***
Быстро стуча каблуками, Йосано решительно, словно ветер, прошла мимо подскочивших студентов, томящихся под дверью аудитории уже порядка тридцати минут, и скрылась за дверью кабинета, на ходу бросив резкое: «Одну минуту!». Ацуши и Кёка пришли на зачёт самыми первыми, чтобы в случае чего апеллировать к справедливости живой очереди. Впрочем, никто из однокурсников составлять им компанию особо не спешил. Видимо, не у всех из них были мудрые старшие товарищи, готовые поделиться полезнейшей для сдачи зачёта информацией. «Одну минуту!». Для Ацуши эти слова прозвучали как знак. Едва захлопнулась дверь кабинета, он раскрыл тетрадь с прописанными ответами на вопросы и быстро-быстро стал просматривать записи с самого начала. Ему точно должен быть попасться один из тех вариантов, на который упал его взгляд сейчас, сто процентов. Иначе не объяснить зачем ещё небеса даровали ему «одну минуту». Кёка крепко сжимала в руках зачётную книжку и решительно смотрела прямо перед собой. Со стороны могло показаться, что она мысленно повторяет ответы на зачётные вопросы, однако в действительности Кёка пыталась решить, с какой начинкой ей заказать блинчики в том маленьком кафе за углом, куда они с Ацуши условились пойти сразу после сегодняшнего испытания вне зависимости от результатов. Дверь распахнулась внезапно. — Ну, кто тут у нас самый смелый? — голос Йосано звучал бодро, а улыбка была почти хищной, и студенты, сидящие вдали, боязливо повели плечами. — А бонусы будут? — поинтересовался один из студентов, который сидел рядом с Ацуши, явно пытаясь разрядить обстановку для своих однокурсников и самого себя. Шутка ли — первый зачёт в жизни у первого курса. Йосано опустила глаза на спросившего. — Смотрите-ка, — прищурилась она, и спросивший почувствовал, как в его горле пересохло. — Кто-то выучил новое латинское слово? Сравнительная и превосходная степень? Это прозвучало так похоже на спонтанные проверки Акутагавы, что Ацуши рефлекторно встрепенулся и открыл было рот, чтобы ответить, но… В его голове был чистый лист. Tabula rasa. Tabula rasa и нарастающий панический гул. — Melior, optimus, — прозвучал совсем рядом спокойный голос Кёки. Ацуши удивлённо перевёл на неё глаза. Уверенность и отсутствие напряжения в этой девушке его поражало. Вот бы она с ним поделилась! — Правильно, — одобрительно кивнула Йосано и распахнула дверь пошире. — Давай, будешь первой. Чем раньше начнём, тем быстрее пойдёшь домой отсыпаться. Предательская мысль отползти в самый конец очереди почти заставила Ацуши пропустить Кёку вперёд и развернуться, но девушка крепко ухватила его за рукав и потащила за собой в аудиторию. Ведь блинчики после зачёта вкуснее, когда их ешь с кем-то, верно? На зачёт по латыни Йосано впускала по четверо студентов. Замерев на несколько секунд у преподавательского стола, на котором лежали разрезанные билеты, Ацуши сделал глубокий вдох, быстренько помолился высшим силам и тому камню из Сагамихары, вспомнил тёплые губы Акутагавы на своём затылке и, словно ныряя со скалы в Токийский залив, перевернул пятый от себя листок. Испуганно пробежав по напечатанным там строкам глазами, Накаджима робко засиял. «Первое и второе склонение существительных? ПЕРВОЕ И ВТОРОЕ СКЛОНЕНИЕ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ??? И ЦЕЗАРЬ??? Я что, сдал латынь???» — Номер билета? — Йосано прикрыла рот ладонью, пряча маленький зевок. — Ой, простите, — спохватился Ацуши, — четыре. По пути к парте Ацуши ободряюще улыбнулся Кёке, которая оставалась всё такой же сфокусированной. Сейчас ему казалось, что он имеет право подбадривать других. К тому моменту, когда Кёка пошла отвечать, Ацуши уже исписал весь черновик и терпеливо ожидал своей очереди. Он думал о том, что надо бы сделать Акутагаве какой-нибудь подарок за его старания. Может, что-то вроде романтического ужина. Или куда-то опять вместе съездить, но так, чтобы для Рюноске это было сюрпризом… А потом негромкий голос