***
— Мама, привет. Слышишь меня? — знаешь, что она удивилась, увидев твоё имя на экране. Ты так давно не звонил ей. Первым. Без повода. И только, когда стало совсем невыносимо, набрал наизусть главный номер. Стыдно. — Сын, у тебя что-то случилось? — взволнованно спрашивает она, уходя в другую комнату, подальше от всех. Мама всегда была самым надёжным хранителем твоих тайн. Ей нестрашно доверять самое. — Нет, то есть да, я не знаю, случилось или нет. Я вообще мало знаю о том, что происходит со мной. Знаешь, что пугаешь ее такими фразами и тяжелыми вздохами, но сосредоточиться и рассказать все, как есть, оказывается, не так легко, как ты думал. В груди щемит. Не знаешь, как рассказать маме о Тине. Слишком тонко, слишком трепетно. Тина — это не очередная девушка, которая встретилась на твоём пути и разделила какую-то эмоцию или момент. Тина — это так о многом… но так тихо. Как будто боишься спугнуть. — Мой мальчик влюбился, — слишком спокойно произносит мама на улыбке. Не понимаешь причин ее радости. Честно. Для тебя слово любовь — синоним разочарованию и боли. Так уж повелось в твоей жизни. В выпускном классе ты любил — но девочка уехала поступать в другой город и постепенно перестала выходить на связь. Ты писал, звонил, даже приехал по адресу, который выпросил у ее мамы… она долго не решалась на разговор, но, когда всё-таки пришла на встречу, сказала, что пока не готова к отношениям, так как сейчас много сложностей с учебой. Она просила тебя ждать. И ты ждал. Пока эта девчонка не вышла замуж за своего однокурсника. Тогда ты закрылся и решил, что впредь серьёзное чувство в свою жизнь не допустишь. Еще ты любил фигурное катание. Несказанно, до скрипа в зубах. Но… Большой спорт резко и безвозвратно закончился в твоей жизни. Многие друзья и, казалось, хорошие приятели после травмы постепенно закончили общение с тобой. То же случилось с девушкой. И только тогда ты понял, почему они были с тобой. Это заставило тебя закрыться ещё сильнее. Ты стал свершенным одиночкой — китом в океане людей и различных мнений. Твоя кожа стала непробиваемой, взгляд спокойным и смирённым. Ты стал бесшумно проплывать через мнения и слухи, все запоминая, но ничего не принимая на свой счёт. Слишком***
Тина никогда не опаздывает на тренировку, но в этот раз не дожидаешься ее в назначенные 08:00, 08:20. В 08:30 начинаешь волноваться и идёшь ее искать. Почему-то уверен, что она уже во дворце. — Что ты здесь делаешь? — случайно находишь ее в зале для растяжки. Она, как маленький совёнок, останавливает на тебе взгляд, и наклоняет голову. Сталкиваетесь лоб в лоб — так, что некуда спрятать глаза. Жарко В горле ком И дальше все по порядку. — Хотела потянуться перед началом… — делает вид, что ничего не происходит. Прячет глаза, дрожит. Что происходит, когда вы встречаетесь? Не думал, что такое бывает на самом деле. Что существует сила, способная заставить весь твой организм функционировать рядом с ней иначе. И, кажется, в венах больше не кровь, а густой горячий мёд, который напитывает сладостью и одновременно разрушает. Всего. — Тренировка идёт уже практически сорок минут! — пытаешься говорить строго. Тина же пытается сыграть удивление, сделать вид, что реально увлеклась упражнениями и не поняла, как пробежало время. Актеры. Оба. Но ты, кажется,***
Тина
