————
Когда Барбатос наконец предстает перед ними, он спускается почти с неба, неся в руках кувшин с вином. Его прибытие происходит без предупреждения, столь же капризное, как ветер, проносящийся через пропасти между горами, чтобы показаться во всей своей красе: в вихре перьев и остаточной энергии Анемо. Кончики его белых крыльев царапают небеса, и, откинув капюшон, он обнажает развевающиеся на ветру косы с бирюзовым оттенком на кончиках, мягко покачивающиеся в воздухе, как будто гравитация их не держит. — Великий Архонт Анемо Барбатос, прибыл, чтобы нанести милым гражданам Ли Юэ давно запоздалый визит! — Объявляет он. Барбатос не делает никаких попыток приземлиться. Кончики его пальцев едва касаются травы, словно он боится, что, коснувшись земли, потеряет весь запал. Поза Бога Ветра кажется почти непринужденной, смягченной воздухом, легко парящим с ветрами, которые верно служат Архонту. Он раскачивает кувшин из стороны в сторону и вальяжно преподносит его Чжун Ли, который совершенно не меняется в лице. — Я принес с собой одно из лучших творений, которые может предложить Новый Мондштадт, — свежесваренное вино из одуванчиков! Чжун Ли согласно кивает, принимая подарок. Кувшин переходит в руки Аяксу, который с любопытством откупоривает пробку. Из глубины доносится аромат солода и сладости, напоминающий нежный ветерок, несущий спелый аромат свежего урожая. Он одобрительно хмыкает. — На подобную щедрость, следует ответить тем же, — Чжун Ли лезет в складки своей мантии и достает элегантную лакированную шкатулку. Она заперта на золотую застежку, искусно вырезанную в виде головы дракона. Чжун Ли потребовались недели, чтобы найти идеальный подарок под четкими инструкциями Аякса. Когда Чжун Ли делает шаг вперед и щелкает золотым замком, Аякс на мгновение чувствует себя преисполнившимся родителем, который наблюдает за первым школьным проектом своего ребенка. Вот оно, свидетельство новообретенного роста Чжун Ли, его самый первый шаг к достижению краеугольного камня человеческих отношений! Аякс поднимает кулаки в предвкушении. Он вытащил бы камеру, если бы она у него была, готовый до глубины души запечатлеть это знаменательное событие в памяти. А затем Чжун Ли поднимает крышку, чтобы показать запечатанный воском свиток. О нет. — Настоящим я предлагаю контракт, устанавливающий торговые отношения между Ли Юэ и Мондштадтом, — он ломает печать, разворачивая свиток во всю длину. Барбатос с широко раскрытыми глазами наблюдает, как бумага катится по траве и нескольким камешкам. — Я считаю, что это взаимовыгодное соглашение, способное принести обеим нашим странам большое процветание, — продолжает Чжун Ли, не обращает внимание на Аякса, который уверен, что все его старания прошли даром. — Обязательно ознакомьтесь с условиями контракта. Нарушение даже одного из них навлечет на нарушителя всеобъемлющий Гнев Камня. Стрекот летних цикад заполняет воздух. Барбатос постукивает себя по подбородку, вдумчиво оглядывая свиток. — Годится! — Беззаботно объявляет он, ставя на свиток печать со светящейся меткой Анемо. — Лорд Барбатос! — Восклицает грубый голос из-за деревьев. Он принадлежит молодому рыцарю, вооруженному Пиро Глазом Бога и огненной копной рыжих локонов. — Вы же даже не прочитали условия! — Эхе, не переживай из-за таких мелочей, капитан Рагнвиндр! — Барбатос подлетает к мужчине, чтобы взъерошить тому волосы, к большому негодованию рыцаря. — Вес контракта между друзьями, безусловно, ничтожен — не так ли, мой дорогой Моракс? Невозмутимое выражение лица Чжун Ли точно показывает, что он думает по этому поводу. — Необоснованное предположение. — Ой, не будь таким букой! Мы же давно знаем друг друга, — подмигивает Барбатос, небрежно обнимая Чжун Ли за плечи. — Примерно пять минут и тридцать шесть секунд, — Моракс отмахивается от его руки, как от мухи. — И разве этих пяти минут и тридцати шести секунд не достаточно, чтобы доказать тебе, насколько я заслуживаю доверия? Чжун Ли открывает рот, и сразу же закрывает его, по-видимому, разрываясь между оправданием своих аргументов и расправой с Богом Ветров на месте. В итоге он хмурится с противоречивым выражением на лице. Аякс сдерживает смех. Поэтому Чжун Ли делает то, что у него хорошо получается в подобных ситуациях общения, — поворачивается и решительно идет прямо вперед и прочь от источника своего раздражения. — Ого, крутой прием, — размышляет Барбатос. Он летит вниз, чтобы похлопать Аякса по плечу. — Разве весело работать на этого старого болвана? Как Бог Свободы, я склонен освободить тебя от этой утомительной обязанности. Прежде чем Аякс успевает заговорить, его сбивает с ног порыв ветра, толкая в жилистые руки невысокого Архонта. Темные, набухшие облака внезапно собираются над головой, отбрасывая тень на молодое лицо Барбатоса. Его глаза светятся всепоглощающим бирюзовым светом, светом, способным привести корабли в безопасную гавань или обречь их на непростительную милость карающего шторма. — Тебя удерживают против воли? Аякс скорее чувствует, чем слышит требование Архонта. Это сила тысячи ветров, которые сглаживают горы и поднимают землю, разрушая все границы. Это раскат грома — предупреждение, предзнаменование проливных дождей, готовящихся очистить мир. — Просто скажи слово, — Барбарос пальцем касается его щеки. — И я освобожу тебя. Аякс замирает. В этих полуприкрытых глазах, за которыми бушует свирепая буря, нет ничего наивного или невинного. Независимо от того, что сообщила Синьора, независимо от слухов и случайных сплетен о самом слабом из Семи и отсутствующем Боге Мондштадта, это не тот, на кого смотрит Аякс в данный момент. Это Барбатос из разгара Войны Архонтов. Воин, который носит боевой лук вместо лиры, который только недавно узурпировал власть древнего Бога. Он не остановится ни перед чем, чтобы история никогда больше не повторилась. — Вы ошибаетесь, — уверяет Аякс с кривой усмешкой на лице. Так вот как выглядит гнев Архонта; грозный, волнующий. У Аякса руки чешутся обнажить свой клинок. — Мы не слуги Моракса. Точно так же, как мы выполняем свою часть контракта, так и он выполняет свою. Барбатос изучает его лицо еще мгновение, его хватка на лице Аякса ослабевает. Затем облака рассеиваются. Солнце возвращается на поляну, пение птиц звучит на деревьях, и оцепенение набухшей бури, находящейся на грани взрыва, рассеивается. Аякс снова встает на ноги. В улыбке Барбатоса мелькает нотка застенчивости. — В самом деле? Похоже, я немного поторопил события, эхе. Итак, каков же Моракс на самом деле? — Барбатос парит необычайно близко к лицу Аякса. — Он такой, как говорят слухи? Строгий? Безжалостный? Беспощадный? Чья-то рука тянет его назад за капюшон. Барбатос взвизгивает, уныло потирая шею. — Вы не соблюдаете дистанцию, — предостерегает рыцарь Рагнвиндр. — Упс, — Барбатос высовывает язык. — Я все еще пытаюсь овладеть этой человеческой формой! Она довольно низкая и неудобная. И конечности длинные, тощие, да? В любом случае! Эта дипломатическая встреча прошла совершенно ужасно! Давайте-ка попробуем еще раз завтра, хорошо? — Вы вернетесь завтра? — Аякс приподнимает бровь, наблюдая, как рыцарь Рагнвиндр взбирается на коня и щелкает поводьями. — Конечно! Неужто думаешь, что я решу удалиться управлять Мондштадтом? Ха-ха! — Он прощается уже сидя в седле лошади и рассыпая колкости направо и налево. — Передай Мораксу, что я попрощался! С сегодняшнего дня у нас будет множество возможностей для укрепления долгой и плодотворной дружбы. Аякс салютует ему, ухмыляясь. — Если выберетесь из лабиринта скал, сразитесь со мной в следующий раз? — Безусловно! — Пропевает Барбатос. — Не могу дождаться, когда закопаю тебя на шесть футов под землей, красавчик!————
