***
Родителей дома ещё нет. Это радует. Едва дверь закрывается, раздается раскат грома, по-настоящему громкий, и Юнги пробивает дрожь. Он зажмуривается, льнет к груди Чимина, крепко обнимая. — Тише, моя нежность, я здесь. Дождь барабанит по окнам так, словно хочет разбить их и ворваться вместе с ветром вовнутрь. Чимин смотрит, чтобы окна были закрыты, радуется привычке Госпожи Пак закрывать форточки. Он поднимает на руки Юнги, пискнувшего от удивления, и несет его в детскую комнату. Чимин аккуратно опускает на кровать Юнги. Он нависает над ним, смотрит в темные глаза, в которых страх смешивается с тягучей нежностью, и целует сразу же проникая в рот языком. Чимин гладит скулу подушечками пальцев, ласково переминает губы. Юнги прикрывает глаза, стонет тихо в поцелуй. Он притягивает ближе к себе, и Чимин едва не падает на него сверху. На фоне гремит гром, но никому уже и дела до него нет. Юнги ластится, трется носом о линию челюсти, целует ее же, слегка прикусывает, оставляя красное пятно. Чимин забирается пальцами под рубашку, но Юнги его останавливает. — Скоро вернутся твои родители, — его взгляд темный, пьяный, и Чимин зачарованно не может налюбоваться им. — Они знают, что мы спим вместе. Ничего страшного, — он целует в шею, ласкает пальцами коленку. — Ч-Чимин, — Юнги стонет, откидывая голову назад, — стой. Чимин отстраняется. Он прилагает много усилий, чтобы не сорваться, и Юнги никак не помогает ему своим видом, своим сбитым дыханием. Но продолжить желаемое — нельзя. Доверие не должно быть разрушено, лучше проявить силу воли и перетерпеть возбуждение, чем причинить боль. Юнги смотрит в глаза, что-то выдыхает неразборчиво и сам притягивает к себе Чимина. Он меняется местами с ним, седлает бедра, наклоняется к губам, жадно целует, кусает нижнюю губу, оттягивает ее, после чего покрывает поцелуями. Чимин сжимает его талию крепко, стонет, когда Юнги начинает тереться ягодицами о его возбуждение. Ему хочется материться на одного конкретного лунного, хотя сейчас он скорее демон. Издевается слишком изощренно, целует, кусает, трется, но не дает прикоснуться, даже руки убрал от себя, прижал их к кровати над головой. Юнги целует шею, покрывает ее поцелуями, перемешивая их с легкими укусами. Он вновь трется ягодицами о пах Чимина, и тот уже не сдерживает поток матов. Юнги тихо смеется и коротко целует в губы. — Какие грязные слова ты знаешь, — томно шепчет Юнги. Он расстегивает рубашку Чимина одной рукой, другой продолжая держать ладони на подушке над головой, обнажает его грудь и целует ее, кусает соски. Он выгибается в спине, чтобы продолжать держать ладони над головой прижатого Чимина, и тот стонет, продолжая материться сквозь стиснутые зубы. Впервые за долгое время он хочет не нежиться во время секса, а страстно кусать и сжигать засосами нежную кожу, хочет прижать Юнги к кровати, вбивать его в нее. Хочет, но не может. Парализован, по рукам и ногам связан лаской. И пока это его вжимают в кровать, а не он. Юнги снимает снимает с себя рубашку, отпуская руки Чимина. И тот пользуется шансом. Он опрокидывает Юнги на спину, нависает над ним, рывком снимает штаны с узких бедер. Чимин лижет низ живота, прикусывает кожу, целует возбуждение через боксеры. Юнги стонет тихо. Чимин усмехается, снимает последнюю вещь. Он целует внутреннюю сторону бедра, оставляет на ней засосы, лижет обратную сторону колена, наслаждаясь дрожью, которая пробивает Юнги. Чимин прикусывает кожу, поцелуями покрывает это же место. Юнги мечется на кровати. Он не слышит грозы, все его внимание приковано к Чимину, разместившемуся у него в ногах. Чимин отстраняется. Он отходит к тумбочке, достает из нее презервативы и смазку. Юнги наблюдает за ним из-под опущенных ресниц. Его