Всё из-за женщин…
Вчера в Шеффилде проходил торжественный бал по случаю успешной сделки двух отделов Министерства Магии: спортивного и отдела регулирования магических популяций и контроля над ними.
Их главам (а именно Драко Малфою и Гермионе Грейнджер) удалось обойти в этом нелёгком деле отдел международных отношений и провести великолепный матч с индонезийскими «Янтарными львами», но другое, более интересное и скандальное событие затмило данное достижение.
Вдовец и завидный жених Драко Малфой совсем не по-аристократически обошёлся с бывшим мужем мисс Гермионы Грейнджер. Что стало причиной такого поведения мужчины, нам не известно, но некие свидетели данного происшествия рассказали мне, что две главы крупных отделов воспылали друг к другу тёплыми чувствами. Правда ли это? В этом нам предстоит еще разобраться. Потасовка завершилась разбитым носом Рональда и совместным исчезновением парочки с мероприятия. Заметим, что никто из них на бал так и не вернулся.
Зачем лорду знатного и чистокровного рода марать свою репутацию нелепой разборкой?
И ради кого? Магглорожденной, с которой никогда не водил дружбы и относился к их золотому трио с презрением?
Причины мне не дают покоя до сих пор, но я обещаю все разузнать.
Неужели траур молодого лорда не продлился долго?
Каковы были причины развода молодой пары?
Всегда ваша, Рита Скитер
Нарцисса глубоко вздохнула и закрыла глаза. «Спокойствие, только спокойствие…» — подумала она и сильнее сжала газету. Она прекрасно знала, что сын порой слишком горяч в решении проблем, но чтобы настолько… Стоило лишь перелистнуть страницу, и глаза снова нашли кричащий заголовок. Колонка сплетен от мисс Браун пестрила колдографиями ее сына и Гермионы Грейнджер. На одной они довольные идут под руку, а на второй Драко что-то говорит ей на ухо. Сами фотографии не произвели на неё никакого впечатления, а вот внешний вид девушки заставил Нарциссу удивиться. Она бы никогда не подумала, что Гермиона обладала таким тонким чувством стиля, но данные колдографии прямо кричали об этом.Оказывается, наша героиня войны вовсе не так уж проста!
Как оказалось, причиной развода героя и героини войны Рональда Уизли и Гермионы Грейнджер стал выкидыш и некие щепетильные последствия.
Но, как мы вчера заметили, самая умная ведьма столетия не сильно расстраивается из-за потери ребенка, так как вчера, на торжественном вечере, уже была замечена в компании вдовца Малфоя.
Волшебница оказалась падкой на чистокровных магов.
Хочу заметить, что это прослеживалось ещё со школьных времён, когда мисс Грейнджер была в отношениях с Виктором Крамом.
Насколько далеко зашли отношения этих двух - нам остаётся только гадать. Не станет ли бесплодие Грейнджер «камнем преткновения» в их общем будущем, ведь всем известно, что в прошлом, в семейной паре Драко Малфоя и почившей Астории Гринграсс, тоже не было детей.
Обозреватель спортивных новостей Лаванда Браун.
Яростно откинув газету, Нарцисса никак не могла прийти в себя. Неужели ее сын встречается с Грейнджер? Неужели все, что написали в этих гнусных колонках, правда? Заметив, что Драко вошёл в гостиную, женщина заметно напряглась. Войдя в столовую, Драко заметил, как трясётся бокал в руках матери. — Доброе утро, мама. Что-то случилось? — нежно поцеловав в щеку, Драко сел рядом и внимательно посмотрел на мать. Та была вне себя от злости. Взглядом указав на газету, она громко выдохнула. — Ты правда считаешь, что оно доброе? — поставив бокал в сторону, она подняла глаза на сына. — Советую сначала позавтракать, потом читать. Не послушав Нарциссу, он произнес «Акцио» и уже сжимал в руках свежий номер Пророка. С прочтением каждого следующего предложения пальцы всё сильнее сжимали бумагу. — Что на тебя нашло? Ты же взрослый мужчина, и я тебя не так воспитывала… — Я поступил именно так, как ты меня воспитывала, мама. Эта жалкая журналистка, как всегда, перевернула все с ног на голову и представила в таком виде, что был удобен ей. Весь магический мир уже привык, и многие просто не принимают это за правду. — Ты ещё не все видел. Листай дальше. Сегодня весь Пророк о вчерашнем мероприятии. Заметка Лаванды вызвала в Драко целый шквал эмоций. Упоминание об Астории просто взорвало его. Их ребёнок. Как эта мразь посмела даже обмолвиться о том, что у них не было детей? Сжав до предела стакан, мужчина не заметил, как он лопнул в руке, и весь апельсиновый сок оказался на столе, а на ладони красовались кровавые царапины. — Молодой хозяин поранился. — защебетала Тинки и вихрем подлетела к Драко. Мужчина поморщился, но буря злости оказалась настолько мощной, что он даже не почувствовал значительной боли. Это было больше похоже на лёгкое покалывание. — Не нужно, Тинки, все хорошо. — грозно скомандовал он, и эльфийка, не осмелясь ослушаться, тут же исчезла. — Как она посмела? Как она посмела вспомнить об Астории? Эта мразь поплатится за подобное бесчинство! — прошипел Драко. — Драко! Что за высказывания в сторону женщины? — выкрикнула Нарцисса, посмотрев на сына со всей строгостью. — Эта женщина облила грязью девушку, которая вытащила меня и весь мой отдел из болота. Браун просто выпотрошила и выложила на весь магический свет грязное нижнее белье Грейнджер, в котором, если ты заметила, запутали и меня. Она напомнила этому чертовому магическому миру, что Астории больше нет со мной, и что у нас были проблемы с зачатием! Кого ты защищаешь? Как после такого ты можешь назвать ее женщиной? — Драко, ты слишком эмоционально все воспринимаешь. Остынь. Ты прекрасно знаешь, как я любила нашу Асторию, и знаешь, как тяжело далась ее потеря лично для меня, но прости, сколько ещё должно пройти времени, чтобы твои раны затянулись? — Хорошо, если факт того, что задели мою личную жизнь, тебя совершенно не смущает, то посмотри на то, что она написала о Гермионе. Зачем лить столько грязи? — Насколько мне известно, Лаванда Браун на данный момент является дамой Рональда Уизли, бывшего мужа Грейнджер, если ты не помнишь, и смею предположить, что то, что ты сделал с его лицом вчера, как раз таки и спровоцировало ее на эту статью. — Она не имела права на