Они с Чжун Ли медленно поднимаются на гору в напряженном молчании. В какой-то момент их пути Архонт накидывает на голову капюшон, скрывая верхнюю половину лица в безупречной тени. Кисточки, висящие на древке его копья, мерно звенят при ходьбе, покачиваясь из стороны в сторону и издавая странно нежные звуки звона хрустальных бабочек.
Чайльд не отрывает взгляда от сухой земли. Подобная тишина между ними непривычна, и это ужасно раздражает тем, насколько неестественно выглядит вся ситуация. Хотя Чжун Ли внешне и кажется тихим человеком, он с удивительной легкостью вступает в беседу и поддерживает разговоры любого рода. В глубине души он восхитительный рассказчик. Чжун Ли может заставить любую историю звучать как изощренную сказку или легенду, используя порой самые простые слова, рисуя спектр цветов на чистом холсте, которым является обыденный мир Чайльда.
Бездна забирает все, что может забрать. Уже однажды она поглотила его и выплюнула обратно в мир смертных как что-то неживое, сломанное и непривлекательное, больше не способное быть частью лишь доброй стороны. И его родители увидели это. Отослали его прочь, надеясь, что необъятность мира укротит эту зияющую пустоту в их Аяксе.
Однако этого не произошло.
Тонкие истории и размышления Чжун Ли помогали. Чайльд лишь пил чай, чувствуя привкус цветов османтуса, пока Чжун Ли, будто замедляя время, легко доказывал ему, что небо больше не является непостижимой тьмой Бездны, просто размышляя о том, какой сегодня прекрасный день.
Не стоило удивляться, что Гео Архонт обладает таким заземляющим присутствием.
У Чайльда всегда складывается ощущение, будто его мягко обнимает сзади сама земная твердь.
Ты здесь, ты здесь, ты здесь.
Когда Чжун Ли наконец открывает рот, это выводит Аякса из задумчивости.
— Неправильно.
— Хм?
Моракс мгновенно оказывается перед Чайльдом, сдвигая суровые брови. Ему требуется мгновение, чтобы понять, что Чжун Ли пристально смотрит на его пояс.
— Ты неправильно его носишь.
Руки с длинными когтями тянутся к талии Чайльда, чтобы развязать беспорядочный узел, который тот затянул на скорую руку. Чжун Ли наклоняется ближе, распуская пояс. Затем без всякого предупреждения он легко распахивает мантию Чайльда, оголяя его, пусть и полностью перебинтованную, но все еще ужасно открытую, грудь. Аякс взвизгивает от неожиданности, взбрыкивая и случайно ударяя Архонта по лицу.
Чжун Ли недоуменно моргает. Он поднимает другую руку, но Чайльд легонько бьет его по ладони.
— Ты
что вообще делаешь? — Требовательно вопрошает Чайльд, и его голос звучит довольно сдавленно даже для его собственных горящих ушей.
— ...Правый лацкан не должен находить на левый.
Чжун Ли будто ослабляет свою хватку и теперь с большим тактом протягивает руку, чтобы правильно расправить складки мантии. Чайльду требуется вся сила воли, чтобы не заострить внимание на том, как пальцы Чжун Ли медленно скользят по его лацканам, распрямляя складки. Наконец, Моракс завязывает золотой пояс, чтобы ничего не распустилось.
Ну... теперь Аякс определенно выглядит более презентабельно, чем раньше. Чайльд складывает руки на груди и фыркает, демонстративно избегая взгляда Чжун Ли.
— Спасибо, наверное. Но ты можешь просто сказать мне в следующий раз, я сам все сделаю.
— Прошу прощения, — Чжун Ли перекладывает спящую Гань Юй на левое плечо, возобновляя их подъем в гору. — Я не очень разборчив в словах. Они не всегда верно выражают то, о чем я хочу сообщить, по крайней мере, так мне сказали.
Чайльд бросает на него любопытный взгляд.
