Kneel

– Ты самая красивая девушка в этой комнате, — прошептал Том так, что только Серафина могла услышать его слова, в то время как они медленно танцевал посреди кабинета. Другие пары наслаждались музыкой и компанией, но они не шли ни в какое сравнение со старостой Слизерина и его самой ценной ведьмой. На самом деле, когда все в мире танцевали беззаботно, будь то взрослые или студенты, у Тома и Серафины были на уме миллионы вещей. Несмотря на это, они танцевали несколько минут, не говоря ни слова. Им не нужно было. Потому что они были ближе, чем остальные танцующие пары и элегантно обнимали друг друга, слова были не нужны. Между ними не было ничего хорошего, и их связь была более хрупкой, чем когда-либо, и, несмотря на это, они всë ещё чувствовали это странное ощущение комфорта и близости, когда танцевали вместе, как будто ни одна из их проблем не имела значения. Как ни странно, Серафина чувствовала с ним хорошо и не хотела его отпускать. Однако она не могла просто действовать всепрощающе и снисходительно после того, что он сказал ей несколько недель назад. Так что вместо того, чтобы поблагодарить за комплимент, она закатила глаза. — Я честен, – Том вздохнул, медленно и нежно водя рукой по её спине. Ощущение его руки на её обнаженной спине казалось ему райским. Том молча поблагодарил Мерлина за такую бессмысленную вещь, как платье с открытой спиной. Он думал, что это бессмысленно, прежде чем позволил своей руке коснуться её мягкой спины. По его мнению, она действительно была самой красивой девушкой в ​​комнате. На самом деле, он никогда не видел кого-то столь прекрасного, как Серафина. Он не был уверен, почему он нашёл её такой привлекательной, когда большинство людей считали её довольно странной, с лицом, полным веснушек, и разноцветными глазами. Конечно, она не была обычной девушкой, но её необычная красота, казалось, никогда не переставала его впечатлять. Глядя ему прямо в глаза, она выдавила из себя ироничную улыбку: – Конечно, ты честен, потому что никогда не лжëшь. Вот почему ты был так невероятно честен, когда сказал мне, что ненавидишь Женевьеву. И подожди секунду, – Она издевательски удивилась, – Она здесь, и почему? Потому что великий Том Реддл предложил пригласить её на этот прекрасный вечер! Том склонил голову набок и вздохнул, притворяясь, что не рассердился на её слова: – Я думал, что ты избавилась от этого резкого поведения, когда тебе было лет двенадцать. Мне не нравится твой тон, Серафина. Брось это, — спокойно попросил он. – Я тоже не ценю многое в этом мире, Том! На самом деле, количество вещей и людей, которых я ценю, чрезвычайно ничтожно. Ты можешь в это поверить? — Ты пьяна, Серафина. Не позорься, это для твоего же блага, — сказал он, всë ещё стараясь выглядеть спокойным и собранным. Серафина рассмеялась. Она была пьяна? Нет, она была пьяна. И это было благословением, что огневиски только начал действовать в этот момент, потому что ведьма обычно становилась раздражающе честной, когда выпивала больше, чем следовало. Её грудь сжалась, когда она представила, как трагично было бы, если бы она была честна с Лео, когда они танцевали вместе. – Томми, я в порядке, — солгала она, вспоминая напитки, которые она незаметно потягивала перед тем, как Абраксас и Алсидес вышли ей навстречу, — Могу я открыть тебе секрет? Он закатил глаза, танцуя с ней подальше от толпы, пока они не оказались более изолированными от танцующих пар. Том не раз видел её пьяной и знал, что она вот-вот начнет раскрывать свои секреты. Он знал большинство из них, но не собирался допустить того, чтобы их слышали все остальные. – Ну вот опять... Серафина, помни, что бывает, когда начинаешь трезветь, ты пожалеешь обо всем, что слетело с твоего