Когда погаснет солнце…

      Осеннее утро встретило девушку холодными объятиями северного ветра и ливнем, который не прекращался с ночи. Ещё вчера, когда она возвращалась домой, в воздухе чувствовались последние ноты уходящего лета и было достаточно тепло.       Гермиона, ловко перепрыгивая лужи, про себя проклиная ненастную погоду, пыталась добраться до работы. Мимо неё спешно проходили люди, которые, как и она сама, укрывались зонтами от дождя. Она видела недовольные лица, слышала ругательства и чей-то громкий смех. Всё это снова происходило с ней: она чувствовала, как лёгкие наполняются свежим сентябрьским воздухом; видела, как мимо неё проезжали автобусы и машины. Она снова была частью этого мира, и даже плохая погода не могла лишить её тех чувств, которые Гермиона испытывала вновь — она чувствовала себя живой.       И надо же ей было родиться именно в это время года. Эта пора была воодушевляющей лично для неё. Это было временем, когда каждый пожинал плоды своего труда и умиротворённо наблюдал за тем, как природа погружается в сон. Но именно для Грейнджер этот период стал временем её возрождения — её нового начала. Аромат уходящего лета, осенний ветер, пропитанный многолетними воспоминаниями о пребывании в Хогвартсе, кружил ей голову и заставлял улыбаться. В детстве лето почти всегда проходило продуктивно. Гермиона посвящала добрую часть времени прочтению любимых книг, для которых не было свободного времени во время учебы. В свободные от чтения минуты она помогала родителям. Сейчас они изредка созваниваются и общаются. Все эти месяцы девушка старалась держаться подальше от родительского дома. Она прекрасно понимала, что стоит матери только на секунду заглянуть в её потухшие глаза, и придётся рассказать всю историю, произошедшую с Роном трагедию, с самого начала, а этого ей никак не хотелось вспоминать.       Скоро у неё день рождения. Когда-то, очень давно, этот день был для неё самым любимым праздником. Гарри никогда не забывал об этом и старался всегда порадовать Гермиону, пусть даже и какой-нибудь мелочью. Про Рона думать не хотелось, тем более, что он всегда забывал о нём. Сначала его забывчивость была просто неприятна, потом начала раздражать, а впоследствии доставляла только разочарование и обиду. Сейчас же воспоминания о нём ничего не трогали в душе девушки. Гнев и страх перед ним сменились безразличием: ей было плевать на то, как проходит его жизнь, с кем он каждый день делится своими успехами и какой матч будет смотреть сегодня вечером по телевизору. При всём своём недоверии к магглам, Рональд обожал их предметы домашнего обихода, которые упрощали его жизнь и делали её комфортнее. Его двуличие было просто абсурдным, но это так походит на него. Гермиона улыбнулась, подумав о том, как всё-таки хорошо, что они развелись, и шагнула в красную телефонную будку.       Обидно лишь за то, что день рождения уже никогда не станет таким, каким был несколько лет назад. Отношения с Роном безвозвратно были испорчены, и только лишь Гарри, как всегда, оставался рядом. Джинни уже была в конце второго триместра и ей опасно куда-то аппарировать. Да и писем от неё Гермиона давно не получала. Праздновать с родителями тоже не хотелось. Много вопросов и излишняя эмоциональность — всегда были отличительной чертой её матери. Стоит только ей появиться на пороге дома, как придётся придумывать что-то на ходу, скрывая собственное разочарование от брака. Миссис Грейнджер много писала дочери. Она волновалась, ведь истинной правды по поводу развода она так и не узнала. Гермиона писала в ответах банальные вещи, такие как: «не сошлись характером», «так получилось», но никогда о том, что Рон поднимал на неё руку или о том, что он завёл себе любовницу. Это было бы слишком для неё. О том, что он виноват в выкидыше — тоже. Грейнджер достаточно было той грязи, которая лилась на неё со стороны всевозможных магических СМИ. Рита Скитер, Джун Маклагген и даже Лаванда Браун, которая была осветителем спортивных мероприятий, писали в своих статьях перевернутую с ног на голову биографию Гермионы. Поэтому она решила спрятать своё прошлое, хотя бы от своих родителей.       Подходя к Министерству Гермиона вспомнила о вчерашнем разговоре с Малфоем. Хоть она и не питала иллюзий по поводу его отношения к работе, в ней жила маленькая надежда на то, что сегодня он появится.       Погрузившись в собственные мысли, по пути кивая головой в знак приветствия коллегам, она не заметила, как открыла дверь в свой, с недавних пор, кабинет.       — Мерлин! — испуганно выдохнула Гермиона, схватившись за грудь.       