————
Проходят недели, и некогда вздувшийся океан, заливающий сушу, медленно отступает. Когда он возвращается на свое законное место, волны покидают промокшие остатки равнин Гуйли, оставляя после себя полуразрушенные сооружения и грязную землю, под которой погребены неузнаваемые обломки. Хотя весь народ Долины и был принудительно переселен в причудливый приморский район, который однажды станет процветающей гаванью Ли Юэ, некоторые жители деревни выразили желание ненадолго вернуться в свои разрушенные дома, чтобы собрать все уцелевшее, что осталось. Адепты согласились помочь, организовав небольшую группу жителей деревни, чтобы сопроводить их в путешествии. Они отправляются в путь ранним рассветом верхом, неся на плечах бамбуковые корзины. Аякс возглавляет отряд, в то время как Гань Юй и Сяо охраняют фланги: их оружие обнажено, яростно блестя металлом, готовое разорвать в клочья любого монстра, достаточно глупого, чтобы приблизиться. Аякс ведет караван по пожелтевшим равнинам и знакомым склонам горы Тяньхэн. Их путешествие продвигается медленно и перемежается частыми перерывами, и Аякс давно бы потерял терпение, как делал это, будучи Предвестником, если бы не постоянное и удивительно отрезвляющее напоминание о том, что на самом деле он ведет не новобранцев Фатуи, а фермеров, детей и пожилых людей. Вновь замечая явные признаки усталости на лицах людей, Аякс объявляет короткий привал. Он зачерпывает полную чашу родниковой воды, чтобы напоить старушку, и взбирается на дерево, дабы нарвать закатников, чтобы детям было, что пожевать. Когда тонкая крона неожиданно начинает шелестеть, словно от сильного порыва ветра, Аякс обнажает гидро-клинки. Деревенские жителей прячутся за деревьями. Чайльд буквально сияет и расслабляется, когда замечает вспышку бронзовой чешуи, и раскрывает руки, чтобы поймать Чжун Ли, когда тот падает. — Чжун Ли! Что ты здесь делаешь? — Смеется он, обнимая Моракса и немного крутится вокруг себя. Привлеченные волнением, все жители деревни выходят из своих укрытий и кланяются в знак приветствия. Чжун Ли похлопывает Аякса по руке, чтобы тот наконец опустил его на землю. Моракс кланяется в ответ старшим перед ним и наклоняется, чтобы пожать крошечные ручки хихикающих детей. — Я просто подумал, что здесь я мог бы принести больше пользы, чем в Гавани, — признается он. — Я не слишком сведущ в строительстве домов. — О, это верно. Однажды ты буквально обрушил пару десятков милых домиков, словно домино. Чжун Ли щиплет юношу за щеку. — Мы договорились никогда больше не поднимать эту тему, Аякс. — Дидзюн! — Гань Юй быстро выскакивает из кустов, таща за собой смущенного Сяо. Тот вскидывает голову, глаза его блестят от плохо скрываемого возбуждения, когда он встает рядом с Гань Юй. Оба Адепта смотрят на Чжун Ли с таким же удивлением, какое испытал бы ребенок, увидев своего отца, вернувшегося с долгой войны. — Ах. Спасибо вам за тяжелую работу. Ваша помощь, как всегда, бесценна, Гань Юй, Сяо, — улыбается Чжун Ли, склоняясь в поклоне. — Я в долгу перед вами обоими. Гань Юй удивленно визжит, а ее лицо становится свекольно-красным. А Сяо точно потерял бы сознание на месте, если бы Аякс не протиснулся между ними, чтобы обнять за плечи, успокаивая обстановку. — Ха-ха! Посмотри, как они счастливы, — восклицает Аякс. — Чжун Ли, тебе следовало бы больше хвалить детишек. Гань Юй и Сяо краснеют еще больше. Они начинают извиваться под руками Аякса в тщетной попытке вырваться, прежде чем взрослые смогут смутить их еще больше. Чжун Ли прячет гулкий смех за ладонью. — У меня есть предложение: давайте вместе поужинаем на закате, как в старые добрые времена. Я хотел бы услышать обо всем, что я пропустил, пока был недееспособен. — Если вы настаиваете, — хрипло говорит Сяо, но чуть не спотыкается в спешке, пытаясь сбежать. — Я проведу разведку впереди. — Не терпится скорее вернуться? — Шутит Аякс, крича Сяо вслед. Сяо ворчит. — Ничего подобного. Гань Юй весело машет им рукой, прежде чем броситься в погоню за своим братом по оружию, оставляя Аякса организовывать жителей деревни, чтобы продолжить путешествие. Когда они начинают спуск с холма, маленький ребенок прыгает на спину Аяксу, смеясь, когда юноша притворяется, что теряет равновесие и опасно наклоняется. — Хуан-эр [1]! — Оскорбленно упрекает ребенка дедушка. — Не беспокойтесь об этом, бо-бо! — Аякс отмахивается, поудобнее усаживая ребенка себе на спину. — Дорога долгая, а путешествие скучное. Пухлые пальцы дергают его за мочки ушей. — А может Хуан-эр спеть песню для гэ-гэ? — Правда? Давай-ка послушаем. Когда ребенок начинает петь, Чжун Ли подходит ближе, аккуратно обхватывая Аякса за пальцы. — Иду один по маленькой дорожке, Несу бабуле пирожки в лукошке, Аякс одаривает Чжун Ли ласковой косой улыбкой и размахивает их переплетенными руками на ходу. — Довольно далеко, в леса, придется гнаться, В округе злые волки, так что буду драться! Серия крошечных ударов резко обрушивается на спину Аякса. И прежде чем смеющийся юноша успевает протянуть руку, чтобы успокоить дерущегося ребенка, Хуан-эр срывается с места, как мимолетный ветерок, и убегает под ряд кустов, хихикая по дороге. Его дедушка выглядит довольно дряхлым, чтобы гоняться за внуком, и Аякс решает оказать ему услугу, убегая за своенравным мальчиком. Он рубит густую растительность своими гидро-клинками, пробираясь глубже, и зеленый занавес в конце концов открывается в обширную водно-болотную местность, которая ярко мерцает под полуденным солнцем. Глаз Аякса дергается, когда он замечает пучок волос знакомого цвета, торчащий из серой грязи. Ему удается вытащить невредимого и хихикающего Хуан-эра, морщась от промокшего состояния его одежды. — Ты хочешь разозлить своего бо-бо,— вздыхает он, подхватывая ребенка под мышку. Грязи здесь по колено, и она мерзко хлюпает, когда Аякс пытается вернуться на твердую землю, очень похожую на тропинки в Морепеске после ночи безжалостного снегопада. По крайней мере, сейчас