рта, – попытался он её успокоить, но она только начала громко смеяться. Том был рад, что все вокруг разговаривают, а музыка играет достаточно громко, чтобы её громкий голос остался незамеченным. – Хорошо, Томми. Ты тоже можешь выпить? Я хочу знать твои самые сокровенные секреты. Том покачал головой, пытаясь сдержать улыбку. Все ещё обнимая её маленькое тело, он чувствовал ностальгию и желал, чтобы они никогда не прекращали говорить: – Когда я не честен с тобой, дорогая? – Всë время. Просто скажи мне, почему Женевьева здесь, пожалуйста. Ты знаешь, как сильно я её ненавижу! Я просто хотела бы использовать на ней круциатус. Том ухмыльнулся, когда выслушал её резкие слова. Он ужасно скучает по этой Серафине: – Я не могу сказать тебе прямо сейчас. Видишь ли, у меня есть план. – В этом я не сомневаюсь. Великий Том Реддл всегда что-то замышляет. Могу я тебе кое-что сказать? – Серафина перестала танцевать и убрала руку с его плеча. — Ты собираешься сделать это в любом случае, так что я слушаю, — он убрал руку с талии девушки и аккуратно поправил её светло-каштановые волосы за плечи, обнажая длинную веснушчатую шею. – Мир не готов для тебя, Том Реддл. Иногда я могу ненавидеть тебя, но я знаю, что ты совершишь великие дела в будущем, – ведьма вздохнула с улыбкой. Слушая её слова, Том не мог не усмехнуться, потому что знал, что Серафина была с ним честна, и её вера в его силу была огромным ударом по его эго. И в этот момент он поблагодарил Слизнорта за то, что он устроил эту вечеринку и налил выпивку своим ученикам. Если бы не алкоголь, она бы не говорила ему такие вещи. – О, да! Ты очень много работаешь, чтобы стать могущественным волшебником. И я не знаю, хорошим ты будешь или плохим, но я точно знаю, что ты совершишь великие дела. Том никогда не верил в Бога, но в тот момент он почувствовал себя на небесах от её слов, таких честных и чистых. Любой мог сказать те же самые слова, любой мог признать его силу. Даже если бы Министерство Магии хвалило его навыки, это никогда не имело бы того же значения, что и в случае с Серафиной Веврейн, говорящей о нëм. Для Тома её слова были догмами, неоспоримыми и высшими. И хотя он был слишком смущён, чтобы признаться в этом, в глубине души он знал, что её восхищение им было единственным удовлетворением, в котором он нуждался. В этот момент он совсем забыл о своей обиде на неё, забыл об их ссорах, забыл об их разногласиях. И поэтому он дал обещание, которое никогда не нарушит до конца своей жизни: – Неважно, буду ли я добрым или злым. Потому что с тобой, моя дорогая Серафина, я всегда буду добрым. Я клянусь что я всегда буду изображать лучшую версию себя, когда я с тобой. Его рука нежно гладила её щеку, а пьяные глаза Серафины смотрели на его карие глаза, и они разделили напряжённый момент, который ни один из них по-настоящему не понял. Это было невероятно, сколько бы они не встречали фантастических волшебников в своей жизни, как бы ни были дружелюбны все остальные, никто никогда не мог занять особое место в их жизни. Мир может дать тысячу оборотов, и эту связь нельзя будет заменить. Ни Том, ни Серафина на самом деле не понимали, почему они были такими особенными друг для друга, и они знали, что их отношения не были романтичными, но они не могли отрицать сильные чувства друг к другу. Была ли их связь ядовитой и хаотичной? Возможно, но в тот момент ни один из них не видел смысла больше это скрывать. — Тогда почему ты был так жесток со мной в последние месяцы? – Серафина не могла сдержать своих правдивых слов, но и не сожалела о них, – Ты сделал мне больно, Том. Почему ты так жесток со мной? Ты был моим лучшим другом, и я знала, что могу доверить тебе что угодно, но что-то изменилось, и мне это не