Напротив неё, за рабочим столом, вальяжно развалившись в кожаном кресле, сидел Малфой. Он был, как и всегда, безупречен: идеально чёрный костюм, уложенные волосы, слегка зачёсанные назад, и его фирменная, слегка насмешливая ухмылка. Ещё вчера этот человек был морально убит, а сегодня — сидел за своим столом, собираясь сказать что-то язвительное.       — Я, конечно, всё понимаю — ты лучшая в своём деле и вообще во всём этом грёбаном Министерстве, но пока что я здесь начальник и не потерплю опозданий, — произнёс Малфой, высокомерно вздёрнув нос.       Девушка непонимающе улыбнулась и заметно напрягалась.       — Ты делаешь мне замечания? — она удивлённо приподняла левую бровь.       — Если ты ещё хоть раз опоздаешь, то думаю, нам придётся с тобой попрощаться, — ехидно проговорил Малфой, рассматривая её лицо, ожидая бурной реакции.       — Хорошо, — смиренно ответила Грейнджер после небольшой паузы и посмотрела ему прямо в глаза.       Она почувствовала, как атмосфера между ними заметно накалилась: его выжидающее выражение лица сменилось полным шоком и недопонимаем.       — И это всё?! — он от удивления раскрыл рот. — Ты серьёзно?! А где возмущение? Где эмоции?       Гермиона опустила голову и едва слышно захихикала. Весь этот диалог был несколько комичен.       — А ты думал, что я впаду в истерику и начну оправдываться? — хмуро посмотрев, произнесла Гермиона. Ухмыльнувшись в его стиле, она продолжила. — Я провела в твоём отделе почти три адских месяца. Я заново планировала работу. Я приводила твоих сотрудников в чувства. Я перелопатила гору твоих незавершённых дел. Теперь мне предстоит долгое время работать с тобой. И после этого ты думаешь, что какие-то твои колкости и провокации способны вывести меня из равновесия?       Украдкой взглянув на собеседницу, Драко, слегка растерявшись, начал ворошить кипу папок, которые лежали прямо перед ним. Стало неловко. Ответ Гермионы немного уколол его эго. Драко прекрасно знал, как действует на него чужой успех. В её профессионализме он был уверен как никто другой, ведь она неоднократно доказывала, на протяжении всех этих лет, что справится с любым заданием. Он понимал, что им придётся теперь работать вместе, пока этот злосчастный матч не состоится, и стоило бы начать выстраивать их взаимоотношения на доверительной, коллегиальной основе, а не отработанной годами в Хогвартсе ненависти. Грейнджер смотрела ему прямо в глаза. Он не мог этого не заметить. Взгляд хлёсткий, меткий, заставляющий задуматься над своим поведением.       — Ты считаешь, что работа со мной — худшее, что могло с тобой произойти? — он испытывал её, сверля холодными серыми глазами.       Гермиона стояла на том же месте, ничуть не сдвинувшись. Кажется, она заготовила ответы в своей голове ещё до начала разговора с ним.       — Интересная мысль, но мимо. Всё, что когда-либо казалось мне ужасным, уже произошло, поэтому не льсти себе, Малфой, — с нахальной улыбкой ответила девушка и сделала несколько шагов к нему.       Он насторожился. Она не выглядела испуганной или удивлённой. Ему казалось, что у неё был четкий план, как привести его в замешательство, и у неё это, как ни странно, получалось. Каждый её шаг заставлял юношу чувствовать себя некомфортно.       Его всегда привлекали девушки с хорошим вкусом и безупречными манерами, но стоило заметить, что многие из них не блистали умом. Вечные сплетни, мода и богатые женихи были единственными темами их разговоров на всех благотворительных вечерах. Грейнджер никогда не была такой — она сильно выделялась среди всех этих гламурных девиц: внешностью, умением одеваться и, конечно же, умом. Казалось бы, неприметный чёрный костюм, но как он на ней сидел: приталенный пиджак отлично подчёркивал тонкую талию, брюки же обтягивали бёдра, делая их более привлекательными и заметными. Волосы аккуратно уложены в низкий пучок, а две свободные кудрявые пряди обрамляли лицо. Еле заметный макияж ничуть не испортил её образ — он лишь подчеркнул деловой вид девушки и правильные черты лица.       — Кхм… — хмыкнула Гермиона и подошла ближе. — Какие указания будут на сегодня, мистер Малфой? — издевательским тоном спросила она.       Он сложил руки на груди и задумчиво посмотрел на кипу бумаг перед собой.       — Нужно разобраться с этим, — кивнул он на стол.       — Хорошо. Тогда позволь мне сделать это позже, так как сейчас я иду на встречу со спортивным директором «Янтарных Львов», — улыбнулась она и аккуратно приподняла бумажную стопку.       — Встреча?! Почему я не в курсе? — удивлённо спросил он.       — Тебе нужно быть более внимательным, Малфой, — она положила бумаги на стол, обогнула его со спины и сказала. — Вот здесь есть моё расписание на сегодня, и встреча с их спортивным директором – самая первая в списке, — она ткнула пальцем в лист бумаги, который лежал всё это время прямо перед его глазами.       