— Где ты откопал этот экспонат? — Он замечательный человек! — Да, замечательно умеет впутывать нас в неприятности. «Звездные войны. Эпизод IV. Новая надежда»
Чимин и Юнги сошлись на том, что ни у одного из них не выйдет хранить верность друг другу. Таков был их стиль жизни, хотя Юнги бы предпочел, чтобы Чимин ни с кем не спал за деньги. Подробностями своей сексуальной жизни айдол так и не поделился. С кем именно, сколько их было, по какой причине и за какие услуги — Мин не знал, а спрашивать было неудобно, хоть он и был прямолинейным человеком. Но не с Паком. Собственно, это было всё, что они обозначили. Больше никаких соглашений заключено не было, и Юнги правда было бы легче, если бы на руках у него оказался контракт с правами и обязанностями каждой из сторон. Прошлые отношения Юнги были далеки от идеала, поэтому руководствоваться былым опытом не было никакого смысла. Из квартиры он провожал Чимина со смешанными чувствами. Хотелось от радости мурлыкать как кот, но орать от ужаса он тоже был готов. На следующий день Чимин прислал ему пожелание доброго утра, и Юнги ответил тем же, даже поставил улыбочку из двоеточия и скобки. Чимин ответил стикером с сердечком, и Дядя, уложив телефон на грудь экраном вниз, на двадцать минут выпал из жизни и лежал, тупо уставившись в потолок. Юнги много времени тратил на глубокую рефлексию. Возможно, слишком глубокую — стоило дойти наконец до врачей и лабораторий, взять какой-нибудь дурацкий проект, чтобы было на что жить. Чимину он отдал дохуя денег, пришлось даже залезть в «неприкосновенный запас». Собирался ли айдол вообще возвращать долг? Отмерев, Мин нацепил очки, сел за ноутбук, подключил большой монитор и открыл программу для работы, но тут же её свернул и пошёл по статьям в интернете. — Парасоциальные отношения, — прочёл он вслух то, что нашарил на просторах сети. Открыв статью, он принялся за чтение. «Иллюзорные отношения, которые фанат начинает формировать с медийной личностью», — суммировал Юнги содержание первых абзацев. «Наверняка, у меня много конкурентов», — с усмешкой подумал он и отбросил очки. Юнги тоже попал под флёр звездного очарования или всё-таки, как думал изначально, разглядел за маской Чимина что-то особенное, ощутил родство с человеком, которого не знал вовсе? Раньше он плевать хотел на вид занятости айдола, категорично отделяя, как он считал, лживый образ от личности Чимина. Это было опрометчиво и незрело: нельзя отделять личность от фактора, в большей степени сформировавшего её. Большая глупость. Чтобы понять Пака, Юнги придётся столкнуться со звездой, потому что за её сиянием прятался слабый человек. Чимин не торопился открываться. Лишь в тот раз, в день признаний, айдол приоткрыл дверь в свою душу, позволяя Юнги заглянуть через щель, но тут же её захлопнул, вернув себе наивную непосредственность и весёлость. Мин думал, что маска приросла к айдолу, поэтому тому сложно было кому-то довериться. Юнги был такой же, но быстро пал перед очарованием нежной улыбки – буквально в первый же день знакомства. ВИЧ… Его диагноз был лишь одним из хронических заболеваний в анамнезе. Мин бы воспринимал его именно так, если бы не социальная стигма и психотравма, связанная с его получением. Чимин, казалось, смирился с болезнью Юнги и вовсе не касался этой темы. Бобби тоже было всё равно, что у Юнги был ВИЧ, у Бобби брат имел этот диагноз. Он был первым Юнги — и партнёром, и парнем, которого он не любил. Поддался настойчивости другого, наивно полагал тогда, что трахаться стоит только с тем, с кем встречаешься, но так думал только он один. И обжёгся, не