Как оказалось, Чонгук не ушел. В ответ на это в глазах Юнги мелькает сталь, от которой Гу сжимается. Чимину на мгновение становится его жаль.
— Почему ты еще здесь? — спрашивает Чимин, он старается убрать в голосе раздражение, но, судя по обиженному блеску в глазах Гука, получилось у него плохо.
— Пусть останется, — холодно говорит Юнги.
Пак растерянно смотрит на Мина. Перепад в настроении лунного кажется странным. Еще несколько минут назад Юнги был маленьким беззащитным, а сейчас в нем сталь и сила. Чимин ловит взгляд темных глаз. Он видит боль, перемешанную с серебряным блеском.
Чонгук глядит на Пака, ожидая его решения.
— Хорошо, — наконец выдыхает Чимин.
Они идут на кухню. Чимин садится напротив Юнги, и возле него же пристраивается Гук.
— Я хочу услышать Гу, а потом поговорить с тобой, — говорит спокойно Юнги.
— Юнги…
— Ты хотел, чтобы я тебя выслушал? Я выслушаю, но сначала я хочу выслушать Гу.
Чимин вздыхает. Он поднимается и выходит из кухни.
— Зачем тебе говорить со мной? — неуверенно спрашивает Чонгук. Он сжимается под взглядом Юнги.
— Боишься меня? — голос лунного теряет сталь, становится манящим, сладким.
Гук завороженно смотрит в глаза Юнги, и тот поддерживает контакт. В каждом движении Мина плавность и изящность, но вместе с тем, Чонгук чувствует опасность.
— Не смей мне врать.
Чонгук кивает. Он облегченно выдыхает, когда лунный отводит взгляд. В голове Гу появляется план. Он думает о том, что сейчас сможет вернуть себе Чимина. Ему всего лишь нужно приукрасить правду.
— Ты любишь его?
— Да.
— А Чимин тебя?
Чонгук хочет ответить: «Да», — но в голове звучит голос лунного. Он не может соврать.
— Нет. Но на поцелуй он ответил, поэтому я еще не все потерял.
Чонгук не замечает, как дыхание Юнги сбивается. Мин прилагает все свои усилия для этого. Внутри все скованно болью. Ему хочется сбежать от Чимина, от Гу — от всего. Природное обаяние и лунная суть помогают закрыть все эмоции под замок, и казаться спокойным.
— Как ты здесь оказался? — спрашивает Юнги.
Чонгук рассказывает все: как пришел пьяным; как поцеловал, а Чимин ответил и прижал к стене; как Пак его оттолкнул и хотел прогнать. Юнги слушает внимательно. А после завершения рассказа Гука, кивает ему и просит уйти. Тот с радостью сбегает от холодного блеска черно-серебряных глаз.
Стоит Гу выйти, и Юнги тут же ломается. Он теряет свою статность, силу, закрывает лицо руками, стараясь восстановить сбитое дыхание. Игра перед Чонгуком и перед Чимином вымотала его. Юнги больно. Он чувствует будто его предали, но в то же время понимает, что Чимин сопротивлялся, пытался оттолкнуть Гу. Только вот почему он это делал? Потому что любит? Потому что не может иначе?
Чимин аккуратно входит в кухню, и Юнги тут же выпрямляется, приобретает статность. Только теперь скрыть свою боль, как до этого, ему не удается, Чимин, пока ждал, когда с ним поговорят, понял, почему Юнги так быстро переменился. И теперь он не позволит ему от себя спрятаться.
— Юнги, — зовет осторожно. Чимин садится рядом с таким далеким, но таким родным лунным.
— Что?
— Мне было противно, я не хотел его целовать, касаться…
— Ты не похож на мазохиста, чтобы делать это против своей воли.
— Я не смогу оправдать себя. Я виноват, и я ненавижу себя за это.
Юнги молчит. Гу красивый, соблазнительный, яркий. И он обычный человек. С ним проще. И Чимин точно будет в порядке. Об этом думать больно, но Мин осознает, что проигрывает по всем фронтам. Гу сможет сделать Пака счастливым. От него, Юнги, одни проблемы и тревоги. Он поднимает взгляд на Чимина, но тот не поддерживает зрительный контакт.
