Когда погаснет солнце…

      Утро Гермионы оказалось слишком сумбурным. Она впервые опоздала на работу. На ходу собирая сумку и запинаясь о каждый косяк, девушка внутренне обругала себя. Её привычка ложиться рано спать была полностью разрушена. Вечер с Драко сыграл злую шутку, но приятные воспоминания даже сейчас заставляли улыбаться.       В Министерстве был настоящий переполох. Как и всегда на утро Рождества. Новые дела, назначения и обязанности. Волшебники бежали кто куда, чуть не сбивая Гермиону с ног: кто-то ругался и пытался доказать свою правоту, другие давали указания своим помощникам, но глаза Грейнджер в этой толпе искали его. Они с Драко почти всегда встречались на проходной, и за продолжительное время девушка даже привыкла к этому. Малфоя нигде не было, и это показалось странным.       Вбежав пулей в кабинет, Гермиона тут же увидела кучу папок, которую, пока она нежилась в кровати, успела собрать её секретарь Джулия. Разочарованно выдохнув, девушка медленно присела на стул и оглядела помещение. Все было как всегда: полки с книгами, гул за дверью, вечная работа… Но одно изменилось точно — она сама. Под прочной бронёй пряталась та самая маленькая девочка, которую она столько времени скрывала, чтобы её снова не разрушили и не растоптали. Малфоя она не боялась. Он не хотел её переделать или сделать лучше. Он принимал Гермиону такой, какая она была, даже в фальшивой маске безразличия. Драко видел её настоящую, но не вытягивал из панциря силой. Аккуратно, медленно, без грубости он привёл её в то самое состояние, когда девушка начинает цвести, не боясь последствий.       Проводя параллели между настоящим и тем временем, когда они были в Хогвартсе, Гермиона никак не могла поверить, что между ними было что-то такое, что грело обоих. Может быть, это можно назвать обычным романом, но просто любовники не встречают Рождество вместе, ведь это семейный праздник. Просто любовники спят друг с другом без зазрения совести, а на утро, перед коллегами, делают вид, что ничего не произошло. Кто они друг другу? Как теперь называть эту чёртову передружбу и недоотношения. И хотела ли вообще она ввязываться во всё это?       Её мысли прервал громкий крик Джулии в приёмной. Дверь в кабинет резко открылась, и Гермиона увидела слишком знакомое, но растерянное лицо Рона.       — Мисс Грейнджер, я говорила ему, что сегодня не приёмный день! — испуганно оправдывалась девушка, схватив Уизли за плечи.       — Мне нужно всего пять минут, и я уйду, — взмолился Рон, нервно теребя что-то в руках.       Он был настолько расстроен и испуган, что Гермиона из любопытства решила его выслушать. Может, это и станет ещё одной ошибкой, но она точно будет последней.       — Все хорошо, Джули, пропусти, — сказала она и прошла к рабочему столу. — Что на этот раз, Рон? — строго спросила девушка, присаживаясь на стул напротив него. Их разделял лишь стол, но на самом деле это была кирпичная стена, которую ни один из них уже точно не разрушит.       — Сегодня я уезжаю в Хорватию. «Торнадо» будет учавствовать в приветственном матче, а мы с Гарри и Симусом — сопровождающие авроры, — проговорил он, надеясь на то, что вызовет в бывшей жене хоть каплю тех чувств, что между ними когда-то были.       — Я рада за тебя, но причём тут я? — в полном недоумении спросила она.       — Гермиона, между нами столько всего произошло, и я бы не хотел, чтобы твоё мнение обо мне так и осталось плохим. Я всё это творил, потому что…       — Вот оно что, значит… Рон, я больше не злюсь, ты мог бы не приходить.       — Тогда просто выслушай меня.       Грейнджер набрала побольше воздуха в лёгкие и постаралась закрыть глаза на их общее прошлое. Не выходило. Перед глазами стояла та самая картинка, где он рвёт на ней одежду и принуждает к близости.       — Я не могу, — проговорила она и снисходительно улыбнулась.       Рон замолчал. Обида была сильнее разума на этот раз. Он смотрел на родные до боли глаза и не понимал, как получилось так, что теперь, чтобы его выслушать, Гермионе нужно переступить через себя. Не было слёз или её красных глаз. Не было сожаления или сочувствия в её словах. Вчера его сестра сказала, что больше нет смысла надеяться на возвращение бывшей жены, ведь рядом с его любимой женщиной появился настоящий мужчина. Им был Малфой. Услышав такую новость, Рон был вне себя от ярости, но она больше не мотивировала его на грубость или рукоприкладство. Ему хотелось провалиться сквозь землю, чтобы никогда и никому не причинять боли.       — Наш ребёнок… — начал было он, но тут же был перебит.       — Я не хочу больше слушать нелепые оправдания и уж тем более что-то о моём ребёнке. Ты исчерпал лимит доверия ещё задолго до нашего развода, Рон. Всё кончено, и я рада, что жизнь нас разбросала.       — Ты его любишь? — вдруг спросил он с надеждой в глазах.       — Кого?       — Малфоя?       — Это тебя не касается. Я прошу покинуть мой кабинет, мистер Уизли, — злобно сверкнув глазами, сказала Грейнджер и открыла папку с документами.       Он резко ринулся к ней. Девушка испугалась и сразу схватилась за палочку.       — Я не причиню тебе вреда, Гермиона. Я лишь хочу видеть твои глаза, когда ты говоришь о нём. Я хочу слышать интонацию твоего голоса, когда ты произносишь его имя. Мне это важно, — он остановился в двух шагах от неё и внимательно наблюдал за действиями девушки.       За дверью опять послышались шаги, и на этот раз в двери появился тот, кого она ждала все утро. Пришло облегчение.       — Гермиона, твой секретарь настоящий Цербер… — когда он заметил Рональда, девушка могла поклясться, что в его глазах закипела ярость. — А ты что тут делаешь, Уизли?       — Наш разговор несколько затянулся, и мистеру Уизли уже пора уходить, — тут же сориентировалась Грейнджер и встала из-за стола, но больше не сделала ни шага.       — Я вот не пойму: ты на самом деле придурок или все-таки прикидываешься? — Гермиона даже не заметила, как Драко преодолел огромное расстояние и уже держал Рона за грудки.       — Драко, оставь его, — испуганно взвизгнула Грейнджер, понимая, что сейчас произойдёт.       — Какого чёрта ты здесь потерял? Я же тебе сказал, чтобы ты больше не приближался к Гермионе!       — Это не твоё дело, Малфой. Нам с Гермионой есть что обсудить.       Драко со всей силы тряхнул Рональда и покрепче вцепился в него.       — Вам? Вас давно уже нет! Или ты настолько тупой, что не можешь, блядь, понять этого? — Его глаза сверкали адским огнём, и он вот-вот заполонит весь кабинет.       — Драко, я прошу тебя… — Горячие слёзы уже обжигали девичьи щёки, но не из-за Рона. Она боялась, что, если Драко что-то ему сделает, его будут опять порицать в газетах или, хуже того, посадят.       