увидев очевидного, дал себя обмануть. Короче, ошибки молодости, коих у Юнги в закромах было великое множество. Лучше было оставить прошлое в прошлом. Зарывшись пальцами в длинные волосы, он пришёл к мысли, что было бы неплохо почистить гудящую голову чем-то вроде хорошего траха с щепоткой эйфоретика. За этим он обратился к Чимину, но тот не ответил на сообщение, и Юнги просто захуярил порошка. Чимин вообще не писал ничего, кроме пожеланий доброго утра, и то сдался на второй день. Юнги продолжил традицию, но бросил эту затею на следующий же день. Конечно, он чувствовал обиду. — Привет, мудила, — Юнги перевернулся на спину на постели и втянул в лёгкие табачный дым. На том конце провода Хосок громко хмыкнул с заметным недовольством. — Если позвонил, чтобы нагнать негатива, отключайся. Глаза прикрылись, а губы Юнги растянулись в блаженной спокойной улыбке. — Помнишь Чимина? — начал Мин издалека. — Вы же с ним общаетесь? — Ого, ты решил нормально поговорить со мной! Объебался, что ль? Ну так, — быстро ответил Хоби. На фоне послышалось какое-то шуршание. — Я с ним давно знаком, но мы никогда прям не общались много. Он приходил на пару вечеринок. В прошлый раз тоже был. Кстати, что там случилось? Я так и не понял, а Тэхён с Чонгуком не знают. «Тэхён опять всё забыл, и это хорошо. Для Чимина будет лучше, если никто не будет знать о том, что он торч», — подумал Юнги. — Ничего особенного. — Ну ладно. Ну, пару раз потрахались. Он был как бревно. Надеюсь, сейчас получше? — хрюкнул парень на том конце провода. Юнги изогнул бровь, одновременно возмущаясь и удивляясь словам Хоби. Какое нахуй бревно? Их первый секс с Чимином был восхитительным, будоражащим и чувственным. Воспоминания об этом дне каждый раз вызывали томительную пульсацию в паху. — О, ты себе и представить не можешь, — Юнги снова перекатился на постели, ложась на живот, и принялся болтать ногами в воздухе. — Он идеальный. Как известно, мужчины те ещё сплетники. Юнги не был исключением, а в этот раз ещё наркотик хороший попался. Более, чем возбуждение и взбудораженность, он вызывал охоту поболтать и чувство уверенности. — Какой-то ты слишком довольный. И о Чимине вдруг заговорил, — Хосок начал что-то подозревать. — Запал, что ли? — Не просто запал, я теперь с ним встречаюсь! Въебу, если узнаю, что ты кому-то рассказал, но я просто не могу это держать в себе. Юнги знал, что Хосок не расскажет. Парень был с придурью, но честный и добрый товарищ. — Нихуя себе! — заорал Хосок в трубку. — Но… Юнги. Ты же знаешь, что он… Сидит на героине? — Да. — Я, правда, не думаю теперь, что это была хорошая идея свести вас. Я за тебя волнуюсь. — С чего бы? — Ты мне сам плакался об этой истории с вашим вокалистом. Чонгук успел познакомиться с Чимином? Пусть он скажет, что это точно тот парень, который тебе нужен, тогда я буду спокоен. «С каких это пор Чонгук стал мне мамкой? Мы даже больше не так близки, как раньше». — Это совсем другое, — резко оборвал он собеседника. — Я не любил того человека. Был молод и глуп. Вот и всё тут. Ты сейчас свободен? — Нет, мы с сестрой идём в ресторан. Мне кстати уже пора. Подумай об этом. Поговори ещё с кем-нибудь. Я правда очень сомневаюсь в том, что тебе стоит быть с Чимином. — Заебись поддержал, спасибо, бро. — Последнее, что тебе скажу: я не хотел вас сводить. Я хотел, чтобы мальчик понял, что в жизни есть другие удовольствия, как-то так, — Хосок не дал ему ответить и попрощался фразой: — Целую в попку. Мин уставился в потолок, задумавшись над словами Хоби. Другие удовольствия… Для Чимина, в голове которого концепция секса