— Чимин, — зовет Мин, — посмотри на меня.
— Нет, — Пак машет головой, зажмуриваясь, — я не хочу терять тебя.
Юнги обессиленно выдыхает. Проявить свою сущность и подчинить Чимина, он может и без зрительного контакта, но только в теории. На практике же в нем не хватит силы воли отказаться от того, в ком нуждается.
— Я люблю тебя, слышишь? Юнги, пожалуйста, не молчи. Если я тебе противен, скажи, но не применяй на меня силы, — Чимин молчит некоторое время. — Конечно, я тебе противен. Я сам себе противен. Я безвольная кукла, не смог даже прогнать, как идиот, боролся с воспоминаниями. Он никогда не говорил, что любит меня, а потом заявился с этими словами, когда я забыл его. Мы ведь даже не говорили с ним, когда он изменил мне, а я ждал, когда он придет… Он исчез тогда и появился только сейчас, я растерялся. Должен был прогнать сразу же, но я словно в прошлое вернулся, себя увидел. Наивным. Потом, когда осознал, что произошло, таким грязным себя почувствовал. Юнги, — Чимин задыхается от беспомощности. Он не сдерживает себя, берет руку лунного, на которой едва виднеется синяк. Пак целует красные следы, смешивая поцелуи и слезы, — я так жалок, Юнги. Я так люблю тебя, если ты скажешь мне, я и-исчезну, я не... не хочу причинять тебе боль собой. Ю-юнги…
Чимин плачет, сгибаясь над рукой лунного. Мин не выдерживает. Он вырывает из дрожащих ладоней запястье, обнимает Чимина крепко, прижимая к груди. Пак сжимает его талию до отчаяния сильно. Он плачет, но как-то беззвучно, только воздух вдыхает судорожно. Юнги успокаивает его, покачиваясь из стороны в сторону. Он зарывается одной рукой в волосы Чимина.
— Юнги, — зовет Пак.
— М?
Чимин не отвечает, лишь обнимает крепче. У него все еще бегут слезы. Он бы хотел взять себя в руки, стать сильным, но не получается. Ему кажется, будто он маленький, совсем крошечный, беспомощный.
— Чш, я люблю тебя, — шепчет Юнги, — я не отпущу тебя. Прости меня. Мне казалось, Гу сможет сделать тебя счастливым, в отличии от меня. Будто тебе он нужен, а не я. С ним ведь меньше будет заморочек, а я…
— А ты нежный, ласковый, уютный, такой, какой мне нужен. Мне не нужен никто кроме тебя, — сбивчиво говорит Чимин. Он боится, что, если сейчас не успеет сказать самое важное, Юнги уйдет. — Ты нужен мне, я боюсь потерять тебя, ты делаешь меня счастливым, я хочу быть с тобой, я боюсь, что ты уйдешь, я…
— Тише, остановись, — мягко перебивает Юнги, — я не уйду.
Лунный гладит спину Чимина. Ему хочется дать больше комфорта, погрузить в покой. Юнги целует в макушку и за ухом, что-то нежно нашептывает, рассказывает какую-то историю. Он не сдерживает свою нежность дарит ее, ласковыми поцелуями, осторожными касаниями. Чимин жмется ближе. Он расслабленный, без отчаяния в каждом движении, но все равно вжимающийся в Юнги. Чимин целует неловко в шею лунного. Мин осторожно поднимает его лицо за подбородок. Он целует в лоб, поглаживая пальцами линию челюсти, нежно касается пухлых губ. Юнги целует неторопливо, ласково переминая нижнюю и верхнюю поочередно, Чимин отвечает неуверенно. Всегда Пак был тем, кто доминирует, но сейчас Юнги ласково и осторожно подчиняет себе, плавит нежностью. Чимин приоткрывает рот, и лунный пользуется этим. Он проводит кончиком языка по языку Пака, сплетает их в причудливый танец. Чимин расслабляется, стонет еле слышно. Он плавится в руках Юнги. Лунный гладит спину и грудь, спускаясь к животу Чимина. Он словно укутывает нежностью Пака, прячет в объятьях.