отвечающей Кёки растворился. Замерли часы на стене. Яркие глаза Йосано испепеляюще смотрели в сторону Ацуши. Ни единого звука не осталось в аудитории, кроме той мелодии, которую издавал динамик мобильного телефона Ацуши, оповещая своего хозяина о таком несвоевременном звонке Дазая. «Мне конец», — пронеслось у Ацуши в голове, когда он лихорадочно сбросил вызов и запоздало поставил беззвучный режим. — «Боже, мне конец. Я всех подвёл. Я подвёл Акутагаву». В университете действовал строжайший запрет на то, чтобы проносить в аудиторию мобильный телефон во время зачётов или экзаменов. Большинство студентов всё равно приходили с телефонами, просто они были достаточно предусмотрительны, чтобы выключать звук. — Накаджима! — холодный голос Йосано призывал студента к ответу за свои действия. — Простите! — пискнул Ацуши. — Я забыл выключить… То есть, забыл выложить… Я не собирался пользоваться, я уже всё написал… Вот, посмотрите, — его рука дрожала, когда он приподнял черновик. — Выйдите из аудитории, — голос Йосано был непреклонен, и Ацуши поник, решив, что его отправляют на пересдачу, но Йосано продолжила: — Зайдёте последним и будете перетягивать билет. Быстрее. Ацуши торопливо (пока доцент не передумала) забрал листочек с зачётной книжкой и, вернув свой счастливый билет на преподавательский стол, не глядя ни на кого вышел из аудитории. Кёка сочувственно смотрела ему вслед. — Вот же дурень, — беззлобно вздохнула Йосано, когда дверь за Ацуши закрылась. — Так себя подставить. Впрочем, — преподавательница подпёрла рукой щеку, — есть странное утешение в том, что не меня одну сегодня настигла любовь бога неудач.***
«К Йосано лучше заходить в числе первых. Чем дальше идёт зачёт и чем больше тупят студенты, тем сильнее у неё портится настроение». Ацуши знал, что Куникида редко ошибается, поэтому от перспективы вернуться в аудиторию последним его желудок нервно сжимался. Накаджима попытался убедить себя, что это всё равно лучше, чем идти на пересдачу. Но, будем честны, свои шансы на то, что ему второй раз достанется столь удачный билет, Ацуши оценивал негативно, а просидеть в коридоре два часа и в итоге всё равно уйти на пересдачу будет, без сомнения, самым ужасным исходом. Ацуши сел на пол в стороне от других студентов и достал тетрадь с конспектами. Перезванивать Дазаю он не стал — не было настроения. Но нужно было предупредить Акутагаву. Скрепя сердце Ацуши написал Рюноске сообщение с признанием в своей оплошности и скорее убрал телефон. Ему было страшно, что он расстроил Акутагаву. Но и читать конспекты, зная, что вот-вот придёт ответ от Рюноске, оказалось невыносимо. Спустя минуту мучений Ацуши всё-таки проверил телефон и увидел ответ Акутагавы: «Дурной. Убери телефон и учи конспект». Ацуши улыбнулся самыми кончиками губ и отложил телефон уже окончательно. Кёка вышла довольно быстро. Её сразу же окружили взволнованные однокурсники, желающие узнать детали предстоящего им испытания. Кёка отвечала скупо — ей показалось, что никаких подводных камней в зачёте не было: рассказал билет, перевёл предложение, рассказал афоризмы, всё очень просто и логично. Глазами она искала Ацуши. Когда Кёка приблизилась, Накаджима поднялся с пола. — Всё хорошо? — неровно улыбнулся он. Кёка кивнула и почему-то сказала: — Прости. — За что? — воскликнул Ацуши. — Это я расстроил наш план. Я идиот, который не отключил звук заранее. И ведь не в первый раз, — Ацуши шумно вздохнул. — Если я не сдам из-за этого, я не смогу посмотреть сегодня Акутагаве в глаза. Кёка покачала головой, словно желая запретить Ацуши думать негативные мысли. — У тебя есть время на подготовку, — серьёзно сказала она. Кёка никогда не использовала пустые слова вроде «всё будет хорошо» для поддержки. Вместо этого она апеллировала к логике и реальности. И иногда к вкусняшкам. И, будем честны, такая поддержка обычно была очень эффективной. — Пока пройдёт вся группа, можно успеть доучить слабые места, — Кёка улыбнулась, и