была настолько извращена, это могло стать как дельной идеей, так и совершенно неудачной, полным, блять, провалом. Юнги нужно было кому-то выговориться, поэтому он позвонил Чонгуку. Парень не сразу взял трубку, а когда взял — первым делом Мин услышал надрывный стон Тэхёна. Он решил не портить любовничкам вечер, поэтому накинул кожанку прямо на домашние шмотки и двинулся к метро, чтобы добраться до Злачного переулка. У Тэхёна с Чонгуком эти странные отношения длились уже года четыре, что не могло не удивлять. Открытые отношения, понятное дело, но в такую любовь всё равно было непросто поверить. Любовь была со своими взлётами и падениями, истериками и драками, в общем, всеми нюансами, которые сопровождали жизнь наркозависимых: желание резать глотки за дозу, воровство друг у друга, ночевки в подъездах и поиски возлюбленного по всем ментовкам в городе. Однако опыт друзей давал какую-то надежду на то, что и у них с Чимином был шанс. Чонгук и Тэхён были молоды, а Юнги всё-таки был постарше и уже задумывался о таких вещах, как цели в жизни и прочая хрень. Он отдавал себе отчет, что общественные нормы заставляли его думать о подобных вещах. Необходимость иметь цели и стремления, точно так же, как и карьеру и семью — всё это — конструкты, облагающие людей рамками соответствия социальным ожиданиям. Но как говорилось в «Джокере»: «мы живём в обществе». И с некоторыми вещами приходилось мириться. Мин не мог ответить себе на вопрос, сможет ли он когда-нибудь избавиться от зависимости. Проживёт ли долгую жизнь. К чему его в итоге приведет этот путь… Раньше он думал, что и до тридцати не доживёт, но ныне не мог сказать ничего точно. Может быть, он умрет от передоза, сердечных заболеваний или в состоянии острого психоза сам положит конец своей бессмысленной жизни. Парадонтиты, выпадение волос, отслоение ногтей, синева рук, хронический насморк и кашель, неполадки с пищеварением, спазмы и хронические боли во всех местах — Юнги ещё легко отделался.***
Юнги добрался до Злачного переулка часам к восьми вечера и купил травы с рук у мигранта. Днем переулок представлял собой печальное зрелище, но ночью он обретал особый шарм. Неон борделей, какофония звуков и музыки из баров, сигаретный дым, празднично разодетые проститутки и трансы. Полёт подхваченных ветром газет, россыпь окурков по переулкам, перекрытым рабицей. Заборы словно говорили: «Отсюда нет выхода, ты погряз в грехе навечно, Злачный переулок у тебя в душе. Ты обречён ковылять по грязным улицам, тёмным углам души, вляпываться в ошибки прошлого и сорить только больше». Трахаться с кем-то здесь без нужды в деньгах он брезговал, у шлюхи ведь оставались какие-то принципы. Пройдя вперёд по улице, он, наконец, увидел человека, ради встречи с которым прибыл сюда. — Сергеич? — позвал он мужика, улёгшегося под стеной у дома прямо на улице. Под почти бездыханным телом была расстелена мокрая от недавно прошедшего дождя картонка. Ноги Сергеича оказались прямо в луже. На сером лице, наполовину скрытым за седой бородой, застыла маска беззаботности. Храп и вздымающиеся щёки давали понять, что мужчина всего лишь крепко спал, находясь в состоянии тяжелого алкогольного опьянения. Сергеич был отцом всех маргиналов переулка, в прошлом кетаминовым наркоманом и единственным из них, оставшимся в живых. Все, кроме него, склеили ласты ещё во время кетаминовой эпидемии в 90-е. На углу переулка была старая аптека, ныне закрытая, с побитыми окнами, но ещё пятнадцать лет назад это была настоящая Мекка для наркозависимых. Сергеич за бутылку водки мог дать мудрый совет, утешить и