***
Как только он вернулся на винокурню, с другого конца дома стали доноситься громкие причитания горничных. И с ними невозможно не согласиться. Мокрая грязь капала с Дилюка так, словно он ей обливался на улице, а следы, которые его большие ботинки оставляли за собой, испачкали все ковры и деревянные полы в доме. Которые, между прочим, придётся отмывать тем же горничным. Дилюк родился в семье с немалым достатком, и горничные, убирающие любой бардак, устроенный хозяином поместья, сопровождали его всю жизнь. У его драгоценной такого не было. Некоторым трудно привыкнуть к такой жизни, вот и сейчас, только стоишь и думаешь, что горничных жалко. Столько грязи им в жизни встретилось. — Ты грязевую ванну принять решил? В ответ алые глаза посмотрели так, что все последующие слова колкой фразы напрочь вылетели из головы. Они горели ярким пламенем, он был зол, и это было видно. Вот только, на кого? Уж не на себя ли? Громко топая и всё так же оставляя за собой влажные тёмные пятна, Дилюк скрылся в ванной комнате. Пришлось пройти за ним и с полу-насмешливой улыбкой следить за тем, как он неловко пытается скинуть с себя одежду. Делая это с такой брезгливостью, словно руки у него были чистыми. Вещи мокрые и грязные и плотно прилипают к телу, раскрывая всю красоту фигуры молодого парня. Не дожидаясь, пока он заметит чужое присутствие, ты осторожно касаешься белой рубашки и приподнимаешь её, вытаскивая из штанов. Дилюк резко вздрагивает, скорее неожиданно, нежели испуганно. Такого, как он, крайне трудно напугать. — Что ты делаешь? — он вздрагивает повторно, когда ты плавно скользишь ладонями под рубашкой за повязку штанов, только чтобы вытащить белую ткань. — Просто помогаю, — осторожно стягиваешь ненужный предмет одежды, выкидывая на пол, — ничего такого. — Обычно твоё «ничего такого» как раз таким и заканчивается. Он снимает перчатки, отправляя их на пол к остальным вещам, хватается за шнуровку штанов. Оборачивается, и лицо его хмурое, самое привычное и обыденное, вот только зарождающийся румянец на веснушчатых щеках сообщает совсем об ином настроении парня. Дилюк поднимает алые глаза, встречаясь взглядами и многозначительно смотрит. — Серьёзно? Дилюк, ты правда думаешь, что я вдруг кинусь тебе на шею, когда у тебя на голове такое!? — А что там? Затем он смотрит в маленькое зеркальце, любезно принесённое его девушкой и едва ли не охает от увиденного. Ну да, самое настоящее гнездо, во что превратился его низкий хвост, со стекающей чёрной грязью, капающей на спину и плечи — то ещё зрелище. — Раздевайся давай — отмывать будем. Дилюк ещё больше хмурится и краснеет. Они встречаются уже полтора года, а он всё никак не привыкнет. Он разрешает помочь себе снять штаны и покрывается мурашками, когда пальцы любимой девушки мимолётно касаются его стройных бёдер. Ванна уже давно набрана, после нескольких первых недель совместной жизни, довольно быстро вошло в привычку, что Дилюк чистым после своих собственных миссий редко возвращается. Хотя бы слой пыли на нём да будет. Тем более тёплая вода помогает быстрее расслабиться. Послушно сев в ванну, он кладёт голову на её край, свешивая спутанные волосы. Совместное мытьё его головы стало уже своего рода обычаем. Ему нравится ощущение родных рук, мягко наносящих прохладный шампунь. А массирующие движения вызывают мурашки, волнами расползающимися по всему телу. По-началу Дилюк лежит немного скованно, руки лежащие на краях ванны, слегка сжимают чугунную поверхность. Тело всё ещё напряжено, словно вот-вот на него кто-нибудь выпрыгнет из-за угла с мечом, как только он расслабится. Перебирая алые волосы, осторожно распутывая их, наслаждаешься тем, как любимый постепенно расслабляется, подставляя голову, словно прося перейти с распутывания кончиков на намыливание макушки. А затем недовольно вздыхает, когда не чувствует нежных пальцев на желанном месте. Проходят долгие минуты его ожидания, и вот, наконец, ты касаешься его головы, мягкими поглаживаниями нанося шампунь. Дилюк слегка выгибается в пояснице, едва ли не мурча от удовольствия. Видимо, сегодня он устал намного больше, чем ты думала. Спустя небольшое количество времени красные волосы всё же отмылись от тёмной грязи и пришли в нормальное состояние, не без твоего труда конечно. В какой-то момент, когда ты напоследок слегка вытираешь его волосы, чтобы слишком сильно не капало на пол, Дилюк вздрагивает и притихает. Будто даже дышать перестал. Его мышцы заметно напрягаются, и ты уже собираешься спросить его, но краем глаза замечаешь его эрекцию, выходящую за пределы воды. Оу. Кажется ты останешься с ним чуточку дольше. — Что