***
Тина
— Иди сюда, я знаю, что ты хочешь услышать, — Дан сгребает тебя в охапку и прижимает к груди. оказываетесь слишком близко, ваши сердцебиения совпадают. Чувствуешь, что тренер хочет рассказать тебе что-то очень важное. Дан готов открыть занавес тайны, за который тебе хотелось заглянуть хотя бы одним глазком все время вашего знакомства. Не можешь поверить, что он выбрал для этого именно этот момент. Момент, когда ты максимально разбита и обезоружена… Ты не уверена, что готова воспринимать эту информацию, до жути боишься ошибиться в реакции, обидеть его, сказать что-то не то. — Дан, я не давлю, если не хочешь, можешь не говорить… — пытаешься обезопасить вас от ошибки. — Не хочу, чтобы между нами были тайны. Я прошу тебя рассказывать обо всем, что происходило и происходит с тобой. Будет честно, если ты тоже будешь знать обо мне… Тем более я уже прогремел ключами от этой тайны, — пытается шутить и казаться уверенным. Когда ты признаёшь, что тайна есть, ты практически ее рассказываешь. Только с небольшим «но». Дан смотрит в твои глаза, ты видишь в его зрачках сильное желание. Если это, действительно, так, то ты готова. Вытираешь ладонями глаза, пока Дан старательно обдумывает, с чего начать. Обвиваешь его руками, кладёшь ладонь на грудную клетку и шепчешь чуть слышно на ухо. — Расскажи об этом так, будто меня тут нет, будто это запись в личном дневнике. Твой шепот щекочет его слух, Дан улыбается. Надеешься, что ему станет легче, если он расскажет. — У меня серьезная травма спины, в позвоночнике металл. Как и в сердце. — Как так вышло? — помогаешь ему подобраться к самому сложному. — Как ты думаешь? Я получил травму на льду? — Думаю, что-то пошло не так, когда ты пробовал какой-то новый рисковый элемент, — осторожно предполагаешь ты и по первому вздоху тренера понимаешь, что сильно ошиблась. — Нет, Тина. Все более прозаично и чертовски глупо. Я получил травму не на льду и даже не в спорте. Мы с друзьями отмечали в баре мое очередное золото. В ту ночь я сильно перебрал, со мной никогда такого не было, обычно хорошо себя контролирую. На вечеринке была девушка, на которую очень хотел произвести впечатление. Не помню подробностей… Помню, как меня сильно повело назад на барной стойке, помню, как свалил подставку с бокалами, они упали на пол и со звоном разбились о пол. Помню, как изо всех сил пытался зацепиться за какую-нибудь поверхность, балансируя на самом краю. Помню, как упал на спину, помню груду стекол, в которой лежал, и липкую жидкость, текучую по всему телу. Дальше помню только больницу, несколько сложных операций подряд и слезы мамы… и всё. С грудой стекла разбился и я. Друзья долго гадали, что тогда со мной случилось. Возможно, я был слишком пьян и просто не устоял на ногах, возможно, всему виной был гипертонус мышц после соревнований. Я не знаю ответа. Это и неважно, важно то, что из-за какого-то глупого случая я лишился дела своего жизни и мечты. Всего, что у меня было. — Она была рядом? Та девушка… — Нет, как и все остальные «друзья», она быстро куда-то пропала. Став бесперспективным, я стал не интересным для своего прошлого окружения. Голова начинает кружиться от волнения и подступающих слез. Через секунду тебя начинает трясти. Пытаешься не выдать эмоций, сжимаешь кулаки, сохраняя в глазах покой. Тебе больно за него. — Только, пожалуйста, не жалей меня. Знаешь, как-то не хочется вызывать жалость, — лицо Дана меняется, а голос становится холодным. Он инстинктивно вытирает глаза, но слез в них нет. Ты нежно улыбаешься и берёшь его за руку. Не знаешь, откуда у тебя силы на эту улыбку, но она получается искренней. — Дан, ты и не взываешь жалости, ты талантливый и замечательный человек, который обязательно ещё найдет себя в этой жизни. Так случается… Жизнь часто подкидывает испытания самым сильным из людей, будто боится, что если им в свое время не отрезать крылья, то они обязательно научатся летать. А этого допускать нельзя, иначе люди изведают этот мир и станут другими… более добрыми, смелыми, открытыми. начнут ценить мир и друг друга. — Считаешь меня сильным? — Да. Ты же здесь со мной, а, значит, ты не сдался. — Это всё моя семья. Только ради мамы и сестры я тут. — Я рада, что рядом