Здесь нет оркестра. Это всё запись. Здесь нет музыкантов. Всё это — иллюзия «Малхолланд Драйв»
Номер шикарного отеля был выполнен в бежевых тонах. Без излишеств, без панорамных окон, самое то для топ-менеджеров в командировках. Это же не президентский люкс — да и случай был не тот, чтобы хвастать нулями на счету. Председатель на то и был главным в Совете директоров инвестиционной компании, что деньги на ветер не пускал без причины. Ну… Почти. Председатель и Чимин не в первый раз встречались в этом месте. — Выглядишь плохо. Что с лицом? — распустив галстук, бросил незаинтересованно мужчина. — Ничего, Председатель, — ответил он и сдёрнул джинсы с бельём, оставаясь полностью обнажённым. Он сел на кровати, позади себя оперев руки о покрытую белоснежной простынёй постель. Чимин выучился быть послушным мальчиком. Лицо действительно было бледным, веки краснотой отдавали, но вряд ли Председателя это сильно волновало или же портило впечатление. Мужчина взял со столика два бокала охлаждённого белого вина и передал один Чимину. Айдол пригубил немного вина и дождался, пока Председатель поглотит половину. Мужчина в возрасте бросал на него плотоядные взгляды, пока пил. Председатель полностью оголился и направился к Чимину, подёргивая свой полувставший член. Крупной ладонью он взъерошил волосы айдола и, поддев за подбородок, заставил посмотреть прямо на себя. Чимин изобразил на лице искушённое целомудрие, надломив брови. — Нет, всё-таки с лицом что-то не то, — заключил Председатель, но Чимин знал, что ни ответа, ни возражений от него не ждали. — Покрась волосы в светлый. — Председатель… — выдохнул Чимин, прикрывая веки, прежде чем коснуться бедра мужчины, покрытого подвивающимися тёмными волосами. Он скользнул рукой выше, к выпирающему животу, отполз к центру кровати, а Председатель последовал за ним, чтобы ощупать сочные бедра и ягодицы, помусолить губами пресс и соски. Чимин забросил голову, в раздражении закатив глаза к потолку, пока Председатель не видел. Такое бесполезное и время затратное дело, хоть и уже ставшее рутиной. Так же как инъекции. — Люблю твоё тело… Мой сладкий мальчик. Больше не бросай меня, — угрожающе проговорил мужчина и, заставив его перевернуться на живот, жёстко хлопнул по ягодице. — Ммм… Ни за что, — он скосил глаза, чтобы посмотреть мужчине в лицо, а после сглотнул ставший в горле ком. Стало не по себе. Чимин развернулся и закрепил своё обещание лёгким поцелуем, от которого тошнота к горлу подступила. — Больше не уйдёшь? — твёрдо вынудил дать ответ Председатель, дёрнув Чимина за подбородок. — Не уйду. У Чимина одна мысль в голове металась к другой, пока он ждал окончания действа. К сожалению, оно только начиналось, и, скорее всего, попыток будет не одна и не две. Председатель с неуместной лаской огладил его щёку и за шею притянул Чимина к себе, чтобы поцелуем впиться в губы. Чимин, сдерживая отвращение, приоткрыл рот, чтобы впустить язык мужчины внутрь. В театре одного актёра открылся занавес, но постановка далеко не новая — вот уже много лет Чимин играл на подмостках перед разными людьми. Сценарий — хуйня, насколько таковой являлась игра актёра — это уже к зрителям вопрос. Чимин накрыл рукой опавший член Председателя и принялся наглаживать его, спускаться к мясистым яйцам, перебирая их в руке, чтобы приблизить окончание спектакля к концу. От него ждали волшебного воскрешения детородного органа мужчины 50+. Когда тот окреп, Чимину надавили на затылок, принуждая взять член в рот. Айдол повиновался, опускаясь перед Председателем пространственно и нравственно, что было не ново. Даже вкус полового органа уже не вызывал былого омерзения. Только тень ужаса первого раза преследовала Чимина в эти моменты, ведь Учредитель именно под Председателя подложил его в самом начале. Тогда над ним буквально надругались, но и выбора иного не было — соси, давай или не только карьеры не видать, но и жизни нормальной. А Чимин до этого горел своей мечтой. Охладел быстро, когда