дыхание сбито, и Чимин эгоистично наслаждается этим. Он целует Юнги, сжимает в одной руке кожу внутренней стороны бедра, с удовольствием принимая стон в поцелуй. Чимин одевает на член Юнги презерватив, то же проделывает и с собой. Он вновь приникает к губам Юнги поцелуем, обхватывает его и свое возбуждение ладонью и медленно ведет вверх, а потом вниз. Юнги стонет протяжно. Чимин забирает этот звук себе. — Высунь язык, — сорвано шепчет Чимин. — Что? — взгляд Юнги пьяный, он не может сфокусировать его на Чимине. — Язык, Юнги~я, дай мне его. Юнги краснеет сильно, но покорно выполняет просьбу-приказ. Чимин лижет его язык, обхватывает его губами, посасывает. Слюна смешивается, бежит под подбородку вниз. Чимин не перестает двигать рукой, сжимая их возбуждения. Он несдержанно толкается в руку, стонет едва слышно. Юнги пробивает дрожь оргазма, дрожь его тела передается и Чимину. Они кончают одновременно. — Ты сведешь меня с ума, — задыхаясь шепчет, Юнги. — А если бы твои родители пришли? — Плевать, пойдем в душ? Чимин не дожидается ответа, снимает презервативы, завязывает их, отправляет в мусорное ведро в углу комнаты. Он поднимает на руки Юнги, и тот обвивает его талию ногами, прижимаясь к груди. Теплые струи душа смывают пот, каждая капля на теле Чимина медленно лишает рассудка Юнги. Он не сдерживается, слизывает воду с ключиц. — В тебя вселился демон похоти? — смеется Чимин. Юнги фыркает в ответ. Он тычется лбом в плечо, и Чимин аккуратно обнимает его за плечи. Он выдавливает гель для душа на ладони, ведет ими по спине Юнги вниз к ягодицами секунду колеблется и все-таки касается их. Юнги мычит что-то неразборчивое, жмется ближе. Он оставляет поцелуй на плече Чимина и отстраняется. Юнги берет мочалку в руки, щедро поливает ее гелем, мягко водит ей по телу Чимина. Он что-то напевает себе под нос, и его голос зачаровывает Чимина. Когда выходят из душа, встречаются нос к носу с госпожой Пак. Юнги краснеет, скрываясь за рукой Чимина. — Чего это вы посреди дня в душ пошли? — хитро прищуривается госпожа Пак. — Под дождь попали, замерзли, — невозмутимо отвечает Чимин. Он ведет за руку Юнги в комнату. Садит его на кровать и направляется к шкафу, чтобы достать одежду. Чимин протягивает штаны, футболку и боксеры Юнги. Он вновь обращается к шкафу, быстро переодевается, скидывая полотенце с бедер. Юнги зачарованно смотрит на спину Чимина, на его бедра. В голове возникают пошлые картинки, желание набухает внизу живота вновь. Его тянет ближе, прижаться к оголенной спине грудью, чувствовать жар тела своим, касаться медовой кожи, обводя контуры засосов подушечками пальцев, перед тем как начать целовать нежно каждое оставленное собой же пятно, извиняться за излишнюю страсть и напор через, ласку передавать глупое «прости», не сожалея ни о чем. Смешок быстро приводит его в чувство. — Я хочу одеть тебя, — говорит Чимин, приближаясь. Юнги непонимающе хлопает ресницами. Его разум еще затуманен образами и картинками, в которых нежность зализывает последствия страсти. — На что? Чимин смеется. Юнги сначала не понимает, чем вызвал такую реакцию, а потом заливается краской. Он шипит, затыкает смех поцелуем. — Хочу одеть на тебя одежду, я имел в виду, — ласково говорит Чимин. Юнги смущается сильнее. Он смотрит робко и наивно из-под опущенных ресниц, кивает неуверенно, и Чимин тает от такой стеснительности в каждом движении. Он расстегивает халат Юнги, снимает его, откидывая в сторону. Чимин берет в руки боксеры, ведет пальцами по тонким ногам и одевает нижнее белье. Он нежно поглаживает косточку бедра, перед тем как перейти к домашним штанам. После того, как худые ноги оказались скрытыми от жадного взгляда светло-карих глаз под тканью, Чимин переходит к