приголубить. Редко можно было встретить такого человека, и то, что он был бомжом, вовсе не вызывало отторжения. Просто стоило держать с ним дистанцию. Юнги хотел просить у всезнающего старца любовного совета, но Сергеич был явно не расположен к беседе. Мин позвал на помощь проститутку на высоченных каблуках, курившую неподалёку. Женщина взяла его за ноги, Юнги подхватил мужчину под мышками, и они перенесли его с дороги к переулку, оканчивавшемуся тупиком. Сегодня был явно не его день. Юнги пожелал пройтись по цивилизованным улицам в округе, проветрить голову, но попал под руку скинхедам, неонацистам и Ультрас разом. Судя по всему, на стадионе неподалёку недавно прошёл матч, окончившийся разгромным поражением то ли национальной сборной, то ли обычного городского клуба — Юнги в это дело не вникал. Агрессивные фанаты и другая братия густой толпой заполняли улицы, где-то бахали петарды и слышались мигалки. С ором, неполиткорректными лозунгами и бранью они сметали всё на своём пути. В такие дни никому не стоило покидать своих домов и квартир. При виде идеологических противников внутри с каждой секундой разрасталась ярость вперемешку с бессилием. Если сначала он пытался обойти опасность стороной, то, когда ему преградили путь, Мин принял вызов. Юнги был для них как красная тряпка для быка, а Дядя под наркотой — обречённым на провал соперником.***
— Боже, Юнги. Я думал ты набрался ума, — Джин стоял по ту сторону решётки и продолжал сетовать. Дядя недовольно выдохнул и поморщился от боли у рассечённой брови. — Что болит? Кроме лица. Надеюсь, нет сотрясения… — Ничего, я легко отделался, — прогундосил Юнги, поскольку ноздри были заткнуты салфетками. — Отпускают под залог? Дорогу до полицейского участка он провёл в полусознательном состоянии. Юнги изолировали от агрессивных долбоёбов, чтобы те не завершили начатое. Проснулся он в маленькой камере на лавке в компании бездомного, который отсыпался напротив. В пылу неравной битвы Юнги не осознавал своего бедственного положения и даже успел вдарить нескольким мразям, но полицейские мигалки вовремя засветились рядом огоньками надежды. Удивительно, но менты спасли ему жизнь. Судя по туману табачного дыма, крикам и матам, соседнюю клетку плотно набили скинхедами и им подобными. Из камеры несло дымом так, будто туда въехал старый паровоз. Паровоз с толпой мартышек, наперебой орущими друг на друга и полисменов. С такими исходными можно было предположить, что совсем скоро в камере прольётся большая кровь. Полицейский периодически бил по решётке дубинкой, но отскакивал мигом, как только на него набрасывались бешеными зверьми и тянули руки через клетку. Джин выглядел максимально чуждо в подобной обстановке, в его глазах читались явный страх и шок. Ким выглянул за угол и вернулся к Юнги. Почти прислоняясь лицом к решётке, доктор прошептал: — Там какой-то парень пришёл. Недовольный и с огромной надписью «Chanel» на кофте. Что-то с ними решает по поводу тебя. Кто это? Юнги выпучил глаза на Джина, когда осознал, что из людей в его кругу общения был только один, способный надеть на себя кофту с огромной надписью «Chanel». У Юнги при обыске отняли траву и телефон, а только потом попросили контакты для связи. Он не помнил наизусть ни одного номера кроме цифр, по которым можно было дозвониться до студии йоги Хосока, потому что сам же сидел над монтажом промо-ролика для него. Каким образом от студии йоги клич дошёл до Сокджина и Чимина, Юнги предпочёл не задумываться. Но то, что Чимин пришёл за ним… Бесконечно трогало. Значит, парню было не всё равно на него. В сопровождении