он не мерзнет, хотя шлепающиеся рыбы на поверхности грязи довольно сильно отвлекают внимание. Жители деревни неохотно располагаются на берегу. — Это правда равнины Гуйли? Я с трудом узнаю их. — Нам обязательно идти по всей этой грязи? — Все не так уж плохо, — протестует Аякс. — Смотрите, даже Хуан-эр веселится! Ребенок, о котором идет речь, вытаскивает что-то удивительно блестящее из густой грязи, сверкая глазами: — Бо-бо, я нашел кольцо! Слова ребенка, кажется, оказывают огромное влияние. Остальным жителям деревни не нужно повторять дважды, они прыгают вниз в водно-болотные угодья, надеясь заполучить хотя бы толику удачи, которую нашел ребенок. Дедушка Хуан-эра выхватывает у Аякса внука, намереваясь использовать его в качестве своего рода металлоискателя, или же просто решает, что малыш приносит удачу. Кто знает. — Не слишком увлекайтесь! — Кричит Аякс. — У нас есть только час, прежде чем мы должны будем отправиться обратно! Ему отвечает хор невнятных согласий. Аякс вздыхает. Теперь, когда остается только… — Чжун Ли, тоже покатать тебя на спине? — Аякс сдерживает рвущийся наружу смех. Брови Архонта подергиваются. Он, кажется, увлечен игрой в гляделки с осьминогом, барахтающимся в грязи. Чжун Ли внимательно следит за каждым его крадущимся движением, как будто боится, что животное исчезнет в тот момент, когда он отведет взгляд. Скорчив гримасу, Чжун Ли призывает свое копье и насаживает осьминога на плоскую поверхность лезвия, прежде чем отбросить его куда подальше. Теперь, когда источник его отвращения находится на безопасном расстоянии, Чжун Ли без всяких угрызений совести опускается в грязь. Затем испуганный крик разносится по болотам. Чжун Ли с Аяксом обмениваются встревоженными взглядами и бросаются к источнику крика, резко останавливаясь перед домом, у которого обвалилась большая часть крыши. — С вами все в порядке? — Аякс распахивает деревянную дверь, врываясь внутрь. Хозяйка дома медленно оборачивается, на лице у нее смесь унижения и испуга. — Д-да, это просто... от неожиданности, вот и все. Чжун Ли издает за его спиной приглушенный звук отчаяния. Аякс морщится. — Цзе-цзе, у тебя осьминоги на голове... и плечах… и на... — Да, я заметила, — присоски осьминога пронзительно хлюпают, когда она тянется, чтобы оторвать его щупальца от своей кожи. Три конечности животного все еще плотно крепятся к ней, мерзко сочась слизью. — Они же здесь повсюду? Ах! Дидзюн, позади вас... Аякс оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как несчастный осьминог пытается подняться по лодыжке Чжун Ли, прежде чем небо над их головами зловеще темнеет. Юноша бледнеет, когда с Небес на них несется огромное золотое копье. Аякс поспешно бросается к беспомощной женщине, прежде чем удар обрушивается на площадь, поднимая приливную волну грязи, которую он отклоняет с помощью своего Глаза Бога. В результате в земле остается гигантский кратер. Осьминога нигде не видно. На краю ямы стоит Чжун Ли, который тяжело дышит, грозно опираясь на копье. Широко раскрытые глаза деревенских устремляются на него со всех сторон. Сяо первым оправляется от окаменения. Он опускает маску Якши на лицо, окутывая себя злобной аурой и поворачивается лицом к дрожащему полю осьминогов. — Умрите. Аякс почтительно отводит глаза от происходящей бойни, посылая искреннюю молитву Небесам за души бедных животных.————
— Дидзюн, как ты себя чувствуешь? — Обеспокоенно спрашивает Гань Юй. Чжун Ли делает большой глоток особенно сильной смеси успокаивающего чая, опустошая чашку одним глотком. Гань Юй безмолвно берет чайник и снова наполняет его пиалу. Только после пятой чашки чая Чжун Ли наконец находит в себе силы заговорить. — Я в полном порядке. Спасибо тебе за заботу, Гань Юй. Бирюзовые волосы Сяо мелькают на мощеных ступенях. Он вонзает свое копье острием в землю прямо рядом с Покорителем Вихря [2], прежде чем занять свое место, сложив руки на колени. — Милорд, смею сообщить, что люди обосновались в своих новых домах. Они благодарны за все имущество, которое им удалось вернуть, и хотят выразить свою огромную благодарность. — Это очень приятно слышать, — тепло говорит Чжун Ли. — Спасибо тебе, Сяо. Ты упорно потрудился. Сяо выхватывает у Гань Юй наполовину наполненную чашку чая, чтобы скрыть румянец на щеках. Она корчит гримасу и бросает на Якшу равнодушный взгляд. — Этот вечер правда прекрасен, — размышляет Чжун Ли, поднимая голову к звездам. — Сегодняшняя экспедиция послужила достойным прощанием с нашими старыми домами на равнинах Гуйли. Смею лишь надеяться, что воспоминания о жизни людей и, гм, некоторых моллюсков останутся мирно похороненными в этих прекрасных водно-болотных угодьях, и мы их больше никогда не увидим... Керамика успокаивающе звенит, когда Аякс ставит поднос на круглый стол. — Я надеюсь, вы, ребята, проголодались, поэтому... Та-дам! Остальные слова благодарности Чжун Ли быстро застревают у него в горле, когда Аякс открывает дымящийся горшок. Гань Юй и Сяо молча покрываются каплями пота, их глаза быстро перебегают с тушеного осьминога на неописуемое выражение лица Чжун Ли. Аякс хмыкает и уходит, чтобы отнести поднос. Он быстро возвращается с новыми гарнирами. Жареными шариками из осьминога, жаркое из яиц и осьминога, тушеными овощами в бульоне из осьминога. — Гань Юй, это тебе, — Аякс пододвигает ей тарелку с вегетарианским жареным тофу, вылепленным в форме пухлых осьминогов. Темным соевым соусом на них нарисованы рожицы, а по бокам разложены тушеные цветы Цинсинь. Аякс щедро раздает по миске риса каждому за столом. — Ну? — Аякс выгибает бровь. — Не церемоньтесь, скажите, как оно на вкус. Гань Юй и Сяо берут палочки для еды. Но обычная вежливость требует, чтобы старший за столом первым начал трапезу, а это, очевидно, Чжун Ли. Тот прочищает горло и жестом указывает на еду. — Пожалуйста, приступайте к трапезе. Адепты сразу же набивают полный рот еды — Гань Юй ест тофу, а Сяо запихивает в рот целого жареного осьминога. Их глаза мгновенно загораются. — Ммм! — Гань Юй тает с блаженным лицом. Сяо отчаянно пытается скрыть свое удивление. — ...