подобное. Это вторжение в частную жизнь. Даже у магглов есть за это соответствующая статья. — Она - журналист, и, хочу тебе напомнить, что у нас мир магический, и маггловские законы здесь неприменимы. Драко нахмурился и заметно напрягся. — Я покажу ей жизнь в магическом мире по маггловским законам, можешь быть уверена, мама. Заметив, как Драко защищает Гермиону, Нарцисса ухмыльнулась. Это было похоже на что-то, что она уже один раз видела, но сейчас решила не придавать этому значения. — Это правда, что вы с Грейнджер встречаетесь? — ее глаза в этот момент были похожи на прицел снайпера. — Я недавно похоронил любимую жену. За кого ты меня принимаешь, мам? Гермиона очень хороший человек, но не более. Да, и сегодня ты уже говорила, что не так меня воспитывала. — После непродолжительного взгляда, он все-таки взялся за свой завтрак. Обсуждать с ней свои мысли и предположения он не собирался, и Нарцисса видела это. На этом разговор был окончен. Нарцисса, которая узнала все, что ее интересовало, неспешно разрезала лазанью, а Драко, мельком поглядывая на мать, все ещё злился на всю эту грязь, которую вылили на Грейнджер. Злился на то, что снова полосовали его незажившую рану. Может быть, чья-то личная жизнь неидеальна, но кто ты такой, чтобы обсуждать подобное, а тем более рассказывать об этом всему миру? Все это время за дверью гостиной стояла трясущаяся Тинки. Она понимала, что за данное деяние должна будет себя наказать, но любопытство брало верх. Эльфам нельзя было подслушивать разговоры своих хозяев, но маленькая эльфийка делала это из самых лучших побуждений. Вчера вечером она видела глаза своего молодого хозяина и могла поклясться, что заметила в них то, чего давно не было. Тинки была приставлена к Драко в день его рождения. Она ухаживала за ним, играла, следила за тем, чтобы мальчик не поранился и не остался голодным, и прислуживала ему по сей день. Они часто разговаривали и смеялись, что было непозволительно для домашнего эльфа. Они были друзьями. Пусть это звучало как-то неправильно, и данный термин совсем не подходил к их отношениям хозяина и слуги, но Драко любил свою нянечку и очень много раз делился с ней как радостными событиями, так и плохими. И данную новость она никак не могла пропустить, потому что маленькое эльфийское сердечко знало Драко как облупленного. Мисс Грейнджер была очень хорошим и справедливым человеком, а ещё очень красивой женщиной. Как-то, очень давно, она проводила опрос домашних эльфов у себя в отделе, куда позвали и саму Тинки. По манере общения и по задаваемым ею вопросам, эльфийка поняла, что опрос касался общей свободы домашних эльфов и их прав. Тинки с улыбкой отвечала на каждый вопрос и в конце выдала хвалебную тираду в адрес своих хозяев, чем конкретно смутила Грейнджер. — Вы бы не хотели жить в свободе? — удивленная девушка наклонилась над столом, чтобы поближе рассмотреть домашнего эльфа. — Я слуга благородного рода Малфой и много-много лет исправно служу им. Мои хозяева меня очень любят и часто дают выходные. Чего ещё я могу желать, мисс? — Тинки также наклонилась над столом и сказала это так, словно выдала страшную тайну. Обе засмеялись. — То есть, если я вам сейчас дарую свободу, вы все равно останетесь в их доме, так? — с улыбкой спросила Гермиона. — Так. — ответила ей Тинки. Грейнджер данным опросом пыталась прочувствовать почву в каждом доме, где есть эльфы, как к ним относятся: не обижают ли, не применяют ли недопустимые наказания, дают ли выходные. Ну и конечно же, это была ее неотъемлемая работа. И, по-видимому, домашний эльф Малфоев была безмерно счастлива находиться у них на службе, чем окончательно и успокоила Гермиону. Оказалось, что семья Малфой очень дружелюбно относится к своим двум слугам, и те совершенно не хотят их покидать. И сейчас она видела, как был расстроен молодой хозяин. Сделав пару тихих шагов от двери, Тинки, что-то замышляя, резко исчезла. Прочитав гнусные статьи, Гермиона положила голову на стол и тихо взвыла. Ей было неприятно читать подобное, а ещё больше вызвало неприязнь то, что сюда вмешали Драко Малфоя, да ещё в каком контексте? Неужели их поведение вчера так напоминало поведение влюблённой парочки? Неужели защита девушки в этом мире теперь приравнивается к каким-то серьёзным отношениям? Какой демон правит журналистками, когда они пишут такую чушь? Девушка ещё раз внимательно осмотрела свежий номер Пророка и убрала его в сторону. Теперь весь магический мир знает о ее беде. Теперь каждый второй будет приносить свои соболезнования и желать им с Драко наследников, ведь эти две бестолковые журналюги дали намёк на то, что дело идёт уже чуть ли не к свадьбе. Сегодня она намеревалась побывать у родителей, но эти статьи немного испортили ее настроение, отчего все рвение куда-то в секунды испарилось. И это все случилось с ней в канун Рождества. Если бы в магическом мире был конкурс на самый ужасный день в жизни, Грейнджер определенно точно была бы однозначным победителем всех номинаций. Она медленно встала из-за стола, так и не притронувшись к завтраку, и пошла к окну. Рассматривая заснеженные улочки, Гермиона немного отдалялась от переживаний и той грязи, которая теперь царила вокруг неё. И было уже не интересно то, какие детали их совместной жизни рассказал Лаванде Рон, чтобы она написала столь паршивую и грязную статейку. Было тихо. На душе было чувство, которое можно было сравнить с «все равно». Пусть так. Она уже прошла все: потерю ребёнка и тирана-мужа, странное, но очень плодотворное сотрудничество с Малфоем. Все, что могло случиться в этой жизни, уже случилось, и она, как полагается героине войны, стойко все это пережила. Поэтому ничего больше не удивляло и почти не беспокоило. Больнее, чем сделал ей Рон, уже никогда не будет, и это она знала абсолютно точно. Теперь она думала о Джинни. Два часа назад к ней прилетела сова Поттеров с письмом от Гарри. В нем он очень эмоционально и сумбурно рассказывал о том, что во второй раз стал отцом замечательного мальчика. Гермиона искренне радовалась за друга, ведь семья для него являлась самым главным и значимым аспектом