Сокджина выпущенный на свободу Мин прошествовал на выход из участка. Полицейские, как бы странно это ни было, вели себя тихо и послушно с ними, хотя при иных обстоятельствах могли бы и вдарить Юнги напоследок. На улице ждал очень недовольный айдол, чьи глаза зажглись гневом при виде Дяди. — Идиот! — Чимин принялся колотить его сумкой, выглядев при этом далеко от адекватности. — Почему я должен в ночи вытаскивать тебя из обезьянника?! Я тебе кто?! — Ты мог не приходить! — прикрываясь руками, закричал Юнги. — Хочешь подраться?! Дерись кулаками! Джин, резко побледнев, с разинутым ртом беспомощно заметался от одного к другому. Юнги схватился за лямку сумки и дёрнул её на себя. Чимин оступился и упал в его объятия. Сумка шлёпнулась на землю. Айдол гневно выдохнул и оттолкнул его, но Юнги уже был зол и заряжен азартом, а ещё ему очень нужно было закинуться мефом. Чимин всем видом показывал своё разочарование и морщился, будто унюхал что-то не то. Юнги мельком оглядел себя и понял, что серая футболка вся была заляпана кровью и пахло от него совсем не ромашками, а бомжами и кислым потом. Чимин горделиво вздёрнул подбородок, отступив на шаг. — Ну, нападай! — прокричал Юнги и, скривившись от боли, выдернул салфетки из ноздрей. Тело само собой встало в боевую стойку, кулаки сжались, уже не в первый раз за этот невыносимо долгий день готовые наносить фатальные удары. — Пошёл нахуй! — крикнул Чимин и рывком поднял сумку с земли лишь с тем, чтобы вновь начать колотить его довольно увесистым аксессуаром. — От тебя одни проблемы! К Паку было опасно подходить близко. В диаметре метра можно было получить сумкой по лицу, она летала как ебаный кистéнь или гасило. — От тебя не меньше! — отбивая удары, крикнул он. — Пожалуйста, успокойтесь! — призывал Сокджин. Юнги рванул с места и завёл руку за шею парня, движением локтя нагибая его в захвате. Чимин вдарил свободной рукой ему по животу, попытавшись высвободиться. Юнги ухнул и согнулся пополам. Чимин тоже выдохся, поэтому оба в конечном итоге просто повисли друг на друге и пытались отдышаться. Бой с айдолом отнял все силы: и моральные, и, конечно, физические. Однако он был рад его видеть – это факт, даже сердце забилось чаще. Сокджин с круглыми глазами мягко разжал пальцы Чимина, чтобы отобрать у него сумку. — Это не его вина, — осторожно начал доктор. — Бывает такое, ничего не поделаешь, — пытался он успокоить гневающегося Чимина. Юнги выпустил Чимина из захвата, прикрыл припухший глаз и с трудом сумел разогнуться. Он поправил на айдоле съехавший ворот свитера, но тот отбил его руку, уходя от прикосновений. Парень встряхнул головой, чтобы убрать выбившиеся из укладки блондинистые пряди, отобрал у Джина сумку и перекинул ремешок через плечо, а затем со скрещенными на груди руками встал перед Юнги, ожидая объяснений. Чимин, казалось, сам осознал всю комичность ситуации, поэтому на секунду его губы скривились в лёгкой беззлобной усмешке. Чимин выглядел и хорошо, и не очень. Одет стильно в этот свой свитер. На волосах укладка, глаза подведены, но даже макияж не мог скрыть синяков под глазами и неровного тона лица. К тому же, парень за считанные дни сильно исхудал. Чимина с Джином было странно видеть рядом. Казалось, вместе они выглядели ещё более странно, чем Чимин с Юнги. На докторе был бежевый тренч, накинутый на деловую рубашку в крапинку, чёрные брюки и туфли. Чимин выглядел так, будто сбежал с тусовки, а Юнги был весь в грязи и крови, лохматый и побитый. — Юнги, тебе нужно обработать повреждения, — прерывая напряжённую тишину, заговорил Джин. — Давайте поужинаем