Благодаря её резкому появлению рядом с ним, Драко окружил невероятно сладкий шлейф её парфюма. Он не был тяжёлым или же удушливым. Аромат был наполнен нежными переливами нот, звучащими мягко, но, тем не менее, оригинально и ярко. Едва заметные цитрусовые нотки переходили в сердце аромата, который звучал жасмином и пудровым ирисом. Изысканный и элегантный.       — Всё в порядке? — спросила Гермиона, заметив на себе странный взгляд Драко.       — Да, конечно, ты можешь идти, — сказал он отрывисто, будто на одном дыхании.       Грейнджер стремительным шагом пошла к двери, по пути забрав со стола кучу папок. И опять веяние ароматного шлейфа привело его к раздумьям. Этот аромат ассоциировался с чем-то очень знакомым, близким, но вот с чем именно, он никак не мог вспомнить.       — Добро пожаловать домой, мистер Малфой! — перед выходом Гермиона обернулась и по-доброму улыбнулась ему.       Юноша посмотрел на неё и тоже улыбнулся.       — Спасибо, Грейнджер, — не успел ответить он, как за девушкой захлопнулась дверь.       Малфой, сидя в кресле, стал внимательно разглядывать собственный кабинет: стеллажи с книгами, рабочий стол, заваленный документами. Когда в последний раз он уходил из кабинета, в нём царил полнейший беспорядок. Теперь же все предметы находились на своих местах; цветы, которые «радовали» его каждый день своим засохшим видом, вдруг ожили и снова зацвели. Здесь явно ощущалась рука молодой девушки и это, как ни странно, после всех событий, которые с ним произошли за последнее время, ничуть его не смущало, а скорее наоборот — он нуждался в этом порядке, в этой чистоте. За несколько месяцев одиночества и полного хаоса вокруг себя находиться в таком месте было глотком свежего воздуха. Говорить с ней оказалось легко, словно и не было семи лет школьного противостояния.       Его всегда удивляло, почему все учителя Хогвартса были к ней более чем благосклонны: они относились к Гермионе с особой теплотой и пониманием. Эта девушка не вызывала в нём сейчас ни толики негативных чувств и эмоций — она была очень мила, дружелюбна и, чёрт возьми, от неё безумно вкусно пахло.       Начались их общие рабочие будни. Когда Драко работал один, у него не всегда был чёткий план действий. Сейчас, он стал работать по строгому распорядку дня Грейнджер. Он никогда бы не подумал, что, став руководителем, будет делить с кем-то свой кабинет, но это оказалось приятным соседством. Гермиона никогда не навязывала свои идеи — она говорила и предлагала их, подкрепляя свои слова фактами и аргументами, что у Малфоя не оставалось выбора, кроме как согласиться с ней. Как оказалось, у них было много общего во взглядах на работу, от чего редкие мелкие споры можно было сосчитать на пальцах одной руки.       Переговоры, встречи с игроками и недовольство Грейнджер из-за того, что, по её мнению, он был слишком груб в разговоре — стали его ежедневными спутниками.       Однажды они возвращались в кабинет после очередной встречи, уже подходя к отделу, Гермиона вдруг выдала:       — Ты можешь быть немного доброжелательней?       Драко застыл и обернулся на стоящую позади него девушку.       — Ты о чём? — непонимающе спросил он.       — Ты не можешь разговаривать с игроками так, словно знаком с ними тысячу лет, что даёт тебе право унижать их. Это так не работает, — ответила она, крепче прижав к себе папку с личными делами игроков « Янтарного Льва».       — Грейнджер, это не просто игроки. Они — взрослые мужчины, которые прекрасно знают, что здесь или на квиддичном поле с ними никто не будет сюсюкаться. Уж прости за разочарование, — твёрдо ответил он и продолжил идти.       — В первую очередь, это взрослые, уважаемые люди, Малфой… — продолжила она, плетясь где-то сзади. — Тебе стоит перестать поливать их грязью, и это не значит, что с ними ты должен, как ты выразился, «сюсюкаться». Видел бы ты их лица, когда они общались с тобой, мне постоянно приходилось перетягивать их внимание, чтобы не случилась катастрофа. Ты груб, и это заметно невооруженным глазом. — Гермиона заметно разозлилась и схватила юношу за руку.       Драко резко застыл на месте и обернулся. Грейнджер, держа его за руку, смотрела прямо ему в глаза. Пронзительно. Остро. Ещё ни одна женщина, после смерти Астории, не находилась так близко к нему. Это вызвало некий дискомфорт где-то под рёбрами. Он слегка потянул плечо на себя и глубоко вздохнул. Девушка словно очнулась, одёрнула руку, и её щёки залились розовым румянцем.       — Прости…. Я хотела сказать, что…       — Я понимаю, чего ты хочешь, и не буду с тобой спорить. Твоя взяла — я признаю, что иногда бываю груб. Мне кажется, что ты слишком много работаешь. Может, тебе нужен выходной? Я могу… — меняя тему разговора, сказал Малфой.       — Нет, всё в порядке, просто я немного… — Гермиона металась от одной мысли к другой и не могла остановиться. Простое прикосновение доставило ему дискомфорт, и она это заметила.       — Я начинаю переживать, Грейнджер. Такими темпами ты быстро себя измотаешь. Расслабься.       Он улыбнулся, открыл дверь и вошёл в кабинет. Девушка несколько секунд простояла в молчании. Она не понимала, что её удивляло больше — то, что Малфой согласился с её точкой зрения почти сразу или то, как он отреагировал на её прикосновение.       «Расслабься…»       Легко ему сказать. Драко никогда не был педантом или счастливчиком, но все цели, что он достигал, давались ему без особых усилий. Грейнджер же хотелось постоянно всё доработать, пересмотреть, добавить. Ей всё время казалось, что то, что она делает на постоянной основе — исключительно мало для её успеха. Но Малфой прав, она безумно уставала. Беготня от одного отдела к другому, постоянные комиссии, советы подчинённым — это то, чем она жила последние месяцы. Кажется, Гермионе и правда не помешало бы отдохнуть.       Другая спорная ситуация возникла между ними, когда они выбирали волшебника, который смог бы судить матч.       — Оливер Вуд — отличный вариант. Он молодой, перспективный, отличный вратарь и, между прочим, самый яркий представитель квиддича во всей Англии. — Гермиона прекрасно понимала, о чём говорила, но Малфой оставался непреклонен.       — Нет, Грейнджер. Нам нужен Людо Бэгмен.       — Ему пора на пенсию, Малфой. В его жизни было столько скандалов, что присутствие на этом матче даст много ненужных тем для разговоров в обществе, — девушка заметно покраснела.       — Это не обсуждается, — Драко был настолько уверен в своём выборе, что даже отказывался слушать доводы Гермионы в этот раз.       — Это коррупция! — Гермиона не выдержала и повысила тон настолько, что Драко слегка вздрогнул.       — А тащить судить этот матч своих дружков — не коррупция? — он посмотрел на девушку исподлобья.       — Что? — на выдохе спросила она, чуть не ахнув от подобного вопроса.       Он понял, что подобным заявлением мог обидеть девушку, и больно прикусил нижнюю губу. Он подошёл к ней и заглянул в удивлённые карие глаза. Её злость сменилась на недопонимание.       — Давай ты просто доверишься мне, а позже я расскажу тебе, чем я руководствовался при выборе рефери? — он аккуратно положил руку ей на плечо и улыбнулся. Прикасаясь к ней, его рука немного дрожала. Ожидание реакции Грейнджер давалось ему нелегко. По истечении нескольких месяцев он уже знал, что той реакции, которая была у неё на него изначально, уже не будет, но внутри всё равно что-то неприятно сжалось и заклокотало.       Она молча кивнула и поспешно покинула кабинет. Малфой обессиленно рухнул в кресло и схватился за переносицу. Работа над этим матчем была изнуряющей и требовала слишком много личного времени. Он уже и забыл, когда в последний раз общался с матерью. Приходя поздней ночью домой, он разговаривал лишь с домашними эльфами и их общество начинало ему нравиться. Они не были глупыми, такими, какими казались когда-то давно. Разговаривая с Тинки, Малфой всё время вспоминал Грейнджер. Даже помогая ему с отделом спорта, она всё равно оставалась ярой защитницей свободы домовых эльфов и очень часто напоминала ему об этом. Он недооценил девушку — она была очень умна; умела находить общий язык с людьми, которые нехотя шли на контакт; выполнять несколько дел сразу и что самое важное — она была добра. Несмотря на неудачи в личной жизни, Грейнджер не очерствела и не разочаровалась в людях. Хотя они никогда не затрагивали личные темы, Драко чувствовал, что то, что с ней происходило несколько лет подряд, здорово ранило её.       Наступил день матча. Накануне он ушёл поздней ночью и точно помнил, что Грейнджер осталась, собираясь всё тщательно перепроверить. Её трудолюбие в последние дни начало сводить его с ума. Драко порядком устал и хотел лишь одного — хорошенько выспаться, а вот о чём мечтала сама Гермиона, он понятия не имел. Казалось, что бесконечная работа и есть её любимое занятие, и заменить его чем-то более привлекательным ей совершенно не хотелось.       Уставшими, заспанными глазами Драко рассматривал людей, которые бежали мимо него к своим отделам. Прошло два месяца их совместной работы и сегодня наступил заключительный день. Хоть Кингсли и не обговаривал с ними срок её присутствия в отделе спорта, было немного тоскливо на душе от того, что скоро они разойдутся каждый по своему отделу. Проводя с человеком большую часть своего времени, невольно начинаешь привыкать и порой даже скучать по нему. Он прекрасно себя чувствовал и даже немного отошёл от недавней трагедии, что было заметно невооруженным взглядом — Драко снова улыбался и смеялся с шуток коллег.       