собственной жизни. Из-за Рона Джинни родила раньше срока, но выхаживать малыша не пришлось, так как легкие раскрылись в первые минуты, чему Гарри было несказанно рад. И Гермиона была рада. Только тихо, пропустив несколько слезинок в своём холодном и безжизненном доме. Смириться с диагнозом оказалось чуть сложнее, чем представлялось ранее, но Гермиона боролась изо всех сил и на некоторое время забылась в работе, но новость о пополнении в семье Поттеров снова что-то надломила в душе. Теперь ей предстояла встреча с Гарри, Джинни и их, уже двумя, ангелочками. Если говорить честно, она дико соскучилась по Джеймсу: по его розовым щечкам, по привычке засыпать рядом с ним, по детским объятиям, да и проигнорировать приглашение друзей было, мягко сказать, неправильно. Эти двое были к ней добры всегда, находились рядом тогда, когда рушилась ее жизнь, и не просили ничего взамен. Поступить по-свински и просто не пойти к ним было верхом неприличия, поэтому девушка, собравшись с мыслями, начала одеваться. Это был не торжественный бал и не рабочий день, поэтому простой спортивный костюм был как нельзя кстати. Посмотрев на себя в зеркало, Гермиона цокнула и махнула рукой. «Это больница Святого Мунго, Гермиона, а не гламурный показ мод. Будь проще!» — говорила она себе и завязывала кудри в тугой пучок. Она сидела в больничной палате с Джинни и Гарри и их маленьким Альбусом Северусом Поттером и не могла налюбоваться таким счастливым моментом, ведь у неё его так и не произошло. Да и Рон был далеко не Гарри. Они назвали его в честь очень храброго и справедливого человека, который когда-то сохранил жизнь ее лучшему другу, чем ещё больше растрогали Гермиону. Рассматривая пухлое личико спящего малыша с рук матери, она так и не решилась взять его на руки. Это было выше ее сил. Казалось, возьми она его хоть на какие-то доли секунд, и то чувство неполноценности и ненужности снова вернётся. Этого никак не хотелось. — Как ты после вчерашнего, Гермиона? — заботливо спросил Гарри, положив руку ей на плечо. — Бывало и хуже. — посмеялась она и смущённо опустила голову. — Прости меня, я не смог вовремя подойти… — начал оправдываться он, но был перебит. — Гарри, прекрати! — строго обрезала она. — Джинни стало плохо. Как ты мог ее оставить в такой момент? Я все понимаю. Гарри посмотрел на спящих Джинни и Альбуса и улыбнулся. — А я и не знал, что вы так близко общаетесь с Малфоем. — О чем это ты? — О том, что вчера он чуть не стёр с земли твоего бывшего мужа, и о том, что написали сегодня в Пророке. Гермиона округлила глаза и заморгала ими так, словно туда попала не соринка, а целая корзина с мусором. Рот девушки от удивления сложился в букву «О», и мужчина засмеялся. — Я тебя не узнаю. Ты что, начал доверять Скитер и ее прытко пишущему Перу? Или этой Браун, которая была любовницей Рональда? Гарри шуточно выставил руки перед собой, понимая, что подруга начинает злиться, но смех никак не смог сдержать. — Я даже не про содержание тех статей, если ты не понимаешь. Я видел вчера ваши взгляды, и, честно говоря, это не совсем похоже на обычные, рабочие отношения. Коллеги так не смотрят друг на друга. С каждой секундой Гермиона все больше краснела, а ее глаза можно было сравнить с медной монетой. — Нет, ты издеваешься, Поттер… — прошипела она, вскинув левую бровь. — Какие могут быть отношения у меня с Малфоем? Ты себя слышал сейчас вообще? Почему если человек меня просто защитил, то обязательно нужно брать за основу и причину этого какие-то личностные отношения? — Нет, но почему ты тогда так яростно реагируешь? Тебе самой не смешно? Он, уже не сдерживаясь, хохотал в голос, а Грейнджер, улыбаясь, кулачком била его в плечо. Эта тема для разговора была не самая радостная и интересная, но Гарри и его искрометное, но порой немного глупое чувство юмора смогли поддержать ее и помочь ненадолго забыть о том, что в начале они говорили о человеке, который сломал ее жизнь. Она снова и снова убеждалась в том, что их дружба это что-то неземное. Что-то неподдающееся логике и быстротечности времени. Они снова смеялись как дети, и Гермионе было радостно от того, что их нечастые встречи всегда выходят такими тёплыми. Ради этого и стоило жить. Ради таких моментов. У него родился сын, и сегодня он самый счастливый человек на свете. А что у нее? У нее повышение на работе ее мечты и огромный пустой дом, в который ей придётся возвращаться сегодня вечером в одиночестве. Кто-то однажды сказал, что одиночество – это безысходность, Гермиона же считала, что это ее осознанный выбор. Хотелось ли ей возвращаться с работы или еще откуда-нибудь в одиночестве? Конечно, нет. В конце концов, она сама выбрала себе именно этот путь и в самом его начале одиночество даже стало некой наградой, пока со временем, в тишине, она не поняла, что это утопия, которая медленно разрушала ее возможную счастливую жизнь в будущем. Нужно было что-то делать: начать ходить на свидания, обращать внимание на знаки внимания со стороны мужчин, с кем-то общаться, но сил почему-то совершенно не было. Нужно было снова привыкать к человеку, что давалось ей с возрастом ещё тяжелее. А может, дело было в собственном желании? Желании нравиться? Желании принадлежать кому-то? Желании просыпаться рядом с кем-то? Ничего из перечисленного не подходило под ее ритм жизни. И только один мотив, который волновал ее больше всех остальных, она не учла – страх, что все повторится. Малфой влетел в кабинет спортивной редакции без стука и, игнорируя всех, направился прямо к столу Лаванды Браун. Она не заслужила индивидуальной аудиенции, поэтому куча женщин, которые находились здесь, нисколько его не смутили. Девушка от удивления и страха забыла, как дышать. Злостный и холодный взгляд Малфоя не предвещал ничего хорошего. — Слышал, ты подавала заявку на повышение? — оперевшись на кулаки и нависая над ней, прорычал Драко. Всё вокруг замерли в ожидании. Даже прытко пишущие перья перестали издавать какие-либо звуки. Лаванда безмолвно уставилась на Драко, не зная, чего ожидать. — Я рассмотрел твое прошение и, знаешь, мне кажется, что не стоит давать тебе повышение, а