вместе у нас дома, вы наверняка проголодались. Жена приготовила индейку. Юнги и Чимин повернули к нему головы, одновременно бросив недоумённое «Что». Уголки губ доктора дрогнули в неуверенной улыбке. Тот взял Чимина под локоть, а вторую руку уложил на плечо Юнги. — Зачем вы меня трогаете?! — Чимин повёл плечом, но дальше проявлять агрессии по отношению к Джину не стал. — Пойдём, — похлопал доктор по спинам обоих, подталкивая их к машине. Возражения не принимались. — Ты уверен? Я сам обработаю раны… И поем сам, — принялся слабо упираться Юнги. — Ну же, я вижу, вы расстроены, давайте мы вас угостим, уж очень много еды Джу наготовила. Меня, кстати, Сокджин зовут, а вас, друг Юнги? — Чимин, — закатив глаза, ответил тот, но, тем не менее, позволил себя увести дальше к машине доктора, оставленной на обочине. Пока Джин освобождал заднее сидение, Чимин нагнулся к Юнги. Мин хотел было отшатнуться и начать обороняться, но парень бить не стал, вместо этого шикнув тихо: — Кто это? Твой ёбырь? — Ага, и двое детей у него от меня, — съязвил Юнги. — Врач он мой, — ответил он после того, как поймал злющий взгляд из-под нахмуренных бровок. — Какого черта вы меня впутываете в это? — Чимин дёрнул его на себя, схватив за рукав куртки. — Тебе стоит поесть, ты похудел, — Юнги заглянул айдолу в глаза, в них был нездоровый блеск. — Сука, я не хочу есть. — Сука, ты будешь есть, — прошипел Юнги, никак не попытавшись снизить градус враждебности между ними. — Сука, не буду! — Садитесь, всё готово, — неловким жестом Сокджин пригласил их в салон авто и натянуто улыбнулся. В машине ехали с открытыми окнами и слушали радио, почти не общаясь. По новостям передавали, что беспорядки в центре привели к столкновениям с полицией и дело было серьёзное: пришлось применить слезоточивый газ. Чимин на заднем сидении в одиночестве недовольно пыхтел. Юнги только с Джином перекинулся парочкой слов. Ким созвонился с женой и предупредил её о гостях, а ещё попросил увести детей спать, чтобы они не застали Мина. Юнги, как ни странно, уже встречался и с женой, и с детьми Сокджина. Отношениям в этой семье можно было только позавидовать: крепкий брак по любви, дети, заласканные родительской любовью, хороший таунхаус в благополучном районе, машина-кроссовер. Да это просто в истерику могло вогнать тех, у кого было подобное Юнги детство (что с ним и случилось после первого посещения). Сокджин, возможно, поступал странно, знакомя детей с наркоманом, но своей мотивацией тот никогда не делился. Возможность войти в дом Джина была для него как шанс прикоснуться к нормальной жизни – той, какой она должна быть в идеале. Чимину этот ужин тоже мог бы пойти на пользу. Юнги задержался, чтобы покурить, а Чимин остался с ним. Доктор хотел подготовить для Юнги сменную одежду и загнать в душ, а уже после отужинать вместе. — Спасибо, что приехал за мной, — Юнги выпустил дым из лёгких, уставившись на каменную крошку под ногами. Колоссальная усталость давала о себе знать, хоть и немного утихомиривала бурю самых разных эмоций внутри. Чимин не нашёлся, что ответить, только устало вздохнул. Мин поднёс сигарету к губам. Они встретились взглядами и одновременно тихонько засмеялись. Ну и ночка. — Ты не писал неделю, — Юнги подошёл к парню ближе и оглянулся на фасад дома, чтобы удостовериться, что их никто не видит. — Джин скорее всего не допёр, что ты не просто друг, — объяснил он свой жест. — Я был занят, — обыденно ответил Чимин и пожал плечами. — И много отдыхал. — Одно с другим не вяжется. — Очень даже. — Ну ладно, — хмыкнул Юнги и, ощутив головокружение, накрыл