Цена

      — Эй, Малфой.       Мальчик удивленно приподнял голову:       — Чего?       Теренс внимательно посмотрел на Драко. Он выглядел соверешнно обычно, не как человек, заключивший Непреложный обет. Хотя, может быть, он просто не понимает всю серьезность положения?       — Разговор есть. Серьезный, — сказал Хиггс.       — У тебя? Ко мне? С чего вдруг?       — Не здесь.       Теренс протянул ему руку, и мальчик с интересом поднялся. Покинув гостиную, Хиггс провел младшего по нескольким коридорам и пропустил вперед себя в заброшенный класс. Остановился, закрыл дверь, наложил несколько заклинаний и повернулся к Малфою.       — Настолько серьезно? — приподнял бровь Драко.       Хиггс кивнул, оперся на стол, смерил Малфоя мрачным взглядом и спросил:       — Ты правда принес Юфимии Непреложный обет?       — Да. А что?       Сердце Теренса упало. До этого у него еще оставалась какая-то надежда… Розье наврал, он мог, но нет. Малфой совершенно серьезно подтвердил этот кошмар.       — Почему?       — Юфи поставила такое условие.       — Юфи? — переспросил Теренс, — Условие?       — Ты же знаешь нашу историю? — спросил Драко, — Конечно, знаешь. Я перед ней полгода на задних лапках пляшу. А тут она согласилась… Нет, не простила. Просто разрешила остаться рядом — но, Мерлин, это уже неплохо! Она — моя подруга, и я правда ее бросил тогда… Знаешь, Хиггс, ради ее прощения и возвращения нашей дружбы я готов на все. Тем более, на такую мелочь, как обет.       — Мелочь?! — голос Теренса сорвался. Мордред, как? Как мог этот мальчик так несерьезно относиться к угрозе собственной смерти?!       — Мелочь. Юфи попросила сущие крохи: не предавать ее, поддерживать, помогать… Как будто я сам этого делать не собирался!       — Но… Но если ты не захочешь стоять на стороне Юфи? Ты умрешь, Малфой! Ты это понимаешь?       — Как это — не захочу? Она же мой друг! Даже если она отдаст всех грязнокровок Хогвартса на съедение Василиску, я буду на ее стороне!       Теренс похолодел. Юфи… На съедение? Живого человека? Ребенка? Да нет, безумие! Быть такого не может! Не его малышка-Юфи, она просто на такое не способна!       — Но…       — Друг, Хиггс. Понимаешь, друг! Первый друг, который был со мной просто так, а не из-за денег! Как твоя Фарли. Я просто не могу оставить Юфи… Не теперь.       Они молча смотрели друг на друга. Теренс не знал, что и думать: Малфой говорил так уверенно, так искренне, как не всякий фанатик говорит о своем божестве. Он явно безумно жаждал прощения Юфимии, и совершенно не собирался слушать аргументов Хиггса.       — Можно я пойду? — тихо спросил Малфой.       — А? Конечно, — кивнул Тер, взмахом палочки снимая свои заклинания.       Драко, смерив старшего подозрительным взглядом, торопливо скрылся в коридорах.       Теренс молча смотрел ему вслед. Итак, разговор с Малфоем провалился. Значит, стоит подниматься выше.