Аккуратно отворив дверь в свой кабинет, Малфой никак не ожидал увидеть здесь спящую Гермиону, уютно устроившуюся среди кипы папок, бумаг и печатей. Девушка положила голову на стол и мирно сопела. Непослушные волосы, которые ещё вчера были изящно уложены, водопадом разметались по рабочим бумагам, и одна кудрявая прядь небрежно лежала на лице.       Драко улыбнулся, тихими и неторопливыми шагами подходя к ней.       «Грейнджер… Невыносимая работяга…» — подумал он, садясь на стул напротив неё.       Он рассматривал девичье лицо. Почти идеальные мягкие черты лица, которые портили только тёмные круги под глазами. Аромат её духов словно заполнил весь кабинет до краев, от чего стало немного сложнее дышать. Легкие наполнялись приятным шлейфом с каждым его вздохом, но выдыхать их он совсем не торопился. Время остановилось для него. Смешные веснушки покрывали матовую, бледную кожу. Они безумно ей шли. За тяжелой маской трудоголика скрывалась нежная, хрупкая девушка, о чём он совершенно забыл.       Какая-то непонятная ему сила заставила его руку потянуться к её лицу, и он совершенно не сопротивлялся этому. Секунды показались ему целым часом, прежде чем длинные красивые пальцы оказались возле непослушной пряди. Почти невесомо он прикоснулся к ней, подобно дуновению слабого ветра.       Его накрыло приятными воспоминаниями: Драко, по утрам, всегда рассматривал лицо Астории, когда та крепко спала. На протяжении нескольких лет это стало почти что ритуалом, и даже если она не спала, не открывала глаза, не смея нарушить его такой личный нежный момент.       Громкий стук в дверь. Девушка резко нахмурила брови.       — Мистер Малфой, рада вас приветствовать. Мы с вами недавно общались по поводу… — входя без разрешения, тараторила Скитер.       — Да, я помню, Рита, но сейчас ещё только восемь часов утра. Не думаете ли Вы, что это слишком рано для интервью? — он резко одёрнул руку от лица Грейнджер, разозлившись. Застать его в такой момент было не самой лучшей темой для будущей статьи. Он очень надеялся, что Скитер не заметила его жеста.       — Конечно-конечно. Я буду у мистера Бэгмена, если вам так угодно, — Скитер одобрительно кивнула и быстро вышла из кабинета.       — Грёбаная Скитер… — прошипел Драко и покачал головой.       — Что случилось? — хриплым голосом, озираясь по сторонам, спросила проснувшаяся Гермиона.       Драко обернулся. Она была похожа на сонного, недовольного котёнка. Волосы растрепались и были похожи на тонкие антенны. Последовал едва слышный смешок.       — Почему ты смеёшься? — она сумбурными движениями поправила стопку папок и грозно посмотрела на него.       — Кажется, я был прав по поводу отдыха, а? — уже не сдерживая себя, он громко рассмеялся.       Международный матч по квиддичу — это всегда грандиозное и потрясающее людей событие. Самый большой стадион, самое огромное скопление магов, самые громкие крики, вылетающие из уст болельщиков и, конечно же, несметное количество надоедливых репортёров. Этот матч был очень важен для всего спортивного магического сообщества. Команды «Торнадо» и «Янтарные Львы» были почти одинаковые по силе. Почти во всех их схватках с другими командами, тактика сводилась к одному — загонщики и охотники великолепно выполняли свою роль, отвлекая всеми силами ловца соперника.       Напряжение на стадионе усилилось после появления четырнадцати игроков в красной и синей форме. Громче всех кричали молодые люди в огромных фанатских шляпах на трибунах фан-сектора. Всё внимание было устремлено на главного рефери, что взлетел на середину поля. Им был, как и планировал изначально Малфой, Людо Бэгмен. Бывший глава отдела магических игр и спорта, игрок сборной Англии в отставке, смотрелся на поле очень органично. При виде него стадион взорвался приветственными криками, и, несмотря на любовь к азартным играм и загубленную репутацию, волшебники встречали его бурными овациями.       Трибуны были переполнены; даже ступеньки, на которых сидели маги, желающие увидеть собственными глазами незабываемый матч.       Протиснувшись среди других работников Министерства, Гермиона, которая была недовольна тем, что ей нужно находиться в такой огромной толпе, аккуратно присела на скамью.       — Малфой, ты как всегда при параде. Мог бы на стадион одеться попроще, а не в смокинг, — с ухмылкой выдала Гермиона, бросив на него оценивающий взгляд.       — Грейнджер, ты саму себя вообще видела? Здесь проходит международный матч по квиддичу, а не встреча одиноких сердец, но смею тебя огорчить — в нашем ряду сидят только женатые.       Девушка округлила глаза и уставилась на него. Её платье кораллового цвета выглядело совершенно не вызывающе.       — Малфой, мантикора тебя раздери, мне порой кажется, что ты изменился, но потом я снова замечаю, что ты всё тот же засранец!       — Это звучит как комплимент, — Драко снова заулыбался в своей обычной манере и после продолжительного взгляда на ошарашенную Грейнджер всё-таки посмотрел на поле, где уже началась игра.       — За кого будешь болеть? — вдруг спросила она.       — За «Львов», конечно, — не поворачиваясь к ней, ответил Малфой.       — Ты не можешь за них болеть. Наша команда «Торнадо»! — удивлению девушки не было предела.       — Зачем мне болеть за команду, которой суждено проиграть?       Гермиона посмотрела на него, потом на поле, а потом снова на Драко. Она громко ахнула.       — Ты знал! — крикнула она так, что люди с соседних трибун посмотрели на неё. — Ты знал, что «Львы» сегодня победят, и поэтому так настаивал на рефери-шоумене…       — Да, но не всем обязательно об этом знать, правда? — он положил руку на её плечо и мягко улыбнулся.       — Обманщик… — обидчиво пробормотала она и дёрнула плечом, смахнув его ладонь.       — Не злись. Ты совсем не разбираешься в политических играх, поэтому я решил, что знать тебе об этом не обязательно, — Драко заметил, как от ярости покраснели щёчки Грейнджер, и еле сдержал смешок.       Начиналась новая схватка, и загонщики «Торнадо» пытались нанести увечья или выбить из колеи ловца «Львов». Эти действия слишком увлекли их, что, в итоге, сыграло с ними злую шутку. Когда ловец «Янтарных Львов» поднял руку над головой с золотым снитчем — в небо полетели шарфы, шляпы, флажки и прочая атрибутика команды под радостные крики и лозунги фанатов. Трудно передать волнение публики. Поклонники одной команды были расстроены, другой — ликовали. Это был самый громкий крик из всех возможных, которые могла выдать толпа из нескольких тысяч человек.       До конца матча Грейнджер не проронила ни слова. Она, конечно, всегда была далека от спорта и всякого рода политики, но то, что от неё скрыли факт нечестной игры было совершенно неприятно. И даже то, что она узнала итог встречи двух команд одной из первых, в самом начале, её никак не обрадовало. Кому будет приятно то, что зудящее волнение и предвкушение честной игры в одночасье сменится огромным разочарованием?       Драко же, напротив, выглядел довольным и умиротворенным. Он понимал, что Гермиона всегда была за честность и справедливость, но не всегда всё зависело от этого. Эта игра была договором между странами — она провелась для того, чтобы наладить торговые и политические связи, поражение «Торнадо» было необходимым для подписания бумаг на долгосрочные обязательства двух сторон.       Уже через полчаса, Малфой и Грейнджер вернулись в офис уставшие и с чувством выполненного долга. Оба завалились в кресла, откинувшись на спинки. Такого облегчения вперемешку с радостью они давно не испытывали.       — Больше не хочу слышать о квиддиче в ближайшее полгода, — закрыв глаза, изнурённо бормотала Гермиона, скидывая туфли с ног. — Это ужасная, варварская игра.       Малфой окинул её взглядом. Такую он видел её впервые: уставшую, довольную и не способную спорить.       — Нет, серьёзно. Мне всегда было больно наблюдать за тем, как парни убивали себя на тренировках и матчах в Хогвартсе. Вместо того чтобы учиться, они постоянно занимались чёрт знает чем, а мне приходилось прикрывать их прогулы и помогать им с домашним заданием, — Грейнджер смутилась от собственных эмоций. Всё сказанное ею вызывало хорошие воспоминания о школе, но и пробуждало негативные чувства о человеке, который когда-то был дорог.       — Несмотря на всё это, ты оставалась их лучшей подругой, — он улыбнулся и увидел, как Гермиона внимательно следит за выражением его лица.       — А у меня был выбор? — она засмеялась. Данное высказывание немного смутило девушку.       — Я думаю, что нет. Этим двум засранцам всегда везло! — он засмеялся.       — Это не смешно. Мне было довольно сложно, знаешь ли.       — Гермиона, ты всегда всё принимаешь слишком близко к сердцу, — Малфой замер и резко посмотрел на Гермиону. Она тоже повернулась к нему.       Он впервые назвал её по имени. Её фамилия выговаривалась намного проще, с именем он словно нарушал её личные границы, от чего становилось некомфортно. После того как умерла Астория, общаться с женским полом стало ощутимо затруднительно. Каждый зрительный контакт, каждый быстрый бессмысленный диалог, даже на похоронах, слишком давил на него. Он думал, что каким-то образом предаёт свою, уже почившую, жену. Но в эту минуту было как-то по-другому.       