лоб ладонью. Чимин взял его запястье и легонько сжал, отвлекая на себя. Юнги уверил, что всё нормально, но, понятное дело, после побоев никто себя не будет чувствовать хорошо. — Я скучал, правда, — заломив брови, проговорил Чимин. — Но я не могу срываться с места по одному твоему зову. Я испугался, что что-то случилось, и приехал. — Откуда? — не отрывая взгляда от руки Чимина на своём запястье, спросил он. — Из клуба, — с неохотой ответил парень после короткой паузы. — Мне пришлось, мне нужны деньги. Юнги на это вновь хмыкнул и затушил сигарету о мусорку. — Сколько тебе нужно?***
Джин послал Юнги освежиться в душе, перед этим познакомил Чимина со своей женой Джу. Джу была в шоке от вида Юнги и начала настаивать на том, чтобы он остался на ночь. В этом доме он чувствовал себя третьим ребёнком пары. Он Сокджину был многим обязан. Джин усадил Юнги на край ванны и принялся обезвреживать ранения, Чимин находился рядом и как-то виновато смотрел на него. Буквально каждые десять минут парень менялся в настроении. Одними губами айдол прошептал: «Я скучал» и показал кольцо из рук, словно говоря, что хотел бы его обнять. Юнги расплылся в улыбке и, когда Сокджин отвернулся, чтобы взять пластырь, показал, что он тоже. Он бы, чёрт возьми, затискал его до смерти и засосал, хоть недавно и был готов драться с ним насмерть – сам хорош. Драка, если её можно было назвать таковой, даже немного отрезвила. Он, наконец, понял, что вляпался в очень рискованное дело. — Я показала Чимину дом, мы выпили чаю. Давайте уже есть, а то всё опять остынет, — женщина радушно улыбнулась вошедшим в гостиную мужчинам, тут же поднялась из-за стола и принялась накладывать мясо по тарелкам. Чимин сидел за столом как узник — с прямой спиной и не двигаясь. Когда Юнги уселся напротив, в глазах Пака он прочитал промелькнувший ужас, будто парень искал в нём поддержку, но любая тень эмоции на лице тут же пропала. Он был какой-то вялый и отстранённый, возможно, под кайфом, и это был просто кошмар — хуже места, чтобы ширнуться, нельзя себе представить. И когда он успел? Чимин с неохотой ковырялся в тарелке, медленно пережевывал мясо и салатики, будто заставляя себя проглатывать пищу. Юнги сейчас не чувствовал никаких вкусов, но не сомневался, что еда была просто потрясающей: мясо буквально таяло во рту. Всё стало хуже, когда один за другим из постели поднялись дети и начали к ним приставать. — Дядя! — удивлённо воскликнул мальчишка лет семи, увидав его. — Я сейчас покажу, какой мне дедушка поезд подарил! — он тут же развернулся и взбежал по лестнице на второй этаж. — Дратуте, — хихикнула девочка чуть помладше. Чимин с большими глазами поздоровался с ребёнком, и даже малышка удивилась его реакции. — А ну спать! — произнесла дурашливым тоном их мама. — Дин очень любит поезда, — пояснила она для Чимина. — А это Лила, — Джу представила и девочку. — Покажи Юнги поезд, и идите оба спать, — засмеялся Джин и поднялся, чтобы увести детей наверх. — Какой у тебя поезд! — искренне воскликнул Юнги, когда Дин начал тыкать ему поездом в лицо. — Чимин, смотри, какой поезд. Дин, покажи Чимину поезд. — У него колёса крутятся! — мальчик начал махать составом над столом. — А у меня мишка! Мишка круче. — Поезд круче! Чимин смотрел на них, не моргая, а затем и вовсе потупился в тарелку. Он начал стремительно бледнеть. — Хороший поезд, поезд… хороший. Хороший, — заторможенно ответил он и закивал. — Ну ладно, дети, идёмте дальше спать. Дин, все уже увидели твой поезд, Лила вон уже на ходу засыпает, — Сокджин поспешил увести детей. Джу странно посмотрела на