Чернильная бездна

      « — Ну где же тебя носит, приятель? Я начинаю волноваться... Тебя нет уже почти неделю... Ты пообещал вернуться, верно? Пообещал, что не бросишь меня снова. Где же ты сейчас, Генри? Жив ли ты? Или, позабыв обо мне, решил остаться там? Если бы ты только знал, как мне тебя не хватает... Я ужасно тревожусь и скучаю по тебе... По твоим глазам, по твоей улыбке, по твоим колким, несмешным шуточкам, по твоему голосу... Ты единственный в этой студии, с кем можно поговорить о чём-то, кроме «СвОбОдЫ и ВеРы В тО, чТо Он НаС оСвОбОдИт». Но, разве, причина моего беспокойства только в этом? Чёрт, как же тупо! Бенди, что с тобой стало? Почему, как только ранее ненавистный Создатель посмотрит тебе в глаза, в сердце что-то ёкает, и ты не можешь и двух слов связать? Появляется какое-то странное чувство в животе, которое ты не можешь объяснить, ведь никогда не испытывал раньше... Куда делся тот холодный, бездушный Чернильный Демон, что так жаждал убить Генри? И что теперь? Сидишь как сторожевой пёс, и не можешь дождаться его... Слаб я духом, слаб... Но что... Что если с ним действительно случилось что то плохое?.. И он сейчас в беде, и кричит о помощи? Я не могу этого знать... Какое же всё-таки отвратительное это чувство.... Чувство беспомощности.»       Бенди старался гнать негативные мысли, как мог. Он сидел на холодном полу, прижавшись к стене одного из залов и положив голову с месяцевидными рогами на согнутые колени, обхватываемые руками. Кончик его хвоста время от времени звонко постукивал по полу в такт напряжённым мыслям. Последние пару дней он места себе не находил. Постоянно нервно ходит по этажам и высматривает что-то... Или кого-то. Все мысли были забиты одним — Создателем. В первые сутки Бенди надеялся на скорейшее возвращение Генри, через пару дней пришла тревога и волнение, ещё немного, и наступит фаза ярости и отчаяния. Он постоянно прокручивал у себя в голове слова человека:       — Я вернусь. Я обещаю, я не оставлю тебя. Не снова...       Это обещание, как только Чернильный вспоминал его, придавало уверенности, и несло... Спокойствие, что-ли?.. Усмирение и благодать, как колыбельная, что приглушала все негативные эмоции. Он десятки раз прокручивал тот момент объятий, как и сейчас, мирно прикрыв глаза и нежно улыбнувшись, неосознанно приобнял себя за руки. Нет, совсем иное чувство. Лишь холодные, вязкие чернила.       — «В чём же секрет?» — думал Демон — «Вроде делаю те же действия, но чувства совсем иные... Где то приятное, умиротворяющее тепло?» — он искренне не понимал, что это было за чувство тогда. Его единственным желанием тогда было — найти Генри и снова почувствовать то «тепло», ту заботу и ласку. Вновь ощутить те родные руки, что однажды кропотливо вырисовывали каждую его детальку, поглаживающие его по спине. Для холодного и, как он думал, чёрствого демона, это было в новинку, он немного тревожился за своё состояние, не понимая, что же происходит с ним. Всё же, он никогда не был особо сентиментальным, особенно став Чернильным Демоном.       Конечно, при Генри Чернильный не позволял себе распускать сопли и в открытую спросить про это странное ощущение в груди. При мужчине демон всегда вёл себя иронично, подкалывая и стебя человека, а говорил — лишь серьёзно да по делу. Поняв, что дальше так продолжаться не может, Чернильный твёрдо решил отправиться на поиски Генри. Вдруг, он уже вернулся, просто находиться на одном из низших этажей? ...Или... Лежит без сознания... Окружённый искателями... Эта мысль стала переломным моментом, что заставил Чернильного подняться, прохрустев позвонками и потянувшись. Он с хлюпом завалился в образовавшийся сзади портал. Со стен пропала чернильная паутина, так что наблюдавшему за открытыми чувствами демона более ничего не угрожало... Послышались отдаляющиеся шаги.