серьёзность в её взгляде сменилась теплотой. — Тогда тебе будет всё равно, какой билет тебе достанется. — Спасибо, Кёка, — Ацуши правда почувствовал, как камень на его душе стал на несколько граммов легче. — Мне подождать тебя? — блинчиковый план Ацуши и Кёки должен был воплотиться вне зависимости от того, сдадут они латынь или нет, но вот вариант, в котором один из них идёт отвечать первым, а другой — последним, они как-то не рассматривали. — Не стоит, — Ацуши виновато улыбнулся. — Это не один час займёт, судя по всему. Кёка понимающе кивнула. — Тогда я принесу тебе. — Спасибо, но не уверен, что в меня сейчас что-то влезет, — попытался отмахнуться Ацуши, но решительные глаза Кёки не принимали отказ: — Ты сам сказал, что это займёт не один час. Нужно будет подкрепиться. Я принесу. Ацуши уступил, делая мысленно пометку о том, что на Рождество он сплетёт Кёке самый красивый браслет. Кёка убежала за углеводной поддержкой, а Ацуши снова уткнулся в конспект.***
В определённый момент Ацуши понял, что он уже не может воспринимать материал. Голова стала прозрачной, в груди холодным клубком свернулось волнение, а время давило своей неповоротливостью. Принесённый Кёкой блинчик с курицей остался лежать в сумке — как и думал Накаджима, в него ничего не лезло. Ацуши искренне завидовал себе из будущего — тому Ацуши, который уже знает результат и смирился с ним. «Почему мне так плохо?» — в какой-то момент подумал Ацуши, закрывая тетрадь — ту самую, с «Non schole discimus» на обложке — и прислоняясь к ней прохладным лбом. — «Ведь Дазай прав, всегда есть пересдача». Ответ пришёл мгновенно: Акутагава. Акутагава слишком сильно старался, подвести его было бы нечеловечно. Да и сам Ацуши мог с уверенностью сказать о самом себе, что он готовился настолько прилежно, насколько был способен. Если даже после этого Ацуши не сдаст зачёт, то, откровенно говоря, это будет означать, что потолок его способностей в латинском языке слишком низкий и вряд ли он справится лучше на пересдаче. Где-то на середине зачёта процедура пошла быстрее: многих студентов Йосано отправляла на пересдачу, не дав им закончить ответ. Ацуши вспоминал, как Куникида говорил ему, что волнение — это не константа. Оно затихает, когда ты приближаешься к точке Икс. Для Ацуши почему-то это работало по-другому: чем ближе он был к точке Икс, тем сильнее ему казалось, что его сердце выскочит из горла, как только он откроет рот, чтобы сказать номер своего нового билета. Это липкое, холодное чувство сквозняком выдувало мысли из головы, и к тому моменту, как Ацуши вернулся в аудиторию, ему казалось, что теперь он не вспомнил бы даже тот билет, который достался ему утром. — А, это снова ты, — равнодушно протянула Йосано и бросила взгляд на ведомость. — Последний. Пока Ацуши пытался за считанные секунды понять, к какому листку бумаги его тянет сердце, Акико массировала указательным пальцем правый висок. Она не смотрела на Ацуши, когда он вытягивал билет, но Накаджима не мог отделаться от мысли, что вид у Йосано был довольно измученный. Скорее всего в таком состоянии она не позволит Ацуши долго тупить. Придётся отвечать быстро. — Восьмой, — Ацуши пробежал глазами по билету. Указательные и определительные местоимения. Не самый худший вариант, потому что как раз накануне ночью Акутагава за пару минут слепил по этой теме флешкарточки на специальном сайте и заставил Ацуши несколько раз повторить упражнение с ними на время. Однако вместо Цезаря спутником Накаджимы в этот раз выступал Гораций, и Ацуши почувствовал, что у него опускаются руки: в отрывке из «Exegi monumentum» он не мог опознать три слова в середине, идущих одно за другим. Это значит, что их, скорее всего, нет в его рукописном словарике, которым разрешалось пользоваться на зачёте. А если их нет в рукописном словарике, то остаётся два варианта развития дальнейших событий: либо их значение снизойдёт до Ацуши по контексту (что теоретически могло бы помочь