А Гарри здесь нет! Здесь живу я, Нейтан. А ещё мама, папа, брат и сестра.

Второго октября ребята отпраздновали день рождения близнецов Гороски, а через пару дней рано утром Деннис собрал свою команду на тренировку. Но та с самого начала не задалась: хаффлпаффцев с поля выгнала сборная факультета Слизерин, которая была намерена опробовать нового ловца — Драко Малфоя. В придачу к ловцу, команде Слизерина досталось еще семь новеньких мётел Нимбус-2001, купленных отцом Драко. Между хаффлпаффской командой, а также присоединившимися к ней Роном, Сэнди, Найджелом и Гермионой и слизеринцами возникла перепалка: Малфой бахвалился щедрым подарком папаши, на что Сэнди заметил, что, в отличие от слизеринцев, никто из хаффлпаффской сборной не покупал себе место в команде. Для Драко это оказалось ударом ниже пояса, и в ответ он обозвал Сэнди «грязнокровкой». После чего Сэнди врезал по носу Малфою, Малфой попытался пальнуть в него каким-то проклятием, Нейтан поставил Малфою подножку, слово за слово, и началась потасовка. В результате чего видевшая драку МакГонагалл назначила всем троим отработки. - Что мы будем делать, профессор? – нервно спросил Сэнди. - Вы будете чистить серебро в Трофейном зале с мистером Филчем, - ответила профессор МакГонагалл. – И никакой магии, мистер Фрейндлих — чистка вручную. Сэнди передёрнуло. Надзирателя Аргуса Филча не любил ни один ученик в школе. - Вы, мистер Малфой, будете помогать профессору Спраут удобрять растения. - Об этом обязательно узнает... - Ещё одно слово, и ваш отец узнает всё о вашем поведении в школе. A вы, мистер Гороски, будете помогать профессору Локхарту отвечать на письма его поклонников, - продолжила профессор МакГонагалл. - O нет… профессор, а можно мне тоже в Трофейный зал? – с отчаянием спросил Нейтан. - Разумеется, нет, - ответила профессор МакГонагалл, подняв брови. – Профессор Локхарт попросил прислать именно вас. Ровно в восемь, все трое. - Филч продержит меня там всю ночь, - тяжело вздохнул Сэнди. – Без всякой магии! Там кубков не меньше сотни. - Я бы с удовольствием с тобой поменялся, - сказал Нейтан упавшим голосом. – Отвечать на письма фанатов Локхарта… это же кошмар… Остаток дня прошёл незаметно, внезапно оказалось, что уже без пяти восемь, и Нейтан поплёлся по коридору третьего этажа в кабинет Локхарта. Он скрипнул зубами и постучал. Дверь тут же отворилась. Локхарт лучезарно взглянул на него. - А вот и наш озорник! – сказал он. – Входи, Нейтан, входи… Стены, освещённые множеством свечей, были завешены несчётным числом фотографий Локхарта в рамочках. Некоторые из них он даже подписал. У него на столе лежала ещё стопка. - Ты можешь писать адреса на конвертах! – сказал Локхарт так, словно эта работа - величайшее наслаждение. – Первое письмо – для Глэдис Гаджон, будь она благословенна… моя горячая поклонница… Пошли тягостные минуты. Нейтан не мешал Локхарту болтать, вставляя когда попало “ммм”, “точно” или “ага”. То и дело он улавливал фразы вроде “слава – ненадёжная подруга, Нейтан” или “знаменитость такова, каковы её поступки, запомни это”. Впрочем, с последним Нейтан был согласен, он такое слышал и от папы, но реальные (а не описанные в его книгах) поступки Локхарта пока говорили явно не в его пользу. Вообще чем дальше, тем больше Локхарт представлялся ему полной противоположностью папы - если первый умел только болтать и хвастаться, то папа никогда не пытался казаться лучше, чем он есть. Напротив, иногда Нейтану казалось, что папа сам не замечает свои достоинства. И он никогда не пользовался своим положением для своей выгоды. Свечи горели, становясь всё ниже, свет плясал по бесчисленным лицам Локхарта, смотрящим на него. Нейтан протянул занемевшую руку за конвертом, который был, пожалуй, тысячным по счёту, чтобы написать на нём адрес Вероники Сметли. «Уже небось уходить пора, - уныло думал он, - пусть будет уже пора…» И тут он что-то услышал — что-то совсем не напоминающее ни потрескивание догорающих свечей, ни болтовню Локхарта о себе любимом и его фанатах. Это был голос, леденящий до мозга костей, голос, полный удушающего, холодного яда. “Иди… иди ко мне… дай мне уничтожить тебя… дай мне разорвать тебя… дай мне убить тебя…” Нейтан вздрогнул, и на названии улицы, где жила Вероника Сметли, образовалась большая фиолетовая клякса. - Что? – громко спросил он. - Ещё бы! – ответил Локхарт. – Шесть месяцев подряд во главе списка бестселлеров! Все рекорды побила! - Да нет, - поспешно сказал Нейтан. – Этот голос! - Что-что? – с удивлением на лице спросил Локхарт. – Какой голос? - Тот… тот голос, который сказал… вы его не слышали? Локхарт взглянул на Нейтана крайне удивлённо. - О чём ты? Может, тебе захотелось спать? Мерлин мой — посмотри который час! Мы тут уже почти четыре часа сидим! Ни за что бы не поверил — как время-то пролетело, а? Нейтан не