Второй день проходит так же успешно, как и первый. Все жители равнин Гуйли с любопытством смотрят по сторонам, наблюдая, как их Архонта постоянно и повсюду сопровождает летающая фигура в капюшоне, которая с рассвета до заката болтает об алкоголе и радостях опьянения. Барбатос сопровождает Чжун Ли, когда тот приветствует торговцев, прибывающих из экспедиции, изможденных и измученных многодневным путешествием. Они привозят с собой топазы и нефриты небывалых красот, белое и черное железо. — Хм? Только камни? Куда столько камней? — Замечает Барбатос, порхая вокруг повозок и недовольных лошадей. — Есть же более интересные вещи, которые нужно искать. Главный в караване чешет затылок. — Мы всего лишь выполняли приказ. — Я знаю-знаю, — спасибо вам за вашу тяжелую работу, — искренне говорит Барбатос. А затем он наклоняется, чтобы прошептать на ухо мужчине. — Вы не виноваты, что у Властелина Камня такой ужасный вкус. На виске у Чжун Ли начинает пульсировать вена. — Я позволю себе не согласиться. Куски железа необходимы для производства улучшающих руд, без которых оружие не может быть усовершенствовано для достижения желаемой остроты и долговечности... — В следующий раз отправь их на поиски пищи! За виноградом! — Раздражающе хихикает Барбатос. Он прочищает горло, подражая созерцательной лекции Чжун Ли. — Виноград необходим для создания вина, без которого умы останутся невдохновленными, а население ужасно трезвым. Мерцающая гео-колонна вырывается из-под земли с огромной скоростью, отправляя Барбатоса высоко в небо, прямо в направлении моря. Аякс делает мысленную пометку позже отправиться на рыбалку, дабы выловить Бога Свободы из моря. Красноволосый рыцарь не оценит, если его Архонт затеряется в водных глубинах владений Осиала. Тогда, может быть, в качестве компенсации за спасение, Аякс сможет вызвать Барбатоса на бой.————
Третий день не менее насыщен событиями. Чжун Ли берет за правило при любой возможности решать проблемы людей, выступая в качестве своего рода посредника в их проблемах. Нет, в качестве консультанта. Эта роль ему хорошо подходит, и он, естественно, цепляется за нее, как рыба за водную гладь. Аякс старается не слишком пристально смотреть на элегантную фигуру Чжун Ли, слегка склонившуюся над столом и разговаривающую тихим, серьезным голосом с обеспокоенной домохозяйкой, которая выразила беспокойство по поводу позднего урожая. Открытые окна освещают его волосы, золотыми прядями спадающие ему на плечи лучами света, ласкающие нежный изгиб его челюсти. Аякс жаждет провести руками по этим шелковистым локонам. У юноши пересыхает во рту, когда он представляет волосы Чжун Ли, ниспадающие на него подобно чернильной вуали, поднятые руки самого Аякса, зажатые крепкой хваткой Моракса, его светлую кожу, потную и раскрасневшуюся от... — Хм. Аякс пробуждается от своих фантазий. Он затуманено моргает, бросая взгляд вбок, чтобы сразу же встретиться с парой изогнутых бровей, венчающих бирюзовые глаза. Барбатос ухмыляется ему, один уголок его губ язвительно приподнят. — ...такого рода мысли можно считать святотатством… понимаешь, о чем я, Аякс ? Сильная дрожь пробегает по телу Чайльда. Руки его моментально взлетают вверх, закрывая голову. — Ты что, читаешь мои мысли? — Думаешь, я хочу еще больше знать о твоих шаловливых мыслишках? Нет, спасибо! — Барбатос радостно ударяет его по спине. Громкий звук хлопка разносится по палатке, привлекая пристальные взгляды Чжун Ли и его посетителя. Аякс немедленно складывает ладони вместе в извинении, чувствуя себя ужасно унизительно. Чжун Ли беззвучно вздыхает и возобновляет свой приглушенный разговор со шмыгающей носом домохозяйкой. — Серьезно, я не могу этого сделать, даже если бы захотел, — Барбатос пренебрежительно машет рукой. — Просто за твоей безнадежной влюбленностью немного тяжело наблюдать. — ...спасибо, — огрызается Аякс. — Теперь я чувствую себя намного лучше. — Ой, ну не говори так обреченно. Так случилось, что я знаю немного о романтике. Смотри внимательно! Это заявление искренне убеждает Аякса в том, что он должен заранее пресечь любые действия со стороны Барбатоса, прежде чем произойдет катастрофа. Но прежде чем он успевает даже броситься через стол, чтобы пригвоздить Архонта к месту, Барбатос буквально материализуется позади Чжун Ли. Аякс с приглушенным ужасом наблюдает, как Барбатос подмигивает ему, а затем одним плавным движением начинает менять свой человеческий облик. Теперь он идеальная копия самого Аякса. Это Чайльд: потрясающая точность, от дико взъерошенных волос, до каждой складки на сером ханьфу, — идеальная имитация без единого изъяна. Барбатос аккуратно скользит ладонями по спине Чжун Ли, а Аякс буквально молится о том, чтобы умереть, но становится только хуже. Он вынужден наблюдать, как его двойник закидывает руки на плечи Моракса, заходя так далеко, что дразняще проводит пальцами по подолу одежды Чжун Ли. — Чжун Ли-сяньшэн, — мурлычет Барбатос. О Селестия, он даже звучит в точности как Аякс. Чайльд никогда эмоционально не оправится от этого. Чжун Ли аккуратно кладет руку поверх ладоней Барбатоса, переплетая их пальцы. Его голос пугающе спокоен. — Не мог бы ты вернуть свой истинный облик на минутку? Барбатос клюет на это. Его маскировка исчезает, как туман на зеркале. — Хм? Зачем? Глаза Чжун Ли прищуриваются, когда он устало улыбается. — Чтобы я мог сделать это. Гео-столб вырывается из земли под ногами Барбатоса, отправляя его в полет прямо на вход из палатки. Чжун Ли вытирает руки и разливает чай, как будто ничего необычного не произошло. Бедная женщина тянется к своей чашке дрожащими руками, ее лицо приобретает пепельно-серый оттенок. — Аякс, закрой палатку, хорошо? — Любезно просит Моракс. — Это отпугнет одного надоедливого бесенка. — А… хорошо. Он вежливо отводит глаза от вида ног Барбатоса, торчащих из кустов, когда закрывает палатку.————
В четвертый раз Аякса пробуждает от дремоты нечто, сравнимое с грохотом извержения вулкана. — А? Что? Кто-то настойчиво дергает его за рукав, жестом предлагая осмотреть новое хитроумное устройство, прислоненное к краю ограждения сторожевой башни. — Ты это видел? Сработало! — Кричит Гуй Чжун. У нее на щеке размазана краска, а в руки въелись капли масла. — Баллиста выстрелила идеально! Аякс всматривается в небо, прикрывая глаза от солнца. В небе правда летит крошечное пятнышко. Он слышит что-то похожее на слабый крик вдалеке, навязчиво знакомый и высокий. Оценивая траекторию, Аякс осматривает землю в поисках подтверждения своих подозрений… и разочарованно хмыкает — столб Чжун Ли, возвышается над верхушками деревьев. Серьезно? Снова? — Я не думаю, что это была твоя баллиста, цзе-цзе, — извиняющимся тоном говорит Аякс. Она что-то записывает в свой дневник. — В самом деле? О, точно, я вспомнила, не знаешь, где я могу найти Анемо Архонта? Я планировала пригласить его на ужин. — Ну… — Аякс не знает, как сообщить ей об этом. — Он, буквально только что пролетел… куда-то... туда... Карандаш Гуй Чжун застывает над страницей. Ее взгляд устремляется вверх. Она возмущенно вздыхает и спрыгивает с лестницы. — Чжун Ли! — Предупреждающе кричит она. — Что я тебе говорила о гостеприимстве?————