нравится. Я скучаю по тому, что у нас было, правда! – Она громко воскликнула, заставив Тома бросить взгляд на тех, кто смотрел на них. – Ты пьяна, и это серьезный разговор, который нам нужно обсудить позже. Мы можем оставить его на завтра? –Нет, Том! Я хочу поговорить сейчас! Завтра у меня не хватит смелости сказать тебе всë это, – она по-детски взглянула на него. — Что, чëрт возьми, ты говоришь? Ты ужасно честна, даже когда не пьяна! – он пожаловался, протягивая ей руку, чтобы взять её, и отвести к круглым столам в другом углу класса. – Я была ужасно честна. В настоящее время я намного слабее, и моя обида практически исчезла, — говорила она с грустным лицом. Том остановил их прогулку, когда они были достаточно близко к столу, заполненному напитками, – Мне нужен ещё один бокал. — Я не думаю, что это хорошая идея. Ты… — он попытался урезонить её, но она доказала, что это невозможно. – Нет! – молодая ведьма перебила, – Дай мне ещё один бокал. Я больше нравлюсь себе, когда я пьяна. Это напоминает мне о моем истинном я, блестящей ведьме, которой я была раньше, прежде чем стала скучно доброй. – Ты не скучная, дорогая, – Том осторожно усмехнулся, наполняя ей бокал. – Ни когда я с тобой, ни когда я пью. Видишь! – девушка взяла бокал из его рук, – Вот почему ты мне нужен, Том! И я знаю, что ты не любишь меня, когда я нуждаюсь и отчаялась, но я ужасно скучаю по тебе. И хотя я не люблю признавать это когда трезвая, я была чертовски крутым человеком до того, как ты бросил меня. Том нахмурился: – Я не бросил тебя. Ты была тем, кто изменился, я остался прежним, и каким-то образом у тебя возникло желание измениться, когда ты начала тусоваться с этим бесполезным пуффендуйцем. – Ты должен был быть там, чтобы помочь мне, Том! – сказала Серафина, раздражëнная и эмоционально уставшая, – На самом деле, у тебя ещё есть шанс быть здесь ради меня! Ты понятия не имеешь, через что я прохожу. Я думала, что у меня впервые в жизни появились подруги, но это было полная ложь! Лейла обижена на то, что я сделал много лет назад, хотя я уже извинилась, и Грейс следует за ней, как потерянный щенок! – Серафина сделала несколько глотков огневиски, прежде чем продолжить свою лекцию, – Джордж довольно приличный, но он всегда ругает чистокровных и богатые семьи! Это раздражает, понимаешь? Я стою прямо перед ним, а он продолжает рассказывать мне, как мы держим деньги при себе и ругаем домовых эльфов!.. А ещё есть Лео... Он такой идеальный и все такое, но он лжет мне о своих родителях, и он не прикоснется ко мне, как я хочу. Теперь Абраксас думает, что он гей! – воскликнула она. Том не знал, что сказать, и в течение нескольких секунд он просто смотрел на неë и думал. С одной стороны, ему было жаль, что она не вписалась в свою новую группу друзей, но, с другой стороны, он был рад, что она так себя чувствует. Это означало, что она признавала, что Том и его товарищи- слизеринцы были для неё намного лучше. Сумев показать ей сочуствующую улыбку, он открыл ей объятия и ждал, пока она обнимет его. Серафине не потребовалось ни секунды, прежде чем она рухнула ему на грудь, чувствуя комфорт его длинных рук на своем теле. И, положив голову на его сильное плечо, она почувствовала это прекрасное чувство, как будто только что вернулась домой. – Все в порядке, милая. Я больше тебя не отпущу. Отныне ты останешься со мной, как в старые добрые времена, — прошептал он ей на ухо, и она вцепилась в его слова, как в священные, — Только я знаю, кто ты на самом деле и что для тебя лучше всего. Ты снова доверяешь мне? Чувствуя, что совершает огромную ошибку, Серафина все же произнесла слова, которые он хотел услышать. – Конечно, Том. Я доверяю тебе больше, чем кому-либо ещë в этом мире.