***
Чимин не успокаивается. Это замечает не только Юнги. Хосок тоже спрашивает о том, что происходит С Паком. — После того случая он боится оставлять меня одного. Если дома у меня или у него он еще спокоен, то в других местах… Впрочем, ты видишь, — говорит Юнги солнечному. — Поговори с ним. — Хо, все не так просто, — со вздохом говорит Юнги. — Ты не пробовал. Юнги мысленно соглашается. Он не пробовал. Потому что боится. Как Чимин боится оставлять его одного, так Юнги боится оставаться один. Он не хочет, чтобы Чимин волновался, но быть рядом постоянно хочет, чувствовать себя под защитой тоже хочет. Разговор может быть и успокоит Чимина, но Юнги нет. Стоит ему оказаться одному в шумном месте или наоборот в тихом, как воспоминания тут же врываются и сбивают все спокойствие. Юнги боялся, что с Чимином что-то произошло. Намджун угрожал ему, говорил, что, если лунный не заключит с ним контракт, он убьет Пака и выставит все, как случайность. Терять Киму нечего. Без магии он превратится в куклу без души. Даже если его посадят, это не будет страшным исходом. Что такое тюрьма по сравнению со смертью? Юнги не помнит, кто сказал ему, что Чимин с Намджуном. Возможно, никто не говорил, и это было внушением, но страх за Пака был достаточно сильным, чтобы не думать, а сорваться к Чимину. Намджун словил его на лестнице, он закрыл рот лунному, вжал в стену собой. Прошипел что-то через стиснутые зубы. Юнги пытался призвать сущность, но она в страхе сжалась и лишь звала Чимина и Хосока. Лунные беспомощны, во все времена они окружали себя рабами, чтобы защититься, потому что сами это сделать не в силах. Близкое нахождение рядом с Намджуном мешало сосредоточиться. Слишком близко. Слишком страшно. Юнги взглядом искал Чимина, больше всего он боялся увидеть его мертвым. Намджун словил его взгляд, сказал, что-то про Чимина, о бесполезности ожидания помощи от него. И Юнги увидел в этом только одно объяснение. Слезы тут же потекли из глаз. Ему стало все равно на то, что хочет сделать с ним Намджун. Лунный зажмуривается, прогоняя воспоминания, он рвано выдыхает тревогу. Но в голову все равно лезут моменты того дня. Намджун прильнул к его губам, сжимая горло одной рукой и прислоняя запястье другой к груди. Он надавил на сердце. И Юнги понял, что его силы стремительно уменьшаются. Ноги ослабели, и он повис на руках мага. Внутри что-то словно высыхало, сущность из последних сил звала Хосока. Чимина. Любимое имя рваным выдохом, умоляющим звуком сорвалось с губ перед тем, как тьма накрыла полностью. Юнги смаргивает влагу, сгоняя ее с глаз. Он пытается поддержать разговор с Хосоком, но получается это очень плохо. Ему необходимо оказаться рядом с Чимином. С ним проще. Неважно, что сейчас Юнги в безопасности. Дома, с Хосоком на кухне. Лунному все равно страшно, тревожно, холодно. — Не хочешь поговорить? — спрашивает Хосок. Его глаза сияют золотом, и сущность лунного с удовольствием на зов солнечного отвечает. — Да нечего говорить, Хо. Мы одинаково боимся. И я не знаю, что с этим делать, — плавно произносит Юнги, отдавая контроль в руки лунной части. Хосок ласково, тепло улыбается. Золото в его глазах греет, на немного унимая тревогу.***
Ночью Юнги просыпается от того, что кто-то стучит во входную дверь. Луна светит в открытое окно. Юнги подставляет под ее свет руку, наблюдая за тем, как сияние его кожи усиливается, переливается белым, играясь лучами луны. Стук в дверь повторяется, и Юнги со вздохом идет открывать. Сущность в нем наслаждается свободой, владеет каждым движением, Юнги лишь сдерживает особо яркие желания по типу «идти и подчинять себе всех и вся». Лунный удивленно смотрит на Чимина, переминающегося с ноги на ногу. Он пропускает его в квартиру, ждет пока Чимин разуется и от неожиданности вздрагивает, когда оказывается в крепких объятиях. Юнги не спрашивает ничего, обнимает в ответ, трепетно гладит спину. Он улыбается легко, кладет подбородок на плечо, слегка поворачивает голову, касаясь губами шеи нежно, ласково, задерживает губы на бархатной коже. Чимин расслабляется. Его хватка уже не такая сильная. Он отстраняется аккуратно. Смотрит в черные глаза с серебряным отливом, любуется сиянием кожи. — Я соскучился, — говорит тихо, завороженно рассматривая блеск. — Я ждал тебя, — Юнги говорит это легко и плавно. Но он осознает, что эти слова принадлежат не ему, а