Рон, пока Драко задержал своё внимание на Грейнджер, резко вырвался из сильных рук слизеринца.       — Я пришёл не к тебе, Малфой, и это не твой отдел, — шикнул Рон, поправляя старенький пиджак.       — Она не хочет тебя видеть. Сколько раз тебе это повторить? Или нужно выбить у тебя на лбу напоминание о том, что тебе здесь не рады?       — Гермиона, скажи… — взмолился Рон, заметив, что девушка плачет.       Она лишь нервно покачала головой, даже не посмотрев в его сторону. Утро было безвозвратно испорчено.       — Прости меня за всё. — Последний шанс как-то исправить ситуацию. Гермиона лишь молчала и смотрела на разъярённого Малфоя.       — Опоздал с извинениями. Ты натворил дел на всю свою никчёмную, целую жизнь вперёд. Выметайся! — Драко указал на дверь. — Либо ты выйдешь сам, либо тебя отсюда выведут и вместо командировки ты поедешь в Азкабан.       Рону ничего не оставалось, кроме как уйти. Он в последний раз посмотрел на Грейнджер и пошёл к двери.       — Я поставлю защиту на её дверь, чтобы такие идиоты как ты не смогли больше войти в этот кабинет, — с ненавистью сказал Драко и ухмыльнулся в привычной для себя манере.       Рон повернулся.       — Я пришёл сюда не ради тебя и не для того, чтобы слушать гадости в свою сторону. Я пришёл, чтобы извиниться перед ней. Тебя этот разговор не должен волновать. Ты, сын Пожирателя, не вызываешь у меня ни капли симпатии и сочувствия!       — О, ничего страшного, Уизли. Это даже хорошо, что я тебе не нравлюсь. Не у всех хороший вкус.       — Гермиона, прости меня. Я не хотел, чтобы всё вышло вот так. Ты не заслужила этого. Я буду ждать твоего прощения.       — Не утруждайся. Твоё прощение — это что-то из разряда фантастики. До встречи в Хорватии, рыжее недоразумение. Как вообще Поттер мог вписать тебя в списки тех, кто отправится туда?       — Тебе знакомо слово «дружба»? Конечно же, нет. Ты ведь Малфой, а в вашей семье всё завязано на выгоде и деньгах, — смело ответил Рон.       — Не говори мне о таких светлых чувствах. Из твоего поганого рта даже это слово звучит дерьмово. Ты уже давно всё просрал, так что поздно ждать хорошего отношения. Могу поспорить, что Поттер просто желает от тебя избавиться и только поэтому берёт с собой.       — Это лишь твоё мнение. — Если бы в этом кабинете не было Гермионы, он уже давно бы отвесил этому самодовольному хорьку пару тумаков.       Но ему ничего не оставалась, кроме как удалиться. Когда дверь за ним захлопнулась, Драко тут же подошёл к Гермионе и принялся осматривать её руки, шею и заплаканное лицо.       — Ты в порядке? Он что-то сделал? — бережно обхватив её лицо ладонями, он посмотрел в испуганные карие глаза, и его злость почти сразу растаяла. Её заменили нежность и забота, которую он ещё вчера пообещал дарить лишь ей.       — Я клянусь, что больше этот урод не потревожит тебя, Гермиона. Пока я жив, он не подойдёт к тебе.       Девушка молчала, рассматривая серые глаза блондина. Она чувствовала на своей коже его дыхание, и, казалось, что всё её тело становилось ватным. Она растворялась в его взгляде, и это пугало.       — Мне страшно, Драко… — прошептала Гермиона и тяжело сглотнула.       — Если ты из-за этого…       — Нет, мне страшно от того, что творится со мной, когда ты рядом. Это совсем не похоже на меня.       — Я испытываю похожие чувства. Если бы ты знала, какими путями я шёл к тебе, тебя бы они не пугали. И ты и я ошибались много раз, спотыкались, но, поверь, дать друг другу шанс на возможное счастливое будущее — это не страшно.       Он обнял её, коснулся губами щеки и низким голосом, прямо возле её уха, продолжил.       — Я счастлив, что могу разделить с тобой все оттенки твоего настроения, и рад, что ты рядом со мной. Ты даже не представляешь, что та пустота, которая все эти годы овладевала моей жизнью, наполнилась твоим смехом и твоей улыбкой.       Гермионе показалось, что она в этот самый момент находилась в роли какой-то актрисы одного из романов, которые она всегда обходила стороной, когда выбирала чтиво на вечер. Находился ли рядом с ней сейчас мужчина её мечты, как было принято в таких историях, она не знала, но понимала, что тяга к Драко слишком велика, чтобы хоть как-то попытаться бороться с собственным сердцем.       — Ты не боишься, что всё пойдёт не по плану? — шёпотом спросила она, предвкушая долгожданный поцелуй.       — Давай просто не будем больше притворяться, что здесь происходит что-то необычное? — шепнул он в ответ и завладел её губами.       Перед этим Гермиона испустила глубокий прерывистый вздох и полностью отдалась своим чувствам. Её тело обожгло какое-то новое для неё ощущение, которое она не могла выразить словами. То, о чём она давно мечтала, но ей было стыдно это представлять.       — Чего ты хочешь? — его серые глаза приобрели какой-то глубокий синий оттенок. Они пылали. — Чего ты хочешь, Грейнджер?              — Драко, прошу тебя… — шёпотом простонала она, впиваясь пальцами в спину блондина.       Он слегка наклонился, приподнял её своими сильными руками и посадил перед собой на рабочий стол. И опять эта размазанная помада и пылающие от смущения щеки. Издав что-то похоже на рык, он припал губами к её шее, а руки уже покоились где-то под юбкой, мягко сжимая бёдра Гермионы.       — Как вкусно ты пахнешь… — терзая её шею нежными и в то же время очень страстными поцелуями, смог выговорить он.       Гермиона смотрела в его темнеющие глаза, стягивая чёрный свитер с напрягшихся грудей, и с пронзительным ощущением блаженства почувствовала, как он вжимается в неё всем торсом, так, что её грудь утонула в тёмном тепле его тела. От этой близости у неё помутилось в голове, она задыхалась. Бережно, почти неощутимо, подушечками пальцев, он спустил её рубашку на содрогающиеся, нежные плечи. Заметив тонкое кружево бюстгальтера и то, как выигрышно в нём смотрелась небольшая, но аккуратная грудь Грейнджер, Драко совсем потерял рассудок. Это был тот самый комплект, подаренный Джинни. Знал бы он, что сказала рыжая бестия Гермионе, когда его дарила… У Джинни был отличный дар к прорицанию, жаль, что в Хогвартсе она это скрывала.       — Против такого Гриффиндора я ничего не имею против, — ухмыльнулся он и провёл пальцем дорожку от шеи к ложбинке между грудей.       — Драко… — Их действия были полным безрассудством, ведь в любую минуту в кабинет мог зайти кто угодно, и такая новость разошлась бы по Министерству со скоростью света. Неприлично задранная юбка и дикий взгляд Гермионы говорили сами за себя.       Драко зарылся рукой в её волосы и вытащил оттуда шпильку, которая держала всю непослушную копну, и она водопадом разлилась по почти обнажённой спине Грейнджер.       — Вчера весь вечер мечтал об этом, — хрипло произнёс он и, не отрывая губ от горячей шеи девушки, положил руку на её грудь и бережно смял. Гермиона застонала, подтянув бёдра ему навстречу.       — О, прошу прощения! — громко сказал кто-то возле них.       Они были так заняты друг другом, что даже не заметили, как в кабинет зашёл Гарри. Он откашлялся и отвёл взгляд в сторону. Драко, почти не смутившись, словно то, что только что происходило что-то обыденное, взял с пола свитер и спокойно его натянул обратно. Грейнджер же с бешеной скоростью спрыгнула со стола и стала застёгивать рубашку.       — О Мерлин, Гарри…       — Нет-нет, всё хорошо, Гермиона. Я должен был постучаться, прежде чем войти.       — Поттер, хотел было спросить о твоих манерах, но вспомнил, что ты никогда ими не блистал, — нервно поправляя волосы, прошипел недовольный Драко.       — Я понимаю, что эм… времяпрепровождение с моей подругой намного занятнее, чем какая-то поездка в Хорватию, но мы уже должны выдвигаться.       — Да, конечно. Дай мне пять минут, и я весь в твоём распоряжении, Поттер.       — Я подожду за дверью, — торопливо ответив, Гарри сделал два шага назад и наткнулся на стеллаж с книгами. — Чёрт бы побрал эти книги! — выругался он и с улыбкой вышел из кабинета.       — Ты уезжаешь? — закалывая волосы наверх, расстроенно спросила Гермиона.       — Да. Я к тебе для этого и шёл, чтобы сказать об отъезде, но что-то пошло не так, — он смущённо улыбнулся и провёл рукой по её щеке.       — Надолго?       — На четыре дня. Происходит небольшой обмен командами. Их команда едет сюда, а наша к ним.       — Для чего это нужно? Зачем ты нужен там? Разве ты не должен встречать их команду здесь?       — Пока не скажу, но одно знаю точно — это положительно повлияет на наши отношения с Хорватией. Про поездку я узнал лишь сегодня утром, когда был у Кингсли, — Драко прижал Гермиону к себе, и сердце девушки снова застучало бешеным ритмом. Она поняла, почему так и не увидела его в общем холле, когда пришла на работу.       — Я думаю, что на работе не стоит подходить друг к другу так близко. Нас неправильно поймут, — она улыбнулась и убрала его руки со своей талии.       — Пообещай мне, что, когда я приеду, мы закончим наш разговор? — он провёл пальцем по её шее и нежно поцеловал в губы.       — Смотря как быстро, вы, мистер Малфой, оттуда вернётесь, — пошутила она, игриво рассматривая его лицо.       — Ты даже заскучать не успеешь, поверь мне, — он, не отрывая взгляда от возбуждённых глаз девушки, взял её руку и по-джентельменски поцеловал.       — Надеюсь, — ответила она и расплылась в натянутой улыбке.       — Пообещай мне не грустить, хорошо? — заметив, как Гермиона расстроилась, Драко тоже помрачнел.       Она кивнула ему на прощание, и он вышел. Как бы ему ни хотелось остаться, но нужно было ехать, хотя после такого утреннего незавершённого марафона Драко точно знал, что прилетит к ней в любое время дня и ночи, ведь то бельё, которое даже не скрывало её возбужденные соски, надолго засядет в его голове. И одно его радовало — между ними не осталось недосказанности.       — Лучше бы я этого не видел… Мои глаза… — проворчал Гарри, осуждающе покачав головой.       — Тебя не учили стучать, Поттер? — раздражённо сказал Драко и стремительно вышел из приёмной. За ним последовал и Гарри, который был в полной растерянности. Джинни что-то говорила вчера об их отношениях, но верить в это никак не хотелось. Увидев сегодня сцену в кабинете Гермионы, он совершенно не знал, как реагировать. С одной стороны Малфой и его баснословные похождения по волшебницам магического мира, о которых так часто писала Скитер. С другой стороны Гермиона, которая по уши влюбилась в этого засранца. Чтобы Гарри ни выбрал, одно решил точно — он поговорит с Малфоем, и, чем скорее, тем лучше.       Гермиона так и стояла на том же месте, где Драко её оставил. Она притронулась к губам и улыбнулась.       «Если бы ты знала, какими путями я шёл к тебе, тебя бы не пугали эти чувства…»       Его слова до сих пор волновали её душу, ведь именно они говорили о том, что он чувствовал всё это время, пока находился рядом. Чувства оказались взаимны, и Грейнджер наконец-то смогла успокоиться. Нужно прожить всего лишь четыре дня, и она снова сможет к нему прикоснуться. Всего четыре дня, но ей казалось, что пройдёт целая вечность. Так она привыкла к его присутствию.       В доме Тео, как и всегда, было мрачно. Сегодня вечером девушка всё-таки решилась поговорить с ним. Сделав шаг из камина, Пэнси запнулась за решётку и выругалась.       — Столько лет прошло, а здесь ничего не меняется. Тео! — громко крикнула она, отряхиваясь от золы.       — Не кричи, — тихо ответил он откуда-то из сумрака.       — Что за дурацкая привычка появляться из ниоткуда, Нотт? — она нахмурилась.       — Что за идиотская привычка заявляться без предупреждения? — он встал с кресла и подошёл к ней.       Пэнси, как и всегда, выглядела восхитительно. Строгое, чёрное облегающее платье отлично подчёркивало её фигуру и нужные изгибы. Все прелести были скрыты от людского глаза, но точёная талия и стройные ноги сразу становились предметом его фантазий и желаний. Даже сейчас. Спустя столько лет.       Комнату освещали только свечи, и от этого на стенах проявлялись причудливые тени и рисунки. Они смотрели друг другу в глаза и не понимали, чего ждали. И опять разговор начался с их личных препираний.       — Я пришла поговорить. Знаю, что видеть меня ты не хочешь, но я выполняю просьбу своего друга. Надеюсь, ты не выставишь меня за дверь.       — То есть, если бы не Драко, ты бы не пришла? — с фальшивым безразличием спросил он, отводя взгляд.       — Может быть, и пришла бы. Ты ведь знаешь, что многое зависит от моего настроения, — девушка пожала плечами и улыбнулась.       — Да, видимо, с возрастом это не меняется в тебе, — ухмыльнулся он.       — Я хотела спросить: почему ты не ответил ни на одно моё письмо? Я писала каждый день, после того как уехала, — неуверенно начала она. — Ты же знал, как я отношусь к тебе.       — Начнём с того, что я не получал никаких писем от тебя, как и все остальные. Я даже не знал твоего адреса. Твоя мама всё отлично предусмотрела, знаешь ли… — уверенно начал он, хотя удивился тому, что услышал.       — Ты хочешь сказать, что моя мать что-то делала с этими письмами? — раздражённо спросила она.       — Не сложно это было понять, ведь я из простой семьи. Кто захотел бы отдать свою дочь такому? Учителю Хогвартса? — он засмеялся и схватил стакан с огневиски, который стоял на камине.       — Причём тут это, Тео? Причём тут моя мать? Ты же знал, что я тебя любила. Как ты мог даже подумать о том, что с моей стороны эта была лишь игра?       — Что мне оставалось думать, когда ты даже ко мне не вышла? Я же приезжал во Францию, но твоя мать не пустила в дом. Я видел тебя в окне. Ты закрыла шторы и на этом все. Как ты могла до этого додуматься?!       — Отец сказал, что ты женишься… — тихо ответила она и опустила голову.       — Что? — нервно перебирая в руках стакан, Тео застыл.       — Я думала, что если ты мне не отвечаешь и так быстро женишься, значит любви и не было. Ты воспользовался мной и даже не стал бороться за нас.       — Ты даже и представить себе не можешь, в каком аду я жил без тебя, — зло прорычал он, разбивая стакан вдребезги об пол. — Я боролся и до сих пор борюсь за нас! Это ты решила, что между нами всё кончено, и нашла себе мужика побогаче!       — Да что ты говоришь? А как же те девушки, которых ты трахал все эти годы? Они тебе нравились? Как на вкус? Похожи ли на оригинал? — на негатив она решила ответить негативом, быстро кинув сумочку на диван, подойдя к нему вплотную.       — Ты невыносимая сука, Паркинсон, а те девушки были милейшими созданиями, — специально дразня девушку, полушёпотом ответил Тео и нахально улыбнулся.       — Что ты сказал? — одичавшая от ярости, Пэнси готова была его ударить и уже занесла руку над головой, но Нотт успел её поймать.       — Такая ты мне нравишься больше… — он схватил её за талию и со всей силы прижал к себе.       — Что ты делаешь? Отпусти! — она пыталась разжать его руки, но всё было тщетно. Тео никогда её ещё просто так не отпускал и сейчас не отпустит.       — Не сегодня, Пэнс… Я слишком долго скучал… — горячим дыханием он обдал нежную кожу и нервно задышал прямо в алые, зовущие губы.       — Я не могу… — закусив нижнюю губу, она смотрела ему прямо в глаза. — Пожалуйста, Тео… Я не могу. — Держаться не оставалось сил, и она вот-вот растворится в его сильных руках.       — Давай представим, что мы снова в Хогвартсе. Ты моя, а я твой, и больше никого не существует… — Пальцы Нотта коснулись её шеи. У Пэнси перехватило дыхание.       Бархатистый голос Тео выводил её из равновесия. Девушка с трудом преодолевала его гипнотическое обаяние. Как бы ей стало легко, если бы она могла просто прильнуть к нему, откинуть голову, слиться в поцелуе и забыть про всё на свете. Но её скорая свадьба и годы их молчания означали, что она только смирится с его действиями и никогда не простит его за то, что он сделал.       — Давай закончим с этим, — Паркинсон дотронулась до молнии на платье и стала расстегивать её, но он остановил её руку.       — Секс от безысходности? — протяжно выговаривая каждое слово, спросил он.       — Если ты хочешь раздеть меня — давай, — с трудом справляясь с волнением, сказала Пэнси и слегка повела плечом. — Не останавливайся.       Это было неким вызовом. Она взывала к его разуму. Через месяц она станет чужой женой, и это должно было остановить Тео. Но, видимо, желание овладеть девушкой оказалось намного сильнее. Он расстегнул молнию до конца, его руки дотронулись до бретелей и стянули их с плеч Пэнси. Платье соскользнуло и упало на ковёр. Единственным предметом одежды, оставшимся на ней, были маленькие кружевные трусики. Глаза девушки блестели голубым огнём, когда взгляд Тео медленно скользил по её груди. Затем он поднял глаза. Она увидела в них страсть. Ту самую, которая была между ними много лет назад.       Не спеша Нотт подошёл к ней и нежно провёл подушечкой большого пальца по нижней губе, надавив в центре. Затем его пальцы скользнули по её подбородку, и его губы припали к её губам. Он целовал Паркинсон умело, как любила она, разжигая между ними почти потухший огонь былых чувств.       Ей нужно было воспротивиться, отступить, но прикосновения Тео действовали на неё как магическое заклинание. Она еле слышно застонала, когда он начал ласкать её грудь. По венам побежала горячая кровь.       — Обещай мне, что не забудешь этого? — шептал он ей на ухо, сжимая мягкие бёдра.       — Обещаю… — простонала она, понимая, что близости не миновать.       Ты не можешь сделать это. Это невозможно. Этого не может быть. Отрицание внутри неё было сильно, но желание было еще сильнее.       Его губы жгли её губы. Их поцелуй из робкого перешёл в глубокий и жаждущий. Пэнси показалось, что он длился вечность. Девушка провела ладонями по спине Тео и, дойдя до талии, вытащила рубашку из брюк. Её руки страстно вцепились в горячую кожу, и она почувствовала борьбу разрывающих его противоречий. Он хотел, но также, как и она, понимал, что это неправильно.       — Ты ведь не любишь меня? Это просто секс? — в перерыве между поцелуями спросил он.       Ему было важно знать, что она чувствовала, когда дотрагивалась до него.       — Просто секс… — шептала она, понимая, что это не так.       Потеряв самообладание, Тео швырнул девушку на кровать, прижав к матрасу заведённые наверх руки, и принялся стягивать с себя брюки. Её волосы рассыпались по шёлковой простыне, ореолом окружив голову, а их аромат взорвался в нём, заставив пошатнуться от волны острых ощущений.       — Ты моя, Пэнси… Ты только моя… — шептал он почти задыхаясь, сминая полные груди руками.       — Тео… Пожалуйста… Ближе… — простонала Пэнси, сильнее прижав мужчину к себе и снова завладев его губами.       Он был идеалом мужчины. Загорелая кожа и … мышцы, мышцы и снова одни только мышцы. Спутанные волнистые волосы, жаркий взгляд карих глаз, волевой подбородок, выразительные скулы, которым позавидовал бы любой киногерой в маггловском фильме.       Она хотела его, хотела делать то, что ему нравится, хотела быть такой, какой нужна ему. В этот момент ей вдруг показалось, что она создана именно для того, чтобы быть в его вечном распоряжении. Это был единственный способ утолить нестерпимый голод своего тела и своей души.       Его настойчивые пальцы требовательно сжали её бедра, когда он встал на колени и притянул девушку к себе. Мышцы её живота непроизвольно сокращались, а сердце гулко колотилось в груди. Пэнси изогнулась навстречу ему, испытывая страстное желание быть ближе, слиться с ним, стать его частью.       Он слегка отстранил её рукой и, скользя пальцем между её ног, коварно, осторожно проникал всё глубже и глубже. Двигаясь по кругу, осторожными, успокаивающими движениями он облегчил боль первого жгучего проникновения, преодолевая её напряжённость с медленной, восхитительной настойчивостью. Он прокладывал себе путь с безграничным напором, пока она в явном и всё более нарастающем экстазе не прижалась к нему с тихим приглушённым стоном. Тогда, притянув её к себе и отодвинув край кружевных трусиков, он вошёл в неё, настаивая и отступая, постепенно проникая всё глубже и глубже. Пэнси вскрикнула, и её внутренний бесконечный скандал сменился таким долгожданным ощущением приятного устойчивого ритма внутри. С её губ слетел звук облегчения, смешанного с чистейшим сладострастным удовлетворением.       — Я не люблю тебя, Тео… Не люблю…       Слова били наотмашь. Его лоб покрылся испариной. Стараясь продержаться как можно дольше, он стиснул зубы. Опустив голову к её груди, принялся ласкать их кончиком носа. Нежные руки Паркинсон схватили железные прутья кровати. Тео царапал щетиной её нежную кожу. Его ягодицы ритмично двигались. Его палец нежно, с великой осторожностью коснулся самой чуткой и нежной точки её тела. Наслаждение пронзило Пэнси, как копье. Она вскрикнула.       — Не любишь? — повторил он, делая новый толчок.       Она закрыла глаза и выгнула шею. Голова её металась по подушке. Бёдрами она держала его ягодицы в железном объятии. Тео посмотрел на неё сверху. Поддавшись такому желанному искушению, он опустился на неё всем телом и спрятал лицо между её плечом и шеей. Он положил свои руки поверх её на спинке кровати. Их пальцы переплелись; теперь они вместе сжимали железные прутья. Её груди распластались под тяжестью его торса. Дыхание обоих участилось, стало хриплым. Он вбивался в неё не сдерживаясь, с частотой парового молота, а её тело сжимало его изнутри.       — Люблю… — на выдохе прошептала она.       Тео, наверное, не услышал её признания, ведь то, что заполнило его до краев, казалось важнее. В том, что она стонала и выгибалась под ним здесь и сейчас, было что- то невероятное. Никто другой не смог бы заменить её запаха, её тела. И это проверено уже многими.       Когда наступил конец, они были не в силах произнести что-либо членораздельное, но те звуки звериного удовлетворения, которые они издавали почти синхронно, были слышны ещё долго.       С одной стороны, то, что произошло, длилось бесконечно долго, а с другой — всё закончилось слишком быстро. Тео приподнялся и взглянул ей в лицо. Глаза Пэнси были закрыты. Лицо неподвижно и спокойно. Подавив желание поцеловать её в губы, он медленно освободился от её объятий и лёг сбоку. Машинально взял пачку сигарет и зажигалку с прикроватного столика.       Как только он закурил, Пэнси села и спустила ноги с кровати, отвернувшись от него. Внутри проклиная себя, она стала искать в смятых простынях трусики. Встав, чтобы надеть их, она уже больше не села. Быстро накинув платье и застегнув молнию, она повернулась к нему с таким видом, словно хотела что-то сказать, но только сглотнула, так, что Тео это заметил. Губы её приоткрылись, но снова сжались, не издав ни звука. Он воткнул в зубы сигарету и лениво заложил руки за голову, всем своим видом демонстрируя нарочитое равнодушие.       Он мог бы держать пари на месячную зарплату в Хогвартсе, что угадает, как она поведёт себя дальше, и выигрыш был бы за ним. Но увы, Пэнси повернулась к нему спиной и покинула дом также, как и пришла. Он слышал её удаляющиеся шаги. А вскоре зашумело зелёное пламя в камине. И больше не было её истерик или крика. Звенящая тишина снова наполнила его комнату, как наполняла прошедшие семь лет.       Нотт ещё долго лежал без движения, пока сигарета не догорела полностью. Он бросил её на пол.       Больше между ними ничего и никогда не будет. Он знал себя, а ещё лучше он знал Пэнси. Это была их последняя ночь.       «Люблю…»       Как много могло значить это слово ещё семь лет назад и как ничтожно оно теперь.       Очнувшись от своих мыслей уже дома, Пэнси обессиленно упала на пол и разрыдалась. Их близость оказалась настолько больной и в тот же момент такой нужной, что у девушки даже не возникло сожаления. Может, оно и придёт вместе с утренней зарей, но одно она знала точно — Тео был нужен ей как семь лет назад, и она бы была счастлива не сбежать сейчас, а проснуться с ним рядом, поругаться из-за какой-то ерунды и потом снова жарко мириться, но всё осталось в прошлом. Кажется, что он снова воспользовался ею, а она снова позволила. Сама. Своими руками вручила себя своей первой любви. Замкнутый круг, в котором Пэнси, увы, была загнанной мышью, а не самодовольным котом. Он опять нарушил целостность её мира, который она эти годы создавала. По крупицам, без него. Тео возродил в ней отторжение к будущему мужу и теперь, когда он приедет из Франции, девушка даже не понимала, как будет смотреть ему в глаза.       «Секс от безысходности?»       Его вопрос нашёл ответ ещё тогда. Секс из любви. Огромной любви, которую она так и не смогла победить.       Четыре дня оказались настоящей вечностью для Грейнджер. Хоть Драко и писал ей маленькие записки и передавал через Тинки, их было до невозможности мало. Его сильные руки и торс — вот, что не давало покоя фантазии. Разговор с Роном был уже не столь важным, как желание увидеть Малфоя. Её переживания смог скрасить лишь один человек, с которым она случайно встретилась в министерском кафе. Им был Виктор Крам, который, как и Драко с Гарри, приехал вместе со своей командой по обмену из Хорватии. Они не виделись с той самой злосчастной свадьбы Флёр и Билла. Он писал ей письма, на которые она с радостью отвечала, пока Рон не начал ругаться с ней. Ему не нравилось, что его будущая жена ведёт переписку со своим бывшим другом, и он всем своим поведением это показывал. Говорил напрямую и порой прямо-таки обидно, что Гермиона, продолжая с ним переписку, выглядит очень дёшево и больше похожа на девушку с низкой социальной ответственностью, чем на героиню войны.       — Гермиона, как я рад тебя видеть, — громко воскликнул Виктор Крам, направляясь прямо к её столику.       — Виктор! — девушка подорвалась с места, чуть не разлив кофе, стоящий на столе. — Какими судьбами?       Он обхватил девушку своими огромными ручищами и крепко обнял. Кажется, что он стал ещё больше и шире с тех пор, как они виделись в последний раз. Со стороны могло показаться, что ещё чуть-чуть, и он сломает хрупкую девчушку.       — Я приехал со своей командой и аврорами по обмену. Может, ты слышала? Намечается важный матч сегодня вечером.       — Да, мне говорили. Ты прямиком из Хорватии? Сколько ты уже здесь?       — Три дня. Если честно, немного непривычны для меня все эти ваши балы и приёмы. По мне лучше тренировки и крепкий сон.       — Ты всегда был таким. А девицы до сих пор сходят с ума по тебе? — хохотнула она, рассматривая мужественное лицо бывшего друга.       — Нет, я ведь скоро женюсь. Какие девицы, Гермиона? — он улыбнулся, и они сели напротив друг друга. — Слышал, что ты развелась. Знаешь, мне никогда не нравился этот рыжий лопух рядом с тобой.       — О, прекрати. Это дело давно минувших лет. Я уже и забыла.       — Если тебе это так неприятно, то конечно. Расскажи, как ты закончила Хогвартс? Что вообще с тобой происходило все эти годы?       Их беседа была долгой и эмоционально наполненной. Гермиона то и дело смеялась и расспрашивала Крама о другой стране, ведь там она никогда не была. Виктор рассказал о своей будущей жене Кэтрин. Она была вейлой, как и все девушки из школы Шармбатон. Они познакомились в Болгарии, когда Виктор ещё играл на позиции ловца. Было очень интересно то, что, находясь в разных уголках земли, эти двое смогли найти друг друга. Виктор обмолвился о том, что такие обменные игры частенько практикуют у них в стране и что данная традиция лишь укрепит их взаимоотношения с Англией. Их соперниками на сегодня станет команда Болгарии. Да, да, его родная команда.       — И у тебя ничего не ёкает внутри, когда ты понимаешь, что придётся бороться со своими же за победу? — любопытно спросила Гермиона, допивая уже остывший кофе.       — Будет неприятно, если я упаду перед ними лицом в грязь, но подставляться не стану. Это выше меня, и я уже три года как играю за Хорватию.       — Все-таки это волнительно. А что тренер? Он так спокойно отпустил тебя?       — Квиддич уже давно не считается чем-то величественным. Это спорт за деньги, и там, где больше платят, все сливки и собираются. Мой тренер понял меня без объяснений и принял мой выбор сразу.       — Не пытался отговорить?       — Были попытки, но не настойчивые. Ты же знаешь меня. В этом мире есть лишь два мнения: моё и неправильное.       Оба расхохотались. Если же Виктор рассказал ей всю свою поднаготную, то сама Грейнджер не рассказала о себе ровным счётом ничего. Ни о Драко, ни о новой жизни. Она посчитала, что это слишком личное, и они уже давно не близкие друзья. В конце, попрощавшись, Крам вручил Гермионе пригласительный билет на сегодняшний матч. Девушка долго препиралась, но отказать не смогла. Пообещала, что придёт в самом конце, чтобы поддержать. И всё бы ничего, если бы всё это время за ними в окно не наблюдала Паркинсон. По просьбе матери Драко, она пошла к нему в отдел, чтобы передать нужные документы его помощнице, но то, что она увидела, застало её врасплох: болгарский ловец Виктор Крам обнимает Гермиону Грейнджер прилюдно и та ему недвусмысленно улыбается. Пэнси помнила, что когда-то давно на турнире трёх волшебников, на Святочном балу Виктор и Гермиона здорово отрывались в компании друг друга, и девушку это заметно напрягло. Прямо сегодня она напишет Драко письмо, в котором изложит всё, за чем здесь наблюдала. Её мнение насчёт этой профурсетки оказалось правдивым, и она, довольно хмыкнув, пошла в отдел своего друга.       После матча уставший Драко развалился в одном из кресел своего временного кабинета. Их команда сегодня выиграла у Северной Скандинавии, но, несмотря на повод для радости, что-то серьёзно волновало. А именно разлука с Грейнджер. Его короткие письма всегда получали ответ, но она была в них холодной и отстранённой. Создавалось впечатление, что она обижена. Ещё одна ночь, и он сможет снова к ней прикоснуться. Ещё одна ночь, и следующую они точно не будут спать. Он не даст ей этого сделать. Её нижнее белье так врезалось в память, что всё естество блондина прямо молило о том, чтобы поскорее его снять.       — Я смотрю, ты прямо скачешь от радости? — в кабинет зашёл довольный Гарри.       — А я вижу, что даже в свете недавних событий ты так и не научился стучаться в дверь… — недовольно буркнул Драко и закатил глаза.       — Я пришёл сюда не для того, чтобы ругаться, — без улыбки сказал Гарри и поправил очки, которые сползли на переносицу.       — А для чего? — безразлично спросил Малфой, понимая, что сейчас его, скорее всего, начнут поливать дерьмом и угрожать.       Гарри вытащил из внутреннего кармана бутылку с огневиски и застыл. Драко засмеялся.       — А что ты сразу не сказал, что хочешь просто выпить?       — Я не хочу начинать этот разговор с личной обиды, поэтому считаю, что нужно сменить обстановку на неформальную.       — Терять мне уже нечего. Этот матч меня окончательно вымотал. Я надеюсь, что у тебя хороший вкус, и ты выбрал лучшее пойло для завтрашнего похмелья, — он указал мужчине на рядом стоящее кресло. — Идти никуда не хочется, поэтому, если ты не против, я врасту в это кресло на один вечер.       Разговор шёл как по маслу, и первая бутылка была уже пустой, когда дело коснулось ситуации с Грейнджер. Он понимал, что начистить морду Поттеру — это тоже самое, что навсегда попрощаться с Гермионой, поэтому мысленно пообещал ей держать себя в руках. Да и по Поттеру было заметно, что он не настроен враждебно, но начинать такой щепетильный разговор все-таки не решался.       — Что же ты замолчал, Поттер? Я уже битый час сижу и думаю, для чего ты сюда пришёл. Готовиться ли мне к безумной речи о твоей неземной любви к лучшей подруге и о таком никчёмном кавалере, как я?       — Гермиона — моя подруга и не больше, но после некоторых событий….       — Вы все говорите о каких-то событиях, которые произошли в её жизни, но никто ни разу так и не догадался объяснить суть, — недовольно пробурчал он, стараясь быть внимательным.       — Так Гермиона тебе не рассказала? — настороженно поинтересовался Гарри.       — Наши отношения нельзя назвать близкими, Поттер, но мы стремимся к этому. Стал бы ты вываливать всю свою прошлую жизнь на человека, с которым едва знаком?       — Вы знакомы давно.       — Да, мы знакомы с первого курса, но ты забыл упомянуть тот факт, что мы не являлись друзьями и не переносили друг друга.       — Что же сейчас изменилось? Почему ты вдруг стал так мил с ней? — Гарри понимал, что выводит Малфоя на откровенный разговор, и тот без колебаний сдался.       — Ты ведь знаешь, кто мой отец? Как ты думаешь, как бы он расценил дружбу с магглорожденной ведьмой? — наклонившись в сторону Гарри, серьёзно начал Драко. — Я никогда не испытывал к ней ненависти… Да, её просто не было. Сначала я говорил словами отца, а потом начал и сам верить, что так правильно, что так положено.       — Неужели у Драко Малфоя нет своего мнения? — удивлённо спросил Гарри и поправил очки, которые снова съехали на переносицу.       — Устои семьи, в которой ты родился — вот, что важно, а своё мнение ты можешь засунуть себе глубоко в задницу.       — То есть она тебе нравилась?       — Я любил Асторию, Поттер, и о симпатиях, заметь, я не говорил, но то, что я чувствую рядом с ней сейчас — это не передать словами.       — Что?       Малфой самодовольно улыбнулся и откинулся на спинку кресла.       — Что? Скажи… Мне важно это знать.       — Я с точностью могу сказать, что остаток этой жизни я хотел бы провести с ней. Не потому, что она умнейшая ведьма столетия. Не потому, что её личность вызывает дикий восторг и интерес у прессы, и даже не потому, что ты её лучший друг, — он засмеялся и посмотрел на ошарашенного Гарри. Мальчика, который выжил… — Я просто чувствую, что меня тянет к этой девушке. Я знаю, что она чувствует то же самое.       — Не удивительно. Если рассматривать с мужской стороны, то Гермиона очень привлекательна и …       — Я не хочу одноразового секса, если ты об этом. Я бы хотел чего-то более серьёзного. Фундаментального, я сказал бы.       — Но ты ведь понимаешь, что она тебе не пара, Малфой?       — Это кто так решил? Ты? Её бывший муж? Кто? — Злость промелькнула в его глазах, и мужчина резко обратил свой взгляд на Поттера. — Общество не поймёт, — тихо сказал Гарри, понимая, что сболтнул лишнее.       — Общество уже давно прогнило, и старые предрассудки о чистоте крови и рождении в статусной семье канули в небытие. Я волен распоряжаться своей жизнью так, как хочу, и никто, слышишь, никто мне не помешает.       — Помешает… — пробурчал Гарри, понимая, что сейчас он совершит, возможно, самую большую ошибку в своей жизни.       — Что ты сказал?       — Гермиона не может иметь детей.       — О, и ты туда же? Неужели на тебя так действуют эти жёлтые статейки Браун? — недоверчиво посмотрев на собеседника, Малфой залпом осушил стакан.       — Это не статьи, Малфой. Я был рядом с Гермионой, когда она потеряла ребёнка от Рона. Тогда её лечащий врач сказал, что возможности обрести счастье материнства ей уже не представится.       Драко молча смотрел на Гарри и не понимал, где правда и где вымысел. Он до конца не верил в то, что однажды прочитал в утренней газете, но теперь, зная всё, ему предстояло понять, как с этим справиться и как предотвратить ненужные разговоры с Гермионой о её травме. И ни одной мысли о том, чтобы бросить всю эту затею с отношениями.       — Как это вышло? Почему она потеряла ребёнка?       — Рон систематически избивал её, и в результате случилось это, — Гарри не хотел рассказывать, но, видимо, выпитый огневиски как-то неправильно действовал на его язык.       Дальше блондин просто потерял дар речи. Говорить не хотелось. Сопоставляя хрупкую, беззащитную девушку и грубого, неотесанного Уизли, он негодовал от непонимания того, что между ними оказалось столько тайн. И столько времени эта маленькая девочка хранила в себе невыносимую боль? Даже не обмолвилась ни разу. Теперь Драко понимал, что для неё войти в новые отношения — это тоже самое, что зайти вглубь океана и надеяться, что воронка губительных событий опять не засосёт. Как и для него… Он тоже боялся. Боялся, что все его так называемые чувства всего лишь преисполнены болью по Астории, что Грейнджер — просто глоток свежего воздуха.       — Расскажи мне об их браке? Я хочу знать все, — он посмотрел на Гарри абсолютно трезвым взглядом, чем напугал.       Прекрасно понимая, что разглашает тайну подруги, Гарри стал рассказывать все с самого начала: о том, как стал замечать синяки на её руках; о том, что произошло у них дома, когда она, завернутая в плед, вывалилась из камина. О потере ребёнка и неспособности больше завести детей. Он рассказывал это быстро, но суть Драко уловил, и его руки сжались в кулаки. Когда Гарри закончил, они уже допивали бутылку вина, и он открыл вторую.       — Когда Рон избил Гермиону в последний раз, на ней не осталось живого места, я думал, что убью его, но меня остановила Джинни. Ведь он её брат. И потом… Жить с такой ношей… — Какой такой? О чём ты вообще говоришь, Поттер? Если бы с моей подругой так поступили, я бы и срок отсидел. Что за бред ты несёшь? Ты вообще ей друг?       — Это была просьба Гермионы. Она не хотела, чтобы вся эта грязь вылилась в общество. Я помогал ей всегда и сейчас постарался огородить.       — Он был в её кабинете в день нашего отъезда. Просил прощения, а я… Я даже не знал, что то, что он сделал с ней настолько серьёзно. Как ты её защитил, если он беспрепятственно прошёл к ней?       — Я … Я не знаю… — признался Гарри и был в ужасе от того, что тем самым опять подвёл лучшую подругу. Она могла оказаться в смертельной опасности, ведь зелье, которое Лаванда давала Рону, выветривалось годами.       — Урод… Я убью его… — прошипел Малфой, еле сдерживаясь от того, чтобы не перевернуть стол, за которым они сидели.       — Успокойся! Сейчас нужно решить, что с ним сделать? Как оставить его в Хорватии. Я его непосредственный начальник, ты — глава отдела спорта. Я могу подписать документы на его перевод, но заставить не смогу.       — Зато я смогу, — ответил, все ещё до белых костяшек сжимая кулаки, злой Драко.       — Почему ты не рассказал мне этого раньше? Ты ведь знал, что мы с Гермионой…       — Я не знал, что это серьёзно. Про тебя пишут такие нелицеприятные статьи в Пророке. Ты ведь дамский угодник, по мнению многих, — последнее он шепнул, от чего Драко стало смешно.       — Я с окончания Хогвартса любил лишь одну женщину — Асторию, и, если бы она была жива, мы бы с тобой вряд ли сейчас разговаривали здесь.       Гарри замолчал, пытаясь что-то рассмотреть в глазах собеседника.       — Ты любишь её? — вдруг спросил он, надеясь, что получит честный ответ.       — Я испытываю к ней самые нежные чувства, которые когда-либо испытывал. Я готов весь мир положить к её ногам, лишь бы она улыбалась, Поттер, — он был уже заметно пьян, но говорил это честно и уверенно.       — А её диагноз? Ты ведь чистокровный наследник своего рода и тебе нужен…       — Значит, не будет наследника. Я ещё не рассматривал идею со свадьбой, но если Гермиона будет согласна, когда я созрею, то я никогда в жизни не напомню ей о том, что она должна мне родить или вообще задеть в ней несостоявшиеся материнские чувства. В магическом мире также есть приюты и там живут дети, которые нуждаются именно в такой матери, как Грейнджер.       — Или мне это снится или я уже слишком пьяный. Тебя словно подменили, Малфой, — удивлённо сказал Гарри.       — Мы ведь уже взрослые, Поттер, и ценности имеют свойство меняться, — гордо заявил Драко и улыбнулся.       — Так что с Роном? Как оставить его здесь? — сменил тему Гарри, понимая, что это сейчас важнее всего.       — Оставь это мне. Подготовь его документы на перевод из отдела правопорядка в спортивный. Будет теперь сопровождающим аврором вечно, до самой смерти, без продвижения по карьерной лестнице.       — На это нужно его согласие, — отрицательно закачал головой Гарри, понимая, что данное действие грозит ему штрафами или вообще разжалованием в должности.       — Под Империусом не нужно ничьё согласие, — серьёзно сказал Драко, посмотрев на испуганного Гарри.       — Но после этого мне придётся арестовать тебя и отправить в карцер, а там суд и Азкабан… — с ужасом в глазах начал мужчина.       — Кто окажется там быстрее, если я завтра расскажу о том, что ты долгое время покрывал своего дружка ради вселенского блага и до сих пор не задержал Браун, по вине которой всё это и случилось? Мне не сложно рассказать о наших отношениях с Гермионой Рите Скитер, у меня даже есть совместное фото, которое будет красоваться на первой полосе Пророка уже послезавтра. Я расскажу всё, о чём знаю, и тогда именно тобой заинтересуются быстрее, чем каким-то тухлым Империусом.       От такого умозаключения Гарри обмяк. Драко Малфой только что указал на его полную несостоятельность как лучшего друга героини войны.       — Поттер, пойми, придётся нарушать правила, если хочешь чего-то добиться. Мы уже не дети, и полное повиновение закону — это полнейший бред. Штрафы — это ничто по сравнению с тем, что этот ублюдок никогда уже не отстанет от неё, и каждый раз Гермиона будет возвращаться в прошлое и чувствовать эту нескончаемую боль. Дай ей жить спокойно. Любить, работать. Дай ей это спокойствие. Она ведь твоя лучшая подруга.       Гарри сидел в полном замешательстве. Ему только что предложили нарушить рабочий регламент и взамен сохранить нормальную жизнь Грейнджер. К такому его жизнь не готовила.       — Хорошо, я согласен, — неуверенно произнёс он, понимая всю серьёзность ситуации.       Драко тут же переменился в лице и улыбнулся.       — Расслабься, Поттер, это была лишь небольшая проверка на вшивость. Я бы с удовольствием провёл такой эксперимент, но, боюсь, это будет моей последней и роковой ошибкой. Кому нужен узник Азкабана? Конечно, никому. Но заклятие забвения я все-таки применил бы, — с лукавой улыбкой закончил он. — Иди к чёрту, Малфой! — с облегчением вздохнул Гарри и рассмеялся. — Я даже не заметил, как мы поменялись ролями. — Ну согласись, что это весело, — рассмеялся Драко и хлопнул собеседника по плечу. — А если серьезно, то подготовь документы, и я сам со всем разберусь.       — Не так, как ты предложил в начале? — с опаской он посмотрел на Драко и перестал улыбаться.       — Я не нарушаю законы, находясь на таком посту. У меня есть другие методы воздействия, поверь.       Громкий хлопок, раздавшийся в кабинете, слегка напугал мужчин, и Гарри даже схватился за палочку, но в этом не было необходимости — перед ними появилась Тинки.       — Тинки, Мерлин, почему ты входишь без стука? Как ты вообще…       — Хозяин может наказать Тинки, но только после того, как прочитает послание от мисс Паркинсон.       Драко тут же подскочил с кресла и выхватил пергамент из маленьких ручек. Гарри наблюдал за лицом Малфоя, пока тот стремительно бегал глазами по красиво написанным строчкам и понимал, что то, что написано в данном письме мгновенно разозлило блондина.       — Чёрт! — взревел Малфой, и с рабочего стола полетели папки, которые он одним рывком руки снес.       — Молодой хозяин желает наказать Тинки? — эльфийка сжалась от страха и выставила вперёд ручки, ожидая наказания.       — Нет, Тинки, просто уйди, — зло пробормотал он, крепко ухватившись руками за край стола. Он даже не смотрел на неё. Мысли были заняты прочитанным.       Тинки ушла также громко, как и явилась сюда. Поттер поднял письмо с пола и бегло прочитал.       — Ты знал? Ты знал, что этот урод сейчас там, рядом с ней? — сверкая глазами, он посмотрел на растерявшегося Поттера.       — Ты про Виктора? Знал. Конечно, я знал, но Крам и Гермиона друзья. Всё, что здесь написано, — он снова обратился к письму, а потом посмотрел на Драко, — ложь чистой воды. Она не такая. Ты ведь знаешь…       — Мне нужно срочно в Лондон. Прямо сейчас. В эту минуту. Ты же начальник аврората? Дай мне порт-ключ? — Малфой сумасшедше рыскал глазами по комнате и искал место, где его сердцу станет легче.       — Завтра. Я дам тебе его завтра, — спокойно ответил Гарри, понимая, что пьяный Малфой может лишь вызвать отторжение и негатив у Грейнджер.       Метнувшись к Поттеру, он взял его за грудки и сильно встряхнул. Так, что очки Гарри оказались тут же на полу.       — Мне нужно сейчас, — прорычал он.       Гарри был лучшим аврором с отличной подготовкой, поэтому в два счёта освободился из лап разъярённого зверя. И как ни странно, он даже не злился на эту реакцию. Он теперь прекрасно понимал, что всё, что говорил Малфой о Грейнджер — правда. Есть чувства, и они не надуманные. Настоящие.       — Держи себя в руках, — сказал он, поднимая и рассматривая свои очки. — Мы можем вместе это сделать, так как в таком состоянии я не могу тебя отпустить одного.       — Чёрт… Чёрт! Чёрт! — Звонким гулом пустая бутылка огневиски полетела в стену и вдребезги разбилась.       — Дай мне пару минут, — выходя из кабинета, Гарри оценил масштабы возможных разрушений, которые появятся благодаря бурной реакции Драко на факт того, что Гермиона флиртовала с Виктором Крамом.       — Быстрее! — крикнул он вслед Поттеру и рухнул обратно в кресло.       Гарри понимал, что не имеет права уходить, и если он не вернётся до утра, то не сносить ему головы. Он обязан сопровождать игроков и гарантировать их безопасность на протяжении всей командировки, включая отъезд домой, но выбирать не приходилось — Малфой слишком пьян, чтобы рассуждать здраво, и слишком зол, чтобы не натворить глупостей.       Через полчаса они уже стояли на квиддичном поле. Команда Крама выиграла. Малфой сразу же нашёл глазами воркующую парочку и просто молча смотрел. Ни единого шага. Ни одного слова. Полная тишина и… пкстота.       Один…       Он смотрел, как её руки обвивали шею Крама, и мир рассыпался в его серых глазах.       Два…       Она улыбнулась Краму также, как улыбалась ему, и ноги стали тяжелыми, словно приросли к земле. Он не мог сделать и шага.       Три.       Ещё одно объятие, и от боли, которая захлестнула его с головой, внутри ломались рёбра и кружилась голова.       Четыре…       Рука Поттера легла ему на плечо, но всё происходило как во сне. Учащённое дыхание переросло в один большой выдох.       Толпа ликующих болельщиков восхищенно гудела, и все поздравляли друг друга, а он не понимал, где находился. Это было похоже на предсмертную агонию. Ты вроде ещё жив, но чувствуешь, что через пару минут тебя просто не станет. Тошнотворный ком подкатил к горлу, и он попытался его проглотить. Не получалось. Всё пересохло. Горький привкус разочарования и больное ощущение ревности…       РЕВНОСТИ?