— Что бы было, если бы тебя поймали?
— Не знаю, но в этом были бы замешаны половые органы и вазелин.
«Через Вселенную»
«Я вовремя закрыл двери и быстро включил музыку», — было единственным комментарием Джина по поводу учинённого в ванной беспорядка. Чимина сразу отвели в спальню, а Юнги, пока пытался как-то объясниться перед Джином, встретил и Джу. Женщина была в полном шоке, но, тем не менее, пожелала ему спокойной ночи. Джин теперь ни при каких обстоятельствах не пустит его в этот дом. Да уж. Тем не менее, доктор стал более настороженным скорее в отношении Чимина, а не Юнги. Он закинул таблетку мяу в рот и запил её водой из-под крана. Вытерев подбородок ладонью, уставился на жуткое лицо в отражении. Чимин… В парня он почему-то верил больше, чем в себя. Айдол действительно был «в запое», раз его организм отверг пищу и настолько требовал дозы, что парень был готов убивать. Чимин оставался человеком-загадкой, — даже удивительно, как у Юнги возникли чувства, ведь он совсем этого парня не знал. Это был полный беспорядок. Как правило, со временем люди узнают всё больше друг о друге, но Чимин не стремился открываться, а Юнги не знал, как вытащить того из скорлупы. Это тебе не вилкой по куриному яйцу ударить, хотя Чимина он бы отжарил как яичницу. И получил бы свою дозу белка. Ладонями опёршись о раковину, Дядя уронил голову. К горлу поступала тошнота. Главное было не выблевать весь ужин как Чимин, а так — всё было терпимо, только на душе паршиво. Чимина надо было вытаскивать, но у Юнги вряд ли хватило бы на это сил. Он сам был близок к полному разочарованию, а значит и разложению, замечал за собой всё частые периоды, когда «заигрывался» и настолько выпадал из жизни, что дни сливались воедино. В последние пару лет всё шло только по наклонной, но зато отсутствие Чимина в жизни, его исчезновение со всех радаров было легче переживать под кайфом. И теперь ему уже было всё равно на Джина, на Джу и их детей, да и Чимин оставался таким же сочным персиком, просто мечтой. Юнги прикрыл глаза. У него вырвался лёгкий смешок. Ну до чего же эта жизнь сука! Он развернулся и вышел из ванной с уже куда более лёгким чувством на душе. Мин прошёл в выделенную для них комнату и охренел от антуража. Ушибленная голова тут же закружилась, в глазах резануло, хотя из света был включен только ночник. — Да здесь под ЛСД с ума можно сойти, — хохотнул он, чтобы разбавить гнетущую атмосферу. На обоях сплошняком были изображены поезда. Понятно, почему Дина переселили из комнаты в гостевую спальню, а здесь решили переделать ремонт. Теперь комната выглядела так, что ни один гость не захочет тут оставаться. Чимин неподвижно лежал на большой двуспальной кровати. Юнги осторожно прилёг на некотором расстоянии от него, попытавшись поудобнее разместить пострадавший затылок на подушке. — Джин хороший отец. У них милая семья, — прошептал Чимин. Юнги удивился, что парень ещё не спал. Его за мёртвого можно было принять. — Это факт, — отозвался Юнги. — Он хороший человек, но, как и все, со своими недостатками. Я правда не понимаю, почему он так добр ко мне. — Какими недостатками? — Он немного гомофоб. Чимин согласно промычал. Юнги взглянул на парня, повернув голову, но в поле зрения, к сожалению, попали поезда. Страшно было представить, что чувствовал Чимин на «хмуром» из-за этой картины, но он лежал с закрытыми глазами. — Я завидую их детству. Возможно, они вырастут капризными сучонками, но это не самое ужасное, хах? — усмехнулся Юнги. — Я тоже, — сглотнув, ответил Чимин тихим голосом. Он продолжал лежать с закрытыми глазами, уложив руки на живот. Грудь медленно вздымалась от размеренного дыхания. — Ты с Западного побережья, да? У вас там неплохо, — протараторил Дядя. — Жарко летом, да? — У меня была нормальная семья, но я с ними распрощался. Они тоже гомофобы, вечно строили из себя что-то, хотя жили мы не очень хорошо. — Мои тоже… Я рассказывал. Это была не главная проблема, они даже не знали, что я гей. Мы жили очень бедно. Никаких игрушек, тем более поездов. Дин и Лила хорошенькие такие… — Юнги вздохнул. Чимин ничего не ответил, и он продолжил размышлять вслух. Не то чтобы Мин мог так просто остановиться. Возможно, это могло бы помочь Чимину отвлечься или уснуть, хотя он, должно быть, не чувствовал сейчас ничего кроме спокойствия. — Мы с братом держались только друг за другом. — С ним что-то случилось, да? — Да. Мы нелегально подрабатывали на химзаводе по ночам, я там посадил себе лёгкие, до сих пор кашляю. Тогда я заразился в больнице, а он погиб на месте. То есть, я хотел сказать, на заводе случилась авария. — Юнги замолчал, осмысляя