Kneel

– Вот она. Пожалуйста, будь милой. Она уже боится слизеринцев, особенно тех, кто тусуется с Томом Реддлом. Серафина вздохнула, глядя на блондинку, вошедшую в кофейню. – Ты же знаешь, что я плохо разбираюсь в девушках, — сказала она Лейле, а девушка в ответ только закатила глаза. – Да, это потому, что ты не лесбиянка, — пошутила Лейла, и Серафина прищурила на неё глаза. Несмотря на оскорбление, она всё ещё смеялась: – Я целеустремленная и серьезная женщина, к твоему сведению, дорогая Лейла. — Тебе шестнадцать, — встала гриффиндорка и увидела Грейс. Девушка улыбнулась, но Серафина могла видеть, как нервничала она на самом деле. Неужели она так боялась слизеринцев? — Привет, — застенчиво сказала Грейс и села перед двумя девушками. – Привет, я Серафина, и мне очень приятно познакомиться с тобой, — сказала ведьма, протягивая руку, и пуффендуйка нежно пожала её. – Я Грейс Лонгботтом, — она слегка улыбнулась, — Мне тоже приятно с тобой познакомиться, я много слышала о тебе. Лейла ухмыльнулась: – Она не так плоха, как говорят. На самом деле Серафина милая и очень добрая. –Не торопись, Лейла. Послушай, я же могу сказать тебе? Я не самый добрый человек в мире, но я работаю над этим. – Я понимаю, но ты хотя бы стараешься, – Грейс показала свою истинную доброту, – И я рада помочь тебе. Серафина чувствовала себя немного неловко из-за всей доброты, но знала, что это правильный путь. В конце концов, она была полна решимости стать лучше. Будет ли это работать? Маловероятно, но она старалась изо всех сил. Её единственным страхом было то, что доброта каким-то образом окажется... скучной? – Иногда она милая ведьма, — добавила Лейла, отпивая свое сливочное пиво, — Но у нее есть проблемы с дружбой с девушками. Ты знаешь, что до того, как мы встретились, у неё не было ни одной подруги? – Она не стала ждать, пока Грейс ответит, – Поэтому я решила устроить несколько представлений, и ты, моя дорогая Грейс, была моим первым выбором. – О, я чувствую себя польщëнной, — усмехнулась Грейс, и Серафина слегка улыбнулась. – Мне также нужно кое-кого тебе представить,— сказала Серафина, глядя на одного из своих друзей, а затем устремив взгляд на Лейлу, которая уже стонала. С искренней улыбкой на лице она встала со своего места и направилась к группе, которая только что вошла в «Три метлы». Она видела только Эйвери, Лестрейнджа, Мальсибера, Абраксаса и, к сожалению, Давину Блэк. Неудивительно, что Тома там не было, в конце концов, он никогда не ходил в Хогсмид. Родители Серафины подписали его разрешение, но он считает, что это пустая трата времени. Типичный Том Реддл. Эйвери раскрыл объятия девушке, когда увидел её, и Серафина обняла его, поцеловав в щеку. – Эй. Я не знала, что ты будешь здесь, — сказала Серафина. — Вообще-то, мы только пришли, — сказал Абраксас, — А ты? Что ты здесь делаешь? Серафина указала на стол, за которым сидели она, Лейла и Грейс. – Я здесь с друзьями, но не могу оставаться слишком долго, потому что я должна продолжить обучение. – Конечно, — усмехнулся Малсибер, — ты пытаешься быть лучше Реддла на каждом уроке. Разве ты не маленькая сумасшедшая девочка? Ведьма закатила глаза: – Я лучше его. – Конечно, — хихикнула Давина, напомнив Серафине, почему она так ненавидела темноволосую ведьму, — Ты думаешь, что ты лучше всех только потому, что у тебя глаза разного цвета, а твоя фамилия Веврейн. Как всегда, Серафина решила не тратить попусту время, отвечая ей, но Эйвери не думал так же: – О, и ты та, кто будет говорить это? Серафина спокойно похлопала его по груди. – Всё в порядке, Алсидес, – он кивнул головой и бросил последний взгляд на Давину. Зачем они вообще тусовались с ней, если она им не нравилась, – Где Нотт? Все засмеялись, кроме Давины, которая скрестила руки на груди и продолжала смотреть на Серафину. Так по-детски. – Этот придурок целуется с Мерулой, — ответил Абраксас, качая головой. — Счастливый ублюдок. — Мерула Розье? Разве ты не спал с ней, Энтони? — спросила Серафина, и Малсибер лишь закатил глаза. – Это было очень давно. Она сжала губы в тонкую линию, пытаясь подавить насмешливую улыбку, и повернулась к одному из своих хороших друзей. – Мой дорогой Гидеон, там кое-кто ждет тебя, — она обняла руку Лестрейнджа, и они оба посмотрели друг на друга, а потом на Лейлу, которая разговаривала с Грейс. — Не могу поверить, что ты заставляешь меня это делать, — вздохнул он, и Серафина усмехнулась. – Ты знаешь, что хочешь сделать это, и ты никогда не откажешь мне, не так ли? – Парень закатил глаза на нахальную девушку. — Ты должна мне будешь, Серафина. – Люблю тебя, — она поцеловала его в щеку, — Теперь следуйте за мной, — он последовал за ведьмой с некоторой неохотой, и они встретили двух девушек, сидевших за столом и пьющих сливочное пиво, — Дамы, этого прекрасного джентльмена зовут Гидеон Лестрейндж. А это Лейла. и Грейс, — она указала на двух девочек. Лейла выглядела скучающей, а Грейс немного испуганной. Гидеон вздохнул. — Приятно познакомиться, — Серафина хотела закатить глаза от его незаинтересованного тона, но вместо этого усмехнулась пуффендуйке. — Итак, Грейс, давай познакомимся поближе? Снаружи, – произнесла Серафина. Грейс быстро встала и присоединилась к Серафине, оставив своё место Лестрейнджу. Подарив паре последнюю улыбку, она покинула «Три метлы» со своей новой подругой. Когда они достигли оживленных улиц Хогсмида, Серафина изо всех сил старалась превратиться в свою приличную и приятную версию. – Итак, Грейс, расскажи мне о себе побольше.