В пятый раз Чжун Ли подходит к Аяксу первым. Юноша как раз сушит белье, когда между развевающимися простынями неожиданно появляется четкая фигура с рогами, контуры лица которой резко очерчены тканью. — О, Святая Селестия! — Аякс почти разрывает простыню пополам. — Архонты, ты меня напугал! Чжун Ли сам от неожиданности цепляется рогами за веревки и пытается освободиться, но в конце концов запутывается окончательно. — Ой. Очаровательно. Чжун Ли вынужден стоять неподвижно среди приятно пахнущего белья, пока Аякс пытается освободить его. Чжун Ли озвучивает свои мысли: — Какой хороший аромат. Так вот почему ты всегда так приятно пахнешь, Аякс? Чайльд заливисто смеется, к счастью, слишком поглощенный попытками выпутывания драконьих рогов из узлов, чтобы чувствовать себя неловко. — Я стираю всю нашу одежду, ты же знаешь. Все приятно пахнут. — Хм, — замечает Чжун Ли, подходя ближе, чтобы почти прижаться к Аяксу спереди. Дрожь пробегает по позвоночнику юноши, когда Чжун Ли проводит носом по его шее. — Возможно, ты прав. Но только ты несешь запах моря и Бездны. Контур его губ мелькает достаточно близко, чтобы легкой щекоткой коснуться кожи Чайльда. Аякс чувствует, что его колени вот-вот подогнутся. Он кладет обе ладони на грудь Чжун Ли и слегка отталкивает его, вскидывая руку, чтобы скрыть яростный румянец на своем лице. Архонт отступает на несколько шагов, в замешательстве сдвинув брови. — Остынь-остынь-остынь, — неразборчиво бормочет Аякс себе под нос. — Эм. Сяньшэн, почему ты здесь? Выражение лица Чжун Ли меняется, словно по щелчку пальцев. Он тяжело вздыхает и бредет к краю холма, придерживая рукава вместе. Ткань его ханьфу мягко шелестит на ветру. Аякс мгновение наблюдает за драматизирующим Мораксом, затем смягчается и бросает корзину для белья на траву. Он присоединяется к Чжун Ли, плюхаясь на траву и подтягивая колени к груди. Они наблюдают, как облака медленно плывут по летнему небу, гонимые легким ветерком. Их плечи столкнутся, если один из них сдвинется хотя бы на дюйм, а потому Аякс ясно может почувствовать тепло горячего живого тела рядом. Он закрывает глаза, наслаждаясь этим моментом близости между ними. — Барбатос, — мрачно начинает Чжун Ли, — начинает действовать мне на нервы. Я пришел за твоим советом. В его голосе слышится нотка раздражения, почти граничащая с отчаянием. Чжун Ли, должно быть, действительно не в себе. Аякс ничего не может с собой поделать — он громко смеется, хватаясь за живот. — Только начинает? Сяньшэн, да у тебя терпение святого! — С его поведением... трудно совладать. Но я не могу отмахнуться от него или отослать обратно в Мондштадт, как бы мне этого ни хотелось, — он с раздражением поджимает губы. — Будущее дипломатических отношений между Мондштадтом и Ли Юэ во многом зависит от того, останутся ли их Архонты сильными союзниками. — Это ужасно, — признает Аякс. — Я не могу себе представить, каково это — быть милым с тем, кого ненавидишь. Там, откуда я родом, мы обычно просто позволяем клинкам высказаться за нас. Чжун Ли криво улыбается. — Какой прямолинейный подход. Очень похоже на тебя, Аякс. — Ну да, — пожимает плечами Чайльд. — Но я говорю так только потому, что я не такой умный, как ты, сяньшэн, и даже вполовину не такой милый. — На данный момент для меня почти немыслимо представить будущее, в котором мы с Барбатосом сможем поладить, — Чжун Ли будто игнорирует комментарий Чайльда, продолжая свою речь. Аякс издает смешок. Он опускается на траву и ложится на спину, подперев щеку ладонью, и свободной рукой ловит прядь темно-рыжих волос Чжун Ли, лениво вертя ее в пальцах. — Я уверен, что все получится. Это же ты! — Капризно говорит он. — В конце концов, у тебя уже есть опыт общения с тем, с кем довольно тяжело ужиться, и ты идеально справился. Аякс мельком смотрит на спину вздыхающего Чжун Ли и аккуратно подносит прядь волос мужчины к губам, закрывая глаза и запечатлевая на них целомудренный поцелуй. — Слишком идеально, если бы ты спросил мое мнение, — бормочет Аякс тихим голосом. Необъяснимо, но эти слова вызывают прилив тепла в груди Чжун Ли. Что-то трепещет там, где должно быть сердце, и если бы оно у него было, то сложилось бы отчетливое впечатление, что оно начало биться быстрее. «Что это за чувство», задается вопросом Чжун Ли. Что это за чувство, которое притягивает его, когда он смотрит на лицо Аякса? Что это за побуждение сократить расстояние между их телами, задержаться рядом насколько возможно и никогда не позволить уйти? Аякс пристально смотрит вдаль, его глаза становятся сонными из-за оцепенения позднего вечера. Скоро он заснет, достаточно разморенный, чтобы ослабить бдительность, хотя обычно он спит с натянутым луком на груди, в постоянном состоянии напряжения. Они словно убаюкивают друг друга в уютной тишине, как корабли, проходящие друг мимо друга в море. Чжун Ли осторожно придвигается ближе, чтобы голова Аякса могла прислониться к его бедру. Нет никаких признаков того, что тот заметил легкое телодвижение, кроме слабой улыбки, мелькнувшей на губах.————
— ...Бард! Эй... Бард!.. Венти грубо будят ударом метлы по лицу. Дезориентированный, он резко вскакивает и обнаруживает, что сидит на вершине каменного забора. Ярко-голубое небо приветствует его, удивительно чистое и яркое, а стая голубей взлетевшая с красной крыши, свободно упархивает в безмятежное небо, которое, кажется, простирается все дальше и дальше в бесконечность. Это чудо, которому стоит улыбнуться. И все же его грудь тяжестью давит воспоминание об одном друге, превращая его радость в горько-сладкую боль. — Я же говорила тебе не спать там! — Огрызается женщина, все еще размахивая метлой. Она громко стучит ручкой по забору, словно пытаясь отогнать вредителя, и Венти предполагает, что он злоупотребил ее гостеприимством. Не то чтобы ему вообще когда-либо были рады с самого начала. — Да, да, — он легко отталкивается от забора, расправляя крылья. Подождите секунду. Он слишком поздно осознает, что его спина совершенно обнажена, а крыльев не предвидится. Земля со всей любовью встречает его лицо, необычайно твердая и каменистая. Когда Венти, пошатываясь, поднимается на ноги, что-то теплое свободно сочится у него из носа. Он отирает губы и видит, что пальцы окрашиваются в багровые пятна. — Ха, — размышляет он. Теперь он может истекать кровью. Его небесная форма должна быть надежно спрятана в Гнозисе, как и предполагалось, оставляя его с этой заимствованной внешностью и лицом, слишком знакомым, чтобы быть его собственным. На женщину