***

      — Юфи, можно с тобой поговорить?       — Теренс? Да, конечно! — Юфи спешно размернулась к Джемме, — Ты не против, я отойду на секунду?       Девушка кивнула, и Юфимия, резво вскочив с дивана, подошла к другу.       — Да? — спросила девочка, лучезарно улыбаясь.       — Скажи… Почему ты заставила Малфоя принести тебе Непреложный обет?       — М? Чтобы он не предал меня снова, конечно! А что?       — Но… Ты же осознаешь, что в случае чего Драко просто умрет?       — Ну и что? Если бросит меня — сам будет виноват.       Теренс похолодел. Что… Что это было? Совсем не похоже на его Юфи! На маленькое и доброе солнышко! Откуда взялась вся эта жестокость? Да нет, даже безжалостность!       — И тебе совсем не жалко? Ни капельки?       — Нет. Предателей жалеть — себя унижать.       Мордред. Откуда ж то взялось?! Что стало с милой и искренней девочкой за какой-то год, и почему он, Теренс, этого не заметил?       — А что… Грейнджер тебе тоже было не жалко?       — Я не понимаю, к чему эти вопросы! — возмутилась Юфи, — Нет, мне не было жалко эту поганую Грязнокровку, и если бы я могла, то десять тысяч раз сделала с ней то же самое! Заканчивай с этой ерундой, Тер, а то можно подумать, что ты им двоим сочувствуешь.       Что-то оборвалось у Теренса внутри. Это уже была не его Юфи. Не та Юфи, что он спасал от издевательств, не та, которую считал своей подругой. Какая-то чужая, жестокая, подлая Юфи… Нет, Юфимия. Это не может носить ее имя.       — Сочувствую, — он услышал свой голос будто бы со стороны, чуждо, отстраненно, — Сочувствую детям, жизни которых обрываются без вины. Сочувствую тем, кто мог бы ещё жить, но волей безумца стал или станет трупом… Я не узнаю тебя, Юфимия. Кем… Нет, Чем ты стала?       Девочка отшатнулась.       — Тер… Ты чего такое говоришь, Тер?       — Что думаю. Я стал замечать это уже давно, но гасил в себе все признаки совести, прикрывая их дружбой. Ведь моя Юфи не мож… Могла такого совершить. А вот ты… Что, неприятно слышать правду? А ведь так оно и есть… В какое отвратительное чудовище ты превратилась!       — Не надо, — прошептала она, с неверием глядя на парня.       — Что — не надо? Говорить о том, что ради глупой прихоти, ради мимолётного желания ты совершила самое низкое преступление в мире? Что ты стала хуже тех, кто травил тебя?       — Прекрати! — как-то жалобно взмолилась девочка; в уголках глаз ее выступили слезы.       — Не прекращу!!! Мне мерзко от тебя, Юфимия, и стыдно, что я назвал тебя своим другом! Надеюсь, что вскоре ты получишь по заслугам. Так же, как и твои жертвы.       — Хватит!!! — рявкнула Юфи.       Зазвенели стекла, все в гостиной обернулись на них. С глаз Теренса словно упала пелена, и только тогда он понял, ЧТО наговорил.       — Юфи…       — Я сказала хватит!!! Ты достаточно сказал, Хиггс!!!       Она пылала. Словно огонь, бешеный и неукротимый, полный ярости и ненависти, направленной в одну точку — на него, Теренса.       Юфи правда выглядела жутко. Невольно вспомнились сцены мести Рике, и Тер почувствовал, как по спине пробежал озноб. В глазах Юфимии светилось что-то нечеловеческое, словно сама магия, сама ярость, само зло смотрели на него двумя потемневшими изумрудными стеклами. Губы девочки сжались почти в нитку, волосы растрепались, руки сжались в кулаки.       Звеньк!       И чья-то чашка разлетелась брызгом цветных осколков.       Трах!       И диван рядом с Юфи обернулся горой мусора.       Хрусь!       И трещина пошла по каменной стене, опасно приближаясь к окну в Чёрное Озеро.       — Я не убью тебя, Теренс Хиггс, — на грани слышимости прошептала Юфимия; Тер испуганно вздохнул: ее глазами на него смотрела Бездна, — Я могу быть благодарной. Но не смей больше появляться у меня на глазах — в пыль разотру.       Голос, близкий к змеиному шипению, эхом отдавался в гробовой тишине гостиной, поддерживаемый лишь хрустом вековых камней, звучал настолько жутко, что не внять ему было нельзя. Сейчас здесь была не Юфи, даже не Юфимия — что-то третье, куда более далёкое от человека.       И вдруг оно кинулось прочь. Прочь из гостиной, по коридору, куда-то вниз, в ещё более глубокие подземелья. Стоило ему исчезнуть, как все прекратилось. И странное давление, и хруст, и атмосфера ледяной жути. Казалось, что даже тишина стала иной.       Все молчали, по прежнему не решаясь сказать и слова. Юфимия, та самая Юфимия, год назад — козел отпущения всего факультета, была способна на такое. Теренс с тихим стоном осел на пол; никому и в голову не пришло его осудить.       Лишь пара голубых глаз, очнувшись от шока, триумфально сверкнула в полумраке.