***

– Говорю тебе, Серафина. Никогда больше, — Лейла подошла к Грейс и Серафине, которые сидели перед деревом и знакомились друг с другом. Серафина подняла голову, чтобы посмотреть на очень взволнованную Лейлу: – Сначала я подумала, что он довольно крут и не так уж плох для слизеринца. Но потом всё изменилось, когда он начал говорить, что маглорожденные никогда не должны иметь права учиться в Хогвартс. Потом я сказал ему, что мои родители оба маглы, и он просто ушел. Я так сильно хотел дать ему пощечину, но мы были на публике. Что могло заставить тебя думать, что мы когда-нибудь сможем быть вместе? – Слизеринская ведьма попыталась не засмеяться над раздраженным выражением лица своей подруги. – Я действительно ожидала, что он забудет о своих предубеждениях по отношению к маглорожденным, когда поймёт, что ты крутая. Я так и сделала. Лейла нахмурилась: – Что? Ты тоже имела что-то против маглорожденных? – Она казалась сумасшедшей, и Серафина не могла понять, почему. Разве это не было очевидно? Она училась на Слизерине, принадлежала к чистокровной семье и общалась только с волшебниками, которые оскорбляли всех, кто не был чистокровным. – Да. Но потом, когда Джордж представил вас, я передумала, – Серафина пожала плечами. Лейла выглядела сбитой с толку и села рядом с девушкой с разноцветными глазами, – Почему? Я никогда не понимала, почему чистокровные волшебники думают, что мы отличаемся от них. Это была деликатная тема для Серафины, но она всё равно изо всех сил старалась ответить ей, не звуча как стерва. – Когда я была ребенком, моя семья всегда говорила мне, что маглорожденные слабее, чем другие. Я никогда не спрашивала, почему, и ты мой первый друг, чьи родители на самом деле маглы. Поскольку я никогда раньше не встречала маглорожденных, я всегда верила своим родителям и друзьям, но позже я поняла, что мы все одинаковые. Грейс и Лейла несколько секунд смотрели на Серафину, ничего не говоря, и это беспокоило её. Она боялась, что они собираются осудить её. На самом деле то, что она сказала, было не то чтобы мнением, а скорее фактами. Это была правда, и о ней, конечно же, нельзя было судить по тому, как она была образована. В конце концов, это не её вина, что она родилась в чистокровной семье или попала в Слизерин на первом курсе. Пуффендуйка, казалось, не знала, что сказать, но Лейла решила ответить за неё: – Ну, я должна поблагодарить Уизли за то, что он представил нас. Если бы не он, ты, вероятно, до сих пор думала бы, что чистокровные лучше нас. – Я думаю, что в какой-то момент своей жизни я бы изменила мнение, — отметила девушка. Это правда, что именно Джордж Уизли открыл ей новый мир и позволил ей завести новых друзей. И она была искренне благодарна, так как он даже познакомил её с Лео. Тем не менее, она верила, что со временем вырастет и начнет формировать новое мнение об окружающем мире. Возможно, это произойдет позже, но это произойдет в конце концов. На неё больше нельзя было влиять или манипулировать, как раньше. Это была её новая версия, она была другой. Или, по крайней мере, так она думала.