это не производит никакого впечатления. — Я не занимаюсь благотворительностью для таких бесполезных бездельников, как ты. Иди и займись настоящей работой! Венти одаривает ее кривой улыбкой. — Подловили, хозяюшка. Просто чтобы быть более уверенным, могу я рассчитывать на прощальный завтрак? За это он получает по лицу метлой. Туше. Венти зевает, пробираясь по улицам Мондштадта. Булыжник под его ногами громко хрустит, все еще ожидая ремонта после разрушения во время недавнего восстания. Но в демонтаже просто нет необходимости — Барбатос планирует в ближайшее время перенести весь город, предпочтительно на тот круглый участок земли, который идеально расположился в центре Сидрового озера. Его мысли не мешают горожанам изо всех сил украшать город. Венки Сесилии свисают со сломанных фонарных столбов. Бирюзовые ковры расстилаются на тротуарах, скрывая самые серьезные повреждения, и, насколько можно судить, все, кажется, наслаждаются, убирая обломки прошлой тирании с дорог. Как их Архонт, Венти безумно гордился. Это все, что он когда-либо хотел увидеть — искренние улыбки родителей и смех детей, играющих в пятнашки, их радостные визги, разносящийся по улицам. Это лучше, чем быть заглушенным бесконечным воем бури. Необычно высокая фигура, задержавшаяся у ворот, привлекает его внимание. Его Гнозис гудит в груди, резонируя со своим аналогом всего в нескольких метрах от него. Это безошибочное присутствие другой божественной сущности. Венти чувствует, как у него волосы встают дыбом. Может быть это глупо с его стороны, но Венти не ожидал, что кто-то так скоро после победы над Декарабианом посягнет на его все еще уязвимую землю... Венти заставляет себя усмехнуться. «Успокойся, Барбатос. Ты крут. Ты не будешь похож на своего предшественника. Ты не можешь позволить себе быть таким». Но подобные мысли теряют смысл, как только Венти подходит к воротам. — Мо… Чжун Ли! — Кричит он, прыгая вперед и хватая Архонта за талию, так как это все, до чего он может дотянуться. — ...Барбатос. — Ш-ш-ш, не так громко! — Венти прикрывает ему рот рукой. Гео Архонт издает раздраженный звук, напоминающий рычание, и Венти уверен, что тот может укусить его за руку в любую секунду. — Венти. Здесь я Вен-ти . Помни об этом, пока находишься в Мондтштадте. Чжун Ли убирает его руку с лица, поправляя воротник мантии. — Как пожелаешь. — Итак, — Венти сцепляет руки за спиной. — Ты правда прибыл. В Мондштадт. Без обид, но я уже начал думать, что ты никогда больше не захочешь меня видеть, ха-ха! — Меня не задевают твои слова, — говорит Чжун Ли. — К слову, я тоже пришел к такому же выводу. Венти моргает. — ...а? — Это было до того, как я случайно наткнулся на одно откровение, — Чжун Ли машет рукой в сторону, как будто размышляет о чем-то философском. — Ты дух ветра. Я дракон, рожденный землей. Сама наша природа ведет к столкновению. И все же я верю, что у нас есть кое-что общее — желание видеть нашу землю свободной, а наш народ процветающим. Что-то в сердце Венти проясняется от этого честного заявления. Но это может быть просто еще один фасад. Декарабиан был хорош в лести, оборачивая свои слова в бархат и шелк до тех пор, пока его угрозы нельзя было отличить от его утверждений. Однажды Венти уже одурачили. Никогда больше он не купится на добрые слова. — Ты прав! — Венти ударяет кулаком по ладони. — Кто сказал, что воздух и земля не могут составить хорошую комбинацию? Мы можем быть... грязевым торнадо... или чем-то в этом роде! — Я полагаю, что «песчаная буря» звучит лучше? — Точно! Песчаная буря! — Восклицает Венти, обнимая Чжун Ли за плечи. Как он и думал, ему становится тепло от прикосновения. Но это тепло исходит не от живого, бьющегося сердца. — Ха-ха! Чжун Ли, я никогда не знал, что ты так ко мне относишься! Пусть это будет испытанием для тебя. — Ты вроде как посылал мне непонятные сигналы о статусе наших отношений, со всеми этими каменными столбами и прочим, но теперь я знаю, что так ты показываешь свою любовь. Докажи мне, Моракс. Докажи, что ты отличаешься от других. Чжун Ли выглядит потерянным. Он делает отважную попытку кивнуть в знак согласия, хотя явно смущен, что Венти находит весьма милым. То есть, милым для бога, хорошо разбирающегося в войне. Венти не стоит забывать об этом. — Я бы не хотел, чтобы ты пропустил торжество, — пропевает Венти, прыгая за Чжун Ли и подталкивая его вперед. — Не хочешь ли ты принять участие в небольших конкурсах, что придумали горожане? Мы сможем выиграть призы! — О. То есть… Хорошо… — Чжун Ли неуверенно замолкает. — Хм? Что-то не так? Тебе есть что скрывать, о почтенный Владыка Гео? Кажется, Чжун Ли пытается подавить свой дискомфорт. — Нет, вовсе нет. Показывай дорогу. Когда Чжун Ли поворачивается спиной, Венти позволяет притворной улыбке соскользнуть с его лица. В глубине души он лелеет надежду — хотя и глупую, наивную, как могут сказать его рыцари, — что, возможно, некоторые лица в этом извращенном мире достойны доверия. Сейчас он думает, что стоит узнать Моракса получше. Их первая остановка — ближайший лес. Небольшая часть поляны, расчищенная для размещения палаточного лагеря, где собралась горстка горожан, чтобы понаблюдать за испытанием по стрельбе по воздушным шарам, похожа на отдельный мир. Чжун Ли легко следует за Венти, пробираясь сквозь толпу, не обращая внимания на шум вокруг. Кажется, он чувствует себя комфортно среди смертных: некоторым кивает, когда они проходят мимо, улыбается детям, что бросают на него удивленные взгляды из-за юбок матерей. Напряжение слегка отпускает плечи Венти. Он не любит Богов, что доброжелательно относятся к своим людям, но в то же время проявляют полное пренебрежение к жизням, что находятся вне их власти. К счастью, Чжун Ли не входит в их число. Наверное… не входит. Об этом еще слишком рано говорить. Венти отрывается от своих мыслей, когда ему преподносят тренировочный лук. Он удивленно поднимает взгляд и видит Чжун Ли на другом конце площадки. — Игры доставляют больше удовольствия, когда их разделяют с другими, — говорит Моракс. — По крайней мере, мне так сказали. Аякс утверждает, что он говорит то же самое своим братьям и сестрам. — Аякс, да? — Венти берет лук, проверяя натянутость тетивы. Чжун Ли передает ему колчан, наполненный стрелами. Барбатос делает зарубку на одной стреле и прицеливается. Венти прищуривает левый глаз. — Ни Бог, ни Адепт. Человек, не тронутый временем и несущий в себе порчу Бездны... Интригующе. — Тебя это беспокоит? Это словно недостающая деталь. Деталь для выполнения дополнительной головоломки. Тетива Венти свистит вслед за тетивой Моракса в быстрой последовательности. Барбатос выпускает стрелу за стрелой, не задумываясь о целях, а лишь о том, чтобы поразить их. — Я? Пф, нет! А что насчет тебя? — Вовсе нет. — Знаешь, для одного из старейших Архонтов на этой земле ты удивительно непредубежден, — замечает Венти. — Где же для тебя грань между добром и злом, другом или врагом? Чжун Ли хмурится, сдвинув брови в раздумье. Барбатос точно не мог догадаться, что это будет началом долгого монолога Моракса. Если бы знал, что это произойдет, он бы не осмелился задать вопрос