это не ужасно. Аякс опускается на место рядом с Чжун Ли, его глаза закрываются от широкой улыбки, превращаясь в перевернутые полумесяцы. — Хорошо-хорошо, я очень рад. Аякс поворачивает то же дружелюбное выражение лица на Чжун Ли, но каким-то образом оно становится необъяснимо угрожающим, когда обращается в сторону Архонта. — Сяньшэн? Чжун Ли напрягается. — Да, Аякс? — Еда остывает. — Ах... да, — Моракс берет свои палочки для еды, открывает их и бросает на сидящих на противоположной стороне стола Адептов умоляющий взгляд. Сяо и Гань Юй решительно не смотрят на него. Моракс громко сглатывает. Оттягивая рукав, он тянется вперед, чтобы поднять особенно упругое щупальце. Напряжение в воздухе становится почти осязаемым, когда он подносит его все ближе и ближе к своим губам. Чжун Ли колеблется, бросая на Аякса последний умоляющий взгляд. Улыбка Аякса все еще сияет на его лице. Честно говоря, наблюдать за этим довольно пугающе. Смирившись, Чжун Ли наконец приоткрывает рот. Но прежде чем он успевает запихнуть внутрь себя отвратительные морепродукты, Аякс резко бросается вперед, чтобы стащить еду с его палочек для еды. Он наклоняется вперед в икающем смехе. — Ха-ха-ха! Сяньшэн, твое а-ха-ха…. Твое лицо! Ты такой очаровательный, ха-ха! Чжун Ли медленно моргает, совершенно ошеломленный ситуацией. Аякс все еще заливается смехом, когда ставит перед Чжун Ли отдельный глиняный горшок с любимым супом Моракса из побегов бамбука, томленый на медленном огне. — А-ха-ха-ха, прости, прости... прости меня! — Аякс припадает к плечу Чжун Ли, неудержимо содрогаясь. — Я просто не мог устоять…. ха-ха-ха-ха, о, черт, мой живот... Брови Чжун Ли приподнимаются, а губы растягиваются в мягкой улыбке. Он поглаживает дрожащую руку Аякса, словно пытаясь успокоить его. — Посмотри на себя, ты такое дитя, так беззастенчиво смеешься над своими же собственными шутками. — Ммм, — уголках его глаз блестят слезы. Аякс смахивает их, как запоздалую мысль. — Сегодня я в ударе, да? — Я вспомнила! Скоро же день рождения Аякса гэ-гэ, — восклицает Гань Юй. — Ты уже подумал о том, как бы хотел его отпраздновать? Аякс делает вид, что обдумывает это, несмотря на то, что его ответ практически одинаков каждый год. — Моя матушка всегда готовила для меня торт и, о, хочу Огненный Виски [3]! — Зачем мы вообще спросили, — Сяо закатывает глаза. Аякс смеется, потянувшись за своей недавно наполненной чашкой чая. Чжун Ли собирается напомнить ему, что напиток еще горячий, но Аякс крепко сжимает пиалу ладонью, словно едва ощущая жар. Он реагирует только тогда, когда делает небрежно большой глоток жидкости. И сразу же начинает отплевываться. — О, Селестия, — пиала с грохотом вырывается из его ладони, и рука Чжун Ли устремляется вперед, чтобы удержать керамику, прежде чем все разольется по столу. — С тобой все в порядке? — Он достает платок, чтобы осторожно промокнуть уголки губ Аякса, которые слегка воспалились. — Тебе не следовало пить, если ты знал, что чай слишком горячий. — О, да ладно, сяньшэн, у меня не было возможности проверить это! — Неужели ты не мог почувствовал это от чашки? Аякс медленно моргает, глядя вниз на свои собственные перебинтованные руки. Бинты расползлись, и теперь поднимаются выше локтей, хотя всего несколько дней назад они заканчивались только на запястьях. — Я... не почувствовал. Хм. Обеспокоенный Чжун Ли наклоняется вперед, чтобы убрать рыжие локоны, упавшие на глаза юноши. — Аякс? Выражение лица Чайльда внезапно меняется. С улыбкой, которая не доходит до его глаз, он отстраняется на осторожное расстояние, пряча руки в складках рукавов. — Не беспокойся! Ешь! Еда стынет! В последнее время эти небольшие случаи ухода от ответа происходят все чаще, и Аякс впадает в нехарактерно задумчивое молчание после того, как настаивает на том, что все в порядке. Чжун Ли не лезет не в свое дело. Аякс сказал, что все расскажет, когда будет готов, и, следовательно, нет необходимости торопить его. Вместо этого Моракс кладет руку на затылок Аякса, мягко массируя кожу головы. Физический контакт, кажется, успокаивает юношу, и Аякс делает глубокий вдох, бросая на Чжун Ли благодарный взгляд. Его глаза по-прежнему преследуют слова, которые он еще не успел должным образом передать, но на мгновение радужки проясняются, как серые облака после дождя.————
Дни утекают, как песок в дутых стеклянных часах. Время, похоже, намеренно издевается над умирающими людьми. Оно тянется бесконечно всю ночь, когда Аякс остается наедине со своими мыслями, оглушительными среди удушающей тишины, но начинает неимоверно быстро бежать с наступлением рассвета, и это буквально ошеломляет Аякса. Он полон решимости извлечь максимальную пользу из своих уходящих дней. Пока Чжун Ли все еще спит, он с каждым днем все туже перевязывает свои слабеющие конечности, чтобы скрыть их прозрачность и невесомость, и прячет шокирующее количество бинтов под развевающимися рукавами ханьфу. Аякс не привык скрывать раны. Но если подобное требуется, чтобы унять беспокойство Чжун Ли, пусть и с помощью тактичных обманов и полуправды, Аякс с радостью сделает это, пока время еще на его стороне. Аякс начинает канючить и приставать к Чжун Ли: встряхивая Архонта за полчаса до обычного времени пробуждения, прерывая его занятия чтением, развалившись у него на коленях и жалуясь на то, что хочет, чтобы его куда-нибудь отвели. И Чжун Ли, с его терпением святого, всегда потакает Аяксу. Он водит его посмотреть круглые бассейны озер Лухуа, держит его за руку, когда они взбираются по плавучим скалам, которые ведут к павильону, парящему над пиком Циньюнь. Они ловят светлячков в высокой траве в сумерках, охотятся за жемчугом на берегах реки, обедают тигровой рыбой, приготовленной на гриле с солью, и пойманной голыми руками. Ежедневные вылазки помогают. Аякс обнаруживает, что по вечерам легко засыпает, отвлекаясь от своих