сказанное. От нахлынувших воспоминаний в горле стал ком, и он добавил уже тише: — Его звали Кихён, — произнёс Мин, но сразу после вновь заговорил: — Утечка этилена. Из-за неё случился взрыв. Мы не сразу почуяли, но никто ничего не сделал, мы вообще далеко от блока были, соль лопатами разгружали. — Какую соль? — Хлорид натрия обычный. Из неё на мембранных ячейках получали хлор. По итогу поливинилхлорид. Пластмассу, короче говоря. — Сколько тебе было? — проигнорировав его лекцию, полушёпотом спросил Чимин. Айдол до сих пор лежал без движения, а Юнги хотелось поймать его взгляд, дотронуться и обнять, чтобы компенсировать недостаток прикосновений после долгой разлуки. — Пятнадцать. Мм… Ты мечтал о чём-то в детстве? — Я занимался в актёрском кружке, так что, наверное, выступать в театре и стать известным. — А чего ещё хотел маленький Чимин? Юнги лёг на бок, к Чимину лицом, и тихонько простонал, когда задел шишку на башке подушкой. Рёбра болели, все ранки целиком, но поэтому он и закинулся «лекарством». Да, именно поэтому. — Чтобы родители его любили, приняли таким как есть, — Чимин говорил тихо, будто вот-вот уснёт. — В общем, ничего особенного. Взял и ушёл, что тут говорить. Может это было глупо, может нет, но я добился, чего хотел, — продолжал он шептать. — То, что меня ничего не устраивает — мои проблемы. Юнги не нашёлся, что ответить, вместо этого замерев с открытым ртом. — Ты себя винишь? — неожиданно спросил Пак, выдёргивая Юнги из мыслей. — В смерти брата. — Да. Как ты понял? — Я бы себя винил, — не задумываясь, ответил айдол. — Я ушёл из дома в шестнадцать. Прямо в компанию. — Что с тобой там делали? — боясь услышать откровенный ответ, рискнул спросить он. — Два года тренировался, вокал, танцы, в колледж не пошёл, тупо не было времени. А что делали… Накачали наркотой и подложили под спонсоров. Ещё и прознали, что я гей. А я не хотел, но… Получилось, что получилось. А потом мы начали выступать с группой, — Чимин рассказывал об этом так отстранённо, будто речь шла не о нём. — Херово быть педиком, — подвёл итог Юнги. Внутри он переживал такую боль и сочувствие, что Чимина тут же захотелось спрятать в объятиях. Реальность, сука, выебала парня во все щели. — Тогда подсел? Они не смогли справиться с болью, которую принесла эта жизнь. Это медленное умирание. Проверка, вызов, брошенный жизни и обществу: «На что вы ещё способны?». Плевок на социальную лестницу и великий обман. За маской идеала Чимин прятал аморальную дрянь, — это была настоящая деконструкция, победа в маленькой битве и разгромное, фатальное поражение одновременно. Но была ли это в действительности победа? Победа, вырванная из зубов системы ценой своей жизни. Чимин убил в себе всякую индивидуальность, опустился ниже действительности ничтожнейшей жизни, и именно этого хотела от него система. Хах. Что бы ты ни сделал, какой бы вызов ни бросал — все твои подёргивания всё равно окажутся по итогу частью большого плана. Матрица, в которой человеческое сопротивление заложено в программу. Контркультура всегда оказывалась частью культуры, система присваивала себе даже протест против неё. 99%, дай им волю, с радостью бы погрузились в эту иллюзию, лишь бы не испытывать боли и ужаса жизни. — Нет, мне потом знакомые дали попробовать, — легко ответил Чимин. Юнги уставился в потолок, переваривая услышанное, хотя больше тут думать особо было не над чем. — Ты ведь понимал, чем это грозит? — услышав чужой смешок, он понял: — Хуйню спорол, знаю. И ты… Бросал же? Надолго. — На самом деле я не осознавал тогда, что делал и думал, что это ненадолго, так, побаловаться. Я не смогу бросить навсегда, — усмехнулся Чимин. — Для этого нужна сила воли, а я оказался слабаком. Сам виноват, что стал шлюхой, — презрительно выплюнул он. — Это моё место в жизни, и моя вина. — Значит, это и моё место? — Раз ты тут, значит да. Юнги мог скорее согласиться с этим утверждением, нежели нет. — А у тебя был выбор? — Не знаю, но я даже не пробовал. — С тобой обошлись несправедливо, Чимин, ты не должен винить себя в том, что оказался в таком положении. — А кого мне винить? Наша судьба в наших руках… — Тех ублюдков… Родителей. — Это что-то изменит? — А чувство вины тебе поможет? — Хочешь сказать, ты тоже не виноват? — Не знаю. Ты — нет. Но… Знаешь, просто выживать тоже не так-то легко, нужно постоянно идти на сделку с совестью. Мир несправедлив, и то, где ты оказался — всё из-за людей, пользовавшихся тобой, — Юнги замолк на какое-то время. За окном слышался шум листвы высаженных в геометрически идеальном порядке деревьев. — А мне это всё как-то помогло протянуть до