футболке. Он целует ключицы, оставляет засос на ребрах, поднимает руки Юнги вверх, ласково оглаживая запястья, плечи и локти подушечками пальцев, и надевает футболку, скрывая изящное тело от глаз. — Издеваешься надо мной, как только можешь, — бормочет Юнги смущенно. — Все справедливо, я тебя раздел, я тебя одел. — Ой, да иди ты, — беззлобно говорит Юнги. Чимин смеется. Он опрокидывает на спину Юнги, нависает на ним, оставляет укус на кончике носа, ложится рядом, обнимая за талию. Гроза давно закончилась, последние капли дождя мерно стучат об окно, но нет уже той ярости, что была.***
— Все хорошо, слышишь? — Чимин смотрит в темные глаза Юнги, а которых тревога плещется океаном. На мгновение кажется, будто в ней утонуть можно. — А если я скажу что-нибудь не так? А если они поссорятся? — Хватит, Юнги, — смеется Чимин, — они не поссорятся, а ты, как всегда, прекрасно себя будешь вести. Ну же, улыбнись, все будет хорошо. Юнги робко улыбается. И Чимин целует его нежно, слегка прикусывая нижнюю губу. Он не думал, что его идея познакомить родителей с Розе настолько взволнует лунного, который теперь буквально трясется от переживаний, и Чимин не может его успокоить. Возможно, потому что ему трудно сдержать свое умиление забавным и милым поведением Юнги. И вместо разумной поддержки Чимин дарит теплый смех и нежность. — Все, давай, вдох. Вдох, Юнги~я, а теперь выдох. Все, идем. — Стой, — Юнги вцепляется в его руку и немного упирается, — давай еще немного постоим? Чимин не умеет отказывать лунному, его темным глазам, но замечая серебряный отсвет, фыркает насмешливо и тянет Юнги в кафе, где ждут их близкие им люди. Чимин научился во время очарования контролировать себя. Возможно, это связано с тем, что сущность лунного привыкает к Чимину, она не видит смысла привязывать и так отчаянно цепляться. Розе переговаривается с родителями Чимина, и складывается впечатление, что они даже и не скучают по детям, увлеченные своей беседой. Юнги жмется доверчиво к Чимину, приобнявшему его за талию. Чимин извиняется за опоздание перед всеми. Фокус внимания переключается на Юнги и Чимина, от чего лунный только сильнее начинает переживать. Он жмется ближе, но, что удивляет Пака, расслаблен. Юнги смущен и встревожен, но счастлив и спокоен. Розе наливает ему вина под удивленные взгляды, и лунный благодарно смотрит на нее. Чимину же хочется смеяться с родителей. Юнги благоразумно не пьет, пока удивление с лиц не пропадает. Чимин поглаживает его бедро под столом, стараясь расслабить и поддержать. — Я так понимаю, вы познакомились уже. Давно нас ждете? — старается завязать разговор Чимин. И его слова работают. Родители сначала возмущаются непунктуальностью молодого поколения, потом говорят, что на самом деле тоже опаздывали везде, когда были юными. Розе лишь посмеивается. Ее серые глаза вновь смущают Чимина, и тот даже убирает руку с бедра Мина. Словно он пай-мальчик и вообще… В голову внезапно врываются воспоминания. Во время новолуния, когда Юнги хотел отказаться от своей сути. Чимин вышел из комнаты, чтобы выпить воды. Юнги тогда спал крепко, и Чимин хотел вернуться к нему, но его планы нарушила Розе. Она позвала на разговор его. Он долго объяснял ей, как боялся потерять Юнги и готов был даже стать слугой лунного, лишь бы быть рядом. Чимин рассказывал о своих страхах, волнениях и о том, как понял, что любит по-настоящему. А ответом ему послужила добрая усмешка и: — Я была уверена, что ты любишь. Ты смотрел на него так, словно он самая большая драгоценность, это похоже на очарование, но время близилось к новолунию, и ты не должен был так ярко реагировать. Да и твои ответы, ты говорил искренне. Я поверила. А потом Юнги с истерикой рассказал о том, что случилось. Я