Тренироваться становится сложнее. Из головы не выходит вчерашний поцелуй и его взгляд. Его обнаженный взгляд, лишённый привычного холода и напускного безразличия. Впервые ты видела его таким. И больше не выдержишь его привычную маску. Погибнешь. Разобьёшься о толщу льда, под которой он прячется от всех. Слышишь его ритмичный счёт, рассекая лёд. Голос. Ты никогда не наслушаешься этой особенной интонацией с холодом и спрятанной глубоко-глубоко заботой. Последнюю ты открыла, когда Дан, испугавшись за тебя, кричал на хоккеиста, когда спрашивал, все ли хорошо после неудачных попыток прыжков, и когда целовал… Скользишь в своих мыслях, с трудом выполняя простые упражнения. Знаешь, что он это видит, но просто не понимаешь, что сделать, чтобы привести себя в чувства. Веришь, что он все тебе объяснит. Обещал же. А ты не можешь ему не верить. почему-то***
Дан
— Доброе утро! У вас все хорошо? — спрашивает Дима, спускаясь ко льду. Не замечаешь его, — Кхм. У вас все хорошо? — спортивный врач повторяет заметно громче, ты наконец-то подворачиваешься к источнику звука. — Привет, что ты хотел? — переспрашиваешь, Дима добродушной закатывает глаза, ставя сумку на сидение, — Тина, спортсменка твоя, хорошо себя чувствует? — Да, все обошлось, — говоришь на глубоком выходе, продолжая следить за Тиной. За каждым ее шагом, чтобы не дать ей ошибиться и причинить себе боль. Ты помнишь, что это большой спорт, и без падений и травм здесь не обойтись. Но внутри тебя слишком сильная и навязчивая идея не дать упасть с ее головы и волосу. — Ну и хорошо. Ты просто тогда такую панику поднял, я был уверен, что там не меньше, чем сотрясение, — Дима удивляет тебя живым беспокойством. Один из тех редких людей, которого не «оравнодушила» профессия. — Она у меня первая ученица. Наверное, поэтому я так остро реагирую на ее травмы… — опираешься на бортик, пряча голову в шею. В теле ощущение безграничной усталости. Из-за последних событий забросил необходимую гимнастику и массажи, и сейчас чувствуешь себя ужасно. — Любишь? — спрашивает Дима, слишком метко для незнакомого человека, попадая в твою больное место. Ты поднимаешь на него удивленный взгляд. А он спокоен, как будто это что-то из серии само собой разумеющегося. — Как понял? — Ты зелёный… это, во-первых, — встаёт рядом, — Я видел вас вчера на льду, во-вторых. И хорошо, что это был я. Нужно быть осторожнее, надеюсь, ты знаешь, чем все это может закончиться. — Ещё ничего не началось, чтобы чем-то закончится, — парируешь ты, бессильно разводя руками. — Это не шутки, Дан. По этому поводу есть чёткий протокол. Подумай, нужно ли это вам…
***
— Тина, ты снова потеряла центр на вращениях. Так нельзя. Зацепи взглядом одну точку и, смотря в неё, врезайся в лёд, — подъезжаешь к девочке, одаривая ее уставшее лицо строгим взглядом, — Если ты смещаешься на сантиметр, сразу теряется центр, а результат: потерянные на пустом месте компоненты. В фигурном катании борьба идёт за каждую сотую балла. И каждая сотая может оказаться решающей. — Я просто… — растерянно отвечает Тина. Видишь, что мыслями она не здесь. Смотрит вопросительно, а в глазах цветное отражение вчерашнего дня. Чувствуешь вину. За такое ее состояние. Знаешь, что его причина в тебе. Ты не сдержался и сорвал… ту, на которую можно было только смотреть. — Ты не сосредоточена на тренировке! Нужно закончить. — Я просто не успеваю после прыжка сконцентрироваться на вращениях, там совсем маленькая пауза, — парирует, взмахивая руками. — Собирайся. Жду в тренерской, — разворачиваешься, чтобы покинуть лёд. — Но тренировка не закончилась, — недовольно восклицает Тина. Видишь, как девочка изо всех сил пытается показать тебе, что с ней все хорошо. Но ты же чувствуешь и не можешь позволить ей остаться на льду. — Закончилась, потому что я ее закончил. — Нет, я буду продолжать кататься. — Почему ты такая упрямая? — ты уже успел понять, что девочка тебе попалась с характером, но ей все равно удаётся тебя удивить. — Я буду кататься до конца тренировки, — смешно злиться, прожигая тебя недовольным, одновременно нежным взглядом. Стоит на