— Я стараюсь не разговаривать в присутствии смертных, — говорит Чжун Ли. — Они легко пугаются, даже если у меня нет намерения пугать их. На самом деле, ты первый, с кем я заговорил за долгое время, и притом произнес такое большое количество слов.
Чайльд хмыкает, делая вид, что оглядывает Моракса с ног до головы, и будто задумчиво прикладывает кулак к подбородку.
— Знаешь, я понимаю, почему простые люди не решаются разговаривать с тобой. В конце концов, ты же их Бог, о могучий Рекс Ляпис, Моракс, лучший из Адептов.
Аякс закрывает глаза и ухмыляется, указывая большим пальцем себе на грудь.
— Но не я! Сяньшэн может говорить со мной о чем угодно! Прямо как в старые добрые времена, а?
Чжун Ли смотрит на него. Его взгляд наполнен лишь непроницаемым непониманием.
— Ты обращаешься ко мне другим именем и просишь вспомнить о прошлом, которое мы не делили с тобой, — замечает он. — Я напоминаю тебе кого-то, кого ты потерял?
Улыбка Чайльда медленно сползает с его лица. Чжун Ли может быть странно проницательным в плохие времена. Смех Аякса звучит натянуто.
— Не говори так! Не потерял, ты же здесь, и этого для меня достаточно.
Он не замечает, как пристально и неотрывно смотрит на него Чжун Ли всю оставшуюся дорогу.
Горная вершина встречает их порывом холодного воздуха и ароматом цветов шелковицы. Единственное каштановое дерево стоит на небольшом островке посреди огромного озера, затеняя место, где красивая леди и журавль обедают за массивным каменным столом.
Гань Юй внезапно начинает возиться на плече Чжун Ли. Узнавание мелькает на ее лице, и она высвобождается, прыгая по камням с рисунком облаков, которые змеятся по озерной воде.
— Юн-Юн [1]! Цзе-цзе [2]!
— Это же малышка А-Юй [3], — радостно восклицает леди и плавно встает, чтобы подхватить девочку на руки, приятно хихикая. Ее волосы невесомого розового оттенка, собраны в сложный пучок на макушке, напоминающий цветущий лотос. Одежды, струящиеся вокруг ее фигуры, будто распространяют цвета весны, будто окутывая Гань Юй тонкими лентами пастельного желтого и синего, когда девчушка отвечает на ее объятия.
«Она очень красива», отмечает Чайльд. «Облик, достойный восхитительной Богини».
Будто подтверждая догадки Чайльда, Чжун Ли пристраивается рядом с ним и кивает в сторону девушек.
— Гуй Чжун. Хранитель Облаков.
— Моракс! Что привело тебя сюда? — Ярко отвечает Гуй Чжун на его приветствие. Она порхает в сторону Чжун Ли, и тот не отстраняется, даже от легкого прикосновения, когда она берет его за руку. Чайльд с некоторой долей восхищения наблюдает, как Чжун Ли слегка склоняет к ней голову, давая забрать веточку, запутавшуюся в волосах, и прикрывая глаза. Они явно близкие друзья. Даже ближе, чем Чайльд предполагал вначале.
Чайльд начинает теребить одежду и заламывать руки — эта дурная привычка появляется всякий раз, когда он чувствует себя не в своей тарелке. Однако годы, проведенные при дворе Царицы, научили его вести себя подобающе в любой ситуации. Он быстро прячет руки за спину, и Гуй Чжун замечает это.
Чайльд выдавливает из себя улыбку, но глаза его остаются потухшими. Он компенсирует это тем, что кланяется так низко, как только может. Эмоции никогда не должны мешать работе.
— Ваша Светлость.
Холодные руки сжимают его плечи и возвращают в прежнее положение, и Чайльд сразу же поражается небесной голубизне глаз Гуй Чжун. Аякс никогда не видел светлого цвета, подобного этому, будто он являлся отражением чего-то давно прошедшего.