с тобой такие мудрые женщины, — хитро произносишь ты и прижимаешься к нему. Тебе очень хотелось, чтобы он тебя поцеловал. Все ваши прикосновения друг другу до сих пор были такие осторожные и нерешительные. Как же хочется уже освободиться от страха формальной иерархии, который на вас очень давит, и по-настоящему побыть друг с другом. Дан выдыхает сомнение. Ему тоже приходится бороться со всем этим давлением. Закрывает глаза и, приблизившись к тебе, прикасается носом к шее. Покрывает кожу поцелуями, ты ловишь долгожданные касания и приятно мычишь ему на ушко. Он улыбается, берет тебя за щеки и снова целует. Дан выговорился. Ты не стала его жалеть и помогать оплакивать ситуацию. Возможно, ты восприняла все это слишком холодно. Но ты дала ему возможность почувствовать себя сильным, несмотря на то, что с ним случилось. Ты прекрасно знаешь, как это важно.***
Дан
В этот момент ее хотелось обнимать дольше, а целовать смелее. Тебе впервые было так легко говорить на эту тему. Ты не понимаешь, как этой маленькой девочке хватило внутренних сил сдержать истерику и сочувствующий взгляд. Ты привык к слезам на ухо. Ты привык, что о твоем прошлом сожалеют, а будущее оплакивают. А Тина говорила только о будущем, принимая прошлое как данность, которое немного изменило ход действий. В ней мудрости больше, чем во всех писателях, пишущих книги о восстановление после травм и смысле жизни. А ты прочитал десяток таких на всех языках мира. — Ты понимаешь, что моя жизнь состоит из визитов к врачу и обезболивающих? — ты хочешь убедиться, что она отдает себя отчет, какого масштаба твоя травма. — Моя боль не ограничивается невозможностью кататься, боль сопровождает всю жизнь, порой ограничивая минимальные действия. Тебе важно, чтобы она это знала. — А ещё твоя жизнь состоит из кофе, — подмечает Тина и прислоняет указательный палец к губам, чтобы ты не продолжал. Целуешь ее руку, Тина вздрагивает от нежности этого прикосновения. Незаметно выскальзывает из твоих объятий и подходит со спины. Упирается лбом в лопатки и кончиками пальцев гладит по позвоночнику, рисуя на нем незамысловатые узоры. Закрываешь глаза и впервые за все это время не чувствуешь боль в спине. Это давно забытое ощущение вызывает мурашки. Обезболивающее нужно было искать не в аптеках. Обезболивающее нашло тебя само, из-за всех сил привлекая тебя любимыми цветами. Когда Вселенная хочет подарить тебе родного человека, она использует различные сигналы. В твоем случае она выбрала цвета: лимонный и фиолетовый.***
Тина
Делаешь ему осторожный массаж. Тебе с детства говорили, что прикосновения твоих рук обладают целительным эффектом. Первый раз в жизни хочешь верить, что это и правда так. Удается сделать ему легче. У вас в шесть утра автобус. Не представляешь, что будешь делать все эти часы до отправления, если Дан захочет уйти к себе. Хочешь сегодня быть с ним. Говорить о чем-то, обсуждать сегодняшние ошибки и вместе мечтать о чистых прокатах на предстоящих этапах Гран-при. Чувствуешь, как в его кармане начинает гудеть телефон. Дан нехотя открывает глаза и тянется за телефоном. Останавливаешь массаж, кладя голову на мужское плечо. — Мама звонит, — тепло произносит Дан. — Я, наверное, пойду, — произносишь ты, не хотя этого до жути. — Оставайся, — это слово и интонация, с которой Дан его сказал невероятно греет. Ты обвиваешь руками шею и продолжаешь с улыбкой лежать на его плече. Дан одной рукой держит телефон, второй твою ладонь. Получается, это первое заочное знакомство с его мамой.***
Дан
— Да, мам. — Как ты? — Все хорошо, — без паузы произносишь ты, мама замолкает. Она давно не слышала твой голос таким, — Как вы с папой? Как Санда? — У нас все в порядке, — мамин голос звучит потеряно, ты хочешь успокоить ее и рассказать причину, но сейчас это невозможно. Сжимаешь Тинину ладонь сильнее. — Я хотела спросить, как прошли контрольные прокаты. Я читала статьи спортивных обозревателей, о твоей девочке пишут мало и в не очень позитивном ключе. Твоей девочке Действительно, о моей. — Да, Тина откатала сегодня не очень хорошо. Даже не на половину своих возможностей. Ей не удалось зарекомендовать себя, как претендента на пьедестал в этом сезоне, но мы будем удивлять, уже на