ловушка захлопнулась. Мотылёк попал в паучьи сети. Ему нравилось думать, что эти люди подсадили молодого парня на дурь, что они не оставили выбора, но Чимин не пытался себя жалеть, а просто ненавидел их и ту жизнь, которую проживал. — Да, малыш… Ты такая послушная шлюха. «Хочу откусить твой мерзкий хуй», — думал Чимин. — Повернись попкой. Хороший малыш, — продолжал бросать грязные фразочки Председатель, пока Чимин раскрывался перед ним, встав в коленно-локтевую. — Да… Председатель, — протянул Чимин. Внутри действительно что-то ёкнуло, когда мужчина потянул пробку и толкнул её обратно внутрь, но на этом всё удовольствие закончилось. «Двести пятьдесят на три дня, ну на четыре в крайнем случае. Осталось ноль пять. Нужна тысяча, но надо переходить на чистый с переулка. Не то что в клубе толкают. Мел за бешеные бабки, с витамином мешать заебёшься, — размышлял айдол про себя. — Тебе хорошо? — Д…а, — тихонько простонал Чимин, расставляя колени шире. Что за чушь, когда его удовольствие вообще было важно? Локти он постарался уместить так, чтобы стоять раком было хоть более или менее удобно. Председатель недолго игрался с пробкой — почти сразу он извлёк игрушку из ануса парня и вошёл одним толчком. Чимин вздрогнул и поморщился, проклял этого старикана про себя ещё несколько раз и для проформы издал короткий стон. Мужчина начал рвано вбиваться в него, получая в ответ импровизированные стоны. Так трахать, чтобы партнёр не ощущал ничего кроме скуки, надо было ещё постараться. Председатель прекрасно справлялся с этой задачей. Поскрипывающий матрас, казалось, чувствовал себя лучше, чем Чимин. Зачастивший с толчками Председатель скоро начал уставать: громко, отрывисто охать и сопеть. Чимин уложил подбородок на руки, чтобы немного облегчить своё положение. Председатель навалился животом сверху, а Чимин скривил лицо от боли в пояснице. — Хочу кончить тебе на лицо, — просипел мужчина. В приближении оргазма он стал кряхтеть громче, толкаться в задницу в ещё более беспорядочном ритме. Чимин неразборчиво промычал в ответ. Председатель извлёк член и стал надрачивать с неописуемыми звуками, вылетающими изо рта: он то рычал, то сипел. Чимин, прежде чем повернуться, убрал с лица выражение безучастности. Он направил взгляд на искаженное гримасой удовлетворения лицо мужчины и прикрыл глаза. В следующий момент на лицо пролились горячие капельки. Председатель отпустил Чимина в ванную, но тот успел только умыться с мылом, которое молниеносно стянуло кожу лица. Чимин натянул трусы и свитер, и сел на кровати, в ожидании скосив глаза на мужчину. — Спасибо… — прошелестел Чимин, подготавливая почву для дальнейшей просьбы, — Председатель профинансирует мне салон и новые кроссовки? — Поумерь свой шопоголизм, — усмехнулся он и поднялся с постели, чтобы достать из портмоне деньги. — На рынке акций обвал, — нелепо пошутил он. — Сходи, приведи себя в порядок. Больше не дам. — Но мне перестали платить зарплату, — растерянно протянул Чимин, принимая купюры. Он пересчитал бумажки. Внутри взбушевал ураган. Хотелось встать и прибить старика стулом. — У тебя остался долг. Подумай о том, как будешь его выплачивать после того, как группу распустят, — потянув вверх язычок молнии на брюках со стрелками, одернул Председатель парня, — И ещё кое-что. — Группа, — прошептал Чимин. Он боялся слушать о роспуске дальше, потому что при таком исходе ему будет совсем некуда идти. — Что решил совет? — Совет директоров Label? Из-за ситуации с X-TC их облигации сейчас — просто бесполезный мусор, — Председатель смотрел в окно и, казалось, совсем не был расстроен, хотя его компания теряла огромные бабки, — Вы убыточный актив. Тебя попытаются вышвырнуть, но ты не должен разрывать контракт. Скорее всего дело дойдёт до суда, но я найму тебе лучшего адвоката. Председатель, очевидно, упивался собственной властью. Он скривил губы в подобии улыбки и закончил встречу словами: — Но я этого не хочу. Я хочу поглотить Label. Больше мужчина не стал ничего объяснять, но Чимин сразу понял, что им пытаются воспользоваться в очередной раз.***