Эфемерный. Скоротечный. Словно туман на зеркальной поверхности, который уже рассеивается. Ее судьбу можно прочесть в бледности этих нежных глаз.
Пальцы Чайльда бессознательно сжимаются вокруг ее ладони, и Гуй Чжун слегка улыбается ему.
— Будь спокоен, дитя мое. Я рада, что ты проснулся в такой прекрасный день, как этот, — она бросает быстрый взгляд в небо, выражение ее лица становится безмятежным. — Как твои травмы? Какие-то жалобы? Странные ощущения?
Ведомый ее руками, Чайльд садится на каменный табурет. Хранитель Облаков бросает на него стальной взгляд, гораздо менее дружелюбный, чем тот, которым одарил его Чжун Ли за время до этого. Журавль прикрывает Гань Юй своим крылом, как будто боится, что само существование Чайльда запятнает ее. Понятно. С другой стороны, он ведь правда пытался потопить их родину, хотя и несколько тысяч лет спустя.
— Я в порядке. Только голова немного кружится, — он прижимает руку к виску. — Просто... мне еще многое нужно принять.
Чжун Ли отходит назад, чтобы занять последнее свободное место, но не успевает он сесть, как Гуй Чжун вскидывает руку, чтобы преградить ему путь. Между ее бровями появляется легкая морщинка.
— Моракс, твой вид едва ли презентабелен. Приведи себя в порядок, прежде чем садиться к столу.
Чжун Ли опускает взгляд на свои окровавленные руки.
— Не вижу ничего плохого в своем внешнем виде. На этот раз я вернулся со всеми четырьмя конечностями, вполне целыми и невредимыми.
Неужели Чжун Ли хочет сказать, что в прошлом он возвращался из битвы без… чего-то? Чайльд бледнеет. Ему не привыкать к насилию, и отсутствие какой-то части тела не редкость среди высших чинов Фатуи. Но, когда Чайльд слышит подобное от Чжун Ли, он почти получает сердечный приступ и чувствует себя как в те моменты, когда кто-то из его братьев и сестер возвращался домой с вывихнутым запястьем или сломанной рукой.
Гуй Чжун услужливо направляет Чжун Ли к водам озера глубиной по колено.
— Я ценю твои усилия, но было бы много приятнее находиться в твоем обществе, если бы ты не возвращался, залитый кровью ваших врагов.
— Хм.. Но разве это не является демонстрацией того, что битва была победоносной? — спрашивает Чжун Ли, искренне смущенный тем, что его отчитывают, и Гуй Чжун смеется.
Тем временем Хранитель Облаков с пассивной агрессией наливает Аяксу чашку чая.
— И тебе хватает наглости заявляться сюда в одеждах Его Превосходительства, человек?
Чайльд чуть не роняет свою чашку. Он не знает, почему только сейчас понял, что одежда, что он нашел в доме Чжун Ли, по естественной причине, принадлежала Чжун Ли.
— Занятно, — Чайльд намерен больше никогда не снимать этот комплект одежды. Никогда. Черт возьми, он бы даже забрал бы его с собой в будущее, если бы мог, и использовал бы в качестве наволочки. Ха-ха.
— Надо полагать, тебе, конечно же, нечего сказать о том, почему от твоего присутствия разит разложением Бездны?
Аякс не реагирует, спокойно потягивает чай.
— Это немного личное, не думаешь? А мы только познакомились, так что...
— Ты...
Гуй Чжун, к счастью, выгадывает нужный момент и садится на стул между ними, подпирая подбородок ладонями. Она мило улыбается. Ее действительно невозможно не любить, несмотря на все уродливые эмоции, которые необъяснимо возникают в груди Чайльда, когда тот видит ее рядом с Чжун Ли. Аякс хочет поколотить себя за это.
— Как тебя зовут, человеческое дитя?