первом этапе Гран-при, — смотришь на нее, поглаживая ее ладошку, — Жди, мама. — Желаю вам удачи. Верю в тебя, сынок. — Спасибо, я тоже верю в нас. — Тогда доброй ночи, я была рада слышать твой голос, — мама все понимает и чувствует. Женская мудрость помогает ей не спрашивать о подробностях. Ты говорил ей о Тине, когда сомнений в тебе было больше, чем чувств. Сейчас чаша с чувствами перевесила все остальное вместе взятые. Мама оказалась права, слушать сердце оказалось самым верным решением. — Ты ещё не уснула? — аккуратно тянешь Тину к себе, пересаживая ее к себе на колени. — Нет. — Знаешь, Тин, только два человека не обвинили меня в том, что случилось. Не поставили в укор, что я сам виноват в том, что залез на ту чертову стойку. Это ты и мама… — Если бы постоянно были осторожны и подкладывали себе солому, мы бы не жили. Человек рискует каждый день тысячу раз — это неотъемлемая часть. — Устала? — ты гладишь по голове, оставляя руку на шеи. — Давай погуляем? — неожиданно предлагаешь она. — Ты хочешь на улицу? — Да, хочу просто побродить по улочкам… с тобой. — мечтательно произносит Тина, ты просто не можешь ей отказать. — Пошли.***
Тина
Ночной город оказался красивым и абсолютно безлюдным. Вы шли с Даном по набережной и слушали тихое волнение реки. Было хорошо, но хотелось держать его за руку. Вы не решались. Тебе жутко хотелось, чтобы наступил январь и тебе исполнилось восемнадцать. Но разве этого будет достаточно? Тренеру можно встречаться с фигуристкой? Почему в этом мире все так сложно. На улице было прохладно, но воздух был настолько свежим, что хотелось вдыхать его без остановки. Ты собирала каштаны, Дан оглядывал здания в поисках какой-нибудь открытой кофейни. — Почему здесь нет ни одной круглосуточной кофейни? Я не понимаю, — Дан сводит брови. Его выражение лица тебя очень смешит. Он, действительно, зависим. — Потому что ночью кофе не пьют, — смеёшься ты, пытаясь отвлечь его от желания. — Кофе пьют тогда, когда хотят. А они сейчас теряют клиента. Не нравится мне тут. — А я очень хочу вернуться сюда и чисто откатать эти программы. Первый этап Гран-при тоже будет проходить здесь. — Говори об этом не мне, а падающей звезде, — усмехается Дан. Мужчина останавливается на набережной и подходит к тебе со спины, защищая от ветра. Ты смотришь на звезды, а Дан кутает тебя в свое пальто. Закрываешь глаза, его руки соединяются на твоей талии. С тобой такого никогда не случалось, забываешь дышать, тая в его тепле. — Упала. Успела загадать? — с надеждой спрашивает Дан. Отрицательно киваешь головой, смотря на Дана с улыбкой. В его руках так тепло, на небе так красиво. Ты ощущаешь себя в сказке. — Ещё одна! Загадала? — Где? Кажется, я опять пропустила. Наверное, ловить падающие звезды тоже нужно уметь, — поворачиваешь к нему и внимательно смотришь в глаза. Он читает в них пережитые за день печаль и трепет. Ты находишь в его глазах робость от откровения и нежность. Поднимаешь на носочки, тянешь к губам, целуешь. Дан оставляет руки на талии и углубляет поцелуй. Не собираетесь меряться, кому из вас сегодня было больнее. Главное, что сейчас… Отстраняешься, но взгляд от его глаз не отрываешь, карие как огни горят в тусклом свете фонарей. В следующую секунду в них отражается падающая звезда. Вздрагиваешь и успеваешь произнести четыре слова своей заветной мечты. — Загадала, — радостно произносишь ты, подпрыгивая. — Что ты сделала? — удивляется он. — Я загадала желание, смотря на падающую звезду! — Значит, следующий прокат будет фееричным? Щуришь правый глаз, раздумывая, говорить ему или нет. — Для этого нам придется активно тренироваться и готовиться, потому что желание я загадала абсолютно другое… — То есть, ты обрекла нас на ежедневные тренировки вместо того, чтобы просто попросить о хорошем результате у звёздочки? Неужели то второе желание настолько важное? — Настолько, — кутаешь смущение в ворот его пальто. Дан греет твои ладони. — И что ты загадала? — Не скажу, секрет, — шепчешь ты, прикасаясь к его носу своим. «хочу быть с ним» Ровно четыре слова и тысяча объяснений, почему этой ночью в обращении к небу прозвучали именно они. Не жалеешь, крепче сжимаешь его руку, осознавая, чтоон здесь
под звездами
с тобой.