***
Дан
Закрываешь за ней дверь, умываешь лицо холодной, оглядываешься — В твоей квартире практически нет мебели и предметов интерьера, до сих пор сложно поверить, что здесь кто-то живет. Ты свыкся с этим аскетизмом и, кажется, перестал чувствовать необходимость делать своё жилище более уютным. Но после ухода Тины пришло резкое осознание: здесь столько всего не хватает для простого человеческого уюта и домашнего тепла. Ты даже не смог выдать Тине тёплые тапочки, тонкие тюли не дали ей подольше поспать. Нужно срочно что-то делать, чтобы не отвыкнуть от естественной потребности ощущать место, в котором ты живешь, своим «домом». Заходишь в спальню и ложишься в ещё тёплую постель. Закрываешь глаза и вдыхаешь, пытаясь ощутить хотя бы призрачное присутствие Тины. Не выходит. Начинает казаться, что ее здесь вовсе не было. Произошедшее ночью больше похоже на сюжет мелодрамы. Твой образ жизни мешает осознать, что у людей реально случаются ситуации, когда им совершенно некому позвонить, чтобы попросить о помощи. Сегодняшнее утро, действительно, было реальностью? Последние месяцы жизни — один сплошной непрекращающийся сон, а все мысли пропитаны ощущением, что ты вот-вот проснёшься, и все будет по-прежнему. В Лондоне в уже привычной апатии и грусти. Но ты так и не просыпаешься. «Зайди ко мне поговорить» — Кира редко здоровается. Ее сообщения всегда конкретны и лаконичны. В другой раз ты бы проигнорировал просьбу или нашёл оправдание, но после вчерашнего побега не можешь себе этого позволить. Все-таки это был день ее рождения. Собираешься с силами и делаешь укол. После ночи на диване даже простые движения даются тебе с трудом. Зависимость от инъекций тебе изрядно надоела, но делать нечего — такие травмы не проходят бесследно. День, когда все закончилось, оставил слишком большой след. На всю последующую жизнь. «Что» закончилось? Раньше ответ был очевидным — жизнь. Спорт был для тебя всем. Ты мыслил себя только на льду. Сильным и крепким спортсменом, который на каждом выступлении переступает через грани невозможного. После травмы ты рассорился со всеми внутренними ангелами и настроился на целенаправленное прожигание жизни. Теперь ответ не кажется таким утвердительным, у тебя появилось дело: ты поставил две красивые программы, Тина постепенно тренирует четверные прыжки. — теперь ты ее опора на скользком коварном льду Ты не смог скрыть от неё циничную причину выбора на просмотре, она знает, что изначально ты абсолютно не верил в ее спортивное будущее. Ты не смог скрыть от неё своих чувств, коснулся волос, потом посмел губ. Спешил, торопил, запуская в ее жизни очередную эмоциональную бурю. Но она по-прежнему доверяет тебе, как тренеру. А ты искренне веришь в неё, как в спортсменку. Почему-то веришь, что у вас не может не получится. Хочешь попробовать вывести ее на международные соревнования. Хочешь видеть на ее шее медаль, а на лице улыбку. Для этого у нее есть все: трудолюбие, уникальность, желание. Ты не видел, чтобы она недорабатывала на тренировках, ныла. После падений она всегда вставала и ехала вперёд. Это бывает так редко, когда человек живет своим делом, не потому что хочет популярности и славы, а потому что просто не знает другого пути. Спортсмена, для которого лёд и скорость — это страсть, видно сразу. Они редко становятся первыми. Нет. Они практически никогда не становятся первыми, но они живут, только пока находятся на льду: в коньках, пока над головой табло с баллами, а сердце приятный адреналин от ежесекундного риска не совладать с замершей стихией. — Привет, — из-за размышлений о Тине не замечаешь, как подходишь к двери соседки. Ее голос резко вырывает тебя из мыслей. — Кир… — ненавидишь, когда приходился мямлить. Не хочешь просить прощения, хотя виноват, но и не