Мам, прости

— Плохо себя чувствуете? Шиничиро забирает пакеты с формой из рук Камэ, и внимательно вглядывается в её бледное лицо. Ханагаки лишь тихо качает головой и устало прислоняется к косяку двери заднего двора цеха: — Не выспалась. — Бросает коротко и тут же переводит всё внимание на пачку денег в собственных руках. Слюнявит кончики пальцев и начинает отсчитывать мятые купюры. Не рассказывать же прямо посреди белого дня, что её сыну снятся кошмары о будущем, которое она пытается предотвратить. Такемичи в силу возраста и впечатлительности так и не смог четко рассказать происходящее во сне. Но судя по тем всхлипывающим фразам, которые удалось из него вытянуть: он видел Майки с черным импульсом, будущее, в котором тот пристрелил его и после решил покончить жизнь самоубийством. И вся эта погоня, вся кровь на руках — может ли это значить, что Такемичи переродился сам? Вновь перенесся во времени? А может в него тоже вселилась чужая душа, как и в его мать? Или его будущие поступки имели настолько колоссальный резонанс, что отзывались в прошлом? Так что даже после того, как она уложила спать Такемичи: из-за паники не смогла ни уснуть самой, ни сосредоточиться на работе. Её, кстати, пришлось доделывать впопыхах из-за срочной просьбы Шиничиро. Почему-то внезапно, тому очень сильно захотелось, получить куртку раньше срока. Происходящее кажется уже настолько нелепым, что смешно от собственного испуга. Брось, ты сама перенеслась в чужое тело персонажа манги — пророческие воспоминания о будущем это норма. Ведь норма же, да? Или их семья просто тронутая на голову. Что тоже норма, если посмотреть с другой стороны. В общем, подобные вопросы были явно не для обсуждения с другим второстепенным персонажем мира, в который ты перенесся. Тем более, когда тебя каждую секунду может окликнуть глава смены, потому что проделанную работу пришлось отдавать прямо во время обеденного перерыва. Тем более, когда рядом с Сано навязчиво крутился очередной — новый для неё — персонаж. — Что-то случилось? — Как назло Шиничиро сегодня в особенно привязчивом настроении. Камэ недовольно смотрит сначала на него, а потом косится на его друга, которого он притащил, чтобы забрать заказ. — Надо было сказать раньше, мы бы не торопили так с заказом. Вакаса походил бы без форменной куртки, да? Ну, да. И остаться без доплаты и последнего самоуважения из-за собственной беспомощности. Вакаса лохматит свою нарочито небрежную укладку и лукаво склоняет голову набок. Не отрывает — почти оскорбительно — откровенного взгляда от Камэ и вальяжно тянет: — Ну, что ты. Как бы я тогда увидел твою столь расхваленную швею. Мы так и не познакомились: Вакаса Имауши. — Он улыбается во все тридцать два и протягивает ладонь для рукопожатия. Камэ тяжело вздыхает, прячет деньги в карман и быстро пожимает его ладонь: — Приятно познакомиться. Однако Вакаса не дает выдернуть руку из своей хватки. Сжимает пальцы Ханагаки крепче и с наигранной обидой произносит: — А ваше имя? — Прекрати. Что ты устраиваешь? — Шиничиро даже не дожидается взгляда на себя, чтобы вмешаться. Хмурит свои брови и осторожно обхватывает тонкое запястье Камэ, чтобы помочь вызволить его из плена длинных пальцев Имауши. — Проверку. — Вакаса цыкает и закатывает глаза, но руку отпускает. — Я же знаю, как ты падок на красивых женщин. А ты знаешь, что слаб рядом с теми же красивыми женщинами. Вот и решил посмотреть: вдруг она тебя дурит. Шиничиро бросает паникующий взгляд на мрачную Камэ и нервно размахивает руками с громко шуршащим пакетом: — Что ты несёшь? Она не красивая женщина! — Затем болезненно морщится, когда до него доходит смысл собственных слов и кидает на удивленную Ханагаки почти умоляющий слезный взгляд: — Простите, я не это имел в виду. Я говорил о том, что вы мать сына моего друга… Камэ удивленно вскидывает бровь, а Вакаса не сдерживается и начинает откровенно хохотать. Шиничиро цыкает и едва удерживается от того, чтобы не ударить себя по лбу: — Я имел в виду мать друга моего брата. Господи, Вакаса, прекрати! — Шиничиро раздосадовано пихает друга локтем под ребра и украдкой смотрит на Камэ, всем своим видом, показывая насколько ему жаль. — Это, кстати, причина: почему у тебя никогда не было девушки. И не будет. — Сквозь смех произносит Вакаса и отбирает у Шиничиро пакет, пока тот его