Как доктор прописал

После того, как доктор Андерсон ушел за чаем, я сел на кровать и уже ждал его возвращения. Я действительно не понимал, что замерз, до этого момента. Все мои попытки согреться, канули в воду. А мысли о Блейне, все не выходили из моей головы. Мой мозг прокручивал воспоминания последнего часа, пытаясь уловить каждую мельчайшую деталь. Первая прокрутка. Я замечаю его прекрасный голос. Вторая прокрутка. Глаза. Третья. Его улыбка. Наверное, я схожу с ума от недостатка общения, коль цепляюсь так к первому встречному, но мне это даже нравится. Этот парень, был каким-то не таким, как все. Почему именно он? Вспоминая свой прошлый опыт в отношениях, я пытаюсь понять, как они зарождались. Я встретил Адама в НЙАДИ. Он был простым с виду, но я понимал, что он необычен. Первое, что я в нем заметил - это его британский акцент. Я почувствовал себя девочкой-тинэйджером, которая фанатеет от английского актера. Это было забавно. Порой я просто не понимал, что он говорит. Меня спасло только то, что в моей школе учился Рори - ученик по обмену из Ирландии. Вот его-то точно уж никто не понимал. Наши отношения с Адамом развивались очень странно. Он был создателем хора в НЙАДИ, в который никто не хотел вступать, под названием "Адамовы яблоки". Сначала, меня тоже очень смутило это название, но позже я понял, что оно очень даже ничего. Именно поэтому, я вступил в него. Адам ухаживал за мной. Не могу сказать, что был влюблен в него, но отрицать, что мне нравилось внимание с его стороны, тоже было бы неправдой. Но все же, это не любовь. Мне нравилось чувствовать себя нужным. Это очень отличалось от того, что я чувствовал в школе. Это была моя маленькая сказка. Но потом пришел тот день, которого я так боялся. Мы пошли в ресторан. Он был достаточно дорогим, тем более для студента. Мне нужно было сразу понять, что из этого будет что-то следовать. После шикарного ужина салатом цезарь и пастой, названия которой я уже и не помню, мы сели в такси и отправились в квартиру Адама. Нет, конечно, нормальный человек бы уже давно понял намеки. Но нормальный человек и Курт Хаммел - вещи несовместимые! Как только мы вошли в квартиру, Адам накинулся на меня, будто я был куском мяса, а он - пещерным человеком. Мы целовались и медленно приближались к его комнате. Добравшись до места назначения, Адам кинул меня на кровать, все еще рвано целуя, а затем отстранился. Он начал раздеваться. Нет, разумеется, он был довольно-таки горячим парнем (моим горячим парнем), но я не был готов к интимной близости с ним. Если быть полностью откровенным, то я не был готов к интимной близости ни с кем. Но виду не подавал. Взглянув на все манипуляции парня, я продолжал лежать на его кровати. Но затем, он потянулся за поцелуями вновь, уже раздевая меня. Я пытался отстраниться. И мне удалось. Но, понимаете ли, Адам тоже не из простых и так просто сдаваться не был намерен. Тогда не выдержал и я! Я пытался говорить спокойно, объяснить ему, что я не готов, но он попросту не хотел меня слушать. Он начал выливать на меня всю тираду, скопившуюся у него за время наших отношений. Тогда я узнал, что этот ужин, все те ухаживания (которые были усиленными на прошлой неделе), все это было лишь для того, чтобы залезть ко мне в штаны. Мои глаза, казалось, просто вылезли на лоб. В слезах и криках, я уходил из дома Адама. Он пытался меня остановить, извиниться, но я просто не хотел его слушать. Через 2 недели после нашего не-до-конца расставания, я решил устроить ему сюрприз. Я купил еды, свечей, романтических штукенций. Ну а дальше вы знаете мою историю. Таким образом, я до сих пор здесь, в этой больнице. Вы спросите - почему, если я жил и учился в Нью-Йорке, я лечусь в Лос-Анджелесе? Ответ прост - это была единственная клиника, способная вылечить мой диагноз. Из мыслей и рассуждений меня вывел лишь приход Блейна. В его руках я видел поднос с чашками чая, конфетами, медом и печеньем. Я был очень польщен такой заботой обо мне. Вдруг, я заметил кое-что на его руке. Что это? Ожог?! Он что, обжегся?! Я