своём. А тебе неожиданно хорошо. Ругаться, кричать друг на друга, все что угодно, лишь бы рядом. С ней. Видеть ее глаза. Дан, кажется, так сильно ты ещё никогда не встревал. — Ты недостаточно сосредоточена, я волнуюсь, — признаешься. — Неправда, — вскрикивает, но замолкает, дослушав. Не знает, что ответить, видишь, как меняется взгляд и краснеют ее щеки, — Я же объяснила, что меня выбивает из строя прыжок. Добавляет уже совсем робко и с каким-то особенным интересном рассматривает твои руки. — Тин, но я же вижу, — оглядываешься, осознавая, что вы сейчас стоите на том же месте, где вчера случился ваш поцелуй. Черт. Нужно же было встать именно здесь. Странная дрожь. — Тебя беспокоит то, что случилось здесь вчера? Тина улавливает ход твоих мыслей и хитро улыбается. В этой улыбке одновременно тревога и удовольствие. И вот как ее понять? — Неправда. Не равняйте всех по себе, Дан, — щурит глаза, смотря на тебя снисходительно. А девочка то тебя сделала. Поправляет волосы, разворачивается и с сосредоточенным видом уезжает на исходную точку. Выдыхаешь, не успевая ничего сформулировать вслед. У тебя, кажется, пульс под двести. Ладно, не закончена, так не закончена. Покорно возвращаешься за борт. Тренируетесь ровно до 12:00, не больше, не меньше, как Тина и сказала. Кажется, нужно будет уточнить у неё, кто из вас теперь тренер. После Тина сразу убегает в раздевалку. Ты же направляешься в тренерскую, выпиваешь свои таблетки и садишься за стол. Надеешься, что она придёт.***
Тина
Делаешь три глубоких выдоха и толкаешь дверь. — Я пришла… — заходишь в комнату и оглядываешься, — Дан, вы тут? — телефон лежит на столе, значит, его хозяин должен быть где-то рядом. Застываешь. Очень хочется воспользоваться этим моментом и сбежать. Далеко. Боишься, что он тебе скажет. — Сюрприз, — слышишь голос сзади и вскрикиваешь. Не то что бы у тебя проблемы с нервами, просто он дает о себе знать слишком неожиданно. Оборачиваешься, Дан выходит из шкафа. Ребёнок. Честное слово. — Зачем вы туда? — спрашиваешь, как мама у трехлетнего малыша, который уже утомил своими проделками. — Здесь есть проход в старую сушилку для хоккейной формы, — говорит так вдохновлено, у тебя не получается сдержать улыбку. — Я туда не полезу, — качаешь головой, понимая, к чему он клонит. — Руку, — протягивает ладонь. Мнёшься, но все же соглашаешься. Если честно, у тебя не очень получается ему сопротивляться. Оказываетесь в небольшом помещении метр на метр, прохладном и, кажется, полностью глухом. Вторая дверь запечатана и прижата полкой. Сюда никто не войдёт. Это тебя почему-то очень радует. — Здорово. Но я бы хотела обратно, — тянешь его. — Клаустрофобия? — Не то, что бы клаустрофобия, но снаружи мне нравится больше, там хотя бы светло, — проговариваешь и ищешь Дана руками. Очень нужно. Находишь, кладёшь ладони на его грудную клетку. Чувствуешь, как он мгновенно задерживает дыхание. Тьма здесь кромешная, ничего не видно даже на расстоянии вытянутой руки. Тихо, слышно только, как над вами в трубах льётся вода. Дан приближается и, путаясь носом в твоих волосах, закрывает глаза от удовольствия. Тонешь в аромате кофе и его кожи. Кажется, лучше сочетания нет. По крайней мере, тебе больше ничего не нужно. Вдыхаешь глубоко. Темнота стирает рамки из вашей головы. Становится возможным то, что при свете казалось недопустимым и слишком сложным. Так хорошо. — Мне страшно, — играешь ты, — и холодно. Грудью под пули, не жалея собственного сердца — хотя пульс и так запредельный. — У меня есть фонарик, возможно, он сможет чем-нибудь нам помочь. Дан залезает в карман, но не обнаружив там телефон, вздыхает. Включаешь фонарь на своём и подсвечиваешь ваши лица. В тусклом свете