в свете вышедших вчера статей, я решил, что эта работа тебе вообще больше не нужна. У тебя прекрасный молодой человек, который сможет содержать вас обоих. — Выдав данную тираду, он облегченно выдохнул и усмехнулся в своей излюбленной манере. — Что? — от неожиданности Лаванда аж подпрыгнула на месте и сжала кулаки. — Вы не можете… — Если ты решила, что находишься под покровительством отдела спортивной прессы, когда писала эту лживую статью, то смею тебе напомнить, что главой спортивного отдела являюсь я, и у меня есть безоговорочное право уволить любую из вас! — на последних словах громкость его голоса взлетела вверх, указательным пальцем он провёл по кругу, заставляя сотрудниц, которые нахально грели свои уши, вернуться к ненавистной работе. — Лживая? В каком это месте? Я написала правду! — щеки девушки стали пунцовыми. — От такой правды хочется убивать, но даже если учитывать мое тёмное прошлое, я бы не стал марать руки, потому что слишком уважаю себя, — он окинул её надменным взглядом и повернулся к выходу. — Редакция спортивного отдела больше не нуждается в ваших услугах, мисс Браун. Ни эта, ни любая другая во всем магическом мире. Будь уверена, я смогу убедить любого. — И как много карьер ты способен сломать, защищая свою подстилку? Только вот знаешь, все твои рыцарские доспехи рухнут в один прекрасный день, потому что Гермиона Грейнджер бесплодна, как и твоя, безвременно покинувшая этот несправедливый мир, жена. Для чего все эти трепыхания, Малфой, м? — выкрикнула она и злостно смотрела ему вслед. Малфой даже не обернулся. Ещё секунда, и в неё полетит непростительное. Он медленно повернулся и, обдав Лаванду презрительным, ледяным взглядом, ответил: — Подстилка здесь только ты и очень низкопробная. У тебя осталось десять минут. Собирай свои манатки и выметайся, да поскорее, иначе из редакции тебя выведут авроры. Не угомонишься – выдвину тебе в суде иск за клевету, и поверь, у меня хватит денег, чтобы засадить тебя и твоего тупого дружка. Время пошло… мисс Браун. Хлопнув дверью, Малфой вышел из душного кабинета в статусе безоговорочного победителя. Хоть то, что он сделал, уже не повернёт время вспять и не повлияет на то, сколько людей прочитает эту статью, но Драко был точно уверен, что данный поступок являлся его долгом как мужчины. Жалости не было, так как Лаванда Браун никогда не была ценным сотрудником или перспективным обозревателем спортивных мероприятий. Она решила выехать на путь к карьерной лестнице на хромой лошади, которая в итоге не оправдала надежд и сдохла ещё в начале. Снова открыв свой грязный рот в сторону Астории, она просто не оставила самой себе выбора и путей к отступлению из скандала с главой отдела. «Грейнджер, наверное, просто убита этой статьей» — подумал он, пока шёл до своего кабинета. Когда они стояли возле ее дома, Драко видел, как сильно задели ее слова Уизли и вся ситуация в целом. Она назвала Рона «одной своей большой ошибкой», а это наталкивало на некоторые мысли. Что если его поведение на балу, это и есть то, от чего она ушла? Что если ее семейная жизнь строилась на насилии? Драко не хотел, чтобы это оказалось именно так. Рон был в стельку пьян и совершенно не заботился о том, что подумает общество. Любой девушке было бы стыдно, не считая, конечно, Лаванды. Та вообще ничего в этой жизни не чуралась. Уизли что-то говорил, шептал Грейнджер на ухо, но из-за того, что Драко находился на другом конце зала, услышать не получалось. Он видел, как она старается высвободиться из его рук. Он помнил лишь свой быстрый шаг к «танцующей» паре и закипающую где-то в висках острую злость. Лицо девушки на тот момент исказилось в брезгливой гримасе, что бесповоротно вселило ему уверенность в нужности его вмешательства. Конечно, про бесплодие он спрашивать не будет. Драко рос в семье, где чувство такта передавалось по наследству, да и эти бредни, что накалякала эта беспринципная могут быть лишь ее больной фантазией. Налив два стакана кофе, Малфой уже прекрасно знал, куда приведут его ноги в ближайшие минуты, и совершенно не сопротивлялся. Ему нужно было к ней. Узнать, как она, что чувствует, насколько ее задела та ситуация? Забежав в кабинет, девушка тут же принялась ворошить стопку бумаг на рабочем столе, ни на что не обращая внимания. Что-то быстро переписывая и читая, Гермиона вспоминала тот вечер. Кто бы мог подумать, что именно Драко Малфой станет для неё защитой? Вспоминая школьные годы – его вечно надменный взгляд и колкие замечания о ее происхождении – Гермиона улыбнулась. Она бы никогда не подумала, что давний враг смог так измениться. Было, конечно, стыдно за поведение Рона, ведь они столько лет были близки, но поступок Малфоя оказался бесценным подарком в тот момент. Лаванда в своей статье затронула святое — Асторию Малфой. Все в магическом обществе знали, как относился Драко к своей жене, и сколько времени он страдал после ее кончины. Даже представить страшно, что он чувствовал в тот момент. Смерть любимого человека – это тоже самое, если тебе вынуть сердце из груди и закопать в землю. Разве после этого есть какой-то смысл жить дальше? Разве кто-то другой после всего способен вернуть сердце отчаявшемуся человеку? На этот вопрос Гермиона не знала ответа и надеялась никогда не узнать. Несколько минут она простояла в размышлениях, затем повернула голову влево, и ее взгляд приковала маленькая плетёная корзиночка. До сих пор не замечая ничего вокруг, девушка чувствовала приятный аромат, но не понимала, откуда бы ему тут взяться. Подойдя поближе, Грейнджер увидела красиво выложенные булочки с корицей. Осмотревшись по сторонам, в полном недоумении, она пригляделась. Между ними лежала красивая, изумрудного цвета, открытка. «От Рона?» — тут же подумалось ей, но это предположение она сразу отмела. С чего бы Рональд стал отправлять такую красоту? На него это совсем не похоже. Развернув открытку, Гермиона ахнула. Корзинка с ароматными булочками принадлежала Малфою. «Я защитил даму от чудовища и совершенно не жалею об этом. Прости, что не сдержал свои эмоции.P.S. Надеюсь, эти булочки скрасят твой одинокий обед.
Д.М.»