айдола, но Юнги бодрой улыбкой заверил её, что всё с Паком хорошо. Просто парень не знал, как вести себя с детьми, бывает же такое, верно? Ну какого хуя, Чимин, хоть немного бы постарался вести себя адекватно! После бокала красного вина Чимин стал уж совсем бледный, у него заметно тряслись руки. Джу с Сокджином о чём-то увлечённо беседовали, Юнги вставлял свои неловкие два слова, а Чимин пытался слиться с белыми стенами. Мину хотелось подойти и помочь Чимину, увести его куда-нибудь, потому что тому явно было куда хуже, чем ему, отделавшемуся парой пластырей на лице и вонючей мазью на синяках. Медленно повернувшись боком, Чимин стянул сумку со спинки стула, будто собирался поблагодарить за вкусный ужин и распрощаться. Парень резко вскочил со своего места и понёсся в сторону ванной, крепко зажимая рот рукой. Посуда на столе загрохотала, обрывая любезную беседу. Чимин сам себя увёл без помощи Дяди, но с лишними спецэффектами. Юнги осторожно поднялся из-за стола, убрав салфетку с колен. Извинившись перед хозяевами, он побежал за парнем. Господи, какой стыд! За прикрытой дверью Чимин обнимался с унитазом, почти засунув туда голову. С тяжёлым вздохом Юнги присел на корточки рядом и огладил рукой сгорбленную спину. Чимина вновь начало рвать. — Чимин… Тебя отвезти домой? Ко мне. Пак помотал головой из стороны в сторону, чуть приподнимаясь над ободком унитаза. Руками он нашарил на полу сумку и принялся доставать оттуда свои приблуды. Шприц был уже наполнен жидкостью. Он дёрнул рукав свитера вверх, оголяя синюшную, если не чернушную кожу на сгибе локтя. На короткий Миг это зрелище вызвало настоящее отвращение. Он взялся за руку парня, в которой тот держал шприц, и сжал крепче, когда Чимин попытался высвободиться. — Потерпи хоть немного! — шикнул на него Юнги. Чимин зарычал и толкнул Юнги локтем в грудь, отбирая шприц, но повалился на кафель, с металлический грохотом сшибая какую-то хуйню. Юнги бросился к нему, но Чимин начал отбиваться ногами и визжать. — Харэ! — рявкнул Юнги, и вдарил Чимину по коленке. — Сука, посмотри, на тебе нет места живого! — Отпусти! Чимин перевернулся на живот и попытался встать на колени, но Юнги дёрнул его за ногу на себя. Парень совершенно ёбнулся, с ним с ума от злости сходил и Дядя. Безумие заразно. Грохот валящегося на пол барахла, каких-то корзин и, блять, этажерки, заглушали истеричные крики и визги. — Шлюха! Заткнись! В последней попытке отрезвить Юнги влепил Чимину настолько сильную пощёчину, что парень ударился затылком о стену, вскрикивая от боли. Безумные глаза Чимина расширились до максимума, и он с остервенением сдернул колпачок со шприца. Сжал его в кулаке, иглу направляя в сторону Юнги. — И что ты сделаешь? Они с Чимином не сводили друг с друга напряжённых взглядов. Словно пара тигров, готовящихся сцепиться, следили за каждым движением противника, ожидали один от другого каких-то действий. Пак сдался первым. Рука, угрожавшая иглой, упала на пол. Айдол затылком упёрся в стену, ослабев одним мигом. Кафель с ебаными дельфинами, блядские уточки, рассыпанные по полу. Юнги тихо взвыл и уткнулся лицом в ладони. Боль от ударов ощущалась особенно ярко в тех местах, где остались синяки от драки со скинхедами. На лице парня, в прояснившихся глазах читалось раскаяние. А Юнги ещё не успел осознать, что он чувствует — гнев только начал отпускать его, но слёзы в глазах напротив моментально потушили пожары внутри, отрезвили, вытравили остатки наркоты из организма. — Я правда люблю тебя, — всхлипывая, выдавил из себя Чимин так, что невозможно было не почувствовать жалости к нему.