Юнги отстраняется первым. На его губах играет легкая улыбка. Он наклоняется к Чимину и трется о его нос своим. Пак дрожит от этого жеста. Он тянется к Мину, смотрит в темные глаза. И от нежности, в них же отраженной, Паку хочется вновь заплакать.
— Тише, я не отпущу тебя, — шепчет Юнги. Он целует в скулу, сжимая в объятьях крепче. Чимину становится легче дышать в его руках.
— Я люблю тебя, моя нежность, — шепчет Пак, расслабленно прикрывая веки.
Юнги тихо выдыхает. Он неуверенно улыбается Чимину. Сущность внутри требует забрать себе Пака, чтобы рядом был точно и навсегда, но человек в Юнги сдерживает эти порывы. Мину нужно, чтобы Чимин был рядом, потому что сам этого хочет, а не потому чтo сущность тянет. Юнги гладит щеку Чимина внешней стороной ладони, задумчиво рассматривая его. Пак кажется маленьким в его объятьях, словно вся сила, что была в нем, резко испарилась и явила слабую, нуждающуюся в защите сторону. И Юнги он нравится таким тоже. Чимина хочется заобнимать, зацеловать. Пак напоминает ему мягкую зефирку. Нежно и сладко. Мин сдерживает свой порыв начать ворковать и просто обнимает, гладит. Он пытается укрыть лаской и защитой от тревог. И у него это получается. Чимин не может собрать себя в кучу. Ему остается лишь плавиться, превращаясь в тягучую карамель, в руках Юнги.
— Ты простишь меня? — пьяно проговаривает Пак.
— Уже простил.
Чимин приоткрывает глаза, смотрит внимательно на Юнги, улыбающегося легко и красиво.
— Скоро родители приедут.
— Оу, мне стоит уйти.
— Останься.
Юнги сомневается. Он задумчиво оглаживает скулу Чимина подушечками пальцев. Сложно дать ответ, непонятно, как родители теперь к нему относятся. Вновь сталкиваться с неприязнью нет никакого желания. Чимин отстраняется, садится напротив Юнги. Он берет руки Мина в свои, ласково перебирает пальцы, ожидая ответа. В нем горит надежда на согласие, но давить Пак не хочет.
— Хорошо, — выдыхает Юнги.
Чимин благодарно улыбается, целует коротко в губы.
***
Мама оценивающе смотрит на Мина, и тот сжимается под ее взглядом, становится меньше. Чимин давит вздох, приобнимает лунного за талию, не скрывая этого жеста. Отец здоровается устало. Он никак не реагирует на Юнги, могло бы показаться, что он даже не заметил лунного, но его: «Рад, что ты пришел к нам в гости», — эту мысль отвергает. Чимин сочувственно смотрит на отца, сразу же отправившегося спать. Мама ловит его в проходе. Она что-то шепчет ему на ухо, коротко целует в щеку, и отец улыбается благодарно. Юнги за всем наблюдает с любопытством и едва заметной тоской. Чимин переплетает пальцы их рук, успокаивающе поглаживая кожу. Он аккуратно тянет лунного, в свою комнату, где им никто не помешает. Госпожа Пак провожает их задумчивым взглядом. Юнги чувствует, что она не так недоверчиво относится к нему, но ему все равно неуютно рядом с ней. И он знает, что госпожа Пак испытывает то же самое.
Мину нравится комната Чимина. В ней ему уютно. Светлые оттенки создают теплую атмосферу в спальне. Шторы на окне в полном беспорядке. Кровать аккуратно заправлена бежевым покрывалом. И только по этому Юнги понимает, что Чимин, как минимум, с утра здесь не был. Пак любит валяться в течение дня на кровати, размышляя или передыхая несколько минут.
Чимин падает спиной на кровать, выдыхая. Он рассматривает Юнги, наблюдающего за ним, тянет за руку к себе. Ему необходимо обнять лунного. Так хочется погрузиться в уют и спокойствие. Пак ощущает себя выпотрошенным и все, чего ему хочется, — чувствовать кожу и тепло Мина в своих руках. Юнги ложится рядом. Чимин не задумывается, когда укладывается на его грудь. Он вслушивается в ритм сердца, и это расслабляет его. Лунный зарывается пальцами в волосы Чимина.
