***
Маэдрос одним движением разбил застывшую глазурь на десерте, искоса наблюдая за Женей, отошедшей к дальним свободным столикам вместе с подругой. К острому слуху прибегать не хотелось, хотя бы из уважения к ней, но желание усиливалось, потому как мимика её лица говорила о том, что говорят они о явно не очень хороших новостях. Брат сидел напротив и был занят разговором с Аней. Девушка рассказывала ему о каких-то смыслах какой-то книги, попивая чай, а Макалаурэ внимательно слушал и задавал вопросы. Официант принёс десерт Жени и удалился. Нолдо, ещё раз коротко посмотрев на брата, всё же сосредоточился и попытался услышать хоть что-то из разговора в нескольких десятков метров от него. — Не знаю, я уже не знаю. Я думала, что да. А может быть хотела верить в это. — Пожалуйста, будь осторожна. Если он сам не признается, то тебе лучше закончить всё это. Девушки попрощались, и Нельяфинвэ обратил внимание на Женю, идущую обратно в слегка задумчивом состоянии. Она присела на место и взяла вилку, отламывая кусок торта. — Всё в порядке? — спросил он. Она подняла глаза и улыбнулась. Улыбка эта получилась натянутой. — Да, всё хорошо, — ответила Женя. Эльф с сомнением посмотрел на неё, но спрашивать дальше не стал. Если она захочет поделиться, то непременно сделает это. Остаток обеда прошёл в тишине и небольших, ничего не значащих, разговорах.***
Только сев в автобус, я смогла хоть немного успокоить нервы. Разговор с Кристиной выбил из колеи. Её заявление, что Никита и Марина близки к восстановлению своих отношений, никак не вязалось с тем, что произошло между мной и другом за последние две недели. Он казался… свободным, романтичным. Клялся, что влюблён, дарил подарки и ухаживал. И я верила ему. Маэдрос, севший рядом, снова пристально посмотрел на меня. Кажется, он догадывался, что что-то не так. — Что? — спросила я. Он смотрел в глаза и не отводил взгляд, пока, не выдержав, это сделала я. — Поспишь? — легко спросил он. Я усмехнулась, но с радостью приняла его плечо хотя бы по причине, что с него не было видно его глаз. Ехали мы до наступления час пик, и народу было мало и в салоне, и на дорогах. Автобус двигался быстро, выехав из города, почти не останавливался на остановках рядом с деревнями. Августовский пейзаж плыл перед глазами за окном, где тёмные ели окружали горизонт, а молодые берёзки ровными рядами ограждали от полей. Почему я так легко могу поставить под сомнение мотивы того, кого знаю чуть ли не половину своей жизни? Почему чужим словам я доверяю больше, чем дружбе? Может быть всё вовсе не так, как представляется, и то их фото — случайность… Было противно задаваться подобными вопросами, но я всё равно задавала их себе и не находила ответа, который удовлетворил бы. Мне хотелось верить и в дружбу, и в честность, но о какой дружбе и честности может идти речь в нашем-то мире, где доверять стоило только себе? Карточный домик постепенно рушился. Доверять. О, мне бы очень хотелось доверять Никите, убеждать себя или быть убеждённой, что нет, он не может так поступить со мной, и всё это — ошибка. Но что, если нет? Что, если я вовсе и не знала его никогда? Честность. Был ли он честен со мной хотя бы раз? Как кажется, да. Ставил ли он когда-либо это под сомнение ранее? Нет. Но мог ли он не быть, а казаться таковым? Вероятно.***
Дорога домой показалась мне вечностью. Самотерзания не прошли бесследно — заболела голова, да так сильно, что пришлось в срочном порядке пить таблетку. Аня сидела рядом со мной на скамейке в парке, а эльфы стояли неподалёку и изредка оглядывались на нас. В себя я приходила медленно. — Что случилось, Жень? — спросила подруга. — После разговора с Кристиной ты сама не своя. Я сглотнула и посмотрела на неё. — Она сказала мне то, что я никак не ожидала услышать, Ань. И это очень расстраивает, потому что не знаю, правда ли это. — Что «это»? Я посмотрела на мужчин и нашла силы идти дальше. Предстояло выдержать ещё одну поездку на автобусе, благо, что она не была такой долгой. — Идём. Аня больше не спрашивала, но внимательно следила за моим состоянием. Она знала, что я всё расскажу ей, но позже. Братья вели себя удивительно спокойно, похоже, что уже адаптировались к звукам и технике этого мира. Это, конечно, радовало. Лёжа на постели в полутьме из-за прикрытого шторой окна, я