Совершенно не ожидая такого поворота, Гермиона плюхнулась в кресло, все ещё держа в руках послание от Драко. Получается, что ему стыдно за то, что он прищучил Рона? Малфой извинялся за то, что не сдержался… «Ущипните меня…» — подумалось ей, прежде чем кто-то постучался в дверь. — Проходите! — крикнула девушка и кинула открытку обратно в корзину. В дверях показалась голова Малфоя. Гермиона застыла. В министерстве они встречались часто, но каждый раз при виде друг друга, не находили слов. И сейчас он – стоящий в дверях, не смея пройти без приглашения с двумя стаканчиками кофе, и она – удивленная милым подарком, а ещё больше его присутствием здесь. — Эм… прости, что без записи, но мне нужно было удостовериться, что у тебя все хорошо. И знаешь… Малфой замолчал. Говорить было трудно, ведь он никогда до всего этого не приходил в ее кабинет без предварительной записи, да и их рабочие сферы не соприкасались. Он впервые за несколько лет находился в месте, где правили полнейший порядок и чистота. — Когда мы работали в моем отделе, часто пили кофе вместе, и я по привычке налил два. Такая глупость. Удивление Гермионы сменилось на очаровательную улыбку. Она впервые увидела его растерянным, ожидающим ее реакции, и это зрелище было ей по нраву. — Конечно, проходи. — мягко ответила она, все ещё улыбаясь. Протиснувшись в дверь, Драко тут же поставил на стол два стакана и странно улыбнулся. Это смотрелось так неуместно и нелепо, что Гермиона усмехнулась. Он смотрел ей прямо в глаза и в помещении вмиг стало душно. Или он смотрел ей прямо в душу? Пробовал на вкус ее удивление, оценивал цвет ее розовеющих щёк от смущения. Он однозначно вызывал в ней какие-то чувства. — Кстати, кофе идеально подойдёт к тем булочкам, которые ты послал этим утром. — Гермиона кивнула на корзинку со сдобой и прищурилась в ожидании его ответной реакции. — Булочки? — непонимающе спросил он, наблюдая, как глаза Гермионы подозрительно сузились. — О чем это ты? Гермиона опёрлась рукой на стол и надменно улыбнулась, чуть ли не закатывая глаза. Драко сделал два нерешительных шага к корзине и совершенно не понимал, как это могло произойти. — С чего ты решила, что это сделал я? — спросил он, бросив недоуменный взгляд. — К этим вкусностям прилагалась открытка, в которой говорилось, что ты очень сожалеешь о том, что произошло и… — Где она? — бросил тут же он, разглядывая содержимое корзины. Девушка без промедления достала записку и протянула Драко. По его взгляду легко можно было прочесть полное смятение. Он посмотрел на открытку красивого изумрудного цвета, на Грейнджер, а потом снова на неё и кроме смущенного «Кхм» ничего не смог сказать. — Это ведь твоё? — Гермиона хитро взглянула на него исподлобья, все ещё протягивая ему открытку. Ироничная усмешка гриффиндорки и эта странная ситуация заставили Малфоя напрячься ровно до того момента, пока он не взял послание в руки и не прочёл его. «Тинки…» — первое, что пронеслось в голове и тут же разлилось яростью по венам. Чуть сильнее сжав открытку, он посмотрел на Гермиону. Злые, пронизанные холодом глаза словно прожигали ее изнутри. Только его домашняя эльфийка могла испечь такие вкусные и знакомые с самого детства булочки с корицей. Они безумно приятно пахли и даже спустя сутки не теряли своей воздушной мягкости и манящего аромата домашней сдобы. Он знал ее стряпню наизусть и мог в этот момент поклясться всем своим состоянием, что эту корзину сюда приволокла именно Тинки. Только зачем? Неужели их недавний разговор произвёл на неё такое неизгладимое впечатление? И откуда она знала, что в его душе поселился стыд за совершенное рукоприкладство? Сейчас, конечно, уже ничего не изменишь, но выпутаться из этой ситуации нужно и как можно скорее. — Малфой, все в порядке? — его реакция удивила Гермиону. Отбросив размышления, Малфой снова посмотрел на девушку и нервно прошёлся рукой по волосам. «Срочно думай! Думай!» — внутренний голос командовал сдать позиции, но мужчина полностью отдался зову собственного сердца. Гермиона думает, что этот подарок сделал он, значит, пусть все остаётся на своих местах. — Да… Да, это прислал я, просто… — начал как-то неуверенно он, — Просто тут утром все слилось в один сущий кошмар, и я совсем забыл. — указал он на корзину и постарался улыбнуться. — Не нужно было… — Я хотел поддержать тебя и попросить прощения за то, что не сдержал свои эмоции на балу. Это правильно, ведь так? Ты же всегда делаешь все правильно, Грейнджер? Его злость сменилась на еле уловимую заботу. Драко умиляли подёрнутые лёгким румянцем кукольные щёки и четко очерченные карие глаза с длинными пушистыми ресницами, что сейчас были направлены на него. Губы пытались вымолвить хоть что-то, но, видимо, колкие словечки или саркастические замечания закончились. Черт! Он смотрел на ее губы… — Спасибо, после этих статей я чувствую себя… Как бы это сказать? У меня словно камень с души свалился. — ответила Гермиона, застенчиво улыбаясь. — Правда, одно меня все-таки расстраивает. — И что же? — он оторвался от ее губ и посмотрел прямо в глаза. — Теперь каждый второй будет считать своим долгом выразить своё сожаление или как-то прокомментировать наш с Роном развод или хуже того – мой диагноз. Нежно положив руки на плечи девушки, Драко заботливо улыбнулся. — Я сомневался, что после такого ты вообще найдёшь силы прийти на работу, но ты, Гермиона, и в этот раз меня удивила. Ты сильная, умная, красивая. И заруби уже себе на носу, кто ты есть, ведь это очень важно. Бабочка, окружённая роем моли и не способная взглянуть на себя со стороны, сама превратится в моль. Эти слова заставили девушку задуматься. Между ними было меньше пятнадцати сантиметров, и она чувствовала его ровное, уверенное дыхание, когда у самой сердце отбивало бешеный ритм. Она ощущала такое редкое тепло от его рук, и на душе уже не было так паршиво, как утром. Они смотрели друг на друга буквально пару секунд, больше просто не позволяли приличия, и пристальный взгляд Драко, от которого мало что могло укрыться, но в эти секунды перед мысленным взором каждого на бешеной скорости сменялись кадры. «Я – Драко. Драко Малфой.» — мальчишка с платиновыми волосами тянет руку Гарри и горделиво улыбается. В этот момент маленькая Гермиона впервые увидела смесь гордыни и самолюбования, но это смотрелось даже как-то интересно и не наигранно. Он и в правду