* * *

      Мне пришлось прикрыть глаза рукой, чтоб не ослепнуть. Сложно привыкнуть к свету, когда ты не видел его... Сколько? Пару лет? В нос ударил сладкий аромат цветущей вишни и свежей травы. Отовсюду слышалось пение и тревожные вскрики птиц. Спустя пару минут, я наконец смог убрать руку, и смотреть на Уолвермас стрит без слёз. У меня тут же перехватило дыхание. Я... Действительно оказался на улице... Я нервно улыбнулся и не придумал ничего лучше, чем рассмеяться. Из глаз опять текли слёзы, но уже не от резких лучей, а от счастья. Наконец можно было вдохнуть полной грудью, что я и сделал. Аромат свежести и сырости сменил затхлый воздух, пропахший чернилами. Всё еще сложно было поверить, что я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СВОБОДЕН. Но вот она, та же улица. За всё то время, что меня не было, на ней почти ничего не изменилось. Это улочка всё та же. Она находилась на самой окраине Нью-Йорка. Лишь пара стареньких домишек с облезлой краской и аккуратно подстриженным газоном остались стоять тут, наперекор дождям и ветрам. Студия была специально построена в самой дальней и тихой части города, чтоб отделиться от дневной суеты. А ведь раньше она была тако тихой, такой родной... И все сотрудники — как одна большая семья....       Отведя взгляд вправо, я опешил. Сразу за студией находилось небольшое поле — конец города. И неподалёку от стены здания, вся заросшая лозой и с разбитыми стеклами, ржавая и помятая, стояла... Моя машина! Конечно, я не был удивлён, что за такое долгое время она деформировалась немало. Меня удивляло то — что она всё ещё тут. Обернувшись, я еще раз окинул взглядом студию — мою тюрьму на протяжении столького времени. Толпа мурашек пробежала по моей спине. Распахнутая дверь здания действительно выглядела жутко... Немного покачиваясь и скрипя от ветра, за ней открывался вид на тёмный, мрачный коридор(👀), залитый чернилами. Особенно с улицы, где было яркое освещение, было видно всю темноту и сгустившуюся злобу этого места.       По сравнению со зданием, на улице было намного теплее... Вся моя рубаха была заляпана чернилами, из-за чего неприятно липла к телу, так что порывы свежего, шустрого ветерка заставляли вздрогнуть от холода. Ощущения примерно те же, когда вылез из речки и ты трясёшься, как осиновый лист, от любого дуновения. Когда я приехал в студию — была осень, значит, я пробыл там как минимум пол года. Наверное, больше, ведь с машиной не могло случиться такого за столь короткий срок...       Так... Сколько? Два года? Три?       ...Десять?...       Сейчас предположительно был апрель или начало мая. От снега остались лишь редкие лужи, которые, из-за такого тихого местечка все никак не были разбрызганы играющей детворой или проезжающими машинами.       На крыльце дома напротив грелась кошка. Она нежилась в тёплых лучиках весеннего солнца, щурясь от удовольствия.       — Мам, что с этим дядей?       — Не обращай внимания, милая. Не смотри туда. Наверное, просто бездомный...       Я повернул голову на голоса. Девочка лет семи показывала на меня пальчиком, удивлённо хлопая своими большими глазами с пушистыми ресницами. Заметив мой взгляд, мама девочки отвела руку дочери и резко отвернулась, ускоряя шаг. Я лишь хмыкнул. Посмотрел бы я на неё в моём положении... Хотя, её можно было понять. Слипшиеся чернилами волосы, испачканное лицо и одежда: это все выглядело немного отталкивающе... В быстром темпе они дошли до крыльца того самого дома, где лежала кошка. Заприметив хозяев, она неспеша встала, протянулась, прогибая спину, и приветливо мяукнула. Женщина быстро стала рыться в сумке ища ключи, периодическо нервно оглядываясь на меня. Хах, будто я какой-то сумасшедший бомж. Хотя, примерно так я, наверное, и выглядел... Наконец выудив из сумки ключи, она быстро вставила их в замочную скважину и провернула дважды. Открыв дверь, она дёрнула присевшую погладить кота девочку за локоть и затащила её в дом. Заходя сама, она кинула презрительный и в тоже время настороженный взгляд и громко хлопнула дверью. Неужели, всё настолько плохо?       Я подошёл к бардюру, с намерением посмотреться в одну из многочисленных луж, и даже почти подпрыгнул от неожиданности. Из мутной воды на меня смотрело до жути перемазанное чернилами и уставшее лицо. Я действительно помолодел. Выгляжу уже на тридцать пять-сорок. Пропала седина с висков, все волосы вновь стали ярко выраженого пшенично-русого цвета, хотя большая их часть была слипшаяся, болотно-коричневая и растрёпанная. Хех, а я довольно симпатичный, если не считать огромные тёмные круги под глазами и обострившиеся из-за голода скулы, а так же многочисленные раны, синяки... И разбитый висок с почти сломанным носом... Неудивительно, что женщина так перепугалась. Я действительно выгляжу как ходячий мертвец, еще и весь перемазанный в крови в перемешку с чем-то чёрным. От самого Чернильного не отличить... Такой же перемазанный и тощий. Ну конечно, на самих консервах долго не проживешь... Пх, а что бы она сказала, увидев жёлтый глаз? Я повернул голову в сторону того дома. Заметно дёрнулись шторы, будто кто-то резко отшатнулся от окна. Наблюдает, значит? Я улыбнулся, подняв бровь, и выкрикнул:       — Хей! Не настолько же всё плохо! Ну да, перемазанный, да, побитый, но главное, что живой и свободен! — я не особо задумывался над тем, что выпалить. Меня переполняли чувства. Пускай она не поймёт ни единого слова, пускай перепугается, главное было выпустить эмоции... Как оказалось позже, зря я это сделал... В окне больше ничего не показывалось, но даже гнетущая тишина не могла насторожить меня и сбить хорошее настроение. Но, всё же, нужно было решать, что делать дальше...