оправдываешься, хотя у тебя были весомые причины уйти. Тебе просто нечего ей сказать. — Смотри, красивая? — она берет в руки розу и подносит ее к лицу. Сначала удивленно моргаешь, потому что даже подумать не можешь, что это Тинин цветок. — Узнаёшь? Протягивает розу и щекочет тебя по щеке. Сомнений нет, это роза из букета. Но как? — Откуда она у тебя? — становится необъяснимо тревожно от того, что ее руки сжимают эти стебли. — Подарили. Ты знаешь кто… — Это… — Это та, с которой ты предпочёл провести эту ночь вместо того, чтобы быть со мной в мой день рождения? Спасибо, Дан, ты ничем не отличаешься от моего бывшего. Что у вас за фетиш такой, кидать меня именно в мой день рождения? — Кир, Тина — моя подопечная, — перебиваешь. — Ей понадобилась моя помощь. Она одна в этом городе, ей было некому помочь. — Помог? — двусмысленно закусывает губы. — Прекрати, — не понимаешь, почему должен оправдываться перед ней. — А она красивая, — облокачивается на стол, пока ты до сих пор мнёшься на пороге, — личико милое, фигура спортивная, только вот одна проблема, она ещё совсем ребёнок. — Кир, я тебе объяснил, что она моя фигуристка. — Ты каждый день даришь своим фигуристам розы? — качает головой, проводя кончиком пальца по шипам, — Не думаю. Смотришь и замолкаешь. Нечего сказать в своё оправдание. Ты, действительно, взял и подарил ей цветы. Цветы, которые изначально предназначались Кире. Но ты так почувствовал. Неужели это не объяснение? — Думай, что хочешь. — Дан, быть с девочкой, которую ты тренируешь непросто абсурдно, но и противозаконно. — Кир, ты не знаешь всего. Ее едва знакомый потащил в загородный коттедж, как я мог отреагировать? Она домашняя наивная девочка… — Мне абсолютно не интересно, что случилось с девчонкой. Мне интересно, как в твоём доме оказались цветы, и почему ты отдал их ей. Почему ты в конце концов не оставил ее у себя и не вернулся ко мне? — по щекам девушки пробегают слёзы. Это первые слёзы, которые она позволяет себе. — Молчишь? Я все поняла. Просто помни, что у меня такая же роза, как и у неё, и я… — хлопок дверью. Надеешься, что на этом все и закончится.***
Заходишь в Ледовый и сразу же встречаешься с Тининым взглядом. Стоит у бортика и не решается без тебя выйти на лёд. В голубых страх и стеснение перемешанные с радостью и неизменным тёплом. Кажется, из тёплого в этом мире только солнце, бабушкины руки и Тинины глаза. Пытаешься «выглядеть» спокойным. Не хочешь напоминать о вчерашнем. Поправляешь пальто, пытаясь выглядеть также уверенно, как на первых тренировках. Но так уже не получается. — Дан… я хотела сказать… — краснеет, натягивая желтые рукава на ладони. — Спокойно, — пытаешься настроить взволнованную девочку на спокойный рабочий лад. — За последнее время случилось слишком много, — в ее зрачках пробегает ваше утреннее приготовление кофе, улыбается. — Я знаю. Я понимаю твои чувства и страхи. Если честно, я и сам запутался. Но у нас скоро первые Гран-при, давай сосредоточимся на подготовке. Кажется, так нам обоим будет легче. — Я хочу все прыгнуть! — ставит белоснежный конёк на лёд. Замечаешь фиолетовые шнурки. «твоя школа» — Я тоже этого хочу. Приступим? — На удачу, — касается ладошкой льда, пальцы сразу же краснеют от холода. — Все получится, — сжимаешь ее красные пальцы, — Я рядом.***