ты... ? — Дилюк давится воздухом, когда ты проводишь ногтями по его груди, к прессу и ниже, а затем обхватываешь его у основания, — Напомни, что ты там говорила? — Что я к тебе на шею не полезу, пока у тебя на голове помойка, — спокойным тоном отвечаешь ты и продолжаешь гладить его бёдра, в опасной близости от паха, — Как видишь, голова у тебя чиста. Дилюк тяжело дышит, иногда почти что задыхаясь, пока ты наслаждаешься видом напрягающихся мышц пресса под твоими ногтями. И лишь огромная сила воли, присутствующая в нём, не даёт ему начать подаваться бёдрами вверх, чтобы ты наконец уделила ему должное внимание. Ты пересаживаешься сбоку от него, чтобы было удобней. И вид, как Дилюк кусает губы, которые успели раскраснеться от сих действий, просто сносит крышу. Обычно, он доминирует, а тебе приходиться подчиняться его приказам, но... ты не против эксперементов, да и он вроде тоже не жалуется. Наоборот, его тёплые глаза, цвета распустившегося мака на солнце, заметно потемнели и стали почти что рубиновыми. Его глаза всегда темнеют, когда он возбуждён. Но, наперекор себе и твоим ожиданиям, Дилюк шипит сквозь зубы. — Прекрати. Его тон зол и в нём сквозит ярое сопротивление. Конечно, он не привык подчиняться и находиться в чужой власти. И если бы он захотел, он мог бы просто взять и оттолкнуть тебя, выгнать из комнаты, или взять контроль на себя. Но он не делает ни того, ни другого, так и сидит в ванной, смущённый до чёртиков и возбуждённый не меньше. Что бы он не говорил — ему это нравится. И то, как он едва слышно прерывисто вздыхает и дрожит от напряжения — тому подтверждение. Дилюк и правда дрожит, сжимает края ванны руками, и рычит сквозь зубы. Изнывает, требует ласки. Кажется, ещё чуть-чуть и он сорвётся. Ты накрываешь его головку ладонью и легонько потираешь. Дилюк выгибается в спине, откидывая голову, и протяжно стонет. Громко и совсем не сдерживая себя. Если в их спальне сейчас убирается какая-нибудь служанка, то она запросто услышит своего господина. Он накрывает твою руку своей и направляет ниже по стволу, вновь вздрагивая всем телом. Мягкая кожа под твоими руками такая бархатная и нежная, приятная на ощупь. И ты сглатываешь скопившуюся слюну, борясь с огромным желанием наброситься на него. Вторая рука всё также блуждает по его телу, подушечками пальцев ощущая, напряжение его стальных мышц. Находишь сосок и слегка щипаешь. — О-оо, Архонты, — Дилюк резко поднимает голову, встречаясь взглядами и стонет ещё громче. Его глаза плавно спускаются ниже, где ваши руки нежно ласкают налившийся кровью, пульсирующий член. — Любовь моя... — шепчет он так нежно и хрипло, что сердце совершает кульбит, а затем он захлёбывается очередным полу-стоном полу-вздохом, — ...что же ты со мной делаешь... Ты подаёшься вперёд и впиваешься в его приоткрытые губы, издающие такие чудесные звуки. Дилюк отвечает с привычной ему пылкостью, кусаясь и сжимая твою талию руками. Хватается за ягодицы и мнёт их ладонями, подтаскивая тебя к себе. И недовольно рычит, когда ты отстраняешься от него. — Позже, — ухмыляешься, проводя большим пальцем по его губам. Он словно по команде облизывает его и берёт в рот, посасывая. И выглядит при этом так смущённо и развратно. Теперь приходит твоя очередь задерживать дыхание, завороженно смотря на него. Что-ж. Он победил. Вновь сделал так, как он этого хочет. Но только в этот раз. В следующий ты постараешься намного лучше. Быстро стаскивая с себя тёплый свитер и остальную одежду, залезаешь к Дилюку, пока он пожирает тебя своим голодным взглядом полным похоти и желания. Садишься ему на бёдра и слегка потираешься. Ты уже успела намокнуть, чтобы принять его в себя без особого труда. Вы стонете в унисон друг другу в приоткрытые губы, когда ты опускаешься на него полностью, слегка сжимая его член своими стенками. Он... так распирает. И это приятно и ошеломительно одновременно. Дилюк тянется к твоим губам и вновь кладёт руки на твои ягодицы. Легонько шлёпает. А затем сжимает до синяков. Его руки большие и нежные, даже несмотря на мозоли от меча. Вздохи, твои жалобные всхлипы и его громкие стоны наверняка разносятся по всему коридору. Но, вам на это плевать, как и на воду, плещущуюся из ванной на пол.***
— Тебе понравилось? — тихо спрашиваешь у Дилюка, лёжа на его груди, слышишь ухом, как чужое сердце забилось чуточку быстрее. А затем родные губы касаются виска в мимолётном поцелуе. — Конечно, любовь моя. Он крепче обнимает тебя, вырисовывая пальцем незамысловатые узоры на твоей спине. — В следующий раз свяжи меня, — тихо говорит он, звуча немного смущённо и хрипло, и ты не можешь не улыбнуться в ответ.