— Прости меня, — говорит Юнги тихо.
Чимин удивленно смотрит на него. Он укладывает подбородок на грудь, стараясь особо не давить им, чтобы не причинить боль.
— О чем ты?
— Мне не стоило так остро реагировать.
— Я боюсь представить, как бы я себя повел на твоем месте… Не извиняйся за такое.
Юнги спускается, чтобы оказаться лицом напротив лица Чимина. Он смотрит в светло-карие глаза, любовно обводит линию челюсти кончиками пальцев. Приникает поцелуем к пухлым губам Чимина. Пак целует, кусает нижнюю губу, тут же зализывает ее аккуратно. Он втягивает верхнюю губу, проводит кончиком языка по зубам, вынуждая Юнги приоткрыть рот. Сплетаясь языками с лунным, Чимин теряет крупицы сознания. Он прижимает к себе Юнги за талию, гладит поясницу, забираясь под школьную рубашку пальцами. Пак аккуратно переворачивает Мина на спину, нависая над ним. Он поцелуями прокладывает дорожку от губ к ключицам. Его злит рубашка тем, что она скрывает тело Мина от глаз, губ и рук. Чимин нетерпеливо расстегивает пуговицу за пуговицей, по сантиметру оголяет изящное тело. Юнги ладонями пробирается под футболку Чимина. Он оглаживает плоский живот, грудь и спину. Пак прерывает его ласку приникая губами к соску. Он прикусывает слабо, срывая тихий стон.
— Чимин, вы ужин… — мама обрывается на полуслове, ойкает и тут же выходит.
Юнги отталкивает от себя Пака. Он быстро застегивает рубашку, краснея безбожно. Чимин приближается к нему, чтобы поцеловать, но Мин отталкивает. Он такой смущенный, взъерошенный, с возбужденным блеском в глазах. Паку хочется смеяться.
— Я не выйду из комнаты, а когда выйду, я не приду больше к тебе домой, — бурчит Юнги.
Чимин все-таки смеется. Он хватает Мина в охапку, игнорируя его возмущенный писк, прижимает к груди. Его не волнует даже, что он возбужден. Это доставляет неудобства, но смущенный Юнги такой сладкий и милый, что Чимин не может выпустить его из рук. Он перекатывается, вновь нависая над Мином, целует его много раз в щеки и губы. Сцеловывает смущение, заменяя его своей нежностью.
***
Волны бьются о берег. Их шум умиротворяет, и Чимин едва не засыпает, устроившись головой на коленях лунного и наслаждаясь тем, как Юнги перебирает его волосы.
— Ты помнишь про бал? — сонно бормочет Пак.
Мин замирает, и Чимин приоткрывает глаза, чтобы посмотреть на лунного. Он недоволен тем, что ласка резко оборвалась, и его пугает растерянный Юнги.
— Помню.
— Мы пойдем?
Чимин все еще не желает идти один. Он хочет провести вечер в компании Юнги. Неважно где, главное вместе.
— Я не знаю, только если не до вечера. Я все еще лунный.
— Потом мы можем пойти к тебе, — лукаво улыбается Чимин.
Юнги краснеет, но кивает. Он вновь любуется тем, как лучи пропадают в глубине вод, сплетаясь с тьмой. Мин играется прядями волос Чимина, легко улыбаясь. Он ласково проводит по лицу Пака кончиками пальцев, напоследок щелкает по носу. Чимин хмурится, чем вызывает теплый смех. Он поднимает взгляд на улыбающегося Юнги и тает. В Паке просыпается желание говорить о любви, засыпать признаниями Мина, и он уже открывает рот, чтобы дать себе волю, как Юнги рушит все планы поцелуем. Хотя это больше похоже на быстрое касание, и Чимин хнычет. Пак приподнимается с колен Мина, смотрит ему в глаза, от чего лунный неожиданно смущается. Пак аккуратно берет его за подбородок, проводит по губам большим пальцем.
— Дразнишь? — тихо говорит и зачарованно смотрит в темные глаза.
— Разве что чуть-чуть, — выдыхает Юнги.