двадцати семи, хах. — Скучаешь? — Да, — Юнги скрыл часть лица за предплечьем. Глаза защипало — это случалось каждый раз, как он вспоминал о брате. — Мы, блять, ходили на помойки у продуктовых, чтобы набрать еды. Так было не всегда, но сука, я не знаю, что бы делал, если бы родился один в этой семье. Я иногда ловлю себя на мысли, что хотел бы вырваться… Вернуться к началу. У меня были друзья, была жизнь, я как-то пытался вывезти это всё. А потом понимаю: в жопу эту жизнь, в ней нет ничего хорошего. Меф делает меня счастливым, и это главное. Единственный, кто был на моей стороне, умер, и я не смог его спасти, остался зачем-то, хотя лучше бы забрали меня. Я не могу так. Меня просто убивает всё, что происходило в моей жизни, я не могу никому верить, не чувствую, что есть кто-то, способный меня понять. Что они мне все чужие, а я другой. — Юнги? Ляг поближе. Губы приоткрылись, в тихом вздохе замешательства. Не без опаски он придвинулся ближе к Чимину. И надеялся, конечно, что снова не попытаются убить. Неужели только что дверь в душу снова приоткрылась? Ни один не мог отрицать интимность момента. Сердце затрепетало. — Дай мне свою руку, — Чимин медленно приоткрыл веки, чтобы взглянуть в полутьме на его лицо. Юнги забегал глазами по бледному лицу айдола и остановился на тёмных глазах. Найдя под одеялом руку парня, он сцепил с ним пальцы в замок. Чимин уложил их руки себе на грудь, бархатными подушечками холодных пальцев провёл по костяшкам. Не отпуская его ладони, Чимин перевернулся набок и прикрыл глаза, а затем потянулся с трепетным поцелуем. Их губы мягко соприкоснулись. У Чимина на лице была влага, Юнги приластился к его щеке, наслаждаясь невиданной нежностью, заставлявшей сердце то биться чаще, то утихомириваться, позволяя окунуться в эту негу, блаженство невинной близости. Они одновременно приоткрыли рты, позволив углубить поцелуй, языкам — сплестись, а слюне — увлажнить губы другого. Разбитую губу щипало, но парень зализывал его ранки, как котёнок. Чимин приподнялся на руках — для этого ему пришлось выпустить пальцы Юнги — и склонился ближе. Одеяло сползло с него, и ворот широкой майки Джина оголил часть плеча. Под воздействием стремительно возрастающего возбуждения Юнги со звонким чмоком припал к худому плечу, и поцелуями проложил себе дорогу к жилам на шее. Он шумно втягивал запах парня — какого-то чёрта один этот аромат тела сводил с ума. Чимин громко дышал под ухом и взъерошивал его волосы. От неосторожных касаний к ранкам и местам ударов Мин периодически жмурился, но это было последним, что тогда волновало. Сжав бёдра Чимина меж согнутых коленей, он обнаружил, что к собственному возбуждению прижимается чужой крепкий стояк. — Чимин, — отпрянув, прошептал Юнги, чем вызвал заинтересованное «мм». — У тебя стоит, — в удивлении, которое он испытывал, даже брови взметнулись вверх. — Это же хорошо, нет? — Чимин радостно улыбнулся. Это и впрямь было чудо, божий, мать его, дар. Парень взял его лицо в ладони и соединил их губы в новом мокром и горячем поцелуе. Чимин начал потираться о его пах, извиваясь, то же самое делал и Юнги, едва удерживая себя от стонов. Он и не осознавал, насколько давно не был ни с кем, и это было так странно, что вызывало смятение. Как он, спермотоксикозный, смог столько протянуть? Он только сейчас почувствовал, как звенели его тяжелые яйца от возбуждения, не находившего выхода столь долгое время. — Ты хочешь прямо сейчас? — низким шепотом спросил Юнги прямо в мягкие губы. — Да, я хочу, чтобы ты вогнал мне как можно глубже, — торопливо ответил Чимин, раскрытыми ладонями надавив на грудь. — У меня нет ни презиков, ни смазки, — с ужасом осознал он. — И мы в чужом доме, — он, блять, уже был близок к настоящей панике. — Можем подрочить друг другу? Отсосать?.. — Не-ет, — скуксился Чимин, приподнимаясь, чтобы оседлать его бёдра. — Пальцами? — Не-ет… — Чимин, я не буду ебаться без резинок, — нахмурившись, произнёс Юнги твёрже и приподнялся на локтях. — Почему я готов это делать с тобой, а ты — нет? Какого ты мнения обо мне? — Я ни с кем этого не делаю. — У тебя СПИД, а не у меня. Ты боишься, что я заразный. Раз я шлюха, значит ношу на себе все болячки? Ты, блять, отсасывал мне, глаза вроде на месте, — Чимин снова завёлся, его ручонка сжала ткань футболки Юнги на груди. — Я чист во всех смыслах, — с расстановкой произнёс айдол. — У меня не СПИД, Чимин. — Какая разница, если оно всё равно не передаётся. Даже Джин сказал, что ты никому не можешь передать эту штуку. — Ты уточнял у него по поводу меня? — задетый, с усмешкой плюнул он. — Я должен был поверить на слово? Я не