про Аякса. — Четкого различия может и не существовать. Но я сам судил об Аяксе, и хотя в нем много противоречий, я верю, что в глубине души он хороший человек. Он безжалостен к своим врагам, но в то же время исключительно нежен с теми, кого хочет защитить. Он трудолюбивый, преданный своему делу человек, который никогда не кривит душой. Удивительно, не правда ли, что он так беззастенчиво честен в своих чувствах? Но, возможно, это уместно, учитывая Глаз Бога, что он носит на поясе. Душа, подобная водным потокам, не статичная и вечно несущаяся куда-то, вливающаяся в каждую расщелину земли, как бурный прилив, всем своим существом. Слишком много слов. Возможно, это самая длинная речь, что Венти когда-либо слышал от Чжун Ли. На первый взгляд Моракс может показаться таким же, как любой другой сдержанный ученый, кроткий в своих словах и лаконичный по существу. Но оказывается, что он совсем не такой. Дорогая Селестия, да ходячей горке камней даже нечего было сказать о своих любимых контрактах! А тут такое. Рука Венти соскальзывает и следующий выстрел идет совершенно наперекосяк. Это, кажется, его первый промах за столетия. Если бы Венти не придумал ничего лучше, он бы подумал, что у него абсурдно высокая температура. — ...значит, в конце концов, это не безнадежная влюбленность! — Кричит он, и вся враждебность временно забывается после этого пикантного откровения Моракса. Селестия! Венти почти пылает. К черту шары. Он не поддастся этой забывчивой тоске! — Бросай свой лук, Чжун Ли! Моракс осторожно кладет оружие на место. — Мы закончили? — У нас есть гораздо более важные дела, — Венти кладет обе руки на плечи Чжун Ли и быстро уводит его с поляны. — Начиная с детального изучения и поиска Ветряных Цветов [3] и очень интересных вещей, которые они с собой несут. —–——— — Я понимаю, — замечает Чжун Ли после пространного романтического экскурса по легендам и историям Мондштадта. Венти ожидал более яркой реакции, но он гордится тем, что Моракс быстро учится. Когда дело касается Чжун Ли, лучше всего делать все маленькими шажками. Микроскопическими, детскими шагами. Особенно когда речь идет об эмоциях. Венти полагает, что это связано с тем, что земля медленно меняется, и недосягаемость и неподвижность горных хребтов — это в природе Повелителя Гео. Это способ Чжун Ли защитить себя. И Венти уважает подобные проявления самозащиты, — какой Архонт не стал бы? Это их первая и главная обязанность, главная причина их бессмысленного существования, кандалы на ногах и ошейник на горле. И как Бог Свободы, Венти просто считает, что для Чжун Ли гораздо важнее хотеть чего-то исключительно для себя. Даже если это влечет за собой ухаживание за довольно подозрительным существом, вернувшимся из глубин Бездны. — Фух, это было тяжело, — Венти опрокидывает свою кружку с вином из одуванчиков. — Итак, какой самый важный вывод из сегодняшней лекции ты вынес, Чжун Ли? — Ветряные цветы были опознавательным знаком, которым пользовались повстанцы во времена правления Декарабиана. Ходят слухи, что это мистический цветок, который процветает в суровых условиях, особенно там, где господствуют Анемо и Крио, их часто можно найти на промерзших окраинах Мондштадта. Венти смотрит на пенистую поверхность своего вина. — Угу. — Но, возможно, Ветряной Цветок вообще не настоящий, его существование просто метафорическое. Его истинная идентичность остается спорной, но популярные теории предполагают, что это одуванчик, ветряная астра или сесилия... — У тебя поразительная память, — вздыхает Венти. — Но ты упустил главное. Снова. — Оу, — Чжун Ли уныло смотрит на стол. Затем он оживляется. — Ты о непонятной мне связи между Ветряным Цветком и родом Рагнвиндров? — Не-а. Я о том, что люди дарят Ветряные цветы тем, кого они обожают... — Он легонько подталкивает Моракса рукой. — Помнишь этот кусочек? — Ах, это совершенно вылетело у меня из памяти. Это кажется таким несущественным по сравнению с другими увлекательными фактами о Ветряном Цветке, — признается Чжун Ли. Венти мысленно извиняется перед Аяксом. Нет другого способа облегчить отчаяние Барбатоса после того, как он понимает, насколько все печально. — Ну, все же имей это в виду! — Он тычет пальцем в стол, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, надеясь, что это донесет послание до толстого черепа тысячелетнего Бога. — Это сыграет решающую роль в нашем следующем этапе! — Следующем этапе? — Ты должен выбрать цветок для Аякса! — Восклицает Венти, недоверчиво потирая виски. — Ах, Чжун Ли, Чжун Ли, Чжун Ли. Ну же, ты должен попытаться понять меня. Разве ты не хочешь сказать своему Аяксу, что его любовь, в конце концов, не безответна? Представь, как он был бы счастлив! — ...это сделает Аякса счастливым? — Чжун Ли вторит Барбатосу, искренне удивленный его словами. — Это действительно будет так много значить для него? — Ах ты, милое наивное создание. Конечно, будет, — тихо говорит Венти. — Больше всего на свете. Глаза Чжун Ли расширяются. Они переливаются прекрасным оттенком золота при свете дня, мудрые, но наивные, горящие, словно кусочек лазурита, который только начал раскалываться. Нетрудно представить, почему Аякс влюбился в эту пару нежных, пытливых глаз. — Тогда я готов попробовать, — говорит он тихим голосом. — Видишь ли, Аякс так много делает для меня. Я никогда не смогу найти подходящих средств, чтобы отплатить ему чем-то подобным. Хотя Венти уже выпивает двенадцатую кружку вина, он чувствует себя более трезвым, чем когда-либо. Он игриво пинает Чжун Ли по голени под столом, вызывая у последнего оскорбленный взгляд. Венти сияет. — Что бы ты ни придумал, ему и этого будет достаточно, — обещает он. — Считай это благословением от лорда Барбатоса! Чжун Ли весело улыбается, потягивая чай. — Благословение Богу, от другого Бога. Мне действительно интересно, как это будет происходить. — Как очаровательно, — Венти вскакивает на ноги, и инерция опрокидывает со стола все их чашки. Это создает беспорядок, за который Венти не хочет быть ответственным. — Сейчас же! Идем! Ты готов отправиться на поиски? Чжун Ли хмурится, глядя на пролитую жидкость, стекающую со всех сторон стола. — ...мой чай.————