Чимин целует его в щеку, поцелуями спускаясь к уголку губ, и только потом дарит полноценный поцелуй. Когда Пак отстраняется, Юнги неосознанно тянется за ним. Это кажется милым и забавным. Чимин целует кончик носа Мина и кусает легко за него же, от чего Юнги морщится очаровательно.
Тучи медленно заволакивают небо. Они нависают над землей, угрожая дождем и раскатами грома. Чимин предлагает уходить с пляжа. Юнги кивает, но особой радости по этому поводу не испытывает. Он слишком сильно любит покой и тишину этого места. Пак его понимает, но боится, что лунный простынет, поэтому твердо стоит на том, чтобы уйти с пляжа. Юнги с тоской смотрит на море, прикрывает веки подставляя лицо под дуновение усиливающегося ветерка. Чимин любуется им, осознавая, что Мину идет быть таким умиротворенным и спокойным. И если дело в море, Пак готов подарить Юнги его лишь бы видеть Мина таким.
Идут домой к Чимину, потому что ближе и потому что Паку не хочется видеть, как его близкие избегают друг друга. Юнги эта затея не нравится. Он жмется ближе, скованно и неловко двигается, желая сбежать подальше. Пак успокаивающе обнимает за талию, целует в висок ласково. И Мин теряет бдительность, из-за чего у Чимина появляется возможность затащить Юнги в квартиру. Чем он нагло пользуется.
Мама удивленно смотрит на Мина.
— Чимин не говорил, что у нас гости будут, — она неловко поправляет прядь волос за ухо.
— На улице дождь начинается, к нам было ближе идти, — объясняет Чимин.
Юнги настороженно слушает диалог и уже хочет сказать, что он может уйти, но Пак хватает его за руку и тянет к себе в комнату.
Лунный неловко садится на край кровати. Он зажимается в угол, смущенно наблюдая за мельтешащим Чимином. Пак достает одежду из шкафа.
— Переоденешься? Не думаю, что в джинсах удобно.
Юнги краснеет, но кивает робко. Чимин умиляется таким поведением, и отдает Мину одежду. На просьбу выйти, чтобы лунный переоделся, Чимин шутит глупым: «Чего я там не видел», — и получает за это легкий подзатыльник. Пак смеется и выходит из комнаты. Он идет на кухню, чтобы перехватить еды и накормить Мина. Мама смотрит на него взглядом, который предвещает разговор, и Чимин вздыхает.
— Ну, что такое?
— Я надеюсь, Юнги у нас не с ночевкой. Завтра еще школа.
— Подумаешь, школа, разве это важно?
— Чимин, — строгий тон вызывает еще один вздох.
— Понял я, понял. Разойдемся до заката.
Мать кивает и протягивает тарелку с бутербродами. Чимин благодарно целует в щеку и тащит еду с чаем в комнату.
Когда Пак видит Юнги в своей одежде, ему хочется одновременно смеяться и плакать. Мин не намного меньше, просто он хрупкий, поэтому вещи на нем висят. Лунный не тонет в одежде, но плавает точно. И это так мило и очаровательно, что Чимину хочется сюсюкаться. Юнги не реагирует никак на смешок, который пускает Чимин, не реагирует и на: «Я даже не знаю, чего хочу больше смотреть на тебя в моей одежде или снять ее», — но на теплые объятья отвечает, ластится, поворачиваясь так, чтобы можно было оставить поцелуй в изгиб шеи.
Чимин протягивает бутерброд и чай Мину, на что тот благодарит тихо. Пака наполняет тепло от вида такого мягкого и домашнего Юнги. Его хочется заненежить, расслабить. И Чимин не отказывает себе в этом желании, он целует нежно несколько раз в скулы, опускает подбородок на плечо и запускает руки под свою же футболку. Пак гладит живот, щекочет ребра и едва не мурчит, когда Юнги расслабленно выдыхает и льнет спиной к его груди.
— Не хочу отпускать тебя домой, — хнычет Чимин, наблюдая за тем, как стрелка часов отсчитывает минуты.
— Завтра вновь увидимся.
— Долго, — капризно тянет Пак.
Юнги смеется тепло и целует в губы быстрым чмоком. Он смотрит в глаза Чимину, и Пак отмечает, что Мин это делает увереннее, чем раньше.