говорил, что мы ебемся, если тебя это так волнует, я просто попросил его объяснить, что это такое. Он сам упомянул про секс… Почему ты выводишь меня из себя?! Не хочешь — так и скажи! — Чимин отбросил одеяло и босыми ступнями прошлёпал по полу до оставленной на комоде сумки. — У меня стресс, — прошипел он, начав ковыряться в сумке. Что-то выпало на пол, и он присел на корточки, чтобы это поднять. — Я не понимаю, почему сейчас это так важно. Я смогу сделать тебе хорошо без лишнего риска. — Всё, тема закрыта. Чимин достал маленький зип-пакет, и Юнги не выдержал. Подойдя к Чимину со спины, он навалился телом сверху, вынуждая айдола упасть на колени. Схватив айдола за шею, он потянул его на себя и толкнулся бёдрами в упругую задницу. Чимин исступлённо вздохнул. — Убери эту хуйню, иначе выебу без растяжки. — Выеби уже, — шикнул Чимин, с выгнутой спиной прижимаясь задницей к эрекции Юнги. — У меня наконец-то стоит, а ты скандалишь! — Я скандалю? — Ты собираешься трахаться или нет? Надавив рукой меж лопаток, он заставил Чимина прогнуться и лечь грудью на пол. — Лежи как лежишь, — приказал он и приподнялся, чтобы стянуть куртку со спинки стула у комода. — Мне надо принять. — Блять, у меня сейчас окончательно упадёт. На всю жизнь. Пришлось занюхать, причём, собрав на тыльной стороне ладони целую горку соли. На незащищённый секс нужно было отважиться. Это был его блок, его правило и закон. Он скривился от вкуса этого блядского мяу и тяжести отказа от своих принципов. Всё ведь будет хорошо, верно? Он не опасен для окружающих, Чимин — тем более, по крайней мере, в последнее хотелось верить. Ему вспомнилось, как парень давал за дозу на вечеринке у Хосока, и в голове промелькнула тень сомнения. Но он отогнал от себя эту мысль. — Ведёшь себя как сука, — пряча таблетницу обратно, цыкнул он. — Я когда-нибудь выебу тебя, — Чимин приподнялся на руках, бросая на него быстрый взгляд. — Я только за. — О, у тебя наконец прошёл зад после тройничка с Хосоком и Чонгуком? — Хочешь так же? Есть у меня знакомый чёрный парень, наверняка у него найдется друг. — Юнги опустился на колени и обхватил талию Чимина рукой, продолжив толкаться и потираться. И кайфовать, кайфовать от ощущения того, как упругая попа встречает его бёдра и член. — А ты в себя совсем не веришь, — иронично хмыкнул парень. — Ты когда-нибудь начнёшь себя вести со мной нормально? — А ты-то идеальный парень! Я не получаю ни капли сочувствия, никакой помощи… Чимин присел на колени и развернулся к нему лицом. — Что тебе нужно? — спросил Юнги. — У меня проблемы. Я говорил тебе. — Ты выманиваешь из меня деньги. — А что мне ещё делать?! Юнги, это мои проблемы… Я не могу справиться в одиночку. К кому мне ещё обратиться за помощью? Я больше не могу, не хочу спать со старыми уродами. Я в кредитах… — Найди себе парня с деньгами. — Зачем мне парень, которого я не люблю? Пак посмотрел на него открытым взглядом. Юнги бы сказал любящим, если бы был до конца уверен в себе — именно, что в себе, ведь невозможно было любить его всерьёз. Но Чимин с каждой секундой внушал в него всё большую уверенность. Юнги надломил брови и приоткрыл рот, с благодарностью и смущением выдавая лёгкую улыбку. Возникло чувство дежавю. Чимин не в первый раз смотрел на него так. — Я… Тебя тоже, — пробурчал он как школьник себе под нос, наверняка ещё щёки зарделись. Это было тяжело произнести, но к признанию факта он пришёл уже давно. И от этого стало легче. Осталось поработать над собой ещё совсем чуть-чуть. Айдол лёг на пол, и развёл колени перед Юнги, позволяя стянуть с него, наконец, эти дурацкие пижамные штаны Джина с утками. То утки, то поезда — в этой семье был хоть один человек без дурацких приколов? И поезда, и утки, и эта размеренная жизнь семейки с двумя детьми, таунхаусом и машиной-кроссовером — это ли то, чего он хотел от жизни? Ложь, прозябание, искусственность. Спектакль. Разница между иллюзией Джина и Юнги была лишь в том, что Юнги понимал, что погружается в эту сказку, и делал это по своей воле. В этом ему помогал белый порошок. Чимин ломал устоявшуюся конструкцию, он глубоко погряз в этой индустрии и в то же самое время боролся за свою индивидуальность. Весь мир стал похож на матрицу, а они с Чимином в нём были другие. Мир без диктата и запретов, мир без границ. В горе и бедности, на отходах и в ломке, в трипе и эйфории переломанных нейромедиаторов. Чимин хотел секса, Юнги — тоже. Что им мешало? Условности… в пизду. — Знаешь, сколько я думал о нашем прошлом разе? — горячо выдохнул он Чимину в губы прежде, чем поцеловать. — Столько же, сколько и я? — закидывая голову, прошептал