Взгляд Чайлда блуждает по спине Чжун Ли, теперь стоящего по пояс в воде. Его голова наклонена набок, а крепкие руки насухо выжимают волосы, забранные в хвост. Длина их точно короче, чем Чайльд помнит. Сколько времени понадобилось Чжун Ли, чтобы отрастить волосы до их нынешней длины в будущем? Может, у него есть предпочтения в выборе прически? Он будет использовать декоративные палочки для волос, если Чайльд импульсивно купит ему их?
Аякс никогда бы не подумал, что в какой-то момент у него просто не будет возможности задать все эти вопросы. Если бы он знал, что это произойдет, то никогда не закатил бы эту глупую истерику и не избегал бы Архонта по причинам, которые ни один из них толком не понимал.
Селестия, он такой идиот.
— Аякс, — твердо говорит он. — Меня зовут Аякс. По крайней мере, это было последнее имя, которым ты меня назвал.
Как будто точно по сигналу, Чжун Ли в этот момент оглядывается через плечо. Что-то непонятное взвинчивается в расплавленном золоте его глаз. Аякс почти заново переживает тот самый момент, возвращаясь к сокращающимся секундам катастрофического настоящего, когда Чжун Ли смотрел на него так, как будто он значил для него весь мир.
— Аякс, — говорит Чжун Ли, и имя четко слетает с его языка.
— Аякс, — мурлыкает Гуй Чжун. — Какое прекрасное имя.
Хранитель Облаков цокает языком, явно не впечатленная.
— Звучит как имя слуги.
— Пока мы обсуждаем эту тему: в обращении к Мораксу ты использовал совсем другое имя — «Чжун Ли», — почему? — Водная поверхность расступается, окутывая бедра Архонта, когда тот медленно ступает к берегу. Влага капает с подола его мантии, стекая ручейками по голым голеням.
— Почему ты так обращаешься ко мне?
Аякс беспомощно пожимает плечами.
— Это твое имя.
— У меня много имен, но это не одно из них.
— Ну, это единственное имя, под которым я тебя знаю, — кисло говорит Аякс. — Моракс для меня незнакомец. Но Чжун Ли... Чжун Ли всегда был рядом. Мы начинали наше знакомство на равных, два человека, которые были слишком эксцентричны для обыденности вашей любимой Гавани. Мы были друзьями. Или, по крайней мере, я хочу верить, что были.
Моракс быстро все понимает, его глаза расширяются.
— Ты из будущего?
— Именно, — Аякс опускает голову на руки, невесело улыбаясь. — Мы расстались не в лучших отношениях. И именно поэтому я должен выполнить миссию, которую поручил мне Чжун Ли, несмотря ни на что, — он вскакивает со своего места и обвиняюще тычет пальцем в озадаченного Архонта. — Но не думай, что я делаю это задаром! Когда все будет сказано и сделано, я потащу тебя на ужин и
заставлю заплатить за все, что в меня влезет!
Тарелки громко звенят, падая с грохотом стола, когда Хранитель Облаков подлетает, пытаясь дотянуться до шеи Чайльда и задушить его.
— Какая невероятная дерзость для ничтожного смертного!
— Как странно, — размышляет Чжун Ли. Он держит одну руку на подбородке, пряча то, что, несомненно, должно быть легкой улыбкой. Гуй Чжун в упор смотрит на него, не потрудившись ни в малейшей степени скрыть свое удивление. — Это одни из самых нелепых слов, что я когда-либо слышал, и все же я тебе верю.
Вздох застревает в горле Аякса.
— Правда?
— Я знаю, какой бы непостижимой ни была причина, — неохотно признается он. — В тебе есть что-то такое, что кажется... странно знакомым. Но я отвлекся: ты пришел сюда, чтобы обсудить условия контракта, так что позволь нам услышать их.
Это будет весело. Аякс поднимается на ноги и начинает декламировать то, что отлично запомнил из рассказа Чжун Ли [4].
В древние времена земли Ли Юэ истязали мор и голод,
Гниющие останки поверженных врагов ненавистью расползлись по всему свету, переродившись в демонов.