едва не уснула, но вспоминала наше детство и юность. Перебирала в голове события, пыталась найти хоть что-то, что могло намекнуть об этом раньше. Сердце не ошиблось, подсказав странность того, что он довольно быстро забыл свою бывшую. И он, судя по всему, не забыл, ведь это было той любовью, о которой ещё долго помнят. Никита выглядел или казался по-настоящему влюблённым в Марину, и она сама отвечала ему тем же. В начале. Я увидела ложь раньше, чем другие, случайно столкнувшись с Мариной в парке, где она была с парнем, явно претендовавшим на что-то большее, нежели дружба. Об этом говорил их страстный поцелуй на скамейке под высокими вязами. Она тогда узнала меня, хотела поговорить, но я быстро ретировалась, не желая ни что-либо слышать, ни рассказывать об увиденном. После этого Никиту я видела лишь однажды, и осторожно спросила, всё ли у него в порядке с Мариной, на что получила недоумённый взгляд и утвердительный ответ. Мои намёки не были поняты. С одной стороны, я не хотела действовать напрямую, но с другой, друг не должен был оставаться оленем в этой ситуации, и я с облегчением выдохнула, когда они спустя две недели расстались. Безумно хотелось отвлечься, заняться чем-то или же просто пойти разбираться в этом странном деле, чтобы решить всё раз и навсегда и больше не думать. Аня зашла ко мне с чашками горячего чая и шоколадкой. Присела на край постели и приготовилась слушать отповедь. — В общем, — я тяжело вздохнула. — Я знаю, что ты будешь смотреть на меня ещё долго таким выжидающим взглядом, поэтому расскажу всё сразу. Кристина нетривиально намекнула мне, что Никита и Марина близки к восстановлению своих отношений. Она показала фото, где они вместе в ресторане. Очень… вместе. — Он что, дурак? — спросила Аня. — Зачем тогда все эти жесты с его стороны? Зачем тогда он вообще ухаживал за тобой? — Вот, тоже не вижу здесь логики, — я сделала глоток. — Я и не подозревала, что он что-то скрывает от меня. — И ваша ночёвка недавно, — подруга постучала ногтями по чашке. — Он приставал к тебе? — Не то, что бы, — я задумалась. — Я бы не сказала, что он приставал, скорее флиртовал. — А как же ваши поцелуи и засосы? Это тоже флирт? — Больше ничего не было. Я отстранила его, а он не сопротивлялся этому. Если бы он действительно не хотел бы упустить шанс, то не стал бы вести себя так. — Это верно, — сказала Аня. — Слушай, может быть тебе правда всё спросить напрямую? Ты сама поймёшь, если он темнит. — Может быть, — я обняла себя руками. Тут на экране телефона высветилось новое сообщение от Кристины. Я открыла. Там была та же фотография Никиты и Марины, которую подруга показывала днём, и ещё около пяти фотографий, которые поставили жирную точку.— Мне жаль, но он мудак. А это — напоминание, что не стоит с ним связываться.
В десятый раз перечитав сообщение, я откинула телефон и легла на постель. Было паршиво. — Жень, что там? Разблокировав экран, я показала его Ане. Её глаза полезли на лоб. — Как он вообще может так поступать с тобой? Удивительно, но внешне я была спокойна, хотя внутри всё полыхало. Присутствовало сильное желание то ли пореветь, то ли посмеяться. — Думаю, стоит спросить это у него. Аня разговаривала со мной на отвлечённые темы и сидела рядом, поглаживая плечи и волосы. Перед этим, конечно, она в красках расписала, что сделала бы с Никитой, если бы не существовало уголовного права. Эльфы весь вечер после поездки провели на улице, похоже, что упражняясь — они, будучи изрядно вспотевшими, но счастливыми, затопили баню и остались сидеть там. Наверху пришлось открывать сквозное проветривание. За ужином на веранде, около девяти часов вечера, Маглор решил снова сыграть несколько мелодий. Постепенно холодало, и я завернулась в плед, согревая пальцы от кружки с чаем. Аня со странной, едва заметной улыбкой наблюдала за эльфом, перебирающим струны, Майтимо же, сидя по левую руку, расслабился в кресле и медленно пил вино. Это был один из тех вечеров, когда приятно просто посидеть и послушать музыку, стрекотание сверчков в кустах и траве, пение птиц в ветвях деревьев, смотря на закатывающееся за горизонт солнце и медленно плывущие редкие яркие облака. Воздух был невероятно свежим, а лёгкие порывы ветерка создавали контраст между теплом под пледом. Можно было прикрыть глаза, чтобы спокойно вдохнуть прекрасное чувство спокойствия, отбросив все ненужные мысли и заботы.***