Они отправляются от ворот Мондштадта с корзинами на спине. Сам Чжун Ли впервые участвует в экспедиции, которая не включает в себя убийство монстра или расчистку гнезда демонов, и он чувствует себя довольно беспомощным без тяжести копья в руке. Разбитая мощеная дорожка с обеих сторон окружена рядами зубчатых скал. Разрушенные столбы и замшелые мосты преграждают дорогу, создавая идеальные лагеря для племен хилличурлов. Чжун Ли напрягается при виде этого зрелища, но Венти шагает мимо монстров, как будто ничего не видит. — Не совсем приятное зрелище, — сетует Венти. — Этот старик Декарабиан не мог выбрать худшего места для строительства города. Посмотри на все эти горы! Фу. Какая отвратительно безветренная земля. Венти прав — трава здесь едва шелестит, лежа совершенно неподвижно в стоячем воздухе. Это оставляет жуткое ощущение, особенное завывания, разносящиеся сквозь узкие стены долины, напоминая вопли падших Богов. Они случайно натыкаются на луг с полевыми цветами. Венти срывает мяту, душистые цветы и вскрикивает от обжигающего огня пылающего цветка. Он все равно бросает его в свою корзину, утверждая, что его красноволосый рыцарь найдет ему применение позже, в процессе варки хмельного напитка. Этот легкомысленный Архонт хотя бы иногда не думает о вине? Чжун Ли вздыхает, шагая вперед. Он переступает порог каменной арки, которая выводит его на участок земли, окруженный широкой рекой. Шпили поместья вдалеке царапают небо. Когда он подходит ближе, запах удобрений и вспаханной земли поражает обоняние быстрее, чем характерный аромат вина. Это винокурня. Как и ожидалось, Венти резво проносится мимо него, как будто он только что нашел золото. Чжун Ли видит, что тот тянется к дверной ручке, нагло отворяя дверь. — Венти. Следи за своими манерами... Он широко распахивает дверь. — Мастер Рагнвиндр! Мужчина с огненно-рыжими волосами равнодушно отрывается от утренней газеты. — Лорд Барбатос. Вы снова здесь, чтобы красть мое вино? Венти входит в поместье с уверенностью человека, привыкшего врываться в любое помещение. — Рассматривай это как подношение Вашему уважаемому Архонту. В любом случае, сегодня я здесь по другому делу. Чжун Ли задерживается в дверях, встречая любопытный взгляд мастера Рагнвиндра. — Вы застали меня врасплох, — сухо замечает он. — Мастер Рагнвиндр, как вы думаете, что за растение такое — Ветряной Цветок? — Пропевает Венти. Вопрос, очевидно, заставляет рыцаря растеряться. Он прижимает руку к подбородку в немой задумчивости. — Когда я думаю о Ветряном Цветке... должно быть, для меня это маленькая трава-светяшка. Ночью она излучает нежное свечение, не слишком резкое или отвлекающее, но достаточно яркое, чтобы позволить заблудившим путникам найти путь. Это напоминает мне о... Его взгляд блуждает по двухцветному сиянию кос Венти. Затем он прочищает горло и быстро отводит взгляд. — Легкомысленный вопрос. Наверняка вы прибыли ко мне не просто так и у вас есть более важные дела? Которые относятся к вашему статусу Архонта? — Бе-бе-бе. С тобой совсем не весело! — Венти высовывает язык и начинает паясничать. — Вот так выглядит благодарность? И это после всех усилий, что я приложил, дабы собрать тебе цветы? Он дарит Мастеру цветущий букет из всего, что добыл по пути. На лице рыцаря мелькает непонятное выражение, и он осторожно принимает цветы, задерживая взгляд на единственном стебле маленькой травы-светяшки, затерявшейся прямо в центре букета. Румянец заливает его лицо, и Мастер Рагнвиндр немедленно выпроваживает их обоих за дверь, внезапно загоревшись желанием избавиться от нежданных гостей. — Пожалуйста, немедленно покиньте мой дом. Дверь быстро захлопывается у Архонтов перед носом, а затем Чжун Ли отчетливо слышит тяжелый звук задвигающегося засова. — Ха, — размышляет Венти. — Интересно, что на него нашло? — Твой тон голоса говорит о том, что ты точно знаешь причину, — говорит Чжун Ли. — А ты становишься все проницательнее, верно, Моракс? — Он закидывает пустую корзину на спину, потирая затекшие плечи. — Честно говоря, я должен перестать водить его за нос. Ему будет гораздо лучше с хорошенькой невестой, которая подарит ему большую семью. А не Бог, у которого ничего за душой, кроме вечной жизни. Венти будто не знает, куда себя деть и дергает ногой. — Но я ничего не могу с этим поделать! Любить и быть любимым — это такое особое чувство, именно потому, что мы, Боги, никогда не узнаем, что это такое, верно? Солнечный свет, пробивающийся сквозь листву, отбрасывал мириады золотых пятен на волосы Венти. Чжун Ли наблюдает, как Венти опасно балансирует на краю грунтовой дороги, вытянув обе руки и поставив одну ногу перед другой. Он напевает себе под нос одинокую мелодию. Чжун Ли цепко хватает его за запястье. — Мы не можем быть в этом уверены. Почему бы не последовать за этим чувством, чтобы понять его? Бирюзовые глаза Венти светятся в тени деревьев. Он громко смеется, пугая птиц в округе. — Ты предлагаешь мне ухаживать за смертным, Моракс? Ты же знаешь, Селестия не очень благосклонно относится к подобным делам. — Селестия не вольна решать судьбы людей, которые находятся в нашей милости. — Правда? — В улыбке Барбатоса сквозит нотка горечи. — Могут ли творения, в конечном счете, бросить вызов воле своего создателя? Чжун Ли крепко сжимает это тонкое запястье. — Конечно, мы можем. Мы больше не в Селестии, Барбатос. Точно так же, как мы живем бок обок со смертными на земле, мы должны жить подобно им. Разве это не та свобода, за которую ты ратуешь? В глазах Венти вспыхивает белый отблеск. Его нижняя губа начинает дрожать, а руки тянутся вверх, чтобы спрятать лицо. — Я ведь должен понимать это лучше, чем кто-либо другой, знаешь? И все же... Иногда в это трудно поверить. Он опускается на траву, утыкаясь лицом в колени. И Чжун Ли замечает слабые очертания потрепанных крыльев, разворачивающихся на этой дрожащей спине. Хрупкие перья все еще запятнаны кровопролитием восстания Мондштадта. Выйдя из самых жестоких штормов, даже самые стойкие души будут сомневаться в том, что ясное небо будет вечно простираться над их головами. Дождь тревог всегда проливается на сердца людей. Чжун Ли присаживается на корточки рядом с Венти и кладет руку тому на плечо. — Мондштадт теперь свободен. Твой народ свободен. Не покажешь мне, куда хочешь перенести город? Венти выглядывает из своего кокона, упрямо смотря на Моракса. — Как ты узнал, что я планирую его перенести? Чжун Ли улыбается. — Потому что, если бы в моих землях произошла катастрофа, я бы сделал то же самое. — И куда бы ты перенес Ли Юэ? Чжун Ли довольно долго думал над этим, и на ум приходил лишь бескрайний океан. — Далеко на юг, прямо у моря. Портовый город принесет хороший доход [4]. — Практично, как всегда! — Смеется Венти. — В этом отношении на тебя действительно можно положиться, Чжун Ли. Венти с удивительной бодростью поднимается и идет по тропинке на северо-восток. Вскоре их взору открывается местность вокруг большого круглого озера, в центре которого находится участок земли, достаточно большой, чтобы вместить целый город. Окруженный водой и открытым, беспрепятственным видом на небо. Это будет прекрасное место для возрождения жизни. — Я бы хотел, чтобы здесь появились ветряные мельницы. Много-много ветряных мельниц, — говорит Венти, и его глаза практически сверкают. — Я могу попросить Гуй Чжун передать тебе несколько чертежей, — предлагает Чжун Ли. — О-о-о! А у нее есть чертежи паровой винокурни? Как насчет хитроумного устройства для мгновенного превращения фруктов в вино? Или, может быть, яблони, которая плодоносит круглый год? Чжун Ли наконец вздыхает. — Твое воображение действительно не знает границ. Но я полагаю, что это вряд ли можно назвать плохим качеством, — замечает он, искоса улыбаясь ему. — Никогда не меняйся, Барбатос. Венти ахает. Его глаза опасно блестят, и Чжун Ли принимает мудрое решение уйти с дороги, прежде чем его раздавит вихрь Анемо радости. — Чжун Ли! Я никогда и подумать не мог, что ты такой милый! Венти неловко скатывается со склона скалистого берега и приземляется лицом в воду. Чжун Ли замечает странный цветок, прорастающий из влажного песка, с короной лепестков удивительно знакомого цвета. Он сползает по камням, чтобы рассмотреть его поближе. — Это лилия калла, — Венти выдувает воду из носа, продолжаю экскурс в мир флоры Мондтштадта. — Растет у воды, и, кстати, на вкус ее лепестки могут быть горькими, но в то же время сладкими. Чжун Ли осторожно просовывает пальцы под мягкий бутон. — Я думаю, что нашел свой Ветряной Цветок.————
