Kneel

Это был вечер рождественской вечеринки, которую профессор Слизнорт устраивал в своëм кабинете. В разных частях замка только самые умные ученики взволнованно готовились к вечеринке. Серафина наслаждалась одиночеством в своей спальне, пристально глядя на белое платье, усыпанное блёстками, на её кровати. Она часами думала о том, что рассказали ей друзья накануне, когда отправились в Хогсмид, и с тех пор она не видела их в замке. Конечно, была суббота, и занятий у них не было, но Серафина весь день занималась в библиотеке, и никто из них не появился. Наконец, она приняла решение и была более чем счастлива. Решив отказаться от идеи стать злой или доброй, она выбрала другой и гораздо более простой путь. Если кто-то обращался с ней хорошо, она показывала им свою добрую сторону. Однако, если кто-то плохо обращался с ней или проявлял к ней неуважение, она не думала дважды, прежде чем атаковать. Поэтому с этого момента Серафина собиралась перестать приспосабливать свою личность к окружающим её людям, она больше не будет заботиться о том, чтобы пытаться угодить всем вокруг. Короче говоря, она такая, какая она есть, и если люди недовольны её поведением, то это их проблема. Она устала от того, что все критикуют её. Неважно, хорошая она была или плохая, всегда найдется тот, кому есть что сказать по этому поводу. После многих лет выслушивания суждений людей о том, кем она была, она объявила конец той эпохи. Это было официально, её больше не заботило чужое мнение. Улыбнувшись зеркалу, она посмотрела в свои глаза. Угольно-чëрный глаз, темный, как ночь, олицетворял её одержимость властью, а также скрытую внутри неё тьму, которую она больше не боялась показывать. Однако её ярко-зелёные глаз представлял совершенно другую природу. Это был знак свежести, молодости, надежды и мягкости. Двойственность её личности означала, что она была готова действовать как честный человек. Каждая её сторона была связана с тем, как люди вели себя вокруг неё и за её спиной. Несмотря на свои новые правила, она решила дать последний шанс всем, включая Тома. Зная, что он был тем, кто на самом деле был зол на неё, Серафина не была уверена, что он хочет вернуть их дружбу. Тем не менее, она не считала себя виноватой, поэтому Серафина не стала бежать к нему и извиняться. Ведь она не сделала ничего плохого и не пожалела. Если он хотел забыть о ссоре и начать все сначала, то всë было в порядке, и она с радостью приняла бы его обратно. Когда дело доходит до Лейлы, дело обстоит примерно так же. Серафина уже извинилась и не чувствовала себя обязанной продолжать извиняться за то, что она сделала много лет назад и даже плохо помнила. Если Лейла не хотела быть её другом, тогда всë в порядке. Она ухмыльнулась, глядя на платье. Слова её друзей всë ещё были в голове, но она никому не позволяла говорить ей, что делать. Какой бы ты ни была смелой, это вопрос этикета. Ты просто должна понять, что короткое платье не подходит для рождественской вечеринки. В одном они были правы, она была смелая, а потому любила играть с огнём. Она даже не пыталась отрицать, что когда люди говорят ей не делать что-то, это именно то, что она хочет делать. И только мысль о том, что две девушки неодобрительно смотрят на неё, заставила уголки губ дëрнуться. Так что же она сделала? Точно так же, как она делала бесчисленное количество раз с юбками, которые ей покупала мать, она ещё больше укоротила платье, используя магию. Это было очень не по-женски, и люди, конечно, были готовы осудить её, но именно это она и намеревалась сделать. Потянувшись за палочкой, она указала ею на замок двери своей спальни и заперла её заклинанием, которое бесполезные соседи по комнате не смогли бы понять. И когда она, наконец, почувствовала себя комфортно и уверенно, что никто не войдëт в комнату, она позволила светло-розовому шёлковому халату упасть на землю, оставив её такой же обнаженной, какой она была в минуту своего рождения. Она посмотрела на своё веснушчатое тело в зеркало и на этот раз не жаловалась на то, насколько отличается её кожа по сравнению с другими девушками. Она была гладкой, и ей повезло, что на ней не было много прыщей, её золотисто-бронзовая кожа была покрыта веснушками на спине, плечах и шее. Раньше Серафина чувствовала себя некомфортно из-за уникальности своей кожи, но теперь она чувствовала себя более комфортно, чем когда-либо. Она была другой. Потянувшись к нижнему белью, она прикрыла свои самые интимные места и сразу же оделась в короткую блестящую белую ткань. Платье было с длинными рукавами, но длина платья, безусловно, шокировала, так как оно доходило только до середины бедра. Её макияж был изящно нанесен за считанные минуты, и девушка завершила свой образ, надев бежевые туфли на каблуке с Т-образными ремешками и лëгкую шубу поверх платья. В последний раз расчесав свои длинные волосы, она, наконец, вышла из комнаты с громким вздохом. Она была готова увидеть всех и доказать им, что Серафина Веврейн не тот человек, чей путь они хотели бы пересечь. – Дорогая, ты выглядишь так красиво, — усмехнулся Лео, глядя на свою девушку, когда она выходила из своей гостиной. Он ждал её и был готов проводить на вечеринку со Слизнортом. Парень из Когтеврана тоже был приглашен, и он был рад, что не пошëл просто потому, что сопровождал кого-то достаточно умного, чтобы его пригласили, — Но мы немного