мыслей, прижавшись к бедру Чжун Ли. И сейчас, когда нежная рука скользит по его волосам, Аякс борется со своей непреодолимой сонливостью в пользу того, чтобы поговорить с Чжун Ли еще немного. — Я тебя еще не утомил? Таскаю повсюду... Извини, если доставляю беспокойство. — Вовсе нет. Мне нравится проводить с тобой время. — Оу, ты привираешь, — Аякс сонно улыбается. — Ты ненавидишь бросать работу. Всегда такой ответственный. Он чувствует дрожь от низкого смеха Чжун Ли. — Как ни странно, безответственность кажется захватывающей, пока я потакаю твоим желаниям. — Ммм. И все же нечестно удерживать тебя рядом, — бормочет он. — Еще один день... а потом… Клянусь, я не буду тебе мешать. — Куда бы ты хотел пойти завтра? — На пляж. Рука в волосах Аякса вздрагивает. Чжун Ли прочищает горло и отважно старается уйти от темы. — Я слышал, что поле Цинсинь в Заоблачном Пределе в это время года окрашивается семью цветами радуги. — Пляж, — протестует Аякс. — Или мы могли бы посетить каскадные водопады близ Цинцэ. Говорят, что вода там кристально чистая, окутанная прекрасным туманом… — в конце этой фразы Чжун Ли вздыхает. — Мы точно должны идти к морю? Смех Аякса прерывается зевком. — Ага. Ничто не сделает меня счастливее. — ... хорошо. Хотя я не вижу, что может быть привлекательного в том жалком месте. Аякс протестующе хрюкает. — Оно не жалкое. Там мило и интересно. Рыбалка, пикник, строительство замков из песка... А самое главное, мы избавим тебя от фобии океана. — У меня нет фобии океана. — Видишь? Моя идея уже работает, — Аякс снова зевает, прижимаясь ближе к Чжун Ли. — Пляжи в Ли Юэ великолепны... они теплые круглый год. Я сбился со счета, сколько раз мы с братьями и сестрами хотели поиграть в море, но побережье возле нашего дома всегда было замерзшим… вода там слишком холодная для купания... Чжун Ли протягивает руку через Аякса, чтобы погасить свечу и плотнее натягивает одеяло тому на плечи. Ткань пахнет ароматом масла из цветов шелковицы, которым пользуется Чжун Ли. И Аякс издает приглушенный звук удовлетворения. — Поспи немного. Завтра мы вместе пойдем на пляж. — Ммм, обещаешь?.. — Для тебя все, что угодно, — говорит Чжун Ли, и Аякс закрывает глаза от мимолетного прикосновения губ к виску.————
При одном взгляде на голубой океан, простирающийся дальше, чем может видеть глаз, Аякс приходит в необъяснимый восторг. Он соскальзывает вниз по склону скалы, и его босые ноги касаются песка, когда юноша отступает в сторону по пыльному берегу, широко раскинув руки. — Ха-ха! Чжун Ли, это море! — Смеется он. — Да, Аякс, — Чжун Ли стоит прямо за ним, нежно улыбаясь. — Это море. От вида Чжун Ли под ярким послеполуденным солнцем у Аякса перехватывает дыхание. Специально для этого случая тот надел более легкую одежду, простую коричневую, подчеркивающую золото в его глазах. Аякс в ответ улыбается, как влюбленный дурак, которым он, честно говоря, и является в любое время суток, когда бы он ни был рядом с Чжун Ли... Громкое покашливание позади них останавливает мысли Аякса от их перемещения в горизонтальное положение. Хранитель Облаков с отвращением прикрывает глаза от солнца. Рядом с ней Творец Гор раскрывает зонтик и вгоняет его в песок, устраиваясь на затененном месте внизу с легким вздохом. — Какой странный выбор занятия, — щелкает клювом Хранитель Облаков, устраиваясь рядом с черно-красным журавлем. — Мы что, будем резвиться в послеполуденную жару следующие несколько часов? Бамбуковый мяч летит в ее сторону. Она легко перехватывает его, оставляя в изгибе своего крыла. Гань Юй подавляет смех. — Цзе-цзе, сыграй с нами в Гарпастум ветра [4]! — Во что? — В Гарпастум! Аякс гэ-гэ научил нас. Сяо молча устанавливает сеть позади них, пересекая импровизированную площадку, которую Владыка Лун нарисовал на песке своим копытом. Хранитель Облаков бросает на Аякса испепеляющий взгляд. — Это не очередной трюк из будущего? Аякс пожимает плечами. — Просто услышал об этой игре от хорошего друга, и, думаю, это достаточно забавно. Правда, мне говорили, что мячи, о которых идет речь, должны взрываться, но нам придется довольствоваться тем, что есть. — Какой позор, — Хранитель Облаков поднимается, взъерошивая свои перья. — Однако я совсем не против бросить тебе в лицо что-то взрывоопасное! — О, вот, вы уже втягиваетесь в игру! Они начинают с пары матчей, которые вскоре перерастают почти в дюжину, и именно тогда Аякс понимает, что Адепты — азартные игроки. Хранитель Облаков решительно не отступает, пока она и Гань Юй не побеждают Аякса и Сяо с подавляющим перевесом. И даже Предвестнику, одному из самых сильных и сверхчеловеческих боевых орудий Царицы, трудно угнаться за безграничной выносливостью бессмертных божеств Ли Юэ. Чайльд посылает благословение Небесам, когда Владыка Лун добровольно соглашается занять его место, уставшего и изможденного. Сяо, похоже, не впечатлен его уходом и непонятно улыбается. Отступив в тень зонтика, Чайльд падает спиной на песок и расстегивает воротник рубашки. Рядом с ним Чжун Ли спокойно переворачивает страницу, а затем раскрывает бумажный веер и машет им в сторону жалкого Аякса. — Напомни мне никогда больше не вызывать Хранителя Облаков на дуэль, — хрипит юноша. — Где Творец Гор? Чжун Ли мурлычет себе под нос. — На рыбалке. Кажется, он получает огромное удовольствие от процесса. Аякс наклоняет голову влево и смотрит на Творца Гор, который стоит одной лапой в одном из неглубоких бассейнов мелководья Яогуан. Они поддерживают неловкий зрительный контакт, пока аист не откидывает голову назад и одним глотком не проглатывает полный рот бьющегося карпа. Аякс переводит взгляд на Чжун Ли, чьи глаза все еще прикованы к книге. — Знаешь, ты единственный, кто не пробует что-то новое, — он нагло тычет Чжун Ли в голень. — Я совершенно доволен тем, чем занимаюсь, — спокойно отвечает Моракс, переворачивая еще одну страницу. Аякс, как и любой обычный человек, столкнувшийся с изрядной долей неуверенности в себе, тушуется. Он