ему восстановить начальную грамматическую форму и провести положенный анализ слова для разбора предложения, но маловероятно в том случае, когда неизвестны ТРИ СЛОВА ПОДРЯД), либо он второй раз за день выйдет из этой аудитории с пустой зачёткой. Пока трое студентов перед Ацуши рассказывали Йосано о системе латинских числительных и изменениях в падежах степеней сравнения наречий, Накаджима расписал на черновике довольно подробно всё, что помнил об указательных и определительных местоимениях после флешкарточек Акутагавы. В очередной раз в его голове пробежала мысль, что нужно будет сделать своему молодому человеку хороший подарок. Что касается Горация… Всё отвратительно. С таким количеством лексических дыр понять смысл предложения было невозможно. «Может, пойти на риск и попросить любое другое предложение с условием, что я сделаю разбор без подготовки?» — пытался найти решение Ацуши, наблюдая, как под натиском уточняющих вопросов Йосано тушуется очередной без пяти минут отправленный на пересдачу филолог. — «Хуже ведь не будет? Что бы сделал Дазай на моём месте?» Почему-то Ацуши показалось, что Дазай бы придумал своё собственное слово на месте того, чьё значение идентифицировать не удавалось, однако фантазия Накаджимы на фоне общей нервозности не могла выдать ничего подобного. В тот момент, когда Ацуши плюхнулся за первую парту перед преподавательским столом, Йосано посмотрела на часы и шумно вздохнула, от чего и без того пребывающий в стрессе Ацуши напрягся ещё больше. Это не ускользнуло из внимания Акико. — Да не робей ты так, — подперев кулаком подбородок, устало проговорила она. — Представляешь, следующая группа придёт уже через полчаса. А это значит, что мой несостоявшийся завтрак плавно становится ужином, — Йосано потёрла глаза. — Боже, дай мне сил пережить этот день. Ацуши стало её жалко. «Если так подумать», — пронеслось у него в голове, — «то мы ответили и ушли, а Йосано-сэнсэй принимает зачёт за зачётом и даже не может взять перерыв на обед или чай. Это должно быть ужасно тяжело». — У меня есть блинчик с собой, — вспомнил он о подарке Кёки. — Хотите? В глазах Йосано отразилось удивление. Прикрыв ладонью губы, доцент тихонько рассмеялась. — Но ты же собирался в первой четвёрке отстреляться. И всё равно взял с собой еду? — Не, я просто… — Ацуши покраснел, решив, что только что выставил себя в очень нелепом свете. — …Долгая история. — Просто на удачу взял? — продолжала веселиться Йосано. — Ведь так приятно, когда кто-то ждёт тебя с поля боя, даже если это всего лишь кусочек теста. Как бы Ацуши ни умирал от волнения, он не смог сдержать улыбку, глядя на то, как на его глазах энергия возвращается к уставшему человеку. — Вы думаете об мне слишком своеобразно, — заметил он, уже не жалея о том, что заикнулся про блинчик. — Я тронута твоим предложением, но вынуждена отказаться, — Йосано взяла в руки ведомость и взглянула на лежащую на столе открытую тетрадь. — Объедать студентов я начну только тогда, когда мне перестанут платить зарплату. Накаджима Ацуши, — Йосано нашла семестровые баллы тигра в тетради и переписала их в ведомость. — Начал семестр за упокой, а закончил бы за здравие, если бы не итоговая контрольная. — П… Переволновался, наверное, — промямлил Ацуши. Йосано недоверчиво подняла бровь. — И зачёт тогда завалишь? Раз от волнения интеллект идёт на попятную? Ацуши вздохнул. — Есть такая примета, что как день начнёшь, так он и пройдёт, — рассказал он, смущённо улыбаясь и опять чувствуя себя идиотом. — Мой день, как Вы заметили, начался не очень. В общем, морально я готов ко всему. Йосано не отрываясь смотрела на Ацуши. Её яркие глаза скрывали это, но её сердце отзывалось пониманием. Ведь точно с такими же мыслями она сегодня утром покидала свою квартиру. «Так мы с этим студентом в одной лодке», — пронеслось у неё в голове и ей внезапно захотелось, чтобы сидящий перед ней первокурсник собрался и выдал ей достойный зачёта ответ. — Ты