сущности, которой было запрещено проявлять себя. Чимин зачаровано слушает голос. Он подается вперед, приникает к губам лунного, мнет нижнюю и верхнюю. Юнги обхватывает его лицо руками, гладит щеки большими пальцами, прижимаясь ближе. Он разрывает поцелуй первым, но не отстраняется, целует скулы, нос, лоб, подбородок. Лунный трется ласково о щеку носом. Чимин выдыхает рвано, прижимает за талию к себе. Он присматривается к сиянию, которое стало не таким ярким, хмурится. И на проверку еще раз целует в губы, слегка кусая нижнюю. Лунный стонет в поцелуй, а Чимин удивленно рассматривает померкшее сияние. Пак разрывает поцелуй, целует линию челюсти, зажигая серебром кожу вновь. Он губами разбрасывает «блестки», проходится поцелуями от подбородка и до ключиц. Лунный откидывает голову назад, тихо стонет от слабого укуса в плечо. Чимин забирается ладонями под футболку Юнги, тянет вещь вверх, но лунный останавливает. Его глаза сияют серебром, но в них же робость проглядывает легкой тенью. — Я не хочу сейчас. Хочу просто побыть с тобой. — Хорошо, моя нежность, — Чимин обнимает за талию и целует в макушку. Лунный благодарно улыбается и ведет в спальню. Он ложится на кровать и просит последовать его примеру. Чимин противиться не может, поэтому аккуратно опускается рядом на подушку. Он обнимает Юнги, любуется им в темноте. Наконец-то ему удается выдохнуть тревогу. С Юнги все хорошо. Он в безопасности. Чимин кладет ладонь на щеку Юнги, ласково гладит бархатную кожу. От его прикосновения сияние становится ярче. Это вызывает улыбку. Юнги робко улыбается в ответ. Он тычется лбом в плечо. Чимин гладит его спину, стараясь не думать о том, что дома ему не поздоровится за уход втихую.***
Юнги старается придумать, как успокоить Чимина, но так, чтобы тот не перестал быть рядом каждую минуту. Видеть, как он переживает, больно, но говорить напрямую об этом — страшно. Терпение Юнги заканчивается, когда Чимин едва не в истерике бьется, потому что лунный уснул днем, но не написал об этом. Пропажа на несколько часов из сети, игнорирование сообщений и звонков, взволновали Чимина. Он примчался к Юнги домой. Закатил скандал из-за того, что лунный не предупредил его, и он волновался. Юнги со сна ничего не понял. — Успокойся, пожалуйста, — просит аккуратно. Но Чимин лишь злится больше, в нем говорит страх, и лунный это понимает, но слова все равно цепляют его. — Откуда я знаю, где ты и что с тобой? А если что-то случилось? — Чимин, ты сам меня до дома проводил. — И что? Ты мог уйти куда-нибудь или к тебе прийти кто-нибудь. Ты же не все говоришь. — Хватит, — строго произносит Юнги, — ты не можешь контролировать мой каждый шаг. — Я не контролирую. — Ты закатил мне скандал из-за того, что я не ответил на несколько звонков. — Я переживаю, — растерянно говорит Чимин. — Чимин, у всего должны быть границы. — Тебе дискомфортно? Я… хорошо. Прости, — поникшим голосом отвечает Чимин. Он потерянный, рассеянный. Юнги жалеет о том, что говорил с ним так строго. В конце концов, Чимин же просто напуганным был. Не стоило с ним так разговаривать. — Чимин, — мягко зовет Юнги. — Прости меня, я просто боюсь за тебя. Мне стоит быть более сдержанным, я ведь и правда стал контролировать тебя. Черт, я пойду, — бормочет Чимин. Он уходит быстро, оставляя Юнги одного. Юнги идет следом, но когда выходит из подъезда, не видит Чимина. Он пишет и звонит ему, но ответа так и не получает. Юнги знает, что ни в чем не виноват и сказал все правильно. Только чувство вины, все равно скребет душу. Поговорить нужно было нормально, а не тянуть до последнего, до ссоры. Вина усиливается при виде потерянного Чимина в школе. Он старается вести себя, как прежде, но Юнги замечает, что говорит теперь Чимин осторожней и касается реже. Это удивляет и пугает одновременно. Не могло же то недопонимание рассорить их. Не могло же?.. Юнги с тоской наблюдает за робким и неуверенным Чимином. После занятий он пробует поговорить, но от него наглым образом сбегают, на прощание быстро чмокнув губы. Юнги остается лишь хлопать ресницами и удивленно озираться по сторонам. Его происходящее начинает порядком так злить. Он скучает по Чимину, по его рукам и поцелуям, по рассказам и вопросам. А от него бегают и от его вопросов уходят. Чтобы немного расслабиться, Юнги решает прогуляться. Он пишет об этом Чимину, приглашая с собой, но