Спустившись в лобби отеля, Чимин ворвался в уборную и громко захлопнул за собой дверь. Миновав комнату с диваном, он вошёл в помещение с отдельными кабинками. Мужчина с кожаным портфелем странно на него покосился и вышел, досушив руки. Чимин подошёл к зеркалу и оперся руками о мрамор раковины. Подняв голову, в отражении он увидел своё искажённое гневом лицо. Внутри всё спирало от этого чувства. Он был настолько зол на Председателя, на своё положение, что без шуток был готов убивать и грызть глотки. Чимин достал из сумки жалкие бумажки, полученные от Председателя, и с силой отбросил их в сторону стены, но три купюры лишь медленно опустились на пол, приводя айдола только в большее бешенство. Он обрушил кулак на столешницу с утопленной в неё раковиной и скривился от боли, пронзившей руку. Его трясло, а тело будто жгло огнём изнутри. От боли и перенапряжения вырвался звериный рык, короткий и ожесточённый. Он набирал ртом воздух, уже начиная ощущать, как в глазах темнеет. Одновременно с этим к горлу подобралась рвота, и, бросив вещи, он понёсся к туалетной кабинке. Чимин поднялся с колен и сосредоточенно выдохнул, попытавшись успокоиться. Сцепил зубы, поднял деньги с пола и запихнул в сумочку, не став их даже укладывать в кошелёк. Он достал щётку и зубную пасту, и принялся начищать рот до кровоточащих дёсен, чтобы побыстрее и как можно чище, а потом — он страстно желал этого — совершить задуманное. То, о чём были все мысли. — Сука, — прошипел он, когда щётка выскользнула из рук и упала в раковину. Покончив с этим делом, Чимин сорвал сумку со столешницы и дёрнул на себя ручку кабинки. Опустив стульчак, бросил сумку рядом с унитазом и уселся на крышку сверху. Как фокусник вытягивает платок из своей шляпы, из сумочки «Prada» Чимин выдернул жгут. Выпустил руку из-под низа свитера, затянул жгут на коже до резкой боли и принялся заготавливать инъекцию. — Блять, — прошипел он в попытке дрожащей рукой попасть в вену. Как только у него получилось, изо рта вырвался сдавленный всхлип. Жидкость миновала отметку за отметкой, опустошая шприц, и вместе с ней терялись остатки самообладания. До скрипа очищенное лицо увлажнила сорвавшаяся с ресниц слеза. Он отбросил шприц в сторону и сдёрнул жгут. Спрятал лицо в ладонях, переживая тихую истерику, а потом… Пришло долгожданное успокоение, а за ним — экстаз. Когда по венам пускался яд, он испытывал чувство лучшее, чем оргазм. Ни один человек не способен был довести его до такого удовольствия, как игла. Спасение в полной лишений жизни… Если ранее, в начале карьеры и на её пике Чимин держался, бросал даже на полтора года, то теперь любые старания потеряли смысл. И не только из-за Алана Ли, который всем в группе пил кровь, а в принципе потому, что Чимин исчерпал свой ресурс. Больше никаких сил продолжать, как-то выкручиваться… Он всегда ложился под мужиков чтобы не остаться на улице с миллионными долгами, чтобы группа осуществляла хоть какую-то деятельность. Наркота давала силы держаться на плаву, но даже это уже перестало помогать. Он думал, что получит нормальное «финансирование» от Председателя и проживёт (на героине) на эту сумму какое-то время. Но Председатель подал ему милостыню, а не приличные деньги. Со стоном он припал к стене кабинки, а после стёк на пол рядом с унитазом. Когда за дверью послышалось, как внутрь уборной кто-то вошёл, Чимин посмеялся. Этот кто-то с упрёком издал недовольное «гхм», и айдол беззастенчиво захохотал, прикладываясь щекой о дверь кабинки. Он ощутил себя маленьким ребёнком на карусели — смех и радость, всё вокруг сливалось в вихре ярких огоньков, и так хорошо, что бери — и умирай без капли сожалений. Он издавал тихие стоны, будто Председатель наконец научился пользоваться хуем и с нежностью скользил по нужной точке. Не просто же так в этом состоянии ему совсем не хотелось трахаться, да и не моглось — только принимать в себя получалось. Он и не думал об этом, ни единой секунды. И это помогало ему не изнывать от желания, а воспринимать секс как разменную монету. Морализаторы могут сказать: «фу, шлюха!», Чимин же говорил себе: «По-другому не выжить». Талант, мечты и красота — и его проклятие, и дар. Он платил услугой за услугу. Теперь, когда опий вновь стал для него витальной вещью, айдол был готов использовать рот на регулярной основе не только для разговоров. Чимин и не заметил, как его унесло в пустующий зал перед входом в уборную — с кожаными диванами и плазмой. По одному из федеральных каналов шла передача. Там, на потеху публике взрослый дядька интервьюировал детей. Зал рукоплескал детской мудрости, бессмысленному, но забавному лепету и их страху перед толпой. Мужчина подсел к мальчишке лет шести и поднёс микрофон к надутым губкам. Ребенок хмурился, демонстрируя нежелание участвовать в этом цирке. — Где расположена наша страна? — лилейным тоном спросил мужчина. — Нигде! — А как называется город, в котором ты живёшь? Столица, так? — Никак! Они все жили Нигде в городе Никак, и это, пожалуй, лучше всего описывало происходящее. Потерянное поколение… Как будто жизнь раньше была куда проще. Чимин слишком долго смотрел в бездну и потерял всякий человеческий облик.***
— Подающий надежды молодой человек, — представил Учредитель Чимина другим собравшимся в неоновой гостиной толстосумам. Рассевшихся по диванам директоров и инвесторов покрывали длинноногие красавицы, как шанкры — кожу сифилитика. — Скоро дебютирует в новой поп-группе, если всё пойдёт хорошо. — Чимин Пак, — дрогнувшим голосом представился молодой парень и поочередно пожал руки мужчинам, пожелавшим этого. — Такой зажатый, — отозвался один голос. — Сколько тебе лет? — Восемнадцать… Недавно исполнилось, — ответил Чимин. — Совсем скромный, — послышался голос другого, представившегося Финансовым Директором Label. — Инвесторы основательно вложились в этот проект. — На-ка, держи таблеточку, смотри, как руки трясутся, — протянул завёрнутую в бумажку голубую пилюлю Учредитель, — Запей шампанским. — Пойдём-ка со мной, — Председатель поднялся с дивана, оставляя красавицу на коллегу. Приобняв Чимина за талию, увёл за собой в неизвестном направлении под пристальным и расчётливым взглядом Учредителя. Что за вид полового извращения, когда у мужика встаёт на зарёванного молодого парня? Глаза не видели ничего перед собой, голова кружилась от непонятной «таблеточки», всё лицо было в слезах и сопли свисали уже с подбородка. Мольбы и просьбы — мужчина то ли ими наслаждался, то ли так хотел приручить Чимина, что решил сломать сразу. Новая таблетка встала в горле. Её скормили как лекарство коту, надавив на челюсти, и затопили обжигающим горло шотом водки, а потом на скорую руку лишили анальной девственности. Чимин был уже взрослым мальчиком, но на тот момент ещё питал иллюзии, ослеплённый мечтой. Она была его наркотиком. Он хотел сиять, и отказывался взглянуть на вещи трезво хоть одним глазком. Это было глупо, наивно и по-детски.***
— Бомгю? — Чимин улыбнулся по-доброму, зайдя в комнату для практики. Поймав на себе восхищённый взгляд молодого трейни, попросил не останавливаться и присел на стул, чтобы проследить за ходом тренировки. — Подающий надежды молодой человек, — посмеиваясь, произнёс Чимин и похвалил парня за старания, взъерошивая его тёмные волосы, пропитавшиеся потом. — Ты обязательно дебютируешь и будешь сиять на сцене. — Но вы… Компания скорее всего развалится, — опустошённо проблеял паренёк. — Видишь, даже я не отчаиваюсь. Всё будет хорошо. К тому же ты очень симпатичный парень, будешь разбивать сердечки поклонницам, — хихикнул Чимин вдобавок. — Вы правда так думаете? — улыбаясь глазами, спросил трейни. — Я не хочу, чтобы вы уходили… — Я никуда не уйду, — заверил Чимин. — Да, главное не спорь с Председателем, он влияет на многие решения, — кивнул Чимин и, наклонившись к Бомгю, уложил руки на вздымающиеся плечи измотанного тренировками парня. — Заберёшь для меня посылку?***