опоздали, — нервно сказал он. – Дорогой, расслабься. Мы изящно опаздываем. И спасибо, ты тоже выглядишь очень красиво, – Серафина чмокнула его губы с улыбкой. Она взяла его за руку, когда они направились к классу Слизнорта: – Спасибо, Серафина. Я счастлив сегодня вечером, — ухмыльнулся он, целуя её в щëку, пока они шли, и она усмехнулась, чувствуя, что Лео был одним из тех людей, которые действительно заслуживали её доброты. – Я тоже, я хочу потанцевать с тобой, — взволнованно сказала она. – Можно вопрос? – Серафина нахмурилась из-за его нервного тона. – Конечно, что такое? – Хм... Где ты купила это платье? – Он почесал затылок свободной рукой. – В Хогсмиде, только вчера. Нравится? – Да. Оно просто... коротковато, тебе не кажется? – Лео... – вздохнула она и потёрла лоб, они поднялись по лестнице, – Мне нравится. – Я знаю, я просто думаю, что это немного отвлечёт мальчиков на вечеринке, — прокомментировал он, и Серафина немного хихикнула, решив не начинать спор. Она попыталась понять его сторону, поскольку девушки редко носили что-то выше колен. – Единственный человек, которого я хочу отвлечь этим платьем, это ты, Лео, — флиртовала она с ним, и он застенчиво покраснел, не смея посмотреть ей в глаза и вместо этого сменил тему. — Итак, хм... что произошло между тобой и Лейлой? – Он казался немного смущённым, ожидая её ответа, и Серафина задалась вопросом, что сказала ему Лейла. – Ничего. Почему ты спрашиваешь? – Она пожала плечами. Он прочистил горло, когда они почти достигли класса Слизнорта. — Она сказала мне, что вы двое поссорились. Серафину очень заинтересовало то, что сказала ему Лейла. Она рассказала ему другую версию случившегося? Сопротивляясь желанию применить к нему заклинание, она вместо этого задала ему простой вопрос: – Правда? – Она притворялась невинной, – Я думала, у нас всë хорошо. Что она тебе сказала? – Ничего особенного. Она сказала, что это что-то из прошлого, и она больше не может этого терпеть, но не рассказала мне всю историю. Ты в порядке? – Он пожал плечами. – Да, я в порядке! Лейла была честна со мной, но я не думаю, что есть причина создавать проблему из-за того, что произошло много лет назад, – Она ухмыльнулась. Лео кивнул головой и нежно поцеловал её в щеку, прежде чем взять за руку и повести их двоих внутрь кабинета Слизнорта. Двери были широко открыты, и Серафина уже видела, как люди едят, болтают и танцуют в комнате. В красиво оформленном классе было около пятидесяти волшебников, и она знала, что некоторые из них были старше и не посещали Хогвартс. — Серафина, милая! – Они услышали голос Слизнорта, несмотря на музыку, и пара поняла, что он уже был немного пьян, – Мистер Гринграсс, – профессор подошёл к ним с ухмылкой. – Добрый вечер, профессор, — улыбнулась она ему, когда он уже был перед ними, — Извините, мы немного опоздали, но всë выглядит прекрасно, — похвалила Серафина декорации вокруг кабинета, который казался намного шире, чем обычно. – Нет проблем! И спасибо! Я хотел бы думать, что это выглядит лучше, чем в прошлом году, – усмехнулся Слизнорт, оглядывая рождественские украшения, украшающие класс. –Думаю, да, профессор, — продолжала Серафина показывать ему свою очаровательную сторону, предназначенную в основном для учителей, — Мне очень нравятся искусственные снежинки. Они эффектно смотрятся. — Я согласен с ней, профессор, — усмехнулся Лео, потирая рукой спину своей девушки. Когтевранец присоединился к клубу слизней только в этом году, но он действительно думал, что класс выглядел прекрасно. – Большое спасибо, мистер Гринграсс. А теперь, если вы не возражаете, я поздороваюсь с некоторыми гостями, — извинился он, — Подождите секунду, Серафина, я думаю, что здесь есть кое-кто, кому вы будете рады. Она молилась Мерлину, чтобы он не говорил о Томе, потому что учитель Зелий всегда был самый большой сторонник её отношений с Томом. Вот почему он всегда пытался соединить их двоих на своих занятиях и отпускал дерзкие комментарии всякий раз, когда видел их вместе, даже если они просто небрежно разговаривали. – Да неужели? – Она сделала натянутую улыбку, – А кто это? Он обернулся и покачал головой в сторону высокой великолепной блондинки со светлой кожей, ярко-голубым глазом и ещё более красивым изумрудным глазом. Она ненавидела ведьму, даже несмотря на то, что она была всего на два года старше её, и они должны были быть лучшими друзьями. Ведьма училась в Шармбатоне с первого года и закончила школу в прошлом году, теперь проводя дни без работы, тратя галеоны своих родителей на бесполезные вещи. О, и Серафина не могла не упомянуть ту часть, где ведьма абсолютно без ума от единственного и неповторимого Тома Марволо Реддла. На самом деле она всегда завидовала тому вниманию, которое Том уделял Серафине. Однажды на рождественской вечеринке она даже пыталась проклясть Серафину, чтобы девушка выглядела некрасиво, а Том уделял ей всë своё внимание. Проблема была в том, что она потерпела неудачу, и Серафине удалось сохранить свое красивое лицо нетронутым. Глядя на потрясëнное выражение лица Серафины, Слизнорт рассмеялся: – Правильно! Я принял предложение Тома и пригласил твою милую кузину Женевьеву! В тот момент Серафина не могла решить, что было хуже всего. Та часть, где Слизнорт не иронизировал, когда он назвал её прекрасной; или часть, где Том на самом деле просил Слизнорта пригласить её ужасную кузину.