не разорвал. — Захлопнись. — Цедит сквозь зубы Шиничиро и неловко чешет затылок, опуская глаза в пол. Камэ прикусывает щеку изнутри, чтобы не ухмыльнуться. Вот теперь они похожи на молодых парней только окончивших школу. Глупых и беззаботных, даже в мрачной форме гопников и с угрожающим начесом на голове. И не менее мрачным и угрожающим будущем. — Это всё? Мне нужно вернуться. — Задание Кубо без неё никто не выполнит. Шиничиро начинает активно кивать и неловко улыбается с легким поклоном: — Спасибо вам большое, Ханагаки-сан. Прошу в следующий раз говорите, если не успеваете. Не хочу быть в ваших глазах тираном. — Такой серьёзный, надутый от собственного смущения. Боже, он же сам ещё ребёнок — как он смог в каноне нести навязанную ответственность за прочих? — Всё в порядке. Заказывай, когда хочешь. Выполню всё в срок. — Камэ легко машет ладонью. Кивает на прощание Имауши и разворачивается первой. Но не успевает сделать и шага, как ей в спину прилетает неожиданное для всех: — Вы очень красивая, Ханагаки-сан. Камэ растерянно останавливается. В удивлении оборачивается, чтобы тут же различить Вакасу, который едва сдерживал смех, а от того решил поскорее удалиться. И покрасневшего Шиничиро, кидающего на того же Вакасу испепеляющие взгляды. — Чувствуете себя слабым рядом со мной? — Камэ не удерживает и улыбается краешком губ, когда Шиничиро тихо фыркает в ответ на её дразнящий тон. К его счастью, за спиной Камэ вырастает фигура главы смены. Женщина внимательно оглядывает сначала вмиг изменившегося в лице Шиничиро, а затем переводит невозмутимый взгляд на свою работницу: — Господин Кубо вызывает вас к себе. Да, во время обеда. Да, опять. — Она с легкостью предугадывает все вопросы Камэ и поджимает губы. Быстро разворачивается, не дожидаясь ответа Ханагаки. Лишь бросая на Шиничиро последний: подозрительно пристальный взгляд. — Это не из-за тебя. Никаких проблем у меня нет. Просто внеплановое совещание. — Тут же выпаливает Камэ, всё ещё помня о поведении Шиничиро, когда ее вызвали к начальнику в прошлый раз. — Ну, хорошо. — С сомнением тянет Шиничиро и начинает медленно пятится. Как бы уже уходя, но не желая терять Камэ из вида: — Но вы всегда можете обратиться ко мне, если проблемы вдруг возникнут. — Надеюсь, этого никогда не случится. — Бросает на прощание Камэ и уходит первой. Почему-то вновь накатывает какой-то испуг. Такого давно не было при походах к Кубо. Это из-за того, что она накрутила себя ночью? Или из-за поведения Шиничиро? Из-за того, что Кубо вызывал её в необычное для их встреч время? Почему именно сейчас, если они всегда собирались в конце дня, когда собраны все сплетни, какие только возможно? Она робко стучит в его дверь. От ленивого: — Войдите. — Её будто пробивает током. Камэ осторожно приоткрывает дверь и внимательно оглядывает кабинет, словно не была там столько раз. — Ну, мы же с вами не чужие люди. Смелее. — Кубо в момент замечает её состояние. Наверное, сейчас улыбается как Чеширский кот — в интонации так и слышится издевающаяся ухмылка. Камэ сжимает руки в кулаки. Собирает остатки решительности и смело заходит в кабинет. Дверь за ней громко захлопывается — девушка инстинктивно вздрагивает. Кое-как добирается до своего стула и едва сдерживает себя от того, чтобы не свалиться на него от усталости и напряжения. — Могу я поинтересоваться… — Неожиданно пересохший язык, едва ворочается, но Кубо вряд ли слушает её. Привычно встаёт со своего места, от чего фраза Камэ исчезает в грохоте отодвигаемого кресла. Кубо обходит рабочий стол, оказываясь на стороне Камэ. Приближается к ней на максимально близкое расстояние и беспардонно усаживается прямо на стол. — Это я могу ли поинтересоваться… — Значит, всё-таки слушал. — Как так вышло, что мой самый надежный источник, в итоге скрыл от меня самую интересную сплетню? Я обижен вашим обманом, Ханагаки-сан, а как же наше общее дело? Всё что было между нами фальшь? — Он театрально тянет фразы, специально их смягчая, но даже так в кабинете неожиданно становится на несколько градусов холоднее. Камэ не поднимает голову: то ли от простого испуга, то ли от испуга вновь увидеть ничего на чужом лице. Упирает взгляд в носки своих рабочих туфель и как можно непринужденнее произносит: — Не понимаю: о чём вы? — О твоих делах с главой «Черного дракона», разумеется.