Деньги закончились через две с половиной недели, и Чимин заранее морально подготовил себя к мукам ломки в случае неудачи с добычей новой дозы. На счету и впрямь не осталось ни копейки, поэтому он прибегнул к проверенной годами схеме, чтобы не остаться с фигой. Муки от ломки — это не фигура речи. Люди порой умирают от остановки сердца, когда их ломает: тело будто сжигают заживо и снимают затем кожу, возникает чувство, будто нечто скрежещет когтями, продирая себе путь на волю прямиком из черепной коробки. Кайф уже сошёл на нет, и Чимин просто лежал на кровати в своей небольшой общажной комнате, бегающими глазами глядя в потолок. С решимостью он поднялся с постели, пошёл к шкафу и начал перебирать брендовые вещи на вешалках, решая, что продать следующим. Медленно, но верно масс-маркет заменял люкс в гардеробе, хотя часто Чимин прибегал к покупке подделок взамен дорогих оригиналов. Блеск и нищета куртизанки на героине. Сливать паль опасался — ему не нужны скандалы. В дверь постучались, и Чимин быстрым взглядом пробежался по комнате, проверяя своё обиталище на признак оставшихся на видном месте шприцов и пакетиков. Убедившись, что всё в норме, он воскликнул: «Входи!» — Чимин? — из-за двери показалась каштановая макушка Сонуна, а затем коллега прошёл в комнату и сразу же плюхнулся на кровать, — Ты как? Я хотел поговорить… Выглядишь не очень, я имею в виду, у тебя всё хорошо? Переживаешь сильно, да? — наперебой задавал он вопросы. Сонун был единственным членом их группы, кто действительно заботился о Чимине. Чимин развернулся к другу и присел на кровать рядом. Он задумчиво улыбнулся и взял его руки. — Я волнуюсь так же, как и все, — лаконично ответил Чимин. — Может, поделишься, а? Что у тебя на душе? Говорят, это помогает, — у Сонуна дёрнулся глаз, когда он посмотрел на Чимина вблизи. «Никто и никогда не узнает, что у меня на душе», — подумал Чимин. Пухлые губы растянулись в лёгкой улыбке. Чимин похлопал друга по колену. — Давай как-нибудь потом, я сейчас немного занят, — Чимин взмахом руки указал на открытый ноутбук на столе. В голове тут же промелькнула логичная мысль, и он схватил уже собравшегося на выход Сонуна за край футболки, — Ты не займёшь мне до следующей недели? Хотя бы двести пятьдесят? — Не-а, прости, у меня только сорок на жизнь осталось. И то всё на продукты уйдёт… — Окей, — выдавил из себя Чимин. — Я поеду в супермаркет. Тебе купить что-нибудь? Чимин вспомнил ещё кое о чём и кивнул. — Да, купи мне, пожалуйста, осветлитель. И краску. Блонд, на твой выбор, — Чимин улыбнулся, поймав загоревшийся энтузиазмом взгляд одногруппника, — Покрасишь меня? — Конечно, что за вопрос? — бодро отозвался друг, наверняка полагая, что желание перемен во внешности было хорошим сигналом. Вернувшись к перебору тряпок, Чимин осознал, что не успеет сбыть одежду и придётся нести браслет Картье в ломбард ради быстрых денег. Браслет был ну уж очень ценный и красивый, и сбывать его по дешёвке хотелось меньше всего. — Картье — это уже слишком, — невесело прошептал он себе под нос, убирая браслет в коробку с украшениями, — У меня есть что продать и без таких жертв.***
Хосок быстро взял трубку. На фоне у него играла какая-то музыка для медитаций. Спокойная, примитивная, — она клонила в сон. — Хоби, привет. Как дела? — Хорошо, вот, закончили ремонт в зале для йоги в гамаках… — Слушай, не займёшь пятисотку до следующей недели? — протараторил Чимин бодренько. — Э-э, нет, детка, ты всё спустишь на героин. На траву — ещё подумаю. — Давай на траву. Верну в пятницу. — Подъезжай в студию, дам грамма три на руки. Так устроит? — Устроит. — Нет, не устроит. Иди и займись чем-нибудь полезным. Или приходи на тренинг, для тебя бесплатно проведу. Наркотики — они для расширения сознания, а ты тупо сидишь, — ответил Хосок, не меняя ровного тона. — Да пошёл ты нахуй, — Чимин сбросил звонок и измученно простонал, повалившись на кровать.