даже не поверила ему, думала, он понял что-то не так. Но Юнги сказал, что Хосок на тебе силы применил, и ты не смог бы соврать или слишком размыто сказать… Сейчас Чимин с тоской вспоминает то время. Юнги тогда таким напуганным и жадным до внимания был, словно Чимин пропадет в одно мгновение. Впрочем, сам Чимин был не менее жадным и напуганным. Он просыпался посреди ночи, боясь, что лунный, мерно посапывающий на его груди, исчезнет. Чимин вздыхает и обнимает Юнги, перемещая одну руку с его талии на его плечо. Он словно пытается спрятать лунного в своих объятьях, и тот помогает ему это сделать, прижимаясь к груди. Чимин сдерживает улыбку, рассматривая Юнги. Его забавляет скромность лунного, чья любовь к вину пересиливает совесть. Чимин уже знает, что через два часа Юнги будет расслабленным и ласковым. Он пускает смешок, который не остается без внимания. Лунный ставит бокал на стол аккуратно, чтобы не привлечь внимание, и наклоняется к уху Чимина: — Я бы на твоем месте так не смеялся, скоро я превращусь в липучку, и ты будешь носить меня на руках, — шепчет. Чимин в его голосе улавливает озорные нотки. — Я могу хоть сейчас начать, — шепотом отвечает Чимин. Он обнимает Юнги за талию так, будто сейчас пересадит лунного на колени. И он бы сделал это, но Юнги вспыхивает румянцем и чуть отстраняется. Чимин посмеивается, но руку с талии не убирает, прижимает к себе, смущенного Юнги. Он наклоняется к лунному, говорит тихо-тихо так, чтобы никто не расслышал. Но возмущенный писк и смущенное отталкивание Чимина, привлекает внимание взрослых, разговоривших на свою тему. Лунный краснеет сильнее, а Чимин лишь посмеивается над ним. Он невозмутимо берет бокал Юнги, отпивает вино и также невозмутимо ставит на место. — Вы бы хоть нас постыдились, — ворчит Розе. — Ты же не пьешь, Чимин, — удивленно бормочет госпожа Пак. Глава семейства Пак только улыбается, глядя на красного Юнги, который вопреки себе же льнет к Чимину. — Ну, некоторые соблазняют. Мама в ответ хмыкает. Стоит ей и всем остальным вернуться к своей беседе. Лунный сразу же приближается к лицу Чимина. Он замирает в нескольких сантиметрах от губ, и Пак давит в себе порыв податься ближе, прильнуть к губам. Юнги не дает к себе приблизиться. Он сияет серебряным блеском в глазах, и Чимин завороженно следит за ним. — Доиграешься, — томно шепчет Юнги. Он щелкает по носу Чимина, развеивая очарование, тихим смехом. Хотя этот звук все равно заставляет Чимина восхищенно замирать. Пак обиженно дует губы, не получив поцелуй, но Юнги с жестокостью целует лишь в щеку, не прикасаясь к губам. — Мне говорили, что лунные жестокие, но я не думал, что настолько. Юнги в ответ улыбается лукаво и отпивает вина. Через некоторое время взрослые обращают внимание на Юнги и Чимина. Они подшучивают, смущают, рассказывают о своей молодости. И Чимин понимает, что все прекрасно. Лунный расслабленно жмется к нему. В глазах близких нет недоверия, лишь тепло. И Чимин чувствует себя счастливым. Через несколько часов Юнги пьянеет и, совсем не стесняясь, залезает на колени Чимину. Он обнимает за шею, прижимается к груди, утыкаясь носом под линию челюсти, улыбается расслабленно. Он напоминает свернувшегося в комок котенка. Чимин ловит на себе взгляд отца и от тепла в его глазах смущается. Он замечает, что время близится к закату, поэтому с неохотой отстраняет разомлевшего Юнги от себя. Лунный рассеянно смотрит на Чимина. — Скоро закат, — Чимин очень хочет поцеловать Мина, но его сдерживает то, что они не одни. Юнги вздыхает, кивает. Он сонно осматривает всех. Так же сонно прощается, позволяет Чимину практически тащить себя до дома, а потом невинным голоском зовет к себе, чтобы спать в крепких объятьях, прижимаясь к груди.