лицо Дана выглядит по-другому: черты мягче, взгляд спокойнее и живее. Рассматриваешь каждый миллиметр его кожи, проводишь тыльной стороной руки по скулам. За эти пару минут, пока вы здесь, он успел изжевать губы. Хотя ты не уверена, что твои в лучшем состоянии. Он забирает у тебя телефон и направляет огонёк на тебя. Тоже хочет рассмотреть. Улыбается, от этой кошачьей улыбки у тебя внизу живота завязывается крепкий узел. Тело не слушается, рядом с Даном познаешь свою новую грань. До этого ты никогда не испытывала подобное в такой степени. Хочется о что-то опереться — выбираешь его грудь. Дан опускает руки на твою поясницу и бережно гладит. По-прежнему не дышит. Чувствуешь силу и надежность, не останавливаясь сглатываешь, пытаясь загасить внутри неуправляемое пламя. Больше не можешь терпеть, хочется вскрикнуть. Хочешь попросить его о помощи. — Потуши, — просишь шёпотом прямо ему в губы. — Ты уверена? — твоя просьба и его испуг…***
Дан
— Потуши, — просит. Видишь, какой хаос творится в ее глазах. Слушаешься. Снова делаешь так, как она хочет. Только свет пропадёт, девочка поднимается на носочки и смело касается твоих губ. От неожиданности отклоняешься назад, но, поймав равновесие, забираешь в объятия ее покрытое мурашками тело. Проводишь кончиками пальцев по холодным плечам и оставляешь руки на предплечьях. Ещё крепче. Держишь. Тебе еле хватает воздуха. Касаешься ее, не веря, что такие ощущения может дарить обычный поцелуй. Исцеляет. Секунды пропадают в каждом касании. Тебе не хватит и вечности, чтобы насладиться этой близостью. Трогаешь рукой ее лоб и, чувствуя жар, чуть слышно простанываешь прямо ей в губы. Она такая… Отстраняетесь друг от друга, закашливаешься — совершенно забываешь, как нужно дышать. Тина звонко смеётся. Не видишь ее улыбки, но знаешь, что она сейчас особенно красивая. Молчите, но держитесь друг об друга. В сердце рождается что-то совершенно новое и ты не боишься спугнуть это спешкой и суетой. — Ещё раз скажи, когда ты успела научиться целоваться? — прижимаешь к своей груди за затылок. Только сейчас осознаёшь, насколько она маленькая без коньков. Как хочется защитить. Забрать себе и любить. Бесконечно любить, кормя пирогами и конфетами. — У меня был очень хороший учитель, — касается своим носом твоего. И смеётся прямо в губы. Темнота ее уже не пугает. Кажется. Не знаешь, как это выдержать. Цветочный аромат волос и сладость губ. Хочется прикасаться и прикасаться, обнимать и не отпускать ее. — Лучше бы ты так быстро дорожки шагов и вращения усваивала. Не отвечает, обвивает своей ногой твою и цепляется за коленку. Требует все больше внимания и ты чувствуешь, насколько много можешь ей дать…***
Выходите из комнатки через полчаса или час. Не знаешь. Счет времени ты потерял, да и разве нужен он был там? Садишься за стол, Тина с невозмутимым видом подходит к зеркалу и пытается спасти свой пучок. Все это не входило в твои планы. Сначала ты хотел поговорить. Но… Разве с ней можно что-то планировать? Сначала разозлила, потом этот приём с «мне холодно». Итог: вас снова унесло. И волны в этот раз были значительно сильнее. — Помочь? — спрашиваешь, наблюдая за тем, как усердно она пытается справиться с выпавшими шпильками. — Спасибо, не нужно, — и снова этот приглушённый уважительный тон и робкий взгляд. Ты начинаешь задумываться над тем, было ли происходящее минуту назад реальностью? Может, ты просто сошёл с ума? Пожалуйста, пусть будет так. — Тогда хорошо… я… — Вы хотели со мной поговорить, — помогает. Поворачивается и ждёт. Но ты больше не можешь сказать ей то, что планировал. Весь подготовленный текст после произошедшего потерял какой-либо смысл. И ты снова не знаешь, как тебе быть. Помогите.