просто никогда не думал, что будет чувствовать себя превзойденным книгой. Чтобы так преданно и безраздельно завладеть вниманием Чжун Ли, сколько же в этом томике дерзости? — Скажи, эта книга хотя бы немного хорошая? — Небрежно спрашивает Аякс. — Довольно заурядное чтиво. Не говоря больше ни слова, Аякс выхватывает книгу из рук Чжун Ли и швыряет ее так далеко, как только может. Она с громким стуком приземляется в кусты. — О нет! В таком случае, — Аякс приподнимается на локтях, одаривая Чжун Ли улыбкой на миллион моры. — Хочешь поплавать со мной? На краткий миг Чжун Ли, кажется, искренне подумывает о том, чтобы отправить Аякса в кусты, вслед за книгой. Но, к счастью для Чайльда и всего континента Тейват, Чжун Ли гораздо более великодушный человек, чем порой кажется. И все же он может быть упрямым, когда захочет. — Нет, спасибо, — Чжун Ли скрещивает руки на груди. Ухмылка Аякса становится шире с каждой секундой. Он шевелит пальцами, когда тянется к Чжун Ли, молниеносно просовывая руки ему под плечи и заднюю часть колен. Прежде чем Чжун Ли успевает возразить, Аякс поднимает его на руки и бросается в безумной скорости к береговой линии. — Аякс! — Чжун Ли с притворным возмущением закрывает лицо руками, а затем застывает по-настоящему, наблюдая, как море медленно приближается к ним. — Я держу тебя, — искренне говорит Аякс и крепче прижимает Чжун Ли к груди для пущей убедительности. Вода плещется у его колен, поднимается по бедрам и вскоре окутывает талию, когда Аякс все глубже погружается в лазурное море. Дыхание Чжун Ли испуганно застывает затрудненными вздохами. Он крепче обхватывает Аякса за шею, поворачивая лицо наполовину к ключице юноши и крепко зажмуривает глаза. — Я... я не думаю...не думаю, что это… Набегающая волна приближается к берегу. Она быстрее и крупнее, чем обычно. Чжун Ли прищуривает глаза, когда гребень водной толщи набирает высоту и загибается все сильнее и сильнее, закрывая даже солнечный свет во всей его пугающей, вздымающейся красе. Моракс каменеет в хватке рук Аякса, готовясь к неизбежному натиску леденящего холода, нежелательному вторжению, которое затронет каждую его часть... Но этого не происходит. Слабый бирюзовый свет лазури переливается перед его закрытыми веками. Чжун Ли медленно поднимает веки, видя волну, застывшую во времени, ее элегантную арку, заключающую их двоих в пузырь пространства, достаточно большой, чтобы не испытывать неудобства. Солнечный свет преломляется в воде, отбрасывая мерцающие тени на их кожу. Чжун Ли загипнотизирован бирюзовыми пятнами, окрашивающими его руки, кружащимися в основании океанических радужек Аякса. В этом подводном пузыре очень тихо, и слышится лишь отдаленный рев моря. Аякс улыбается, поднимая лицо к небу. Его рыжие локоны подрагивают на затылке, густо завиваясь вокруг ушей. Маленькие сгустки воды отрываются от водной стены вокруг них, притянутые зовом Глаза Бога Аякса. Они вращают головами в медленном, тягучем движении, превращаясь в разных морских существ, каждый раз исчезая и снова появляясь в поле зрения. Чжун Ли смеется, когда маленький дельфин из энергии гидро проносится мимо его головы, и он поднимает палец, чтобы проткнуть фигурку. Кончик крыла летящего гидро альбатроса мелькает у его щеки. Синий нарвал касается нижней части его челюсти своим длинным хвостом. Аякс все еще сосредоточенно закрывает глаза, но на его лице сияет улыбка. — Они прекрасны, — выдыхает Чжун Ли. — Я могу понять… почему ты так обожаешь воду. Гидро-существа быстро превращаются в пар, когда Аякс наклоняется, чтобы уткнуться Чжун Ли в губы. Застигнутый врасплох, Архонт может только издать звук удивления. — Слава Селестии! — Аякс целует его повсюду, начиная от уголков губ и заканчивая щеками и ямочкой на подбородке. — Сяньшэн, возможно, это глупо с моей стороны, но я правда не хотел, чтобы у тебя остались плохие воспоминания об океане; я даже не могу объяснить почему. — Спасибо, Аякс, — Чжун Ли отвечает на его пылкие поцелуи. — Спасибо тебе за то, что делаешь это для меня. Кажется, я обещал тебе поплавать. Свет в глазах Аякса ослепляет Чжун Ли, когда он отклоняется назад и позволяет себе пугающий шаг. Их спины врезаются в водяную стену. Внезапная влажность так же шокирует, как и всегда, но на этот раз Чжун Ли готов к этому. Он приветствует успокаивающую прохладу моря, его освобождающую невесомость и склоняется к его прикосновению, как к объятиям любовника. С таким же успехом это может быть вполне себе правдой. Чжун Ли открывает глаза и видит, как его руки и руки Аякса переплетаются, когда они опускаются на морское дно. Глаза Аякса — перевернутые полумесяцы, а отвороты его мантии свободно развеваются, открывая забинтованную кожу. Выражение решимости, кажется, мелькает на лице Аякса. Он осторожно притягивает Чжун Ли к себе, переворачиваясь в воде на спину так, чтобы Чжун Ли закрывал его от солнечного света. А потом он начинает распутывать свои бинты. Они расплетаются, как шелковые ленты, плывя в яркой воде, напоминая декоративные плавники жемчужных рыб. Чжун Ли моргает. Может быть, это игра света, но когда повязки спадают, кажется, словно под ними ничего нет, как будто части конечностей Аякса стали совершенно невидимыми. И тут Чжун Ли понимает. Он отчаянно хватает Аякса за руку. Призрачные голубые участки кожи юноши кажутся сгущенным туманом, и если Чжун Ли попытается что-то сделать, кажется, будто любое касание пройдет насквозь. Пузыри срываются с его приоткрытых губ в беззвучном крике. Но Аякс только закрывает лицо руками, когда все больше и больше бинтов распускается, как упавшая катушка ниток. Их так много. Чжун Ли почти хочется вернуть их на место, обвязать вокруг увядающих конечностей Аякса, как будто этого будет достаточно, чтобы собрать его по частям обратно. Но это не так. Больше никогда так не будет. Это то, что Аякс пытался ему сказать. Глаза Моракса щиплет. Возможно, это морская соль. Возможно, это его собственные слезы. Чжун Ли жадно притягивает Аякса в свои объятия, утыкаясь лицом в изгиб его шеи. Если он будет держать Аякса достаточно крепко, если он уничтожит оставшееся пространство между их телами, возможно, Аякс не исчезнет так быстро. Вся вода в конечном итоге возвращается в виде пара в облака, независимо от того, насколько обширен или бездонен океан. Аякс очень скоро исчезнет из океана Чжун Ли, и никогда не вернется, по крайней мере, до тех пор, пока далекие годы не вернут его обратно вместе с муссонными дождями.————
