Мам, прости

— Как будто мои мысли не мои. Как будто внутри кто-то ещё. Как будто… — Манджиро задыхается словами. Дрожащие пальцы ещё сильнее впиваются в бока Ханагаки-сан. Он начинает говорить ещё быстрее, словно боится, что сейчас кто-то закроет ему рот, и он не успеет сказать самое важное. От этого он лишь путается в произнесенных фразах, не в силах справиться со страхом: — …что-то такое жуткое. Не я. Оно. Оно появляется неожиданно и просто начинает говорить. Чтобы я действовал. Это как будто, как будто… Слова кончаются, и Манджиро лишь бессильно прислоняется лбом к подставленному плечу. Для него всё бессмысленно. Он думает, что не сможет донести до неё всю ситуацию, потому что не понимает сам. — Как будто… импульс? — Тихо продолжает за него Камэ. Манджиро тут же распахивает глаза и отстраняется от неё, чтобы посмотреть в её лицо. Бледное в свете уличного фонаря, с такими же распахнутыми глазами, как у него, но сохраняющее спокойствие. Словно ничего необычного не происходит. Ничего такого, что было бы выше её понимания. — Да. — Манджиро тяжело сглатывает и не разрывает зрительный контакт с ней. Камэ тоже не стремится отвести нечитаемый взгляд. Лишь слабо кивает и произносит: — Что-то заставляет тебя делать то, что ты совсем не хочешь? — Я ничего не сделал. — Шепчет Манджиро и приближает своё лицо к ней, будто бы от этого она больше поверит его словам. — Знаю. — Наконец её губы растягиваются в легкой улыбке. Она осторожно отцепляет его пальцы от себя. Она не так представляла себе эту ситуацию. Как она может помочь страдающему ребёнку, если она не специалист в области психотерапии? Тут бы не сделать ещё хуже своими неосторожными словами. Затем берет его руку в свою ладонь и согревает. Как тогда за столом. — Я не плохой. — Совсем побеждено бормочет Манджиро и вновь утыкается лицом в её плечо. — Да. — Легко соглашается она и вновь гладит его по спине свободной рукой. — Ты чувствуешь много всего разом, из-за чего совсем теряешься. Это нормально. Быть расстроенным, испытывать зависть, ревность, бояться. Ты ещё ребёнок — ты только начинаешь познавать своё сознание. — Это другое. Это не то. Камэ прикусывает губу и замолкает. Возникает ощущение, что ещё мгновение — и её мозг просто взорвется. Слишком много событий и переживаний на один день. Она никак не может собраться с мыслями. В идеале всё должно было сложиться так: она просто доносит до Шиничиро, что с его младшим братом не всё в порядке — он отводит его к специалисту. Тот его лечит. Никаких полуночных бесед по душам в плане не было. Требовать от него объяснений бессмысленно. Он всё ещё ребёнок, который сам пришел к ней за тем, чтобы понять что с ним. Слишком восприимчивый ко всем воздействиям внешнего мира и людей. Это как будто касаться хрупкого цветка — неловкое движение и лепестки будут уродливо смяты. Навсегда. Камэ открывает рот, чтобы попытаться что-то сказать, но тут же закрывает его обратно, когда слышит, как цепочка на входной двери со звоном выпадает из своего гнезда. Женщина цепенеет. Напряженно прислушивается, чтобы убедиться, что ей не послышалось. Едва слышный скрип порога подтверждает: входная дверь только что открылась. — По моему сигналу, хватай Такемичи и спускайтесь по трубе из его комнаты. Изо всех ног бегите к Шину — ни с кем не разговаривать, ни перед кем не останавливаться. — Камэ прижимает к себе Манджиро и одними губами произносит ему это на ухо. — Не смей драться, понял? Я запрещаю. Если ослушаешься — я обижусь и больше никогда не вернусь, ясно? Вообще-то она была первой, кто ругала детей за такие развлечения, когда увидела, как они скользили по скрипящему дымоходу сзади дома. Но в ситуации, когда в твою квартиру кто-то проникает — прыжок со второго этажа кажется наиболее безопасным. Манджиро непонимающе хмурится и заглядывает в её лицо с вопрошающим видом. Камэ качает головой и лишь прижимает указательный палец к своим губам. Затем резко — уже привычно — заводит свою руку за спину и дергает туда же Манджиро, закрывая своим корпусом. На всё уходит меньше секунды, когда прямо перед ними появляется чужой силуэт полностью перекрывающий вход. — Какого чёрта! — Камэ делает несколько шажков вглубь комнаты, толкая собой и Манджиро. — Выметайтесь немедленно, полиция уже в пути! Силуэт на её явный блеф лишь презрительно фыркает и делает шаг к ней. Хотя его длинных рук хватило бы, чтобы схватить её прямо с порога. Но, кажется, некто настроен поиграть. — Что вам нужно? — Ещё один шаг назад. И шаг от неизвестного вперёд. Камэ косится на постепенно открывающийся дверной проём за ним и быстро переводит взгляд на мужчину, чтобы тот не прочитал по её движениям задуманное. — Ты. И твои пиздюки. — Наконец отвечает он. Камэ непроизвольно вздрагивает от слишком низкого голоса. Больше похожего на звериное рычание, чем на человеческие интонации. Якудза. Точно якудза. Чёрт, Шиничиро, раз он не звонил — Камэ была уверена, что тот отправил за Манджиро хвост и потому прекрасно осведомлен о всех его перемещениях. Потому её квартира должна была быть самым защищаемым