сидел с глазами по пять копеек, и только потом до меня дошло, что ему следует помочь. -Блейн! Что случилось? Это ожог? Как это произошло? Нужно срочно обработать. Но у меня ничего для этого нет. Вот черт. - Я тараторил как заведенный. Посадив Блейна на кровать, я не придумал ничего, кроме как подуть на его рану. Надеюсь, это не очень рискованный шаг... А что если он смутится? Тогда будет очень плохо... Но сейчас ему, наверное, очень больно и мой долг помочь ему. Собравшись с мыслями, я сделал задуманное. Он немного содрогнулся, но потом просто напряженно сидел. Это наводило на меня странные мысли. -Мог бы позвать меня! Ходить я умею! Нельзя же так! - я почувствовал прилив гордости за самого себя, ведь я помог врачу. А это что-то да значит! Поудобнее усевшись на кровати, мы решили продолжить наше чаепитие. Мне хотелось поговорить с Блейном, поэтому я решил рассказать ему о своем прошлом: -Я родился и вырос в Лайме, Огайо,- , естественно, я пытался ускользать от болезненных для меня тем, рассказывая обо всем вкратце, но пытаясь рассказать выбранные события во всех красках. - Со старшей школы меня недолюбливали более популярные парни в школе. Это было прогнозируемо - я был единственным открытым геем в школе Уильяма, - я намеренно сделал акцент на слове 'открытым'. Там школе Уильяма МакКинли был футболист - Дэвид Карофски. Именно он был моим школьным кошмаром, преследующим каждый день. Он толкал меня в шкафчики, бросал в мусорное ведро. Дело так и не до избиения, ведь это противозаконно. Как-то раз, после уроков, я шел в прекрасном расположении духа. Ничего не предвещало беды. Но тут из-за угла появился Карофски. Каждый мускул во мне сжался от неизвестного страха. Он же, напротив, шел с ухмылкой на лице. Затем все происходило как обычно - он толкнул меня в шкафчик и назвал 'педиком'. Только в этот раз меня это разразило больше, чем всегда: -В чем твоя проблема? - спросил я его, отойдя от шкафчика. Карофски развернулся, на его лице читался гнев. Разумеется, мы никогда не говорили с ним по душам. Он подлетел ко мне и сказал: -Почему ты ходишь по этой школе? Такой гейский? Такой красивый? - от этих слов мои брови полетели вверх, преодолевая гравитацию. Дальше все как в тумане. Карофски подходит ближе. Я не успеваю реагировать. И его губы накрывают мои. Поправка. Это было сказано слишком романтично. Он чуть ли не засосал меня. Просто ужасно. С нескрываемым отвращением я отскочил от него и побежал по коридору в слезах. Я рассказал об этом случае отцу и вскоре Карофски перевели в другую школу. -У меня было 2 лучшие подруги - Рейчел и Мерседес. С ними я познакомился в школьном хоре. "Новые Направления". Это было единственное, что радовало меня в школе. - на моем лице промелькнула улыбка. Действительно, с момента, как я вступил в хор, многое изменилось в моей жизни. Конечно, поначалу мы были лузерами. Нас ежедневно обливали слашами, и мой уход за кожей усиливался с каждым днем. Но в дальнейшем, когда мы выиграли на национальных, после двух фиаско, нас стали уважать. Это продлилось не так уж и долго, но прогресс он и в Африке прогресс. -Мы с Рейчел были и остаемся очень близки. Мы вместе хотели петь соло. Вместе поступали в колледж. Мы даже влюбились в одного парня! - как бы забавно это не звучало, я вновь упомянул о Финне, за что мысленно влепил себе пощечину. Я же просил сам себя не затрагивать больные темы. -Рейчел, правда, первая поступила в НЙАДИ. Я прошел лишь со второго раза. Но все же прошел. У меня был один опыт в отношениях, но их последствия ты можешь видеть сейчас, - я грустно вздохнул, - Теперь расскажи о себе! - сказал я, взяв в руки горячий напиток. Со стороны, все выглядело так мило и по-семейному, что хотелось продлить этот момент навеки! Но чай закончился, а поговорить еще хотелось. -Может тебе помочь отнести все обратно? А то натворишь еще чего-нибудь. - с небольшим смешком произнес я. Блейн лишь тепло улыбнулся и согласился. Он водрузил на себя чашки, а я взял тарелки, и мы отправились в уборную. Эта ночь будет чудесной!