Рука Аякса дрожит на рукояти кухонного ножа, и он хмурится, поправляя свою хватку. Он подталкивает капусту ближе к лезвию, жестко нарезая ее на более мелкие листья. В ушах звенит. Пронзительные помехи нарастают и усиливаются настолько, что Аяксу приходится остановиться, чтобы пощупать свою пульсирующую голову. Но, как обычно, его бледно-голубые пальцы ощущают лишь слабый укол давления, не более того. Внезапно за его плечом раздается голос. — Аякс. Его душа на мгновение покидает тело. — Чжун Ли, — он разворачивается, ударяясь спиной о стойку. — Ой! Когда ты сюда пришел? Архонт ставит корзину с мацутаке рядом с раковиной. — Я несколько раз звал тебя по имени, пока стоял у двери, но ты, казалось, не слышал меня. Прошу прощения, если напугал. — Правда? — Аякс уныло массирует больное место на пояснице. — Я даже не знал, что ты стоял там. Искаженные помехи, звенящие в ухе возвращаются, словно кто-то гудит не останавливаясь. Аякс видит, как губы Чжун Ли произносят какие-то слова, но их произношение смысл ускользает от него. Он тупо смотрит на Архонта, но ничего не понимает. Чжун Ли хмурит брови. Внезапно Аяксу, кажется, будто он смотрит на Моракса сквозь множество слоев зазеркалья, получая искаженное изображение чего-то странного и чуждого. В его виске начинает биться пульс. — ...кс. Аякс, — рука на его плече встряхивает тело. Чайльд вздрагивает, дрожа от охватившего его странного ощущения. — Прости, — Аякс делает паузу, чтобы подержать голову, прежде чем снова мутно взглянуть на Чжун Ли. — О чем ты говорил? — Я спросил, не хочешь ли ты присесть. У тебя бледное лицо. Аякс пожимает плечами, вместо этого поворачиваясь к стуку крышек кастрюль на керамической плите. Горячий пар бьет ему в лицо, когда он открывает самую большую кастрюлю. Он тянется за нарезанной капустой на разделочной доске и бросает ее в булькающий бульон. — Я в порядке. Ты позвал Сяо и Гань Юй на ужин? Он перекладывает мацутаке на разделочную доску. Они все еще влажные на ощупь, словно их совсем недавно вымыли. Аякс отрезает толстые стебли со шляпок и перекладывает все в кастрюлю, чтобы вскипятить. Он хмурится, так и не получив ответа: — Чжун Ли? Вторая рука ложится на плечо Аякса, на этот раз тверже и увереннее. Это отрывает его от плиты, так что юноша оказывается под пристальным вниманием Чжун Ли, беспокойство написано в каждой черточке его лица. — А… якс. — Ты… слы... шишь... меня? Ты... — Губы Чжун Ли в какой-то момент словно начинают двигаться слишком быстро, чтобы сказанное ими можно было расшифровать. Аякс прищуривается. — Э-э. Чжун Ли приближает к нему лицо и заправляет выбившуюся прядь волос за ухо Аякса, внимательно изучая ее. Он хмурится еще сильнее. Чжун Ли поворачивается, чтобы порыться в шкафах в поисках медной тарелки и опускает ее на уровень глаз Аякса. В бронзовом отражении Аякс может различить призрачное голубое пятно, протянувшееся через раковину его уха. И Аякс просто не знает, как это понимать, пока осознание не обрушивается на него, как сотни камней. Он начинает терять слух. Теперь ему действительно нужно сесть. Чжун Ли помогает ему опуститься на низкий табурет, стоящий в пыльном углу, суетясь над ним с тихим, успокаивающим шепотом. Смех Аякса звучит натянуто. — Все в порядке. Для этого у меня ведь и имеется два уха? Я все еще прекрасно слышу тебя, если ты стоишь слева. Чжун Ли мгновенно поворачивается к его левому уху, поддерживая за предплечье. — Забудь пока об ужине, Аякс. Мы должны сходить к Хранителю Облаков. — Чтобы она снова начала читать мне проповеди о моей неизбежной кончине? На лице Чжун Ли мелькает обида. Это мгновенно заставляет Аякса почувствовать себя ослом. Он в извиняющейся манере сжимает руку Чжун Ли. — Здесь ничего нельзя поделать. Ну же, давай просто будем жить как обычно, сколько мне еще осталось, хорошо? — Ты уверен… что хочешь именно этого? — Да, Боги, это то, чего я хочу, — Аякс целует кончик пальца Чжун Ли. — Я никогда не был так счастлив.————
В некоторые дни пустота становится невыносимой. У Аякса складывается ощущение, словно он одной ногой в небытии. Разъединенная, разобщенная, своенравная душа, привязанная к его телу единственной истрепавшейся нитью. Тяжелое дыхание Чжун Ли, доносящееся ему в ухо, звучит так, как будто оно произносится через глубокую воду, его пылкие прикосновения не более чем рябь на штормовом океане. Аякс ничего не чувствует. Он жив? Мертв? Все это похоже на сюрреалистический сон. Он сходит с ума. — Пожалуйста, пожалуйста... Чжун Ли, сильнее, пожалуйста... Чжун Ли с усилием глубже вжимает его в матрас. Этого недостаточно. Черт, все это не кажется реальным. Аякс откидывает голову набок, подавляя рыдание в ладонь. Это не ускользает от внимания Чжун Ли. Он тут же замирает, отодвигаясь в сторону. — Аякс... — Нет! — Почти кричит Чайльд, зарываясь лицом в одеяло. Это одно из последних мест на его разрушающемся теле, которое все еще способно чувствовать прикосновения. Он наслаждается касанием холодного шелка к своей щеке, влажностью слез, стекающих по уголкам его глаз. — Пожалуйста, я... хочу чувствовать тебя... мне нужно чувствовать тебя... Чжун Ли сажает его к себе на колени, накрывая их обоих одеялом. Оно обволакивает его плечи, как вторая пара рук, и Аякс наконец-то может дышать, ощущая сильный вес на груди и спине. — ...