Они поднимали восстания, насылали эпидемии, порождали чудовищ, накликали беды.
Два Бога Ли Юэ внимательно смотрят на него. Он опускается перед ними на одно колено, во второй раз клянясь Архонту, которому он будет служить всем сердцем. Царица бы поняла. Он не служит тому, за кем не следует его сердце, и она лучше многих знает, что человеческое сердце — вещь непостоянная.
Но, в конце концов, когда речь заходит о Чжун Ли и всех тех, кто ему дорог, сердце Аякса, возможно, не так уж и непостоянно.
— Я предлагаю свою верность. Так что используй меня, как тебе заблагорассудится — оружие, инструмент или просто пешка, я буду хорошо тебе служить, — он ослепительно улыбается. — С этого дня твои враги — мои враги. Я убью их всех и сделаю твое правление безраздельным.
— О, Боже, — Гуй Чжун выглядит обеспокоенной. — Ты, конечно, очень великодушен, Аякс, но... как бы это сказать...
— Мягко говоря, люди слабы и быстро погибают, — категорично говорит Хранитель Облаков. — Правда считаешь, что твое скоротечное существование изменит правление Его Превосходительства?
Гуй Чжун тянется вперед, чтобы зажать птице клюв, и одаривает Аякса извиняющейся улыбкой.
— Жизнь мимолетна — это справедливо как для Богов, так и для смертных. Посвятить себя нашему делу, которому нет конца означает... что ты выбросишь свою жизнь на ветер.
— Это справедливо, — пожимает плечами Аякс. — Потому что никому из вас не понравится то, что я попрошу взамен.
— Что же? — Чжун Ли выгибает бровь.
Он видит, как глаза Моракса загораются, когда Аякс наклоняется ближе, чем кто-либо другой мог бы себе позволить, заходя так далеко, что кладет ладонь на широкую грудь Архонта. Обжигающее тепло горит под ребрами мужчины, пульсируя и стуча там, где должно быть живое сердце.
— Твой Гнозис, — шепчет Аякс на ухо Архонту.
Золото в глазах Чжун Ли быстро темнеет. Чашка дает трещину и разлетается на осколки в его руках.
————
— Да ладно тебе, сяньшэн!
— Нет.
— Ну, пожалуйста? Я же не буду долго держать твой Гнозис у себя. Верну его в следующую секунду. Ну... в следующую секунду, через несколько тысяч лет.
Чжун Ли резко останавливается и с хмурым видом поворачивается к нему лицом, неосознанно материализуя копье.
— Ты просишь слишком многого. Если ты тот, за кого себя выдаешь, то должен знать, что нет ничего стоящего Гнозиса. Для меня непостижимо отдать его и оставить моих людей в опасности.
Аякс смеется и осторожно отодвигает наконечник копья от своего горла.
— В Ли Юэ больше не будет опасности, как только ты разрешишь мне служить тебе.
Сияние глаз Чжун Ли глубокое и угрожающее, он непоколебим, словно неподвижная гора даже в самые свирепые штормы.
— Я тебе не доверяю.
Эти слова проникают в кровь Аякса, пробирая холодностью и отстраненностью до самых костей. Это больно.
«— Довольно смелый шаг пригласить Предвестника на ужин, сяньшэн.
— Почему нет? — Ответил ему Чжун Ли. — Я доверяю тебе».
Улыбка застывает на губах Аякса, становясь пустой. Чжун Ли никак не может этого не заметить, но он остается совершенно невозмутимым.
— Помимо этого я не понимаю твоих истинных намерений. Даже если ты утверждаешь, что это делается для спасения будущего, я не могу поставить под угрозу нынешнюю безопасность Ли Юэ только ради будущего, которого еще не существует.
— Вообще-то оно существует, — перебивает Аякс. Глаза Чжун Ли расширяются, он искренне удивлен, что с ним так дерзко разговаривают. Чайльд немного смягчает тон и берет себя в руки на случай, если Архонт решит столкнуть его со склона горы за дерзость. — Я буквально оттуда. Я видел, как ты умирал у меня на руках.