был очень доволен собой. Смогут ли они дружить? «…вонючая грязнокровка» — его желчь полилась наружу и вот-вот забрызгала бы вокруг стоявших. Горячие слёзы покатились по девичьим щекам, не давая даже малейшей надежды на то, что они когда-либо смогут общаться. Мэнор. Она лежит на холодном полу, а сумасшедшая тетка, нависая над ней, делает на ее руке гравировку «Грязнокровка» наживую. Взгляд Грейнджер нацелен на него, и он, абсолютно беспомощный, смотрит в ее влажные от слез глаза. Тихое, ее почти шёпотом «Драко». Он понял по губам, но сделать, увы, ничего не смог. Простит ли она его когда-нибудь за бездействие? Тот же Мэнор. Она пришла получить его подпись, а он опять повёл себя как полный урод. Гермиона исчезает в зелёном пламени, а на его губах застыл все тот же вопрос: «Сможет ли она когда-нибудь меня простить?» И вот они стоят напротив друг друга: благородный рыцарь и принцесса, которую он спас от чудовища. Все эти воспоминания слились в одно грязное пятно, и оба понимают, что дверь в прошлое навсегда закрыта. Есть лишь сегодня, сейчас, и он поддерживает ее. Его руки покоятся на ее плечах, приятно согревая их. Такое ощущение, что эти простые, но в тоже время очень нужные прикосновения, были чем-то идеальным, целостным. Такое чувство, будто без них и не было жизни. — Не держи гнев в себе. Тебе это, увы, не поможет. Когда долгое время удерживаешь внутри себя эмоции, это дерьмо начинает отравлять тебя, ожесточать. Если ты хочешь плакать – плачь. Хочешь кричать – кричи. В жизни бывают плохие дни, но их нужно научиться проживать, анализировать, а ещё важнее – рассказывать о своей печали другу. Я уверен, Поттер может слушать тебя вечно. — он слегка тряхнул ее за плечи и рассмеялся. Интимная обстановка тут же растворилась в его звонком смехе. Гермиона улыбнулась. — За выход новых гнилых статей можешь больше не переживать — Лаванда больше никогда в своей жизни ничего не напишет. — Что ты сделал? — зрачки мгновенно расширились, делая ее глаза ещё темнее. — Никакого криминала, милая леди. Ни в этом, ни в любом другом издательстве она больше не сможет работать. Ее недостатьи даже в дешевую маггловскую газету не пропустят, уж я-то об этом позабочусь. — Ты перегнул палку, Драко… — с ужасом замотала головой Гермиона. — Таких людей нужно ставить сразу на место. Знаешь, давай просто переключимся на другую тему? У меня нет никакого настроения для того, чтобы обсуждать эту грязь. Тебя ещё что-то беспокоит? Гермиона поняла, что настаивать на своём сейчас бесполезно, поэтому решила поддержать его просьбу о смене темы и улыбнулась. — Ты… — тихо сказала она и поняла, что пауза оказалась двусмысленной. Драко непонимающе посмотрел на девушку. — Кхм…. Я имела ввиду, что меня беспокоит то, что во всем этом замешали тебя. — Обо мне можешь не беспокоиться. Я привык. Про меня писали и хуже. — Это всего лишь детские заскоки. — На минуту замолчав, Гермиона усмехнулась. — Она просто мстит мне за то, что на последнем курсе Рон выбрал меня, а не ее. — Разве какая-то Лаванда Браун могла бы составить такой как ты конкуренцию? Грейнджер залилась румянцем и смущённо посмотрела на Малфоя. Он опять смотрел ей прямо в глаза. — Зря ты это сделал… — Вот в этом ты вся, Грейнджер — готова простить и оправдать каждого. Почему ты так добра? После продолжительного молчания и взгляда в упор, Гермиона все-таки ответила: — Наверное, все оттого, что ко мне не были добры. — А как же Поттер и Уизли? — Они были моими единственными друзьями. Теперь остался только Гарри. — Сожалеешь? — тихо спросил он, разглядывая ее аккуратно уложенные волосы исподлобья. — Нет. Дружба с Гарри — это самое лучшее, что со мной могло вообще произойти. — Я не о нём. — серьезно проговорил он. — А… Да? — Гермиона слегка растерялась. Такой вопрос ей казался слишком личным и откровенным. Малфой снова выбил землю из-под ее ног, и по лицу было видно, что ему довольно занятно наблюдать за ее реакцией. — Я не сожалею о том, что мы развелись. Такой ответ тебя устроит? — кажется, она злилась. Он любил залезать ей под кожу, наблюдая за тем, как ее щеки заливались румянцем. — Вижу, тебе не по нраву все эти вопросы. Может, тогда найдём другую тему для разговора? Например, твои успехи на работе? Справляешься? Отбросив негативные мысли о прошлом и собравшись с духом, Грейнджер начала рассказывать Малфою во всех красках про новую должность, про удивление коллег, что у них теперь новый начальник, про бумажную волокиту. Драко ни разу ее не перебил. Он впервые просто заворожённо смотрел на человека, который не жаловался на свою работу, не роптал, а восхищался. Ее рассказ был интересным, даже очень, но вот его внимание приковал отнюдь не он. Ее лицо… Пушистые чёрные ресницы оттеняли невероятно выразительные глаза, изменявшие цвет от насыщенного шоколадного до драгоценного блеска гиацинтов на солнце. Она, как и в Хогвартсе, была тоненькой, но фигура округлилась и приобрела все соблазнительные изгибы и впадины. К ней тянуло. Необъяснимо. Гермиона просто опьяняла его сочетанием красоты, острого ума и обезоруживающего здравого смысла. Лёгкую дымку его восхищения прервал громкий стук в дверь. Это был секретарь Малфоя. — Простите, мисс Грейнджер… — увидев Драко, Хелена слегка растерялась и застыла в дверях. — Ну, что же вы, миссис Брентон, проходите. Вы ведь меня искали? — со странной улыбкой спросил Малфой. После выхода этих статей все уже то и дело, что шушукались за спиной о его романе с Грейнджер, поэтому он ничуть не смутился тем, что она нашла его именно здесь. Девушка молча закивала и глупо улыбнулась. После сегодняшнего разгрома Лаванды Браун, Хелена боялась того, что на ее приход сюда, в отдел Грейнджер, его реакция будет ещё хуже. — Я просто хотела напомнить вам о заседании отдела, которое начнётся уже через пару минут. — тихо сказала она и сделала неуверенный шаг в кабинет. Драко метнул взгляд на часы и ужаснулся. — Черт! Я совсем забыл! Миссис Брентон, вы можете начать без меня? Дадите мне пару минут? — строго посмотрел он на неё, и та, в желании быстрее удалиться, лишь кивнула и захлопнула за собой дверь. Секунды три он молча смотрел на только что закрывшуюся дверь. Ему нужно было что-то сказать, он прекрасно это знал, но такие необходимые и нужные в этот момент слова застряли где-то в горле, отдавая приторным вкусом его собственной слабости. — Эм… Гермиона… — Я