На следующий день приехала мама. Хорошо, что одна, без отчима. Его отсутствие он объяснила тем, что «не хотела брать с собой того, кто всё равно не будет доволен положением дел. Так пусть будет недоволен один дома». Я кивнула, согласившись, что лишние нервы никому не нужны: ни мне, ни маме, ни эльфам. Она же удивительно приветливо поздоровалась с мужчинами и Аней, спросив о настроении и делах, прошлась по огороду, удостоверившись в том, что за её растениями прилично ухаживают, посмотрела на урожай, поела клубники и сочной земляники. А после села вместе со всеми обедать. Я врала бы самой себе, если бы думала, что не нервничаю. Конечно нервничала, надеясь, что эльфы не станут делать глупостей и болтать слишком много о себе, что поставит под вопрос психическое состояние всего нашего временного коллектива и станет угрозой к тому, что нас увезут на карете в смирительных рубашках. — Матвей, скажите, вы на каком курсе? — спросила мама. Я посмотрела исподлобья на Маэдроса и попыталась незаметно показать цифру четыре. — Че…твёртый. На четвёртом курсе, госпожа. — Боже, почему вы так ко мне обращаетесь? — тяжело вздохнула мама. Мужчины недоумённо посмотрели на неё. А я недовольно на них. — Вы в обычном обществе, можете звать меня по имени-отчеству — Елена Артёмовна. — Четвёртый, Елена Артёмовна, — исправился эльда и тут же посмотрел на меня. Я покачала головой. Им было сказано, что никаких «госпожей», «господиней» и прочих сословных обращений не должно звучать при маме, чтобы не нарушать иллюзию того, что Матвей и Миша — студенты четвёртого курса направления экологии, познакомились со мной на университетском КВН и, оказавшись неподалёку, решили погостить около недели. — Скажите, Миша, вы так похожи с Матвеем.., — мама посмотрела сначала на одного, а потом на другого. — Вы, случайно, не братья? Макалаурэ перестал жевать. Они точно не могут быть близнецами или двойняшками. — Они двоюродные братья, мама, — пояснила я как можно равнодушно. — Как прекрасно! Одногодки двоюродные братья! Да ещё и на одном направлении. — Да, мама. — Дорогая, поставь, пожалуйста, чайник, — я покорно встала и пошла в дом, бросив многозначительный взгляд на Маэдроса. — Аня, скажи, как поживает Марья Васильевна? Я видела твою маму недавно…***
Ближе к вечеру, оставшись на веранде наедине с мамой, мы наконец-то сумели поговорить по душам. — Я вижу, что тебя что-то тревожит, Жень, — она присела рядом и приобняла меня за плечи. — если это касается твоих гостей, то знай, что я пекусь о твоём благополучии и хочу быть уверена в том, что тебя не обидят. Что ты сама достаточно хорошо знаешь с кем… — Мама, — я взяла её за руку и положила голову на плечо. — Не Миша или Матвей меня заботят. Они хорошие люди и, как оказалось, заслуживают большего доверия чем те, кого я знаю уже давно. — Милая? — Никита, — я подняла голову. — Ты помнишь его? — Внук Павла Михайловича? Я видела его сегодня, славный мальчик. — Он предал меня, — я нахмурилась и попыталась сдержать эмоции. Мама слушала. — Он ухаживал за мной в последние недели, говорил, что любит меня. Но вчера я узнала, что он снова начал отношения со своей бывшей. — Ты уверена? — спросила женщина, поглаживая меня по щеке. — Да. Крис показала мне фотографию. — Ты разговаривала с ним? Пыталась получить от него объяснения? — Нет, я не видела его. Да и зачем? — я резко встала, обняла себя за плечи и посмотрела в окно. Было горько, обидно. — Фото говорят больше, чем слова. К тому же он у него были шансы рассказать мне обо всём, поговорить. Я не была бы тогда такой дурой. Он сам скрыл свои отношения от меня, врал о своей любви. Врал обо всём! — Тише, — мама коснулась плеча и приобняла. — Я понимаю твои чувства. То, как он поступил — подло. Он не должен был говорить тебе о любви, пытаясь восстановить свои прошлые отношения. Но хорошо, что ты узнала об этом сейчас, а не позже. Не через много лет. — Мама, — я обняла её. — Ничего, ничего. Если всё так, как ты думаешь, то едва ли достоин того, чтобы по нему убиваться, — она погладила меня по спине. — Если честно, и ты наверняка захочешь это узнать, мне твои друзья очень даже понравились. Они не ветрены и спокойны, в них гораздо больше постоянства и уверенности.