* * *

      — Да, я вас понял, мэм, вы должны успокоиться. Еще раз, назовите адрес, — мужской голос пытался держаться и самому сохранять спокойствие, что было довольно проблематично, посколько звонившая оказалась той еще истеричкой. Сам человек не был особо нервным или раздражительным, просто когда тебе продлили смену в пятницу до восьми вместо пяти, и так после бессонной ночи на работе, а ты уже десять минут слушаешь упрёки про скорость работы и жалобы — хочется высказать всё впечатление об этой женщине.       — Уолвермас стрит девятно восемь А, на самой окраине.       Эта фраза заставила мужчину подскочить и резко ударить кулаком об стол.       — ПОГОДИТЕ, ТА СТАРАЯ СТУДИЯ?!       — ДА! Я ОБ ЭТОМ ВАМ И ГОВОРЮ — верещала в ответ женщина, что заставило работника полиции отдёрнуть телефон от уха, чтоб не оглохнуть.       — Сейчас же направим несколько машин. Огромное вам спасибо! Вы не представляете, насколько помогли нам этой информацией!       — Давайте скорее! Мне не нравиться этот тип! Весь избитый и грязный, вышел из здания.       — Погодите... Вы уверены? Здание всё время было закрыто...       — Вы думаете, я слепая?       — Я Вас понял мэм, спасибо за сотрудничество. Патрули приедут через минут пять-семь. Многие находятся неподалёку. Можете выйти и дать дополнительные показания?       — Я же сказала, я больше ничего не знаю. Увидела подозрительного типа, что вышел из здания, где пропадают люди. Всё!       — Хорошо. До свидания, — диспетчер повесил трубку и постучал в стекло напротив.       — Хей! Чарли! Есть для тебя дело! Если раскроешь — отвечаю, тебя по-любому повысят! КАКОГО ЧЁРТА ТЫ ОПЯТЬ СПИШЬ?! БОГОМ КЛЯНУСЬ, ШТЕЙН, НЕ БУДЬ МЫ ДРУЗЬЯМИ, ТЕБЯ БЫ ДАВНО УВОЛИЛИ!       Задремавший с газетой на голове парень лет двадцати пяти подскочил и чуть не грохнулся со стула. Ах, эти двое ведут себя точно как Сэмми и Генри в молодости...