все понимаю, Драко. Это ведь-работа. — она снисходительно улыбнулась и развела руками. Он тоже улыбнулся и почувствовал, как потеют ладони. Это странно, но пригласить ее на простой обед оказалось сложнее, чем заключать договоры и проводить матчи. — Нет-нет… Я хотел… Застыв в смущенной улыбке, Драко ударил себя по лбу и рассмеялся. Удивленная Грейнджер тоже рассмеялась, но все-таки с нетерпением ждала того, что он скажет. — Я пойду обедать в кафе, здесь за углом. Не хотелось бы тебе составить мне компанию? — неуверенно произнёс он и робко посмотрел на неё. Улыбка сползла с губ девушки. Это было так странно, наблюдать за его переживаниями и лёгким стеснением. Он ждал. Ей казалось, что она видит нервную дрожь, которая полностью завладела его телом. Видит каждый дрогнувший мускул и сжатые пальцы в кулаки. — Да. — тихо ответила она и увидела, как он, наконец-то, тяжело выдохнул. — Отлично, я буду ждать тебя в холле, ровно в двенадцать. — быстро кинул он и стремительно рванул к двери. — А если бы я отказалась? — вдруг спросила она. Он остановился. — Ты, наверное, меня не поняла. Когда я писал тебе письмо с приглашением на бал, то написал о том, что я всегда получаю то, что хочу и отказов не приемлю. — он обернулся, и Грейнджер увидела знакомую нахальную улыбку. Она ничего не ответила, лишь закатила глаза и чуть слышно цокнула. «Каков нахал!» — успела подумать она, прежде чем за ним закрылась дверь. Очень быстро протиснувшись за стол, он впопыхах начал выкладывать из портфеля папки. Все были уже в сборе, поэтому Драко лишь бегло прошёлся глазами по прибывшим в надежде не увидеть Браун. Ее там не было. Ещё одна причина для радости. — Что-то случилось? — шёпотом поинтересовался Забини, заметив, как друг нервничает. Малфой не ответил. Он в спешке перебирал пачку бумаг, надеясь найти нужные. Это ещё раз напомнило ему о том, что когда они работали с Гермионой, такого беспорядка никогда не было. — Эй, ты вообще меня слышишь? Что с тобой? — уже запереживал Блейз. — Я пригласил Грейнджер на обед. — шёпотом сказал он и застыл, словно сказал что-то, что лишит его в доли секунды жизни. Обреченно. — Прости, что? — Блейз округлил глаза и улыбнулся. Такого поворота событий он явно не ожидал. — Ты глухой, что ли? Я пригласил Гермиону Грейнджер на обед. — чуть громче сказал он, метнув безумный взгляд на друга. Прыснув со смеха, Блейз тут же вспомнил, что сидит в зале, где находятся все работники этого отдела, и не удержался. — Нет, вы это слышали??? — обратился он к напротив сидящим и встретился с абсолютно непонимающими глазами. Коллеги зашептались, осуждающе рассматривая мулата. Больной толчок Малфоя прямо в ребро заставил его замолчать. — А позволь спросить: а почему только на обед? Ужин с мисс зазнайкой тебе не по зубам? — он еле сдерживался, чтобы не засмеяться во весь голос. — Ради Мерлина, заткнись, Блейз. — злостно шикнул на него Драко и виновато улыбнулся коллегам, которые сидели прямо напротив них с Забини. — Нотт был прав – ты запал на неё. То ли еще будет? Он кинул строгий взгляд на Забини, но в голове его было уже совсем другое. «Ради Мерлина?» Где-то он уже это слышал и странно, что произносит это не она, а теперь он. Его голова стала ебаным хранилищем флешбеков, состоящим из ее улыбок, неуверенных ответов и порой какой-то детской дерзости. Вся жизнь перевернулась с ног на голову, и это впервые ему нравилось, ведь хаос был идеальным. Она вносила в его жизнь правильность и порядок, а что вносил он? Эта неопределённость пугала. И этот аромат цитруса с жасмином. Где же он его встречал?***
— Лав, нам нужно серьезно поговорить. — закутавшись в плед, Рон встретил свою девушку в дверях расстроенной. — Прости, но не до тебя сейчас. — Браун быстро забежала в спальню и металась по ней, размышляя над ситуацией, что вырисовывалась. Она без работы и без возможности устроиться в любое другое издательство. Нужно что-то искать, двигаться дальше, но как? Малфой был не последним человеком в обществе и перекрыть ей кислород было для него легче легкого. Она знала, что он не шутил. Скорее всего, другие редакторы были предупреждены ещё до их разговора. Рональд тоже не спешил звать замуж. Это намного бы упростило её жизнь. Она бы хорошо влилась в роль жены героя. А потом дети и вся семейная суета, работа ей бы не понадобилась. — Лав, что-то мне последнее время не по себе, чувствую себя совсем неважно. Что сегодня вкусненького? — подошел он сзади и бережно положил ладони на нервно подрагивающие плечи Лаванды. — Рон! Всегда одно и тоже! Что вкусненького? Тебе не по себе? Ты не хочешь спросить, как у меня дела? Почему я не на работе? — взорвалась Браун, грубо скидывая его руки. — Малыш, как твои дела? Что-то случилось? — непонимающе спросил он. — Да, случилось! Из-за твоей бывшей жёнушки-подстилки Малфоя, меня уволили. И не просто уволили! Этот грёбаный мистер-идеал мне угрожал и перекрыл все пути к дальнейшей карьере. Я теперь не смогу устроиться даже в чёртову маггловскую желтую прессу. Ты понимаешь, что это значит для меня? Это крах! Конец всему, к чему я так долго шла! — её голос истерично срывался, переходя на фальцет, — Не сомневаюсь, что это она его подговорила, наглая лживая сука! — она состроила омерзительную гримасу, отчего Рон испугался. — Ты преувеличиваешь. Гермиона не такая. Она бы не стала… — Что??? — кажется, скандал достиг своего пика, и девушка застыла с широко разведенными руками. Рон стоял в ожидании взрыва. Когда он жил с Грейнджер, та никогда не устраивала подобных сцен, и ему стало стыдно, ведь сейчас со стороны он наблюдал самого себя. Это он в их браке был той самой Лавандой Браун. — А знаешь что? Мне надоело: Гермиона такая, Гермиона то, Гермиона сё, а я??? Где я во всем этом? — Лав, пожалуйста… — он сделал шаг к ней, но та лишь взмахнула руками и отошла. — Не трогай меня, Рон. Ты всегда на её стороне. Ты всегда её защищаешь. Что бы я ни говорила, ни делала! Сколько бы ни влила в тебя зелья! Браун тут же закрыла рот ладонью, поняв, что сболтнула лишнего. — Ты о чём? Ты поила меня зельем? — закипал Уизли, все ещё не веря в ею сказанное. — Это было для твоего же блага… — виновато сказала, чувствуя как слёзы обжигают лицо. — Что? Для чьего блага? Ты сама веришь в то, что говоришь? — он подошёл вплотную и сильно тряхнул девушку за плечи. — Лаванда! Что ты сделала? — злостно взревел он. Резко