Десять лет

      Было лето, и Гирш много времени проводил на улице. Иногда даже и с мальчишками, у которых были каникулы, но довольно скоро юный Радомысльский начинал в их компании скучать. Мать не преувеличивала, когда утверждала о многочисленных талантах Гершеля. Учиться Гиршу и в самом деле нравилось, многие дисциплины давались одаренному уму легко. Было ли дело в педагогическом таланте Аарона Марковича, который сам регулировал программу для сына, или в отсутствии некоторых раздражителей, из-за которых мальчик не удержался в гимназии, но факт оставался фактом. Потому Гиршу были странны и непонятны мальчишеские разговоры, где бедолаги то и дело ругали учебные будни; о немецкой диктовке и о латыни говорили с придыханием, закатывая глаза, как о чем-то пугающем вроде змеи или скорпиона. На этой почве у ребят и возникали ссоры, мальчишки считали, что Гирш просто умничает и красуется. И так получилось, что чаще Гершеля можно было увидеть сидящим с книгой на берегу реки, нежели бегающим с ватагой сорванцов. А читать Гирш любил много и разного. Каким-то образом в небольшой домашней библиотеке Радомысльских оказался тоненький потрёпанный сборничек стихов из далёкой солнечной Болгарии. Гирша впечатлили не столько сами стихи, сколько личность автора. Поэт Георгий Раковский* был участником народного восстания, о чем говорилось в предисловии к сборнику, герой, бросивший вызов властям! Тема бунтов, революций, преобразования мира влекла Гирша, хоть он не вполне понимал, откуда берутся корни этого интереса. Но героями-бунтарями восхищался и мечтал сам когда-нибудь оказаться причастным к великому и масштабному событию, быть рядом с подобными личностями, даже быть одним из них: " Гдѣ бьётся болгаринъ съ невѣрнымъ Въ прохладныхъ нагорныхъ лѣсахъ, Тамъ зыблется знамя свободы, Тамъ цѣпи ложатся во прахъ. ... "Чего они ждутъ такъ упорно? Чего они крѣпко такъ спятъ? Кто ихъ бѣдняковъ пожалѣетъ, Когда они сами молчатъ?" - с выражением читал Гирш, когда его никто не видел и не слышал. А декламировал он хорошо.

***

- Гирш, ты снова весь день на реке один просидел? - мать поставила перед первенцем тарелку с печёной рыбой и несколько ломтей хлеба с маслом. Налила молока. - Да, мам, - Гершель был лаконичен. К рыбе он не притронулся, потянулся за хлебом. - И снова про своих бойцов читаешь? - Читаю, и что? - Гирш прямо, в упор посмотрел на Розалию Моисеевну. - С братьями бы помог мне. София ещё мала, сам понимаешь. А отец и так бьётся, как рыба об лёд, мне проще, когда ты недалеко. - Придет время, и помогу, - Гирш отпил молока и только потом взялся разделывать рыбу. - Мам, ты же не только это мне хотела сказать? Повторяю ещё раз, мне не скучно без этих идиотов! Обойдусь без такого высокого общества! Книга, по крайней мере, умнее!       Розалия Моисеевна только вздохнула, но решила не давить на сына. Лишь сказала: - Сходишь завтра со мной к тете Фаине на один вечер. Приезжает к ней в гости на всё лето мальчик из Вильно, двоюродный племянник по мужу**. Если пообщаешься завтра с ним в рамках любезности - оставлю тебя в покое, хоть всё лето ночуй у реки и читай под луной! - Договорились, один вечер - это приемлемо, - Гирш уже представил, как выглядит этот "хороший мальчик тети Фаины" и еле подавил зевок скуки. - А сейчас последи за Абрамом и Яковом! Я должна уйти ненадолго, Циля Циммерман обещала купить мой браслет за хорошую цену. Если продам, куплю вам пряников. Только дом не разнесите! - и Розалия Моисеевна, оставив Гирша за старшего, отправилась к соседке Цилечке в надежде неплохо выручить за браслет...