Kneel

Наблюдая за Серафиной издалека, Том не мог не задаться вопросом, действительно ли она была единственной хорошей вещью, на которую он имел право владения с самого детства? Он вырос ни с чем, и некому о нём позаботиться. Но всё изменилось, когда он подтвердил, что он особенный, и начал учиться в Хогвартсе. И по счастливой случайности принцесса Слизерина заинтересовалась им, бедным мальчиком-сиротой. Однако, наблюдая, как она спорит со своим двоюродным братом Марцием Долоховым, он отрицал, что ему не повезло с ней встретиться. Это была судьба, потому что никто никогда не мог понять его так, как она. Впервые с тех пор, как он встретил её в Большом зале, он увидел в ней равную. И это говорило о многом. Он ухмыльнулся, увидев, как она яростно жестикулирует, размахивая руками через бальный зал. Все остальные тихо развлекались, а она была явно в напряжённой дискуссии со своим кузеном. Долохов закатил глаза, когда она что-то сказала, и повернулся к ней спиной, оставив её следовать за ним с сердитым лицом в сторону Тома. — Реддл, ты поверишь, что моя дорогая кузина подружилась с грязнокровкой? — Марсиус, который год назад окончил Хогвартс, взглянул на Тома. Серафина присоединилась к ним пару секунд спустя, сразу же встав к Тому. Мальчишка обнял её за талию. — Я знаю, — ответил Том, — Но я верю, что грязнокровка показала своё истинное лицо. Не так ли, дорогая? — Лейла была со мной стервой, но она не способна что-либо сделать, будучи магглорождённой, — возразила Серафина, заставив Долохова усмехнуться. — Мерлин, я не могу в это поверить, — он положил руки на голову, — Как ты позволила грязнокровке вести себя с тобой как стерва? Серафина, я думал, ты никому не позволяешь с тобой разговаривать. Что случилось с моей дорогой кузиной? — У неё были тяжёлые несколько месяцев, — прокомментировал Том, сжимая её руку, — Но теперь она вернулась. Серафина закатила глаза после того, как шлёпнула Тома по руке: — У меня произошла хорошая перемена. Теперь я хороший человек, — гордо сказала она, — Спасибо моим милым друзьям Лео Гринграссу и Джорджу Уизли. — Конечно, — издевался над ней Долохов, — Ты только что рассказывала мне, как отвратительно выглядит Давина Блэк сегодня вечером. А потом ты очень наглядно описала, что ты хотела сделать со своей кузиной Женевьевой, и я не думаю, что из-за этого я буду спать сегодня вечером. Щёки Серафины слегка покраснели, когда она услышала его слова, ей было стыдно за свои немного резкие высказывания. — Это ничего не значит, потому что хороший человек захочет бросить камень в голову Женевьевы, — Том улыбнулся её словам. — Хороший человек не будет бросать камни в чью-либо голову, Серафина, — заметил он, и девушка посмотрела на него, — А вот умный человек сделал бы это. — Посмотри на эту суку, — воскликнула Серафина, увидев Женевьеву, танцующую с Мульсибером, — Я гораздо лучше выгляжу, чем она, верно? Том и Долохов переглянулись, прежде чем второй ответил: — Вы выглядите одинаково, — Серафина резко повернула голову, взглянула на Долохова и ахнула. — Возьмите это обратно, забери эти слова сейчас же! Она некрасива! — Твои слова, а не мои, — с усмешкой пожал плечами Долохов. Он действительно скучал по своей младшей кузине, — Но она не уродлива, моя дорогая кузина. На самом деле она очень хорошо выглядит. Ты согласен, Реддл? Том молча признал, что Женевьева действительно красива с одним голубым глазом и зеленым и её длинными, светлыми волосами, никто не мог отрицать её красоту. Однако сравнивать с Серафиной её было нельзя. — Да. Серафина прищурилась, глядя на Тома: — Я ненавижу вас обоих, — а затем её лицо сразу же просветлело, когда она увидела мальчика с платиновыми волосами, идущего к трио, — Бракс! Она вырвалась из объятий Тома и побежала к своему лучшему другу, который тут же подхватил её и начал кружить. — Мерлин, Фини! Ты чертовски тяжёлая, — он легонько уронил её на землю, — Я шучу, ты лёгкая как пёрышко. Ведьма поцеловала его в щеку, и Том сжал губы в тонкую линию, когда услышал фразу «Я так скучала по тебе» от Серафины. — Я тоже. Ты больше не выглядишь больной, ты так напугала меня в тот день. Пожалуйста, не делай этого больше, — умолял Малфой, когда они оба подошли к Тому и Долохову, которые стояли и смотрели на них, разговаривая. — Конечно, в следующий раз я прикажу своей иммунной системе работать лучше, потому что мой хороший друг Абраксас испугался, — саркастически сказала она ему. — Добрый вечер, — обратился Абраксас к двум мальчикам, — Вы хорошо проводите время? Моя мама очень хотела произвести впечатление в этом году. — Конечно, — ответил Долохов, — Твоя мама самая лучшая. — Попробуй жить с ней, и тогда мы посмотрим, думаешь ли ты по-прежнему так же. Том, как прошла твоя поездка? — очевидно, Том не дал Абраксасу подробного описания своего дела в Литтл-Хэнглтоне, но он знал, что это связано с его семьёй. — Все прошло хорошо, — сказал Том, глядя на Серафину и ожидая, что она снова присоединится к нему, но она этого не сделала. — Отлично. Хочешь потанцевать, Фини? — Да! Но подальше от этой суки, — Серафина улыбнулась. — Давина? — растерянно спросил Малфой, наблюдая, как она танцует с Ноттом. — Это тоже, но вообще-то я говорила о моей кузине Женевьеве. Они вдвоём