Тина катает программу, кажется, уже десятый раз. Стоишь у бортика и смотришь за ее борьбой: борьбой над прыжками, вращениями, борьбой с самой собой. В ней упорства больше, чем в целой сборной по футболу. Как будто падать не больно, а вставать легко. Не знаешь, можно ли прогонять программы по столько раз подряд. Делаешь все по ощущениям, ведь ты не профессиональный тренер. Ты просто спортсмен, который сейчас должен быть на ее месте — тренировать программы и готовится к соревнованиям. Но это невозможно. И тебе искренне хочется вложить свою мечту в неё. — Тина… иди сюда, — на пару секунд замирает в финальной позе, потом едет к тебе, стряхивая снег с колен, — я вижу, как ты борешься за каждый прыжок, это похвально, но ты совсем расслабляешься на последних вращениях. В итоге раз за разом теряешь их уровни. — На выступлении все будет, — наклоняется к салфетнице и вытирает нос. — Нужно быть внимательной к деталям даже на тренировке. Иначе так сделаешь и на стартах. Представляешь, как будет обидно, потерять вращения. — Просто не хватает на них сил. Все остаётся в последнем каскаде. Потом доезжаю чисто на морально волевых, — ставит руки на пояс, пытаясь отдышаться. — Потому что забываешь дышать. Будешь поддерживать ритм, сил хватит. Давай договоримся как… — берёшься ее за запястье и подвозишь ближе. — Повторяй за мной. Набираешь в легкие воздух, Тина внимательно смотрит на тебя, пытаясь сбить с мысли. Не ведёшься. Повторяет за тобой, держишь ее за руку. По команде выдыхаете. Ещё раз и ещё раз. Не знаешь, как ее, но тебя это успокаивает. — Запомнила? Теперь попробуй откатать программу, сохраняя такое дыхание. В конце сверим количество вдохов. — Хорошо, — идея ее заинтересовывает. Тине всегда нравятся твои безумные предложения. Убегает. Включается музыка, ты смотришь за ней и считаешь каждый вдох. Дышать в унисон оказывает легко. Девяносто четыре, девяносто пять, шесть. Четыре вдоха до ста. — Получилось? Выдыхает последний. — Ещё четыре и было бы сто! — Молодец. Точно, — протягиваешь ладонь, чтобы дать пять, — Стало легче? — Да. Можно вставлять ещё прыжок. — На сегодня все. — Я готова ещё раз прогнать. — Я знаю, что если тебя не останавливать, ты будешь прыгать до посинения. Но до завтрашней тренировки нужно восстановиться, — протягиваешь ей чехлы. — Хорошо, спасибо, — берет и, добравшись до лавочки, сушит лезвия. — Тин, — решаешься и зовёшь ее. — Да, — поднимает уставший сосредоточенный взгляд. — Ты молодец. расцветает.***
Не торопишься уходить домой. Ходишь вокруг бортика, где занимается младшая группа, и думаешь над некоторыми моментами программы. Хочешь сделать максимально удобные выезды после прыжков. — Привет. Как вы? — Дима всегда появляется вовремя. — Тренировка прошла хорошо, — выдыхаешь ты и подходишь, чтобы поздороваться с другом. — А… Не хочешь рассказывать ему о случившемся. Возможно, это не честно по отношению к нему, но ты не можешь ничего поделать. Это личное. Слишком. — Общаемся. Как тренер и фигуристка. На носу начало сезона. Нужно сконцентрироваться на работе. — Вы так решили? — Мы оба так почувствовали. Если мы будем смешивать чувства и подготовку, случится что-то катастрофичное… — поднимаешь взгляд к потолку, — это факт. — Как спина? — Сегодня вообще никак. Видно? — Видно. Пойдём сделаю компресс. Должно стать легче.***
Тина
Едешь в метро и смотришь в календарь. Совсем немного дней до первого старта, где впервые выйдешь на лёд под руководством Дана. К его воспитаннице будет приковано особое внимание. Ты это знаешь. Ещё ты знаешь по каким критериям Дан выбрал тебя… но ты все равно хочешь, чтобы он гордился тобой. Ноги гудят, не сказала тренеру, о том, что при приземлениях болит правая нога. У вас все слишком неправильно. Перед тем, кто должен знать о каждой твоей царапинке или страхе — боишься показаться слабой. Само пройдёт. Встаёшь, уступая место вошедшей женщине — так вроде бы принято. Она не благодарит, ты не обращаешь внимание, лишь глубже засовываешь в уши наушники. Балансируешь на ногах, в сером старом вагоне представляешь, что занимаешься сёрфингом. В сердце пустота от шума метро и одиночества. Боишься захлебнуться в нем. Боишься оставить в сердце слишком много места для Дана. А потом потерять эту часть.