получает отказ. Это расстраивает, но куда больше расстраивает то, что Юнги видит Чимина с Чонгуком. Он не думает особо, когда садится рядом с ними в кафе. Просто смотрит то на одного, то на другого холодным взглядом. — Юнги, я… ты не о том подумал, — бормочет Чимин. Юнги спокойно осматривает Чимина и переводит взгляд на Чонгука. — Я жду объяснений, — говорит Юнги. — Я улетаю сегодня, хотел попрощаться, — Чонгук опускает взгляд, — собственно… пока? Чимин прощается с ним. И Юнги ненавидит себя за то, что начинает ревновать, распознав грусть в любимом голосе. Чонгук поднимается, но не уходит, глядит на Юнги несколько секунд. — Мы можем поговорить? Лунный удивленно поднимает брови, но кивает. Он встает с места, замечает, как Чимин рвется подняться следом за ним. Но он остается на месте, сдерживает свои порывы. Юнги больно на это смотреть. Он обещает себе, что обязательно поговорит с ним, когда узнает, чего от него хочет Чонгук. Они выходят из кафе. Сначала идут в неуютной тишине. Юнги терпеливо ждет, знает, как тяжело порою собрать мысли воедино. На улице тепло, хотя осень уже вынудила скинуть листья всех деревьев. Ветер слабо дует в спину, но холод от него не чувствуется. Наконец Чонгук начинает говорить: — Позаботиться о Чимине. Он только выглядит сильным, а на самом деле вся его сила заключается в том, что он в тебя влюблен. Если тебя забрать, он сломается. — Зачем ты мне это говоришь? — Я не знаю, что у вас произошло, но я таким подавленным его впервые вижу. — Ладно, я тебя понял, спасибо, — сухо говорит Юнги. — Юнги, — зовет его Чонгук, — он любит тебя, хоть я в это и не верил. Юнги кивает. Он прощается с ним и уходит. Всей душой ему хочется одного — оказаться рядом с Чимином, пока тот не сбежал опять куда-нибудь. Эти игры в догонялки начинают раздражать. И Юнги не зря торопится. Чимин пытается уйти, но не успевает, потому что его наглым образом хватают за руку, прошипев что-то. Юнги и сам не понимает, почему злится. Хотя нет, понимает. Он соскучился по Чимину. А тот бегает от него и ведет себя так, словно боится. Юнги ведет его за какое-то старое здание. Он толкает в грудь Чимина, от чего тот удивленно ойкает и ударяется слабо затылком о стену. Злость Юнги резко пропадает. Вместо нее его наполняет тоска. Он льнет к груди, жмется ближе, упирается в плечо лбом. В объятьях сжимает несильно, ждет, когда отстранят и, возможно, прогонят. Чимин неожиданно сильно стискивает талию в руках. Так, что Юнги становится тяжело дышать, но он ни слова против не говорит. Чимина бьет дрожь. Он беспорядочно целует в макушку, за ухом, тихо всхлипывает. Юнги гладит его спину подушечками пальцев, легко касается шеи. Он слышит еще один тихий всхлип и отстраняется, чтобы просмотреть в лицо Чимину. Сердце сжимается болезненно от вида слез. Юнги ладонями стирает влагу и прижимается поцелуем к пухлым губам. Он кладет одну руку на грудь Чимину, а другой продолжает гладить щеку. Поцелуй выходит нежным, осторожным. Юнги посасывает верхнюю и нижнюю губу, слегка прикусывает, чтобы Чимин приоткрыл рот, и тут же проскальзывает языком внутрь. Он кончиком щекочет небо, чем вызывает стон, и отстраняется. Юнги улыбается слабо, рассматривая разомлевшего от ласки Чимина, и шелкает пальцами по кончику его носа. — Что происходит? — произносит нежно Юнги. — Я не хочу тебя контролировать, но мне так страшно, когда я не знаю, где ты и что с тобой. Я не хочу надоедать тебе. Но слишком боюсь оставлять тебя одного. — Мин~ни, — тянет сладко Юнги, — со мной все будет хорошо. И ты не надоедаешь мне. Я хочу, чтобы ты был каждую минуту рядом. Мне и самому страшно… Мне не нравится, что ты едва в истерики не впадаешь, я переживаю за тебя. Со мной все хорошо. Я в безопасности. С тобой в безопасности вдвойне. Чимин опускает голову, снова всхлипывает. Юнги прижимает его к своей груди, гладит спину, покачиваясь из стороны в сторону. — Я буду всегда говорить, где я, идет? Ему в ответ часто кивают, прижимаются ближе. — Мой хороший, — воркует Юнги, — мой нежный. Мой. Юнги кусает легко ухо, трется носом о скулу, вдыхая соленый запах слез. — Ты раньше не давал мне милых прозвищ, — бормочет Чимин смущенно. — Теперь буду, Мин~ни, теперь буду. Чимин в ответ касается губ Юнги своими. Его наконец-то наполнил покой, хотя он понимает, что это ненадолго. Но пока Юнги рядом, он справится со страхом.