Чимин. Юнги прошёлся поцелуями по кадыку, линии челюсти и снова вернулся к губам. У него на глаза навернулись непрошенные слёзы. Чимин… Он был так слаб перед этим парнем. — Ты хочешь кончить в меня? Тебя это не заводит? — подставляя шею под поцелуи, сладко шептал Чимин. — Чимин, пожалуйста… Блять. Хочу… — внизу болезненно ёкнуло, трусы, казалось, должны были скоро порваться на нём. — За стенкой дети? — Я не ебу, где дети. Просто будь тихим. Этот человек мне жизнь спас… А ты её губишь. — Ты сам не против. Юнги напрягся, прислушиваясь к звукам. Тихо, но блять, всё-таки было стрёмно делать это прямо под боком у Джина и детей. — Пойдём на первый этаж. В ванную… Я тебя так отжарю, что ты будешь кричать, — Юнги словил кринж от собственных слов, но выдержал непоколебимость и решительность во взгляде. Какая была разница, если именно это он и собирался сделать? Только попав в ванную комнату, Юнги молниеносно сбросил с себя всю одежду. Чуть не споткнувшись о спущенные книзу пижамные штаны, Чимин бросился в его объятия. Юнги задрал футболку на парне, тут же приникая губами к напряжённому соску. Чимин, взяв в руку его крепкий член, большим пальцем распределил предэакулят по головке и принялся ласкать его нарочито ненавязчивыми прикосновениями. У Юнги уже тряслись колени. Он легонько прикусил сосок и тут же обвёл ореолу юрким языком, наслаждаясь шумными вздохами над головой, прикосновениями пальцев, зарывавшихся в его чуть подвивавшиеся волосы. Юнги оглаживал тело парня, очерчивал сухими пальцами все контуры и косточки, наслаждаясь долгожданным контактом. Ощущения после первого раза его не обманывали: с Чимином по-другому. Виной ли тому чувства, или в самом теле айдола было что-то особенное? И то, и другое, а второе даже вытекало из первого. Спустившись к ягодицам, крепко сжал их, парой пальцев скользнул к промежности, дразнясь, чем заставил Чимина тихо пискнуть. Под давлением того Юнги упёрся задом в раковину. — Тут наверняка есть чем смазать, — протараторил айдол. — Да, да, — Юнги развернулся к зеркалу над раковиной — за ним был спрятан шкафчик. Внутри обнаружилось много уходовых средств. — Детское масло подходит, — снеся с полки какие-то баллончики и крема, Юнги вытянул бутыль с маслом. Он проверил шкафчик на предмет презервативов, но их там не оказалось. Нужно было решиться окончательно, но и отказаться он уже не мог. — Включи воду в ванной, лейку. Чимин включил воду и, задрав на себе футболку, уместил колено на крышке унитаза, выставляясь напоказ перед Юнги. Мин закусил губу и накрыл ладонью головку члена, голодным зверем глядя на сжимающееся колечко мышц. — Так нормально? — обернувшись, он прищуром скользнул по обнажённому телу Юнги, задержавшись на стоящем члене, и покрутил попой. Юнги кивнул и пролил на ладони масло. Взгляд застыл на синячках на бёдрах, а ещё он вновь подметил худобу парня. На какой-то миг ему показалось, что беднягу следовало бы заласкать и нежными, осторожными толчками довести до оргазма, а не зверем трахать на толчке. Но Чимин хотел последнего, как и Дядя. Приблизившись вплотную, Юнги скользнул обнажённой плотью меж ягодиц Пака, и это ощущалось особо интимно: контакт кожа к коже, общая тайна на двоих, риск, страсть. Ладонями растерев по упругим половинкам блестящее масло, он закусил губу и обернул пальцы вокруг своего члена, скользнул к потяжелевшим яйцам. Он изнывал в предвкушении, блестящие глаза блондинистой чертовки затягивали в пучины страсти. Поцелуями пройдясь по позвоночнику парня, он принялся наглаживать расщелину, кружить длинными пальцами у входа и дразняще надавливать на это место, будто делал массаж. Звук проливающейся мощными струями воды не смог скрыть недовольного бурчания со стороны айдола. — Ну-у? — Чимин повертел задом, оборачиваясь на него. — Твоя попа такая сладкая… Блестит, — тупо прокомментировал Юнги. — Чёрт, почему ты такой сексуальный? Она блестела как в лучшем порно, масло подсвечивало кожу с лёгким оттенком загара, и Юнги не мог сдержать себя от того, чтобы шлёпнуть. Не переставая гладить себя, он неторопливо погрузил палец внутрь. Чимин игриво промычал (ну как можно себя так вести?!) и двинулся навстречу оглаживающим, немного резким движениям. На втором пальце Мин прицельно задевал простату, процесс растяжки в этот раз занял немного времени. Оба уже озверели к тому моменту от нетерпения, да и Чимин сам признал, что никакого дискомфорта не испытывал. С мокрым хлюпом он извлёк пальцы и потянул парня на себя, заставляя встать. Юнги стянул с айдола футболку, мешавшую все это время, бросил ее на крышку унитаза и тут же приземлился сверху, притягивая