***

      Юфи бежала по коридору, захлебываясь слезами.       Черт, как? Почему?! За что… Из-за чего Теренс поступил так подло, почему предал? Теренс, ее самый близкий друг, почти семья!       Девочка рванула дверь какого-то заброшенного кабинета на себя, влетела внутрь и с рыданиями рухнула на пол. Мысли путались, в глазах потемнело. Юфи сжалась на полу хрупкой куклой. У нее не было сил ни на что: неожиданное предательство друга раздавило девочку. За что Теренс бросил ее? Почему предпочел их дружбе какую-то грязнокровку и идиота-Драко?! Неужели вся их дружба была просто фарсом? Да какого черта все так сложно? Почему все вокруг оказываются низкими и гнилыми людьми, почему обязательно надо ударить в спину?!       Она снова захлебнулась в слезах, не в силах оправиться. Надо успокоиться. Тихо. Нельзя. Слезы — это плохо. Она — принцесса Темного Лорда, негоже ей плакать. Дядя говорил никогда не плакать. Нельзя. Потому что она — сильная. Сильные не плачут.       Тихо. Спокойно. Хватит.       Успокоиться!       Она должна успокоиться…       Сзади послышались тихие шаги, и Юфи, спешно вскочив, вытерла выступившие в уголках глаз слезы. Никто не должен видеть плачущую Наследницу Слизерина. Девочка развернулась, хотела было прогнать незваного гостя, и замерла.       — Вам грустно, моя Леди? — мягко спросил Эдвин Розье, подходя ближе.       Юфи уже открыла рот, желая приказать парню идти прочь, но что-то в нем ее остановило. То ли в мягком взгляде голубых глаз, то ли в сочувственно изгибе губ или ещё чем-то совершенно неуловимом, но Юфимия не смогла прогнать Эдвина, и лишь жалобно кивнула в ответ на его вопрос.       — Не стоит, — так же мягко произнес парень, подходя ближе и опускаясь перед ней на одно колено. Их глаза поравнялись; теперь они смотрели прямо друг на друга, — Солнце не плачет из-за падающих звёзд. Оно лишь продолжает величественно озарять всех своим светом.       — Да какое из меня солнце, — всхлипнула девочка, — если во мне так легко разочароваться…       — Неправда! — горячо запротестовал Эдвин, — То, что сказал Хиггс — чушь! И то, что вы убили грязнокровку! У вас есть на это право! Родившись племянницей Темного Лорда вы сразу оказались за гранью обычных правил, законов и оценок — потому что вы, и именно вы — Наследница Слизерина. Ваше право повелевать, наше — подчиняться, и никак иначе. И только вам на всем белом свете решать, кому жить, а кому умирать. Не мне. Не Дамблдору. Не Хиггсу.       — То есть… — Юфи ещё раз всхлипнула, — Ты хочешь сказать, что Тер действительно не прав?       — Тот, кто противится вашей воле, не прав по определению, моя Леди.       — П-правда? — тихо спросила девочка, силясь незаметно смахнуть надоедливые слезы, вновь выступившие в уголках глаз.       — Правда, — улыбнулся Розье, протягивая Юфи свой белоснежный носовой платок, — Возьмите. Ваши прекрасные глаза не должны омрачаться слезами, особенно по таким пустякам.       Юфи робко улыбнулась, принимая мягкий кусочек ткани. Эдвин смотрел на нее заботливо, словно старший брат, и при этом не мешал. Не лез с советами и поучениями, просто был рядом и всегда помогал. У Юфи просто не было резонов ему не верить. Но раз правда одно, значит и другое — тоже? И Тер…       Ну не мог же Эдвин врать! Ведь он — хороший человек!       А Теренс?       Теренс не раз выручал ее… Но как только она оказалась на вершине, отверг. Почему? Позавидовал? Не захотел быть вторым? Но ведь Юфи его никогда не принижала! Они как были друзьями, так и остались! Тер, Джемма, и она, Юфимия…       Слезы полились из глаз с новой силой, и девочка не смогла сдержать в себе скорбный вой. Ей было так больно, так обидно! Теренс, самый близкий ей человек, просто взял и отвернулся… И из-за чего?! Из-за Грязнокровки и Драко!!! Как будто такое и правда может стать причиной для разрыва!       И вдруг Эдвин решительно встал и обнял Юфи, мягко поглаживая по спине. Девочка даже удивиться не успела, брыкнулась разок, но скорее инстинктивно — объятия Эдвина были мягкими, словно уютный плед, и тёплыми, словно летнее солнышко.       И Юфимия не отстранилась.       — Я никогда вас не оставлю, — тихо сказал Эдвин, когда рыдания Юфи чуть прекратились, — Я никогда не предам вас, как это сделал Хиггс.       — Спасибо… — прошептала девочка.       В ясных голубых глазах Эдвина Розье мелькнула триумфальная искорка, а губы растянулись в победной усмешке.       Однако Юфи, погруженная в свои проблемы, этого совершенно не заметила.