дёрнувшись, девушка вырвалась из крепкой хватки и сделала два шага назад. Сквозь слёзы и дрожь она истерично засмеялась, чем вызвала в Роне ещё большее недоумение и ярость. — Если бы не я – ты бы никогда не решился бросить эту дрянь. Она тебя не стоила. Твой стойкий характер ломался под натиском этой ведьмы. Она тебя ни во что не ставила. Вспомни, она хоть раз прислушалась к тебе в выборе? Нет, не отвечай мне. Ответ мы знаем оба, Рон. Мужчина схватился за голову в желании вырвать себе волосы. Теперь понимая, что с ним происходило в предыдущие месяцы, в голове сложился некий пазл, но до конца он ещё не понимал, какой катастрофический оттенок имел ее проступок. — Что ты натворила, Браун? — Рон бухнулся на кровать, уже понимая, что ничего было не исправить. Между ними с Гермионой с тех пор, как он чуть не надругался над ней в тот вечер, было слишком огромное расстояние, и если бы он даже просто попробовал с ней заговорить, она бы точно не согласилась. Презрительный взгляд – это все, чего бы он удостоился. Его неконтролируемая злость, постоянные головные боли и непонятное пристрастие к алкоголю – все это нашло себе объяснение, но это не станет его оправданием. Ни для самой Гермионы, ни для Гарри. Родители тоже до сих пор не ответили ни на одно его письмо. Теперь он осознал весь страх данной ситуации. Он остался совершенно один. — А я всегда тебя любила и люблю. Всё, что я делаю — ради тебя! А ты? Как только возле обожаемой Грейнджер нарисовался ухажёр — бросился с кулаками? Чем она так тебя завлекла? Что в ней такого, чего нет во мне? Почему столько месяцев мы вместе, а ты так и не сказал, что меня любишь? Не позвал замуж? — продолжала она. Спрятав лицо в ладонях, Рон сопоставлял факты и события. Чем больше он вспоминал, тем сильнее хотелось провалиться сквозь землю. — Почему ты ни разу не сказал о том, что любишь меня? — она аккуратно подсела к нему и попыталась убрать руки от лица. — Нам же так хорошо вместе. Неужели какая-то грязнокровка способна так въесться в сердце? «Грязнокровка…» И он вспомнил, как назвал её так однажды. — Блядь… Я все это время жил с монстром… — убирая руки от лица, Рон сказал это так тихо, что девушке пришлось наклонить голову, чтобы хоть что-то услышать. — Что? — спросила она. Он злостно посмотрел на неё и резко встал, чем напугал девушку, и она отстранилась. — Убери свои руки, Браун! — крикнул он, подбегая к шкафу. — Что ты делаешь? Куда ты собрался? — она кинулась за ним. — Подальше от тебя! Подальше от дома, где меня все это время травили! — он схватил чемодан и спешно кидал туда одежду. — Ты пойдёшь к ней? — истерично спросила она, но тот даже ухом не повёл. — Рон, ты уходишь к ней? — она спиной закрыла дверь шкафа, не давая Уизли собрать все вещи. Не раздумывая, Рон пихнул ее в сторону со всей силы. Ему было уже без разницы: ударится она или нет, он хотел лишь одного – поскорее уйти. Лаванда отлетела в стену и больно ударилась спиной, что вызвало новую волну истерики и слез. — Что ты творишь, Рон? — прошептала она, наблюдая, как её любимый человек опустошает шкаф. — Пожалуйста… — Я не люблю тебя, Лаванда, и никогда не любил. Это было всего лишь действие зелья. — впопыхах сказал он, застегивал чемодан. — Подожди… Подожди… — она кинулась ему в ноги, не желая отпускать. — Давай все исправим! Давай попробуем! — она так крепко держала его за ногу, что сделать ему шаг было просто невозможно. — Рон, пожалуйста… Не бросай меня, я же люблю тебя… — слезливо продолжала она. Остановившись буквально на секунду, он посмотрел на неё сверху и был поражён. Она уже не была той роковой красавицей и объектом его сексуальных фантазий. Она была просто истеричной бабой, которая испортила жизнь куче людей и совершенно не считала себя виноватой. Он присел рядом с ней, и она сразу обвила его шею руками намертво. — Рон, я люблю тебя… Прости меня, прости… — шептала она ему на ухо в надежде, что он все-таки услышит. — Я прошу, останься. Я не смогу без тебя. Они просидели в полной тишине несколько минут. Он всё пытался что-то почувствовать: жалость, боль, обиду, но все было тщетно. Кажется, его сердце зачерствело. — Я не могу остаться, Лав. — шепнул он и поцеловал девушку в макушку. — Прости, я и так задержался. — резко дёрнувшись, Рон оставил плачущую девушку на полу. — Ты так долго лгала, что я даже поверил в то, что я на самом деле тебя любил… — сказав это, вышел из комнаты, даже не оглянувшись. Лаванда так и осталась сидеть на полу, растирая слёзы по лицу. Всё закончилось. Ее враньё. Его терпение. Их совместное будущее. Как жаль, что она изначально не поняла того, что на грязной лжи далеко, увы, не уехать, и эти отношения были обречены. Она собралась с силами и посмотрела в окно, в надежде хоть что-нибудь исправить. Канун Рождества. Праздник, когда вся семья в сборе. Так было в ее далёком детстве. И она уже много лет празднует его одна. И это Рождество она встретит в одиночестве. Не стоило даже пробовать изменять этой маленькой традиции, ведь живя во лжи, ты обрекаешь себя на вечный бег по кругу: откуда ты пришёл – туда и вернёшься, в конце концов, но с большими потерями. Белые хлопья кружились в танце, укутывая землю в белое пушистое одеяло. Лаванда видела, как он вышел на улицу, но, к ее сожалению, мужчина даже не обернулся. Он впервые воспользовался маггловским такси и уже через пару секунд девушка смотрела вслед уезжающей машине. Хотелось заплакать снова, но слёзы будто высохли. Она просто смотрела в одну точку и чувствовала, как сердце разрывается на части. Лаванда знала, что вскоре о её деяниях в сторону пары Уизли и Грейнджер многие узнают, но почему-то не боялась осуждения. Хотя нет, знала. Никто и никогда не назовёт цену, которую ей пришлось заплатить прямо своей душой и своим здоровьем за все, что было хорошего и плохого в ее жизни. Никто и никогда не узнает, сколько боли хранило её сердце, но и сама Лаванда никогда не узнает и не поймёт, что самый прекрасный вид любви – это не о подпаивании зельем, а о том, как влюбиться в кого-то, в кого у вас не было намерения влюбиться, никакой силы химии или попыток спасти друг друга. Просто необработанная, чистая связь, созданная сама по себе. Просто то, что стало трудно найти в этом чертовом мире…. Ей вдруг на секунду показалось, что она до сих пор его обнимает: крепко, до боли в грудине. Жаль, что только показалось…