Он почти смеется над выражением лица Чжун Ли, который выглядит так, словно тот съел ладонь соли.
— Я не уйду без твоего Гнозиса, сяньшэн. Просто не могу.
— Почему ты это делаешь?
« — Это загадка на фонаре?
Чжун Ли подарил ему фонарь Сяо [5], на котором были нарисованы два летящих феникса c переплетенными хвостами.
— Довольно популярное развлечение во время Обряда Фонаря. Как думаешь, какая пословица изображена на фонаре?
— О, сяньшэн, я точно не смогу догадаться!
— 凤凰于飞 [6]
— Звучит... неплохо. Но что это значит?
Чжун Ли лишь снисходительно улыбнулся ему».
— Потому что я люблю тебя, — хрипит Аякс.
Буря яростно прорывается сквозь деревья. Это заглушает рев в его ушах, скрывает резкий вдох Чжун Ли, на лице которого трудно отыскать хоть какой-то намек на реакцию.
Между ними затягивается молчание. В конце концов оно становится настолько тонким, что моментально лопается. Чжун Ли первым отводит взгляд, напряжение читается в каждой черточке его крепкой позы. Он выглядит таким расстроенным, что Аякс мысленно ругает себя за то, что сказал больше, чем следовало.
— ...Мне нужно время, чтобы подумать над этим.
— Я подожду, — обещает Аякс.
— А если я все же откажусь передать свой Гнозис?
Чайльд печально вздыхает, постукивая по прохладной стали своей маски Фатуи, все еще покоящейся на его голове. Его ухмылка выдает леденящую вспышку жажды битвы, которую он в остальном хорошо скрывает, если только кто-то не настаивает на этом, раззадоривая его. — Тогда мне просто придется забрать его у тебя.
Это вызывает у Моракса веселую улыбку.
— Хм. Какой самонадеянный.
— Да, я такой. Удивлен? — Он улавливает интригующее дуновение в воздухе, прослеживая его происхождение до скалистого выступа вдалеке. Его чувства обостряются еще больше, чем раньше. Аякс взбирается на валун, чтобы лучше видеть, и замечает стаю гончих Бездны, рыщущих по периметру границ земель Чжун Ли. Это мгновенно заставляет его сердце забиться быстрее.
— Давай же, — он наклоняет голову в сторону несчастных существ. Они понятия не имеют, что их ждет. — Позволь мне доказать свою состоятельность, позволь продемонстрировать свои навыки.
Чжун Ли выгибает бровь.
— Они твои, приступай.
Аякс ухмыляется. Он отрывается от поверхности валуна и бросается бежать, активируя гидро-клинки, пока мчится по земле в бешеном спринте. Ветер хлещет его в лицо, горячая боль прожигает икры, когда Аякс заставляет себя преодолевать границу адекватных возможностей только для того, чтобы развлечь Бога за его спиной. И это дарует ощущение блаженства.
Стоит признать, что, возможно, Аякс уже немного отчаялся угодить Архонту. Он сделает все, что угодно, если это будет означать, что Чжун Ли снова посмотрит в его сторону, продемонстрирует ему частичку своего тепла, к которому он так привык и по глупости считал само собой разумеющимся.
Аякс прижимает основание стопы к краю обрыва, совершая еще один яростный выпад в сторону цели. Почуяв шум ветра, гончие навостряют уши. Но уже слишком поздно. Аякс аккуратно отсекает несколько голов одним клинком, приводя остальную часть стаи в состояние повышенной готовности, когда они набрасываются на него и обнажают клыки.
Чайльд приземляется в резком кувырке, пачкаясь в грязи и обдирая колени, но едва ли осознает боль. Аякс улыбается и хохочет, когда гончая за гончей набрасывается на него, срываясь с какой-то первобытной жестокостью, которую хорошо знают только существа Бездны.