Чимина к себе. Обнял его со спины, усадил к себе на колени, но Чимин извернулся, чтобы мокро поцеловать, лизнул его губы, наградил мутным взглядом и присосался к языку. Его манящие ягодицы обнимали член Юнги, и когда он опустил туда взгляд, орган призывно дëрнулся. Набрав с головки каплю влаги, он растëр ее вокруг ануса. Чимин уже весь изъëрзался, у Юнги стояло колом, но грядущее вселяло какой-то страх. — Юнги, — протянул Чимин, возвращая его в реальность, — дай я… Чимин, поддерживаемый им, сам неторопливо ввёл головку внутрь. Опустившись до конца, он издал тихий стон, а у Мина рот приоткрылся в судорожном вздохе. Он так и замер, глядя на то, как его плоть скрывается в тугой заднице начавшего осторожно подмахивать бедрами парня. Не выпуская его из объятий, Юнги коснулся лбом чужой спины и натурально заскулил от того, насколько это было приятно и, более того — в новинку. Будто слетел какой-то собственный блок, а взращенная внутри травма потеряла свою силу и ослабила путы. Будто Чимин стал ещё роднее. Это казалось галлюцинацией, выдумкой больного разума и влюблённого сердца. — Как хорошо, боже, — простонал Чимин, глубоко принимая его член в себе. Обхватив пальцами бёдра парня, Юнги развёл его ноги чуть шире, чтобы было удобнее двигаться навстречу. Они ускорились, и керамическое седалище начало ненавязчиво намекать, что им стоит перебраться куда-то в другое место. Сидушка скрипела, крышка бачка, задеваемая локтями, гремела и угрожала тайне. — Привстань. Мин за талию приподнял парня и шлепком по заду подтолкнул к раковине. На мгновение Юнги чуть не потерял равновесие из-за головокружения, но удержался за Чимина. В отражении зеркала на него смотрели полуприкрытые и подёрнутые поволокой тёмные глаза. Он был так сентиментален и впечатлителен сейчас: эйфорию вызывали любые вещи. Влага на коже, слипшиеся от пота пряди на лбу, приоткрытые раскрасневшиеся губы Чимина — композиция из едва заметных в отражении запотевающего зеркала деталей заставляла его растворяться в неописуемом чувстве неги. Айдол соблазнял и просил, чтобы его взяли, стонал тихо, но протяжно, раздвигал ягодицы, открывая взор на сжимавшуюся дырочку. Юнги потянул его за бёдра и вошёл парой толчков. Чимин громко промычал, заставляя Юнги чертыхнуться. Звуки сводили его с ума, он едва удерживал вздохи от перерастания в стоны, но сейчас это было неуместно. Он зажал Чимину рот, на рваных, быстрых толчках выдыхая на ухо: — Тише, тише, нас спалят… Чимин возвёл на него умоляющий взгляд через зеркало и прогнулся сильнее. Вода не то, что не помогала заглушить звонкие шлепки, — громкие вздохи и стоны отдавались эхом о стены кафеля. Юнги вбивался в Чимина в невозможном темпе, буквально вытрахивая из того душу. Он мог видеть в зеркале, как Чимин закатывает глаза, оказываясь в практически полуобморочном состоянии. С заткнутым ртом парень не мог нормально дышать, но все равно продолжал постанывать, только больше сводя брови к переносице. Юнги нагнул его над ванной, заставляя руками опереться о бортик, и продолжил трахать, но Чимин вновь потерялся в удовольствии и начал выть. — Блять, Чимин, — прошипел Юнги, но на деле от этих звуков внизу просто в узел всё скручивало. Дядя сорвал с полотенцесушителя какую-то белую тряпочку, и, беспорядочно её скомкав, запихнул парню в рот. Чимин посмотрел на него расширившимися глазами и что-то промычал, но кратковременное удивление на лице вновь сменилось экстазом, когда Юнги толкнулся внутрь и без расшаркиваний продолжил вколачиваться в податливое тело, каждым миллиметром кожи ощущая, как горячо и узко внутри Чимина. Внутри у его парня. Тряпка у того во рту только больше заводила — так, что Юнги сам срывался на гортанные стоны. Чимин даже не мог больше ничего делать: Юнги вбивался в него, не давая и лишнего движения сделать. Он только прогибался сильнее и остервенело надрачивал себе. — Хочешь на стиралке? Ляг на спину, звёздочка, ложись, — он потянул Чимина на себя, обхватив за талию, и подтолкнул к машине. Вынув импровизированный кляп, он поймал губы парня своими. Юнги принялся надрачивать Чимину, тот делал с ним то же самое, прижатый задом к стиральной машине. Юнги собрал влагу с члена Чимина и позволил парню облизать его пальцы размашистым движением языка по всей длине. Подсадив Чимина на машину, он вклинился меж широко разведённых ног и навалился сверху. Теперь он мог, притормаживая с фрикциями, ловить стоны на губы и затыкать рот громкому парню без посторонних вещичек. А Чимин гладил его зад, похлопывал по ягодицам на толчках и сам подбирался пальчиками к пространству меж ягодиц, заставляя его вздрагивать. Юнги