местом. Чёрный Дракон не сводил с неё взгляда. Может «охрана» убита? Нестройные ряды мыслей прерывается удивленным: — Саус? — Манджиро чуть высовывается из-за женской спины и упирает внимательный взгляд на фигуру, всё ещё прячущуюся в тени. Саус Терано? Камэ тоже прищуривается вглядываясь. Тот, словно решает им помочь — вновь делает шаг к ним и выходит на свет. Первое, что сразу же становится заметным: ни его странная татуировка на пол лица, ни его выбритые виски, ни форма Чёрного Дракона — а глаза. Пронзительный взгляд, который так и пробивает насквозь. Он и был охраной? Почему-то до этого память Камэ никак не реагировала на его существование. Она бегло пробегается по воспоминаниям в попытке понять: виделись ли они раньше, но страх поглощает. Лишает последних сил на анализ. Оставляет лишь ворох вопросов без ответов. Разве он должен быть в этой временной линии? Почему она раньше не обратила внимание на явную аномалию? Разве при ней не упоминалось это имя несколько раз? — Тебя Шин послал? — С наивностью спрашивает Манджиро. Ответом ему служит громоподобный хохот — Такемичи проснись от него! — и презрительный плевок прямо на ковер. Камэ брезгливо морщится, глядя на испорченную вещь и отходит назад до предела, практически врезаясь поясницей в свой рабочий стол. — Этот трусливый обмудок мне не приказ. Вот он шанс, которого она так ждала! — Тогда почему на тебе форма его послушной сучки? — Как можно спокойнее интересуется Камэ. И тут же отшатывается от широкой ладони парня. Теряет равновесие якобы из-за Манджиро на буксире и падает прямо под ноги Сауса. Тот не пропускает возможности хорошенько пнуть её под ребра. Камэ сдавленно стонет, чувствуя как трещат собственные кости. Но бросает остаток сил на то, чтобы остановить рвущегося в бой Манджиро. Не глупи. То, что ты сильнее многих детей — не значит, что ты сможешь выступить наравне с машиной для убийств. — Ты, кажется, меня с собой спутала. Этот уебок любит быть в окружении себе подобных жалких амёб. — Вновь пинок, от чего приходится вцепиться пальцами за ножку стола, чтобы не отлететь к противоположной стене и продолжать прикрывать собой Манджиро. Отворачивает лицо. Ловит горящий взгляд Манджиро и как можно более строго смотрит на него, заставляя угомониться: вспомни про её приказ. — Его слава вышла уже за пределы Японии. Я реально думал, что он чего-то стоит. Но по приезде увидел лишь сопляка, который только и умеет, что сосать тем, кто сильнее него. Корзинка со швейными принадлежностями оказывается, как обычно, на своём месте: на полу сбоку от стола, чтобы можно было доставать нитки, не переставая нажимать на педаль швейной машины. — А ты что, хотел стать его единственным и неповторимым? — Слова выходят вместе с кровью, которая пачкает всё вокруг. — Может, ревнуешь его к другим, отребье? Легкие поражены? Она не уверена, что выдержит ещё один пинок. Тем не менее старательно группируется, выставляя под удар здоровые части тела. Так, чтобы можно было спрятать то, как она осторожно вытаскивает ножницы для ткани из рабочей корзинки. Саус внезапно садится на корточки и хватает её за волосы, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Игнорирует и отчаянные крики Манджиро: — Отпусти её, мудак! И болезненное шипение самой женщины. И появившегося перепуганного Такемичи на пороге гостиной. Шум всё-таки разбудил его. Камэ взглядом приказывает ему оставаться на месте. Но чтобы хоть как-то замаскировать причину, по которой она поддалась вперёд: набирает полный рот крови и слюней и со всех сил плюет прямо в лицо похитителя. Саус звереет окончательно. Со всей силы тянет её к верху, чтобы опустить о пол и размозжить её мозги о злосчастный ковёр. Но Камэ опережает его. Отпускает руку Манджиро — сигнал к тому, чтобы он бежал. И наносит удар сжатыми в кулаке ножницами. Закрывает глаза от страха. Поэтому не целиться куда-то специально. Но хлюпающий звук проткнутой плоти заставляет понять, что куда-то она всё же попала. Одновременно с этим Манджиро вскакивает на ноги и что есть сил несется к выходу. — Ёбанная ты сучка! Саус ревёт от боли. Однако не отпускает головы женщины. Камэ всё ещё не открывает глаз, но чувствует как его свободная рука поднимается куда-то выше. Видимо, чтобы прижать место, в которое она попала. Плечо? Ключица? Гортань? Лицо? Камэ слышит, как хлопает окно в комнате Такемичи. Нет времени гадать. Делает последний рывок и дергается, едва не оставляя собственный скальп в чужих пальцах. Всё только для того, чтобы накинуть на ступни парня провода от машинки, чтобы тот споткнулся и не смог встать сразу. — Бешеная шлюха! — Поток ругательств льётся из его уст всё это время. — У меня был приказ доставить тебя живой, но ебал я в рот этих сукиных детей. И он продолжает то, что задумал. Рывок наверх. И стремительное падение вниз. К ковру. И вновь вверх. Вновь вниз. И обратно по новой. Его теперь не отстирать. Придётся выкидывать и покупать новый. Это последняя мысль, которую Камэ успевает додумать прежде чем раздался громкий хруст. Хруст собственного проломленного черепа.