спасибо, — хрипит он. Чжун Ли обхватывает его лицо ладонью, большим пальцем потирая скулу. В последнее время беспокойство прочно поселилось в его глазах, и Аякс хотел бы быть сильнее, чтобы избавить Чжун Ли от этих ненужных страданий. — Мой дорогой Аякс, — Чжун Ли склоняет голову так, что их лбы соприкасаются. — Что я могу для тебя сделать? — Поговори со мной. Хочу слышать твой голос... пока не засну. — Это я умею довольно хорошо, — глухо смеется Чжун Ли, перебирая пальцами пряди рыжих волос. Аякс закрывает глаза, прислушиваясь к ритмичным ощущениям, облегчая свое прерывистое дыхание. — Завтра твой день рождения, Аякс. Как давно мы знаем друг друга и как далеко мы прошли вместе во времени? Июль — самый разгар лета здесь, в Ли Юэ. Лето — время игр, долгих прогулок теплыми вечерами, освещенными светлячками, и вкусных замороженных угощений. Чжун Ли продолжает нежно гладить его по волосам. — Небесный Кит. Это название созвездия, чьи звезды были свидетелями твоего рождения. Астрологи Фонтейна сказали бы, что это знак зодиака, который, я думаю, вполне соответствует тому Глазу Бога, который тебе даровали, что думаешь? Чжун Ли понижает голос, глядя в круглое окно. — Если нам улыбнется удача, мы сможем отлично рассмотреть его в Гавани завтра вечером. Глаза Аякса закрыты, и он спокойно спит, растянувшись на груди Чжун Ли. Моракс переходит на едва слышимый шепот, чтобы не разбудить его. — Я бы очень хотел посмотреть на небо вместе с тобой. Он неосознанно складывает ладони вместе,и эта поза ужасно непривычна для рук Архонта. Кажется глупым молиться так же, как это делают смертные, но Чжун Ли снова и снова приходит к пониманию того, что мудрость бессмертных в конечном итоге будет омрачена непрерывностью рода смертных. Ему еще многому предстоит у них поучиться. — Селестия, молю тебя — позволь ему остаться еще на один день. Царство Богов не дарует милостей или желаний. Это всего лишь еще один винтик, вращающийся в великой машине, известной как судьба, и как одна из старейших шахматных фигур на космической доске Чжун Ли знает это лучше, чем кто-либо другой. Чжун Ли словно видит себя стоящим сейчас перед великой рекой, ее изгибы и повороты теряются в бесконечном горизонте, расстилающимся перед ним. И точно так же, как другие, кто предшествовал ему, и другие, кто будет за ним, Моракс словно вкладывает свои надежды и желания в стеклянную бутылку, которую он выпускает в водный поток вечности. Нет никакого способа сказать, чем это закончится. Его молитва в бутылке все равно плывет вниз по реке, одна из триллионных, но все еще бесспорно существующих.————
— Ганбэй [5]! Бокалы громко звенят, сталкиваясь в тосте. Аякс первым отстраняется, чтобы залить в рот Огненный Виски, вызывая бурные возгласы и аплодисменты всей гостиницы. Она одна из первых в Гавани Ли Юэ, предшественница многих будущих успешных предприятий, и сегодня вечером она заполнена до отказа. Аякс не совсем уверен, как это произошло, просто он был так смущен мыслью о празднике по случаю своего дня рождения, что ему захотелось высунуть голову из окна и пригласить всю улицу присоединиться. Если кто-то из людей и был удивлен, обнаружив Властелина Камня и его свиту Адептов за одним столом, то любезно промолчал об этом. Вместо этого Адепты наполнили сундуки трактирщика и попросили, чтобы к их столу доставили еще вина и еды, чтобы он никогда не пустовал. — С днем рождения, Аякс-гэ! — Кто-то мгновенно двигается, чтобы наполнить чашку Аякса, и последний так же быстро осушает ее. Атмосфера празднества в воздухе бодрит — юноша даже не возражал бы, если бы кто-нибудь подал ему чашку простой воды, он бы выпил ее залпом, как если бы это было лучшее вино. — Гонцзы[6], не желает попробовать наши сладкие рисовые булочки? Аякс радостно машет юной леди рукой. — Чанг-эр! Давно не виделись! В последний раз, когда мы встречались, ты была совсем маленького роста, ха-ха! Она краснеет, ставя перед ним корзинку с димсамом [7]. — Чанг-эр рада, что вы наслаждаетесь сегодняшним вечером. Дидзюн, не хотите ли еще чаю? Если бы Аякс не был так опьянен шумихой вечера, он бы давно заметил обожающие взгляды, которые бросал на него Чжун Ли, опьяненный видом его беззаботного счастья. — Ах, спасибо. Не могла бы ты принести Аяксу еще Огненного Виски? — Сию секунду! — Как же я благодарна за мое уединение в горах, — замечает Хранитель Облаков. — Как смертные терпят эту какофонию ночь за ночью? Владыка Лун хрипло смеется. — Ты стареешь, мой друг. Мадам Пин кивает, откусывая маленький кусочек Печенья Лотоса. — Мы все такие. Ли Юэ скоро вступит в более процветающие времена, когда нам, Адептам, не придется вмешиваться. — А? Нас собираются заменить? — Нервно спрашивает Гань Юй. — Когда заканчивается одна глава, продолжается другая, — смеется Мадам Пин. — Я бы на твоем месте не беспокоилась об этом. С твоим приятным нравом и трудолюбием ты сможешь найти себе место где-угодно. Гань Юй вертит в руках палочки для еды. — Ну, я всегда хотела быть секретарем... Аякс тепло прислушивается к их разговору, наслаждаясь энергией слов. Похоже, наступает новая эра, и его время здесь скоро подойдет к концу. Он поворачивается к Сяо с улыбкой. Тот доедает третью порцию миндального тофу, сосредоточившись только на своей любимой еде. — А как насчет тебя, Сяо? Что ты будешь делать теперь, когда Ли Юэ восстанет из праха войны Архонтов? Сяо ворчит. — Я не собираюсь быть секретарем. Аякс смеется, похлопывая его по спине. — Отчего у тебя появилась эта идея? Сяо вздыхает, нетерпеливо постукивая ногой. — Гань Юй решила присоединиться к миру смертных. Я пойду другим путем. В стране все еще процветают болезни, карма должна быть погашена. Я буду охранять Ли Юэ до конца своих дней... — Якша замолкает, и на его лице появляется недоверчивый взгляд. — Почему ты плачешь. Это вызывает беспокойство, немедленно прекрати. Аякс вытирает глаза. Он улыбается так же, как улыбалась его мать, что в первый день отправила малыша Аякса в детский сад, сильно сморкаясь в свой носовой платок. Он тянется вперед, чтобы взъерошить волосы Сяо. — Спасибо тебе. Люди будут спокойно спать по ночам, зная, что ты здесь, чтобы