не чувствовал усталости, на дозе его было не остановить, а Чимин очевидно млел от своего наркотика и своего парня. — Ты кончишь внутрь? Б-боже… Я не могу больше! — Да… Если хочешь, да, спущу прямо в тебя. Юнги дошёл до критической точки после череды резких, глубоких толчков. Кончал долго и волнами, изливаясь глубоко внутрь. Он едва смог удержаться на ногах, когда это началось. В глазах темнело, он чуть не потерял сознание, но руками сумел удержаться за машинку, кроме того, Чимин обнимал ногами его талию. Пак подхватил его за локти и с усилием потянул на себя, позволяя прилечь сверху. Юнги надрывно дышал, приоткрытыми губами прижимаясь к влажному торсу. Чимин зарылся пальцами ему в волосы, мягко массируя кожу головы. Юнги этот маленький жест помог привести дыхание в относительную норму, хотя на какой-то миг ему и показалось, что он чуть не сдох от удара. Когда Юнги более или менее пришёл в себя, Чимин отпустил его талию и свесил ноги со стиралки. Поднявшись на руках, парень сел на машинке и взял его лицо в ладони, задевая взмокшие локоны. — Ты ок? — Да… да, — выдохнул Юнги, хотя дыхание спирало, и в груди разрасталась ноющая боль. Он адски устал. — Там мокро и горячо. Кажется, оно вытекает, — произнёс Чимин и поёрзал задом. Юнги рефлекторно закашлялся и опустил взгляд вниз. У Чимина твёрдо стояло, и признаков того, что он тоже достиг оргазма, не наблюдалось. Чимин заметил его взгляд и зажевал губы. Он перевернулся набок, выставляя зад на обозрение. — Я не могу кончить… — стыдливо признался он. — Постоянно казалось, что ну вот-вот кончу, но не получается. — Это бывает, малыш, — зачесав прядь волос парню за ушко, шепнул Юнги и попробовал сглотнуть, но в горле так сушило, что это не помогло. Чёрт бы побрал этот меф. Он, конечно, испытывал некую обиду, но сухостой и впрямь не был чем-то редким, особенно у людей с их образом жизни. У самого не раз бывало. А Чимин явно до этого наслаждался процессом, поэтому довести его до оргазма любой ценой стало делом чести. — Продолжим? Чимин закивал, поджимая губы в улыбочке, и оттянул ягодицу, позволяя Юнги взглянуть на результат его трудов. Мин заворожённо пронаблюдал, как капля собственной спермы вытекает из ануса Чимина. Наклонившись, он собрал семя на язык и толкнулся кончиком внутрь. Разведя ягодицы парня, он втянул больше спермы и, перекатывая её на языке, поднялся над Чимином. Взгляд метался от одного сузившегося от героина зрачка к другому, и остановился на приоткрытом рту. Вытянув губы, он плюнул спермой вперемешку со слюной на язык парня, и, рукой зарывшись в блондинистые волосы, приник к Чимину с развязным поцелуем, в котором смешались все их жидкости. По подбородку стекала вспененная субстанция. Это было так грязно и развязно, что завело обоих по-новой. Рукой, пройдясь от мошонки Чимина к его члену, он начал то резкими поступательными, то осторожными и ласкающими движениями дрочить парню. Он растёр остатки семени по чужому анусу и легко проник парой пальцев внутрь, сразу же найдя простату. Чимин ойкнул и втянул живот. Его губы блестели безобразно, грудь под ладонью Юнги вздымалась от частых вздохов. — Хочешь отсосу? — он отстранился, облизнул губы и взглянул Чимину в глаза. — Или отлижу? Так хочу вылизать тебя… Тот смотрел совершенно осоловело, будто его мощно накрыло. Когда Юнги щипнул его за сосок, Чимин плаксиво застонал. Он заторможенно кивнул, однако потом одумался и произнёс на выдохе: — Выеби… Его слово для Юнги — закон, поэтому Мин решил вновь сменить позу. Стянув Чимина с машинки, он поставил парня на колени на коврик для ванной. Рядом валялась та самая тряпка, и он впихнул её парню в рот. Член легко проскользнул по сперме внутрь растраханной дырки. Глубокими толчками, резкими, прицельными движениями по простате, он довёл Чимина до оргазма, с ним и Юнги кончил во второй раз.***
Чимин так и сидел с заткнутым ртом у ванной, пока не пришёл в более или менее осознанное состояние. Приоткрыв глаза (это, безусловно, далось ему с большим трудом), айдол вытащил изо рта местами пропитавшуюся слюной тряпку. Он подвигал челюстью, жмурясь от дискомфорта, и развернул белую ткань. Юнги так же долго отходил от марафона: скопившаяся усталость решила навалиться на него всем своим весом. Нужно было принять как можно скорее, чтобы тупо не сдохнуть. Он поднял голову и заторможенно уставился на уж очень маленькие трусики с бантиком в руках у айдола. — Блять, — одновременно выругались они.***