Гермиона молчала, старательно подбирая нужные слова. Услышав своё имя, у неё вылетело из головы абсолютно всё, о чём она думала ранее. Застывший взгляд на Драко. Удивление. Его смущение и его глаза. Они по-прежнему были холодны, но в них, как и в течении долгих двух месяцев, находилась та капля тепла и поддержки, в которой она так отчаянно нуждалась. Она поймала себя на мысли, что за это время немного прониклась к Малфою и почти забыла о том, что случилось с ней. Он улыбался и не отводил взгляд, как делал почти всегда.       Треск дерева и тепло из камина делали атмосферу кабинета успокаивающей и располагающей к долгим ночным разговорам. Они оба сделали огромный шаг от школьной ненависти до уступчивой терпимости, что радовало. Радовало и то, что они ошиблись в своих изначальных мнениях друг о друге. Кресла стояли впритык друг к другу, и их руки, которые мирно покоились на подлокотниках, едва соприкасались мизинцами. Оба чувствовали это касание и оба не смели убрать руки. Не из-за усталости, нет, это было что-то другое…       Громкий стук в дверь заставил Грейнджер резко встать. В кабинет неожиданно влетел радостный Кингсли.       — Рад приветствовать, мисс Грейнджер, — он одобрительно кивнул и быстрым шагом прошёл на середину. — И вам доброй ночи, мистер Малфой.       Драко кивнул в ответ.       — Я рад вас поздравить. Вы успешно справились с поставленной задачей. С этого дня наши связи с Индонезией крепки, как маггловская броня, и поэтому я решил, что через два дня мы устроим потрясающий бал в честь удачного сотрудничества и…       — Устраивать его будем мы? — Драко перебил министра и недовольно ухмыльнулся.       — Если в области торжеств вы с мисс Грейнджер были бы профессионалами, то да, я бы ни минуты не сомневался, назначая вас, но хочу вас обрадовать — этим будут заниматься специально обученные люди.       Оба, стоящие напротив Кингсли, громко и облегчённо вздохнули.       — На балу соберутся представители правительства Индонезии, квиддичные чемпионы и их сопровождающие, с нашей стороны — сотрудники отдела спорта, аврорат и наши любимые «проигравшие» игроки. Будет много журналистов, так что подготовьтесь к неудобным вопросам с их стороны, — предупреждая, он украдкой посмотрел на Малфоя и улыбнулся.       Драко и Гермиона переглянулись.       — Я не очень люблю подобные мероприятия, министр, да и после проделанной работы хотелось бы отдохнуть, — тихо проговорила Грейнджер, ожидая его реакции.       — Ах да, я совсем забыл! — он легонько хлопнул ладонью по лбу и громко, в своей излюбленной манере, засмеялся. — Ваше присутствие обязательно, так как ещё одной радостной причиной этого бала станет ваше назначение на должность главы отдела Регулирования магических популяций и контроля над ними.       В кабинете наступила тишина. Грейнджер непонимающе смотрела на Малфоя. Он же улыбался ей и с некой поддержкой похлопал её по плечу.       — Но я…       — Вы прекрасно справились, мисс Грейнджер. Старик Робертсон желает быть ближе к своей семье в Ирландии и заслуженно уходит на пенсию, а Вы, с этого дня, освобождены от отдела мистера Малфоя и отправляетесь в свой, на новую должность.       Новость о том, что она теперь глава отдела безумно радовала её, но что-то неприятно зудело внутри при мысли, что с Драко они больше не будут работать вместе.       — Поздравляю, Грейнджер! — воскликнул Малфой, хватая её ладонь для рукопожатия.       Всё было словно во сне. Это было так неожиданно, что подобрать слова и осознать всю ситуацию в один миг стало сложно.       — Больше не смею Вас задерживать. Спасибо за такую кропотливую работу и жду Вас двоих на балу.       Кингсли исчез также, как и появился — неожиданно. Гермиона продолжала стоять напротив того места, где только что находился министр, и молчала.       — Что с тобой? — озадаченно спросил Драко, сделав шаг к ней. — Ты ведь мечтала об этом. Что стало теперь?       Признаться в том, что ей грустно от того, что они больше не смогут работать вместе, было глупой идеей. Ей нравилось ему помогать. Казалось бы, за каких-то два месяца он научил её огромной выдержке и способности менять своё мнение. И если раньше ей нужен был отдых спустя две рабочие недели, то сейчас она почти не чувствовала усталости. Нет, она была, но ощущалась как более приятная. Хотелось возвращаться на работу, общаться с коллегами, спорить с Малфоем. Он оказался другим: поддерживающим, знающим, когда нужно успокоить и переубедить, он был профессионалом и этим было всё сказано.       — Да, спасибо. Я, наверное, слишком устала, — она резко перевела взгляд на часы и ахнула. — Уже поздно, мне пора домой.       Она посмотрела на Малфоя. Он был абсолютно спокоен. Значит, грустное ощущение какой-то потери настигло лишь её?       — Да, тебе нужно поспать, — он притронулся к её плечу, чем заставил Гермиону слегка дёрнуться.       