ответил. Он навострил уши, ожидая снова услышать голос, но вокруг ничего не было слышно, кроме слов Локхарта о том, что он не должен ожидать подобного удовольствия всякий раз, как будет наказан. Нейтан ушёл в задумчивости. Было так поздно, что хаффлпаффская общая комната почти опустела. Нейтан пошёл прямо в спальню. Сэнди ещё не вернулся. Нейтан надел пижаму, лёг и стал ждать. Через полчаса пришёл Сэнди; он держался за правую руку и расточал по тёмной комнате жуткий запах чистящего средства. - Мне все мышцы свело, - пробурчал он, бросившись на кровать. – Он заставил меня перечищать кубок за победу в квиддиче четырнадцать раз, пока наконец не остался доволен. Сто лет их оттирал… А с Локхартом у тебя как? Говоря как можно тише, чтобы не разбудить Эрни и Джастина, Нейтан рассказал, что он слышал. - А Локхарт сказал, что не слышал? – переспросил Сэнди. Нейтан увидел его нахмуренный взгляд при свете луны. – Думаешь, он соврал? Но мало ли что — может, кто-то невидимый дверь открыл. - Может быть, - ответил Нейтан, укладываясь снова и задёргивая полог. – Да, мало ли что. Но всё-таки завтра я напишу родителям. Дорогие мама и папа, У нас всё нормально только я подрался и получил отработку (это виноват Малфой, он обзывался грязнокровкой на Сэнди!) Так вот на этой отработке было что-то странное. Я услышал голос за стенкой который кого-то хотел убить. Надеюсь это не Вы-Знаете-Кто опять. Ах да, Джинни чего-то странная, сама не своя. Я ей сказал иди к Мадам Помфри, а то мало ли чем заболела. А у нас скоро квиддич. И ещё начинаются занятия школьного хора, вести будет профессор Квиррелл. Пока что из тех кого я знаю, я решил записаться я и Стейси, это девочка с нашей команды в квиддиче. Ну всё привет дяде Флавиусу и тёте Лорейн от всех нас и от Криса тоже. Нейтан Лиз села в кресло и прикрыла глаза. В Хогвартсе кто-то хочет кого-то убить... "Надеюсь, это не Вы-Знаете-Кто опять"... Они с Серенусом тоже надеялись. Лиз слишком хорошо помнила те времена. - "Когда у нас родились близнецы", - вспоминала Лиззи, - "был самый разгар войны, люди пропадали или были найдены убитыми каждый день. Я каждый раз с замиранием сердца ждала мужа с работы или с собраний Ордена, и если он задержался дольше обычного и не сообщил об этом, сразу бросало в холодный пот. Когда я видела за окном какое-то движение, или слышала за дверью шум, уже на рефлексах выхватывала палочку... Потом Волдеморт исчез, и мы все выдохнули с облегчением. А теперь, выходит, он может вернуться? Было бы ужасно, если так. Помню, как тогда я волновалась, если Серенус уходил на задание. Однажды он пропал на трое суток, а потом мне сообщили, что он в Мунго. Слава Мерлину, всё было не так плохо: ещё через день его выписали. Но я всё равно испереживалась..." Они приняли решение посоветоваться с Лили и Джеймсом. В прошлый их визит (это было летом, в начале каникул) они узнали следующую дату встречи - как раз в октябре. И вот, навестив Нейтана (который тоже рассказал обо всём), Поттеры также решили поговорить с Лиззи и Серенусом. Лили и Джеймс тоже помнили те времена, как будто это было вчера. Как они вступили в Орден, как сражались. Как родился Гарри, как его крёстным сделали Сириуса Блэка. Сири был отличным крёстным и души не чаял в Гарри. Когда Поттерам нужно было отлучиться по делам Ордена, они легко могли оставить Гарри с крёстным: Сириус был отличной "нянькой". Но потом они узнали, что за их сыном охотится Лорд Волдеморт. Они спрятались под Фиделиусом, сделав Хранителем Тайны Питера (но всем сказали, что это Сириус). Надо сказать, что обоим друзьям они доверяли. Ведь они, как и Ремус, казалось, никогда не предадут их. Как оказалось, Питеру они доверяли зря... - Лили, скорей хватай Гарри и беги! Это он! Я задержу его... - Авада Кедавра! Звук упавшего тела. Ох, Джеймс... - Дай пройти по-хорошему! - Нет! Не убивайте Гарри, убейте лучше меня... - Отойди. Дай мне убить мальчишку, и останешься жива. - Никогда! - Отойди, глупая девчонка! - Нет! Я лучше сама погибну, чем дам убить сына! - Ну, как хочешь. - "А потом", - вспоминала Лили, - "прозвучали страшные слова: - Авада Кедавра! - "И это вся моя жизнь?" - с горечью и недоумением промелькнула мысль у меня в голове. А затем я уже вылетаю в окно, где меня уже ждёт Джеймс, а моё тело лежит посреди комнаты. Последнее, что мы успели увидеть - что, слава Мерлину и Основателям, наш сын выжил." А потом - вспышка яркого света, и Гарри исчез. Потом они видели Сириуса... Он был убит горем. Он плакал, кричал, звал их. Проклинал Питера... Бедный Сири, зачем он стал его искать? Нашел на свою голову... Питер взорвал пол-улицы, а сам превратился в крысу и убежал. Сириус осел на землю и стал безумно хохотать. Прибыли авроры. И вот - они мертвы, Гарри пропал, а Сириус оказался в тюрьме, ни в чём не виновный, и всё из-за предателя Петтигрю.