Они проводят большую часть дня, рыская вверх и вниз в поисках калл. К тому времени, как Чжун Ли собирает обильный букет, солнце начинает опускаться за далекие горы. Венти предлагает вернуться в поместье Рагнвиндров, потому что «Мастер Рагнвиндр хорош во всем, вот увидишь». Когда Венти врывается в двери во второй раз, рыцарь как раз ужинает. Букет цветов, который Архонт сорвал для него, стоит в богато украшенной вазе, гордо выставленной у подножия лестницы. — Мастер Рагнвиндр, у нас чрезвычайная ситуация! — Объявляет Венти. — Не поможешь ли ты моему бедному другу Чжун Ли составить букет для любви всей его жизни? Рыцарь со вздохом откладывает столовое серебро. — Несмотря на то, что я, по-видимому, ваш личный эскорт, у меня тоже есть рабочее время и время отдыха. И первое давно закончилось. Он говорит это, входя в свой кабинет и вытаскивая рулон гофрированной бумаги и золотые ленты. Как раз в тот момент, когда он собирается провести ножницами по бумаге, Чжун Ли останавливает его. — Можно мне? — Нерешительно спрашивает он. — Я чувствую себя обязанным закончить это дело сам. Мастер Рагнвиндр одаривает его понимающей улыбкой. — Конечно. Будьте осторожны с ножницами. Инструмент кажется невероятно непонятным для рук Чжун Ли. Он почти готов сдаться и призвать свое копье, дабы разрезать бумагу острым краем, но здесь есть человек, не осведомленный о природе его сущности. Поэтому Моракс довольствуется тем, что неуклюже разрезает бумагу, в результате чего получается неровный шов. Он следует инструкциям мастера Рагнвиндра, отрывает листья лилий и обрезает по диагонали у основания их стебля. Чжун Ли настолько погружается в эту задачу, что соскользнув с силой, лезвие чисто рассекает его ладонь. Капли крови медленно сочатся из пореза. — Что я вам говорил? — Мастер Рагнвиндр суетится, вытаскивая белую ткань. — Пустяки, — отмахивается Чжун Ли. — Пожалуйста, проинструктируйте меня, что делать дальше. Я боюсь, что время уходит. — Аякс, что, знает, где ты? — Спрашивает Венти, развалившись на диване с бутылкой вина в руке. — Он отличный следопыт; никто и никогда не сумел избежать его слежки. И, более того, у меня есть подозрение, что он будет недоволен мной. — Пусть так, — вздыхает мастер Рагнвиндр. — Тогда просто... хотя бы постарайтесь не испачкать кровью ковер, пожалуйста. Он связан вручную моей покойной матушкой. Чжун Ли скатывает обертку и собирает лилии вместе, действуя по инструкции и завязывая ленту у основания бутонов. Букет выходит немного косым, и один из стебельков сильно длиннее других, но мастер Рагнвиндр уверяет, что эти недостатки незначительны. В тот момент, когда Чжун Ли берет букет в руки, входная дверь угрожающе распахивается. Фонарь снаружи освещает силуэт человека с обнаженными клинками, с которых капает кровь. — Где он? — Спрашивает Аякс, гневно рыча. Его ботинки размазывают кровавую грязь по мраморным плиткам, а в глазах горит злоба свирепого шторма. — Я знаю, что он здесь. Если вы цените свою жизнь, то хорошо относитесь к... сяньшэну? Он резко останавливается, разинув рот и видя, как Чжун Ли неловко шаркает к нему с грязным букетом в руке. — Аякс, — приветствует он. — Прежде всего, я должен извиниться. — Ты. Ты просто исчез. — Да, ты прав. Брови Аякса подергиваются. — Ранним утром ты просто ушел, не сказав ни единого чертова слова. Краем глаза он видит, как мастер Рагнвиндр тайком подкрадывается к Венти, прячась за диваном, чтобы посмотреть, на разворачивающееся шоу. — Да... — А потом ты не возвращался в течение нескольких часов. Даже когда солнце начало садиться. Адепты… да я! Я ужасно волновался! — Его голос повышается на октаву на последнем слове. Чжун Ли морщится. Аякс замечает это, и разочарование мгновенно исчезает с его лица. Он зажимает переносицу, делая глубокий вдох. Чжун Ли замечает, что его лицо усеяно порезами и синяками. Неосознанно он подходит ближе, чтобы осторожно провести по ранкам пальцем, стирая их искрой целительной энергии. Аякс расслабляется под его прикосновением, его плечи опускаются. А затем Аякс качает головой и отходит, нахмурившись. — Прекрати пытаться отвлечь меня! Я все еще злюсь на тебя! — Мне очень жаль, — говорит Чжун Ли. — Я не собирался долго оставаться в Мондштадте, но Барбатос был очень убедителен, когда просил меня присоединиться к празднествам. Потом одно привело к другому, и проходящие часы просто вылетели у меня из головы. Аякс стонет, опуская взгляд, чтобы осмотреть Моракса на предмет травм. — До тех пор, пока ты цел и невредим… что случилось? Взгляд Аякса останавливается на глубоком порезе на ладони. Он хватает его и необычайно нежно проводит пальцем по воспаленной области, граничащей с раной, недовольно нахмурившись. — Я пытался научиться упаковывать вещи, но, похоже, я далеко не так хорош, как Гуй Чжун, когда дело доходит до деликатной работы. — Упаковывать вещи? — Эхом отзывается Аякс, его глаза удивленно распахиваются. — И что же вдохновило тебя на это? — Ты знаешь о фестивале Ветряных Цветов, Аякс? Барбатос был очень информативен, когда делился со мной увлекательными традициями своего народа, — он медленно поднимает букет, чтобы посмотреть на нежные цветы. Как он и думал, цвет калл идеально соответствует оттенку волос Аякса. Трудно удержаться от улыбки. Глаза Аякса очень удивленно распахиваются, он поднимает руки к нежным цветам, словно в трансе, задерживая ладонь над букетом и кончиками пальцев касаясь потертых полос перекошенной ленты. Глубокая синева его глаз подчеркивается ярко-оранжевыми лилиями всего в нескольких дюймах от его лица. — Ветряной Цветок не имеет конкретного референса [5], — продолжает Чжун Ли. — Каллы, возможно, некоторым покажутся нетрадиционным выбором, но они напомнили мне о тебе. Аякс приоткрывает губы и сразу же закрывает их. И спустя какое-то время все же решается открыть рот, говоря сдавленным голосом: — Я знаю, что означает Ветряной Цветок. Глаза цвета океана нависают умопомрачительно близко, пока дыхание Аякса не оседает на губах Чжун Ли. — А ты знаешь, сяньшэн? Теперь Чжун Ли, находясь так близко к Аяксу, может сосчитать тонкие полоски света у него в глазах, трещинки на нижней губе. Его длинные, нежно-рыжие ресницы сейчас непозволительно близко, и Чжун Ли заставляет себя усмирить буйное дыхание в груди, потому что боится, что этой неуместностью он может просто разрушить этот прекрасный момент. — Этот цветок, принято дарить... Ветряной Цветок принято преподносить тому, кем дорожишь, — слова вылетают изо рта Моракса едва слышным шепотом. Почему же они такой тяжестью давят на его язык, прилипая к небу, словно липкий сок? И что это за бушующий жар, разливающийся внутри, потрескивая, как фейерверк? У Чжун Ли