же не какой-то раздолбай, — резко заметила Йосано. — Н-нет? — то ли спросил, то ли ответил Ацуши. — Хотя, знаешь что, — Йосано прищурила глаза. — Я хотела сейчас сказать, что волноваться в свой первый зачёт — это нормально, и в то же время бесполезно. Но, если ты не переживёшь это сейчас, то так и будешь потом в рабстве у своих поджилок. Так что тебе не стоит с этим ничего делать. Это благодатное волнение, оно даст плоды, — доцент ободряюще кивнула на черновик в руках Ацуши. — Ну, давай посмотрим, насколько тебе пошла на пользу эта вынужденная отсрочка. Ацуши незаметно сделал глубокий вдох и начал рассказывать. Йосано внимательно слушала, глядя в ведомость. Что ни говори, а этот студент был редкий экспонат. Мало кто делал такой прогресс в латинском языке за настолько короткий срок. Куда больше в её практике было студентов, старательных с самого начала, и студентов, безалаберных весь путь до зачёта. Бывали те, кто делал регресс, как только начиналась сложная грамматика и список лексики переваливал за двадцать слов. Ацуши интриговал Йосано, потому что был явным исключением из системы. После недавнего аттракциона удручающих ответов, больше напоминающего сплав по глухому болоту, повествование Ацуши о местоимениях казалось глотком свежего воздуха. Йосано не приходило в голову, что сам Накаджима во время своего рассказа с тревожным сердцем предчувствовал, как он опозорится на следующем вопросе. Отвечать на теоретический вопрос было даже легче, чем он ожидал — это было очень похоже на его учебные сессии с Акутагавой. Если бы Ацуши закрыл глаза, он бы легко мог поверить в то, что находится в комнате Акутагавы и Чуи, и у него осталось порядка десяти минут до того, как Чуя отправит его в свою комнату спать. Это было настолько знакомое и тёплое ощущение, что Ацуши хотел бы говорить о попавшихся ему видах местоимений бесконечно, отдаляя Горация всё дальше и дальше за горизонт. — Достаточно, — прервала Йосано, и Накаджима испуганно замолчал. — Давай зачётку. Ацуши удивлённо поднял глаза на доцента. Ему, должно быть, послышалось? — А Гораций? Йосано фыркнула от смеха. — Если я уделю время Горацию, то точно останусь голодной до конца работы. Пустой желудок — равно тяжёлая концентрация, мои студенты этого не заслужили. Давай зачётку, — повторила Акико. — И иди. Твой блинчик уже заждался. Никто не скажет точно, когда шестерёнки удачи пришли в движение в этот день. Может, это случилось тогда, когда Йосано-сэнсэй проспала и не успела позавтракать, или тогда, когда Кёка принесла для стрессующего Ацуши блинчик, который послужил впоследствии отправной точкой их с Йосано диалога. Может, дело вовсе не в удаче, а в том, какую репутацию в глазах Йосано построил Ацуши с помощью своего усердия и трудолюбия в семестре. А может, остро написанное «зачтено» рядом с подписью Акико Йосано в зачётной книжке Ацуши было одновременно доказательством того, что эти две силы работают в команде? Усилия и труд окупаются и притягивают удачу, а человеческий фактор — далеко не всегда означает что-то плохое. Ацуши не увидел, сколько баллов Йосано поставила в ведомость. Скорее всего, она поставила ему пороговые баллы или чуть выше. Это значило, что им с Акутагавой предстоит ещё много работы в новом семестре. Учитывая, что в летнюю сессию первокурсники сдают уже экзамен, а не зачёт, и в книжке у них будет стоять полноценная отметка. Но в июне Ацуши непременно пойдёт на экзамен первым, а телефон вообще не будет с собой брать. Может, даже оставит его в общежитии. И он выпишет в свой самодельный словарик все существующие латинские слова (это ведь мёртвый язык, поэтому их количество ограничено), и обязательно ответит Йосано всё, что будет написано в билете и на всё, что она его спросит дополнительно. А ещё он сделает Акутагаве сюрприз. Ацуши прошёлся кончиками пальцев по бусинам браслета, по словам lux in tenebris, и ему в голову пришла ясная, как почерк Йосано, идея. Нет, не второй браслет.