Эта реакция заставила Драко задуматься. Неужели Грейнджер всё ещё противно находиться рядом с ним? Сам Драко уже давно не испытывал к ней той ненависти, которая сопутствовала ему в школе. Она отскочила от него, словно её окатили кипятком. Его рука на несколько секунд задержалась в воздухе, где до этого было её плечо. Может быть, выглядело это совсем неожиданно, но скрыть своё удивление у него не получилось. Он думал, что за это время она привыкла к нему и уже не помнит той обиды, но, видимо, он был не прав.       — Спокойной ночи, Драко, — тихо проговорила она и подошла к камину. Резкие и неожиданные прикосновения до сих пор доставляли дискомфорт, и девушка по инерции отошла от Малфоя. Его прикосновение к плечу отозвалось едкими кошмарными воспоминаниями о Роне, и она нахмурилась. Но это был Малфой. Всего лишь Малфой, как бы смешно это ни звучало.       Казалось, её жизнь с некоторых пор перевернулась с ног на голову и куда-то неслась. Она еле поспевала, сбивая ноги по пути, но если Рон всегда был ухабом на её дороге, то Драко стал отличным попутчиком.       Несколько неторопливых шагов к камину. Три секунды в их общем молчании.       — Я забыл тебя поблагодарить… — внимательно наблюдая за Грейнджер, проговорил он.       — Не стоит. Главную благодарность я уже получила, — она обернулась и натянуто улыбнулась. В последний раз окинув взглядом уже до боли родной кабинет, девушка шагнула в зелёное пламя.       Когда она ушла, Драко рухнул обратно в кресло и уставился куда-то в пустоту. Он не слишком понимал те чувства, которые бушевали сейчас внутри него.       Эта была грусть, разбавленная сожалением? Или это было чувство недосказанности? В глубине души он прекрасно понимал, что ощущал, но признаться себе в этом так и не решился.       Всё вернулось на круги своя. Работа, успех, удача. И всё, вроде бы, прекрасно, но с её уходом стало чего-то болезненно не хватать. Теперь всё, что он делал ежедневно — будет напоминать о ней. Гермиона Грейнджер вытащила его из затянувшейся депрессии, когда ей самой приходилось справляться с огромным количеством забот и ответственности, что по его милости на неё свалилось. И он даже не мог себе представить, насколько ей было страшно от того, что она хоть и изредка, но давала слабину, думая, что не справится. Для этого было мало простой благодарности.       Всего два чертовых месяца заставили его полностью пересмотреть своё мнение о ней. Прежде вся такая правильная, надоедливая заучка раскрылась перед ним под совершенно другим углом. Она превратилась в прекрасную женщину: чуткую, добрую, притягательную. Он замечал, как смотрели на неё их коллеги-мужчины, как открывали перед ней двери, а Грейнджер смущённо улыбалась, заливаясь румянцем. Она никогда не рассказывала о своём прошлом, он лишь читал гнилые статьи о её неудавшемся браке, на основе чего и строил догадки. То, как она реагировала на редкие соприкосновения, то, как порой боялась смотреть ему прямо в глаза, стало для него неразгаданной тайной. Он и сам не заметил, как вдруг начал интересоваться тем, что когда-то было совершенно неинтересно: какая её жизнь вне работы? С кем она общается? В каком настроении просыпается по утрам? И самый главный вопрос: как она относилась к нему после их совместной работы?       Проваливаясь в сон, он прекрасно понимал, что чувство, которое он испытал, смотря ей вслед, было ничем иным, как чувством потери. Он слишком хорошо знаком с ним, чтобы не понять.       Вернувшись в пустой холодным дом, Гермиона села на диван и укуталась в вечно спасающий плед. В полной тишине и темноте она вернулась к собственным мыслям. Было грустно. И вроде бы повода для печали не было, в душе всё равно было как-то неспокойно. Она осмотрела гостиную. Комната выглядела совершенно безжизненно и пугающе одиноко.       От этого её душа болела, а её сердце спало двадцать четыре часа в сутки в объятиях печали. Только вот странно было то, что проводя всё время с Малфоем, она перестала это чувствовать. Наглый, хамоватый мальчишка в прошлом, стал успешным, вежливым мужчиной, который заботился о ней, иногда принося ей обед прямо в кабинет, когда она сидела за рабочим столом, обложившись бумагами со всех сторон. Когда они внезапно попали под проливной дождь, он держал над ней зонт, когда сам промок до ниточки. Если уходил, всегда предупреждал, оставляя записки на столе, в конце которых всегда писал: «Удачного дня, Грейнджер!». Это было мелочью, но такой, которая латала кровавые раны, оставшиеся в своё время от Рона.       Хотела ли она видеть кого-то рядом? Скорее нет, чем да, но находиться в одиночестве стало невыносимо. Она медленно погрузилась в сон, ощущая, как тело налилось тяжестью. Завтра она приступит к своей новой должности, а это означало лишь одно — это станет ещё одним отрезком к её счастливой жизни. К жизни, о которой она так давно мечтала.