Юнги вошёл в кофейню под приветственный звон колокольчика. Обонянием тут же завладел аромат выпечки и кофейных зёрен. Ему здесь нравилось, он часто захаживал сюда. Особенно хороша была та кофейня, которая не Старбакс, а маленькое, локальное, уютное местечко, открытое обычными людьми, которым не насрать на качество их продукции. — Привет, — потирая потные ладони о джинсы, Юнги присел за столик и коротко, немного неловко улыбнулся парню. — Долго ждал? — Только пришел, — Чимин мягко улыбнулся. — Ну что? Юнги протянул завёрнутые в бумажку вроде конверта хрустящие купюры. — Надеюсь этого хватит. Хочешь кофе? Встречаться при свете дня в кофейне — почти романтическое свидание. И Юнги было неловко даже под наркотиками. Оба носили солнцезащитные очки как суперагенты. Чимин отказался от кофе, и чуть трясущимися руками запрятал конверт за пазуху клетчатой курточки. На нём была симпатичная кепи, на лице — маска, сдвинутая на подбородок. Юнги надел лёгкое пальто и даже заколол волосы невидимками, чтобы их не растрепало ветром. Принарядился. Айдол отказался от кофе и за столом повисла напряженная пауза, прерывавшаяся лишь мощным рёвом кофемолки. — Ты как? — Чимин прервал тишину за столиком и взялся рвать бумажную салфетку. — Нормально… Но, — Юнги застопорился. — Неважно, — отмахнулся он. В голове гудел прочитанный собственным голосом заголовок утренней новости, перед глазами плясали строки, гласившие о назначении нового кабинета министров, и, в частности, преобразованиях в сфере социальной политики. Майское сокращение субсидии вдвое, обещанное ранее, отменялось. Вместо этого выплаты субсидий по здоровью с мая сокращались до ничтожных копеек, которых и на продукты нормальному человеку не хватит, а пенсии участникам техногенных катастроф вовсе отменялись. — Надеюсь, этих денег хватит… — повторился он неосознанно. Во рту слюна стояла от запаха булочек, но времена требовали затянуть пояса, как говорится. — Так что с долгами? — Меня донимают звонками из банка… Преследуют даже, — устало выдохнул Чимин, прикладываясь головой о стену. — В общагу приходили. Не знаю, откуда они в курсе моего местожительства, но вот. Там чё-то больно много накапало. — И сколько ты не платил? Под сколько процентов? — Они уже вдвое больше хотят, — буркнул Чимин, продолжая рвать салфетку на мелкие кусочки. Он опять был под кайфом — по крайней мере, Юнги именно так расценивал его безучастность и заторможенность. — Чимин… В каком банке ты брал кредит? — настороженно спросил Юнги. — Это не кредит, микрозайм. Юнги тихо взвыл, пряча лицо в ладонях. Он едва не выругался на парня всеми матами, какие только знал. Вот же идиот, ну какая же дурья башка. И как теперь с ним быть? Ни у одного, ни у другого не было денег на погашение этого займа, более того — день ото дня по нему капали огромные проценты. — Ладно, мы что-нибудь придумаем, — пережив внутри себя истерику и ёбаный всеобъемлющий гнев, кивнул Юнги, попытавшись вселить в Чимина уверенность. — Твой спонсор не может помочь? Или бывший? Ты упоминал какого-то парня, когда мы встретились у меня в первый раз… — перебрав всевозможные варианты в голове, спросил он. — Бывший — это и есть мой спонсор, — проговорил Чимин, складывая руки на груди. Он смотрел куда-то в потолок, будто там было что-то интересное. — Он в Тель-Авиве, — айдол резко нахмурился, словно одумавшись, и приблизился к Юнги, нагнувшись над столом. — И как я ему это объясню? Он же меня зароет, — шикнул он на Юнги как на непонятливого ребенка. — Спонсор — это не парень. Спонсор — это тот, от кого ты получаешь Баленсиагу, а не ебаные две тысячи на погашение кредита. — Значит я должен платить за твои кредиты, а он — за брендовые шмотки? Ты хорошо устроился, — раздражённо выпалил Мин. — Ты чем меня слушаешь? Я не хочу трахаться с этим мудаком, — громче, чем стоило, рявкнул Чимин и огляделся по сторонам. Никто не обратил на его выпад внимания, но парень предусмотрительно скрыл часть лица за маской. — Понимаешь, в чём дело… — В чём? Юнги злобно выдохнул и постарался проигнорировать этот выпад. Вдох-выдох. «Соберись и не ори матом на этого долбоёба». — Этот мудак оплатит мои долги перед компанией. Для него я должен быть хорошим и послушным мальчиком. — А значит и мальчиком без наркозависимости и недостаточно тупорылым, чтобы взять микрокредит? — шикнул он. На телефон вовремя пришло уведомление. Он открыл чат и пробежался глазами по сообщению от Тэхёна. — Разберемся позже, — во избежание эскалации конфликта, заключил он. — Хочешь сходить со мной к старой подруге? Она просит помочь заклеить окна. Там будут парни. Тэ, Гуки… Чимин закатил глаза, отворачиваясь к окну. Всем своим видом он выражал обиду и недовольство, сука такая, но в итоге пожал плечами, вроде как соглашаясь на предложение.