защитить их. Сяо ощетинивается. Кажется, он готов откусить Аяксу руку, но странно краснеет от похвалы. Он ворчит и возвращается к запихиванию миндального тофу в рот. Когда Аякс нежно вздыхает и откидывается на спинку стула, он бросает взгляд вбок и случайно встречается взглядом с Чжун Ли. Его тарелка пуста — неужели он всерьез пялился на Аякса весь вечер? Эта мысль заставляет юношу покачать головой с тихим смехом. Он наклоняется ближе к Чжун Ли. — Эй, — он наклоняет голову в сторону входа в гостиницу. — Присоединишься ко мне снаружи? Чжун Ли улыбается. Он берет его за руку и позволяет Аяксу незаметно увести их обоих из столовой, незаметно выскользнув в ночь. Снаружи воздух на несколько градусов прохладнее, чем в гостинице. Аякс, естественно, тянется к перилам, где морской бриз ощущается сильнее всего, и приподнимается на локтях, чтобы выглянуть на Гавань. Несколько рыбацких лодок усеивают море, свет их бумажных фонариков сияет, как крошечные желтые звезды, покачивающиеся на волнах. Пара рук обхватывает его за талию. Аякс визжит от смеха, когда его ноги отрываются от пола; его вращают по кругу, прежде чем усадить на верхнюю часть перил. Бедра Аякса оказываются по обе стороны от туловища Чжун Ли. — Тебе было весело сегодня, Аякс? — Шепчет Чжун Ли. — Еще как! Я думаю, что никогда в жизни не пил столько, ха-ха! — Ветры с океана нежно ласкают его спину. Аякс поднимает лицо вверх, ухмыляясь, когда встречает чистое небо с мерцающими звездами. — О, посмотри туда! Чжун Ли повинуется, прижимаясь ближе к груди Аякса. — Небесный Кит, мое созвездие, — кончик его пальца скользит по звездному следу. — Красиво, да? Глаза Чжун Ли лишь на мгновение поднимаются, прежде чем снова остановиться на ослепительной улыбке на лице его возлюбленного. — Красиво, — горячо соглашается он. Аякс кладет руки на плечи Чжун Ли, притягивая его вплотную к себе. Когда Чайльд говорит, его голос приглушен изгибом шеи Архонта. — Что ты теперь планируешь делать? Чжун Ли закрывает глаза, наслаждаясь близостью гибкого тела Аякса. — Не знаю. Не хочешь высказать какие-нибудь предложения? — Консультант, — Аякс подмигивает. — Больше ничего не могу сказать. Губы Моракса кривятся. — Хорошо. Я буду иметь это в виду, если в будущем произойдут перемены в моей карьере. — Чжун Ли? — Да, любовь моя? — Я люблю тебя, — бормочет Аякс ему в плечо. Оно становится влажным от безмолвных слез, но Чжун Ли ничего не говорит об этом. — И я тебя люблю, — он мягко отстраняется, открывая полный беспрепятственный вид на Аякса, прижатого к перилам. Пряди его огненных волос развеваются на сладком летнем ветру, веснушки на его щеках напоминают звезды, усеивающие небо над их головами. Аякс наклоняет голову набок и расплывается в улыбке. Воротник его мантии распускается, открывая обнаженную грудь. Она начинает светиться ярким бирюзовым светом, хлопья его смертной формы вырываются на свободу и рассеиваются в воздухе, как ледяные угольки. — Я думаю, мне пора уходить, — Аякс поднимает руку, нежно обхватывая ею щеку Чжун Ли. Чжун Ли с щемящим трепетом льнет навстречу прикосновению. Край ладони его Аякса горит тем же бирюзовым пламенем, исчезающим в клубящихся завитках арктического дыма. — Не мог бы ты оставить мне прощальный подарок? Чжун Ли кивает. Он подносит ладони к своей груди, и его кожа покрывается рябью в волнах золотого света. Аякс прерывисто выдыхает, разжимая пальцы, как будто раскрывает секрет, известный только им двоим во всем мире. Геогнозис теперь вращается в центре его ладони, излучая божественный свет. Аякс лучезарно улыбается Чжун Ли, как будто получил самый бесценный подарок в мире. — Спасибо. Чжун Ли опускает голову. Реальность ситуации внезапно становится невыносимой. После Аждахи, Осиала и Гуй Чжун он думал, что испытал всю боль, известную человечеству, но, очевидно, это было только начало. Наблюдать, как Аякс распадается у него на глазах, — это вся его боль, объединенная и усиленная в десять раз. Чжун Ли не смеет дышать. Он боится, что если сделает малейшее движение, то Аякс окончательно разлетится на части. — Чжун Ли? О, Аякс зовет его. Моракс заставляет себя открыть опухшие глаза, обнаруживая, что его зрение расплывается от калейдоскопа жалких слез. — Иди сюда, мой глупый сяньшэн, — Аякс притягивает его ближе. — Подари мне сладостный прощальный поцелуй, который ты будешь помнить следующие сто лет. Аякс несет с собой запах моря. Его прикосновения всегда теплые и уверенные, они окутывают, словно никогда не собираются отпускать. Один его глаз цвета морской волны, другой — ярко-золотой, медовый. Его волосы горят ярким цветом тысячи закатов. Его улыбка может разбить каменное сердце. Он прекрасен до самого конца. Чжун Ли прижимается губами к губам Аякса, наслаждаясь их успокаивающим теплом. Его нельзя найти больше нигде, ни у кого другого. В этом затаившем дыхание тумане Чжун Ли чувствует, как губы Аякса растягиваются в пылкой улыбке, которая наверняка будет преследовать его в воспоминаниях долгие годы. Это будет ужасная пытка. Но только потому, что Моракс когда-то полюбил человека так сильно, что это причиняет боль, оставляя его со смертным сердцем в холодном, как камень, теле. Их время заканчивается слишком быстро. Чжун Ли падает вперед, как только понимает, что не цепляется ни за что, кроме воздуха и бесформенного серого ханьфу. Он яростно прижимает мантию к груди, не обращая внимания даже на то, что его спина принимает на себя основную тяжесть падения. Весь воздух будто улетучивается из его легких. Крик, что рвется из груди, совершенно беззвучен, его слезы неудержимо льются в щели между булыжными плитками, впивающимися в спину. — Аякс, — беспомощно зовет Чжун Ли. — Аякс. Но никто не отвечает. Над головой нависает массивное скопление звезд, которые выстраивается в неясные очертания нарвала, словно знак потерянной любви. Голова Чжун Ли откидывается на плитку. Он прижимает ладони к глазам и плачет до тех пор, пока слезы не истлевают в море ночи.