подрагивают руки — ему не терпится что-то сделать, но он совершенно не понимает, что конкретно. — Кому-то, кем ты дорожишь, — повторяет Аякс. Его взгляд становятся немного отстраненным. Чжун Ли заглядывается на острый выступ ключицы юноши, когда тот наклоняет голову набок. — У этого есть много значений. Я дорожу тобой. Я дорожу Адептами, которые сражаются на моей стороне, Гуй Чжун-цзе-цзе и моей семьей, там в будущем. Я дорожу людьми. Ты это имеешь ввиду? Об этом пытаешься сказать, сяньшен? В голосе Аякса нет горечи, просто смирение. Слабая улыбка изгибает уголки его губ. Тихое принятие того, кто привык к отказу. Чжун Ли крепче сжимает цветы, и бумага шуршит под его хваткой. Это не так. Это не одно и то же. Это не то, что Моракс хочет сказать. Но неопределенность ужасно шумных мыслей в голове приковывает его язык к небу. Как будто читая дискомфорт на его лице, Аякс мягко говорит: — Все в порядке. Спасибо тебе за цветы, Чжун Ли. Мне они нравятся, правда нравятся! — Аякс стареется придать голосу беззаботный тон, но его маска будто вот-вот даст трещину. — Каллы хорошо сочетаются с супом из морепродуктов. Мое фирменное блюдо, помнишь, да? Он тебе никогда не нравился, но попробовать еще раз никогда не помешает, верно? Ха-ха! С каждым словом, срывающимся с губ Аякса, Чжун Ли видит, как юноша отдаляется все дальше и дальше, стены, которые он разрушил совсем недавно, снова поднимаются под маской вынужденной жизнерадостности. Чжун Ли хочет протянуть руку, отчаянно раздвинуть камни, но его мчащиеся мысли удерживают ноги на месте. Он стоит, обездвиженный морозом своего же бессилия. А затем он слышит голос ветра: «Следуй за своим сердцем». За сердцем. У Моракса его нет. Но если бы оно было, стало бы от этого легче? Возможно, он, наконец, набрался бы смелости сделать что-то, что-то вроде… Разум Чжун Ли сразу же погружается в громкую тишину, когда он резко сокращает оставшееся расстояние между их губами. У Аякса перехватывает дыхание. Его губы, слегка потрескавшиеся и обветренные, но они мягкие, плюшевые и такие теплые, что Чжун Ли растворяется в их опьяняющем аромате. Больше никто в этом мире не пахнет так. Словно нежное море. Никто, кроме Аякса, не тает так страстно от его прикосновений, когда Чжун Ли углубляет поцелуй и скользнет языком между его губами… — Гм. Они резко отрываются друг от друга. Все лицо Аякса раскраснелось, воротник помялся, юноша скользит по губам, смахивая с них влагу, словно не может обойтись без вкуса Моракса ни секунды. Жар внутри Чжун Ли поднимается так яростно, что он вздрагивает, возвращаясь в реальность, только для того, чтобы встретиться взглядом с Венти, выгибающим брови. — Не в этом доме, пожалуйста, — самодовольно замечает Барбатос. — Мастер Рагнвиндр довольно стеснителен в таких вещах. Рыцарь крепко прижимает руки к собственным глазам, тоже медленно краснея. — Барбатос! Венти подскакивает, чтобы вытолкать гостей из Ли Юэ за дверь. — Уходите-уходите! Барбатос резко останавливается у порога, напоследок любовно приподняв брови. — И спасибо за компанию, Моракс. Я рад, что у меня появился такой друг, как ты. Чжун Ли улыбается в ответ, понимая, что он только что обрел нечто более ценное, чем то, что может быть заключено в одном контракте. — Взаимно. Дверь со скрипом закрывается. — Развлекайтесь! Теперь на свежем ночном воздухе, холоду удается слегка остудить голову Моракса. Аякс топчется на месте. — Так что... Эм. Замечая румянец, все еще проглядывающий на лице Аякса, Чжун Ли снова начинает чувствовать разгорающийся в полную силу жар. Чжун Ли снова притягивает его для поцелуя и отстраняется только тогда, когда слышит, как Аякс задыхается. — Ты останешься со мной этой ночью? – Шепчет Моракс. — О, Святая Селестия, спасибо, — Аякс опускает голову ему на плечо. — Я думал, ты уже никогда не спросишь, сяньшэн.————
Они вместе падают на ткань, переплетя ноги. Обжигающие ладони Моракса скользят по рукам Аякса, прижимая их к теплым простыням. Чжун Ли слегка трясет, когда он движется дыханием по Аяксу, а затем теряет равновесие и падает поперек юноши. Аякс почти раздавлен весом Архонта, но еще больше его отвлекают от мыслей крепкие бедра, обхватившие его ноги и удерживающие словно в клетке. — Ох. — Аякс издает смешок, затаив дыхание. Он откидывает голову назад, сонно моргая и глядя на Чжун Ли. — Продолжай, пожалуйста. Прикасайся ко мне, как тебе нравится, сяньшэн. Чжун Ли сначала ощупывает жесткую ткань темно-бордовых одежд Аякса, и медленно распахивает их, открывая взору мягкое нижнее белье. Он просовывает руку между лацканами, ведя кончиками когтей по обнаженной груди. Ресницы Аякса трепещут, когда грубые от хватки копья, ладони Чжун Ли скользят по его горячей коже, и он незаметно выгибается, подставляясь этим обжигающим прикосновениям и все больше отдаляясь от приглушенной белизны простыней. — Ты теплый, — замечает Чжун Ли отсутствующим голосом, как будто не совсем осознавая слова, слетающие с его губ. Одним плавным движением Моракс стягивает мантию с его левого плеча, обнажая половину раскрасневшейся груди. Аякс дрожит, когда прохладный воздух вызывает мурашки по его коже. Чжун Ли успокаивает их теплом своей ладони, проводя губами вниз от уголка рта к впадине под челюстью и, наконец, к выпуклости груди, касаясь языком мягкой кожи. — Ха… — рука Аякса с силой сжимает простыни. Слепо, с отчаянием голодающего человека, он тянется вверх, чтобы крепче обхватить ногами талию Чжун Ли и сцепить руки на лохматом затылке, приспосабливая каждый изгиб своего тела к этому сводящему с ума теплу. Аякс отказывается отпускать Чжун Ли. Он не может. Стоит только ослабить хватку, и Моракс снова проскользнет сквозь трещины его пальцев, как песок, восстанавливая непреодолимое расстояние, которое разверзнется как зияющая пропасть между ними. Только не снова. Больно сознавать, что его жаждущие руки никогда не смогут дотянуться, сколько бы он ни кричал и ни плакал. Аякс даже не замечает, когда начинает подрагивать. Давление кровати покидает его, и теперь он надежно сидит в объятиях Чжун Ли у того на коленях, а теплые руки, что так аккуратно стараются не царапать его когтями, блуждают по плоскости его спины, прослеживая каждый старый и новый шрам. Губы мягко прижимаются к его виску, покусывая шею. — Шшш. Ты — мой. Аякс кивает, не моргая достаточно долго, чтобы увидеть, как золото в радужках Чжун Ли кружится потоками, как расплавленная лава, при слабом свете лампы. Он хочет утонуть в этих глазах. Быть полностью поглощенным их небесным огнем, выжигающим начисто каждую порочную часть его тела и души. Пока ничего не останется. Последняя часть его одежды свисает с талии. Он обнимает Чжун Ли за плечи, настойчиво дергая того за воротник, пока Моракс покорно не обнажает шею. Аякс сильно кусает эту светлую кожу, достаточно грубо, чтобы вызвать шипение Чжун Ли, который проводит ногтями по впадине нижней части спины Аякса. — Хм, — вздыхает Аякс, сталкиваясь лбом с Чжун Ли. Он никогда не очнется от этого сна. — Поцелуешь меня? И Чжун Ли выполняет его просьбу, и прошивший их обоих импульс, заставляет уставшие от наслаждения тела упасть на простыни.