пошли к центру места, где танцевали люди. Не имея возможности слушать их разговор, Серафина не торопилась осматривать убранство поместья Малфоев. Они действительно вложили много усилий в эту дурацкую рождественскую вечеринку. — Она какая-то другая, не так ли? — мысли Тома были прерваны, когда Долохов снова заговорил. Неужели он не мог просто помолчать пару минут? — Да, — ответил Том, глядя на её танец. С одной стороны ему нравилось видеть её такой довольной и расслабленной. С другой стороны ему хотелось, чтобы она проявляла только с ним радость, и, как бы эгоистично это ни было, это было правдой. Том был собственником во многих вещах, и проблемы начались, когда он повёл себя эгоистично по отношению к чему-то столь жалкому, как избалованная, маленькая, богатая девочка. Но она была чем-то большим, или, по крайней мере, ему хотелось так думать. — Итак, вы уже потрахались? — спросил он, и Том подавил желание закатить глаза. Как бы Том ни уважал взгляды Долохова на многие ожидания, он не мог отрицать тот факт, что иногда он был весьма поверхностен. — Нет, это не так, — Том вздохнул, глядя на Серафину. — Почему бы и нет? Я чувствовал сексуальное напряжение с другого конца комнаты. — Тебе, должно быть, кажется, Долохов, — Том сделал беспристрастное лицо. — Да ладно, Реддл, я однажды поймал тебя трахающим мою сестру у меня на заднем дворе. Ты не можешь не думать о том, чтобы сделать что-нибудь с Серафиной. Разве ты никогда не делал ничего другого? — спросил он. По загадочной причине, не зависящей от Тома, Долохов проявлял большой интерес. — Она твоя кузина, — напомнил ему Том, которому не понравилась тема разговора. Перед ними остановился волшебник с подносом, полным бокалов шампанского, и Том, не раздумывая, схватил один. Судя по всему, ему нужно было выпить, если этот разговор будет продолжен. — И что? У меня есть глаза. Кроме того, она выглядит так, как-будто точно в твоём вкусе. Может быть, она даже позволит тебе проклинать её, пока ты трахаешься. Кажется, именно это и возбуждает… — Тому хотелось кричать. — Давай прекратим этот разговор, Долохов, — он глотнул шампанское. — Хорошо, хорошо, я просто хочу видеть её счастливой, понимаешь? И из вас двоих наверняка получится хорошая пара. Я не могу представить её с кем-то ещё. Если бы Долохов не был таким ценным союзником, Том уже оставил бы его говорить в одиночестве. — Мы видим вещи по-разному. — Конечно, — саркастически согласился Долохов. Когда Том снова посмотрел на танцпол, он больше не видел Серафину или Абраксаса; это заставило его нахмуриться. — Привет, Том. Ты сегодня выглядишь довольно застенчивым. Том закрыл глаза на пару секунд, прежде чем сосредоточить своё внимание на ведьме, которая теперь держала его за руку. — Добрый вечер, Давина, — он пытался говорить приятно, но ему всё ещё было интересно, куда пошла Серафина. — Счастливого Рождества, Том, и тебя тоже, Марсиус, — Долохов нежно поцеловал ей руку, — Чем ты занимаешься? С тех пор, как ты покинул Хогвартс, я вижу тебя только в особых случаях. Долохов начал объяснять, как он работает в Министерстве Магии, и Том тут же отключился от разговора, оглядывая комнату в поисках того, кто может его заинтересовать. И когда он увидел, как Эйвери разговаривает с Ноттом и Лестрейнджем, он извинился, чтобы встретиться со своими однокурсниками. — Реддл, вот ты где! — воскликнул Лестрейндж со стаканом в руке; нужно сказать, что выглядел он уже совершенно пьяным, — Мы только что говорили о тебе. — Что именно? — Мы разговаривали с некоторыми очень могущественными волшебниками, которые проявили интерес к нашему делу, — сказал Нотт, — Они дали нам несколько ценных советов. Том навострил уши от интереса: — Джентльмены, не стоит ли нам встретиться где-нибудь в более уединённом месте, вы не думаете?                         *** Когда мальчики нашли комнату с длинным столом и стульями вокруг него, они начали встречу, делясь всеми своими новыми взглядами на Тайную комнату и новых союзников. Всё шло мирно и хорошо, как и должно проходить на деловой встрече. Эйвери, Нотт, Лестрейндж, Малсибер и Том с волнением рассказывали о предстоящих планах. Рыцари Вальпургии вернулись. Однако их встреча была прервана, когда ворвались Малфой и Серафина, вокруг которых летали не менее двадцати бутылок. — Абраксас показал мне винный погреб своих родителей! — воскликнула Серафина с огромной ухмылкой, несомненно, пьяная. Малфой хихикнул позади неё, расставив все бутылки на столе. — Джентльмены, Рождество не повод для встреч! Мы должны праздновать! Ты согласна, Фини? — Малфой тоже был пьян, что было заметно всем, когда он уронил своё тело на стул и поставил ноги на стол. — Да! — Серафина, которая обнимала Эйвери так, словно не видела его много лет, визжала. Все выжидающе посмотрели на Тома, ожидая его мнения. Он вздохнул, покачав головой, зная, что они ничего не смогут сделать с бутылками вина и шампанского перед ними. — Хорошо, я полагаю, мы могли бы сделать перерыв. — Давайте напьёмся! — воскликнул Нотт, избавляясь от тёмно-синего пиджака, хватая бутылку и вставая на стол. Он с энтузиазмом указал бутылкой на потолок, — Рыцарям Вальпургиевых и Серафины! Они все закричали, и впервые за долгое время Том искренне рассмеялся.