Аякс платит тварям той же монетой.
С каждым щелчком зубов у его лица все больше порезов возникает на телах существ. Плоть тает, как масло. Воздух превращается в вихрь рычания, всхлипываний и его собственного безумного смеха. Кроваво-красное зарево — это все, что Чайльд может видеть. Клыки цепляют его за плечо и тянут, разрывая правую сторону его одежды до талии, давая другим псам больше возможностей вонзить зубы и вцепиться в забинтованную кожу.
Чайльд сливает свои клинки в одно копье и размашисто атакует им по круговой дуге, сбивая с себя собак.
— Ха… — он ухмыляется, облизывая губы. Металлический привкус крови на языке волнует больше, чем что-либо другое. Со звоном в ушах и багровой дымкой, застилающей двоящееся зрение, Аякс бросается вперед и наносит смертоносный удар копьем.
Кости хрустят под его руками. Сухожилия и плоть трещат и разрываются на части. Он ничего не чувствует, даже когда теплая кровь брызжет потоком в лицо, его сознание давно потеряно в оцепенелом жужжании разума. Он действует абсолютно неосознанно, сворачивая головы и нанося удары по незащищенным шеям тварей. Безжалостный. Всегда идущий прямо на убийство.
В конце концов звон в ушах отступает. Аякс выпрямляется, задыхаясь и тяжело дыша, понимая в этот момент ясности, что все его противники превратились в крошево. Сводящий с ума жар в венах наконец угасает, оставляя после себя явную усталость.
Он стряхивает кровь со своих рук и оборачивается, Чжун Ли стоит всего в нескольких шагах от него, но выражение его лица абсолютно неразличимо.
— Что думаешь, сяньшэн? — Он радостно раскидывает руки в стороны, босые ступни скользят по пропитавшейся кровью земле. — Нравлюсь? Неужели не хочешь укротить этого ненасытного монстра? Давай же, посади меня на поводок. Используй меня! Ты не первый, кто это сделает, и не последний.
Аякс откидывает голову назад, пронзительно смеясь.
Он не замечает шагов, мягко приближающихся к нему, пока руки, гораздо более мягкие, чем он ожидает, не начинают поправлять его мантию.
— ...ты снова неправильно все надел, — говорит Чжун Ли.
Смех Аякса сразу же затихает. Адреналин все еще вызывает опасное головокружение. Аякс непонимающе смотрит на Чжун Ли, который бездумно водит руками вверх и вниз по его груди.
— Хм. Я был неправ, — наконец решает Моракс. Он расстегивает левую половину ханьфу Аякса, обнажая одно его плечо ветру. Дрожь, которая пробирает юношу, даже отдаленно не связана с холодом. — Тебе идет.
В своем оцепенении после боя Чайльд слишком легко теряется в глубине золотых глаз Чжун Ли.
— Аякс?
Он моргает и видит протянутую к нему руку.
— Полагаю, ты хотел заключить контракт.
Аякс все еще отстраненно берется за ладонь Архонта. Хватка Чжун Ли крепка, как и его заявление, которое, кажется, сотрясает саму землю своим огромным весом.
— Я принимаю условия нашего соглашения. Мое обещание твердо, как скала. Нарушь его и ты познаешь Гнев Камня.
Их соединенные руки сияют золотом. Аякс поднимает ладонь, удивленно глядя на светящийся символ гео, проявляющийся на тыльной стороне его запястья, совсем незаметно мерцающий на свету. Чайльду нравится, как метка смотрится на его коже.
Аякс смеется и закидывает руку на плечо Чжун Ли — кровь и другие жидкости стекают тому на одежду.
— Приятно иметь с тобой дело, сяньшэн.
Гуй Чжун, мягко говоря, совсем не рада, когда они оба возвращаются, пропитанные кровью и грязью.
— О, Боги, — вздыхает она, хотя и не без нежности в голосе. — Похоже, отныне это будет довольно частым явлением.
