Дочка убийцы

      В больничном крыле Гермиона провела несколько недель. Рождественские каникулы подошли к концу, все вернулись в школу, и исчезновение Гермионы породило целую волну слухов. Кое-кто был уверен, что и она подверглась нападению. От желающих навестить её не было отбоя, и мадам Помфри пришлось поставить вокруг её кровати ширму, ведь у Гермионы всё ещё вместо лица была кошачья морда. Появится перед всеми в таком виде! Девочка этого бы не перенесла.       Рон, Эстери и Гарри навещали её каждый вечер. А когда начался семестр, они приносили ей все домашние задания.       — Если бы у меня выросла борода или там львиная грива, я бы устроил себе ещё одни каникулы, — заявил Рон как-то вечером, свалив кипу книг на столик возле кровати Гермионы.       — Не говори глупостей, Рон. Ты бы отстал от класса, — живо отвечала Гермиона. С лица у неё исчезли чёрные волосы, глаза снова становились карие, и настроение её заметно улучшилось.       — У вас нет ничего нового? — добавила она шёпотом, чтобы не услышала мадам Помфри.       — Ничего, — уныло ответил Гарри.       — Я был так уверен, что это Малфой, — в сотый раз посетовал Рон.       Эстери на это злилась. Ведь в душе полностью была уверена в том, что её брат никогда бы не стал убивать.       — А это что у тебя? — спросил Гарри, увидев обрамлённую золотой каймой карточку, торчащую из-под подушки.       — Просто поздравительная открытка, — поспешно ответила Гермиона, пытаясь затолкать её подальше, но Рон оказался проворнее.       Он извлек открытку из-под подушки, раскрыл и прочёл вслух:       — «Мисс Грейнджер, с пожеланиями скорейшего выздоровления от преисполненного сочувствия профессора Златопуста Локонса, Кавалера ордена Мерлина третьей степени, почётного члена Лиги защиты от тёмных сил и пятикратного победителя конкурса журнала «Магический еженедельник» на самую обворожительную улыбку». — Рон укоризненно посмотрел на Гермиону. — И ты хранишь это под подушкой?       Пора было сесть за уроки. Снег столько им задал — дай бог выполнить к шестому курсу. Рон заметил вслух, что надо было спросить у Гермионы, сколько крысиных хвостов добавляют в Дыбоволосое зелье. Вдруг с третьего этажа долетел гневный вопль.       — Это Филч, — узнал голос Гарри. Друзья бросились вверх по лестнице, напряжённо прислушиваясь.       — Думаешь, ещё на кого-то напали? — испуганно спросил Рон, остановившись на полдороге.       А Филч продолжал бушевать:       — …опять для меня работа! Убираться здесь всю ночь! Как будто других дел нет! Ну уж дудки, всему есть предел. Немедленно иду к Дамблдору!       Друзья завернули за угол. Филч, похоже, только что покинул свой наблюдательный пост. Они опять стояли на том месте, где кто-то напал на Миссис Норрис. Друзья сразу поняли, почему так разошёлся бедняга сквиб: в коридоре стоял настоящий потоп, и вода, кажется, всё прибывала. Текло из-под двери туалета Плаксы Миртл. Вопли Филча стихли, их сменили стенания Миртл, эхом отражавшиеся от каменных стен.       — А с ней-то что? — вздохнула Эстери.       — Пойдём посмотрим, — предложил Гарри.       Приподняв полы мантий выше щиколоток, друзья перебрались по воде к двери с табличкой «Туалет не работает» и, как обычно, не обратив на неё внимания, вошли.       Плакса Миртл рыдала громко, надрывно, как никогда. В туалете царила тьма, свечи смыло потоками воды, заливающей стены и пол.       — В чём дело, Миртл?       — Кто там? — отозвалась несчастная Миртл. — Пришли швырнуть в меня чем-нибудь ещё?       Гарри дошёл вброд до её кабинки.       — Это почему я должен в тебя чем-то швырять? — спросил он.       — Откуда я знаю! — заголосила Миртл, появляясь из сливного бачка с очередной волной, обрушившейся на пол. — Я тут сижу, занимаюсь своими делами, никому не мешаю. И вдруг в меня начинают швыряться книгами!       — Но с тобой же ничего не случится, — резонно возразил Гарри. — Книга просто пролетит сквозь тебя, и все.       — Значит, надо швыряться в бедную Миртл? Она всё равно ничего не чувствует! Десять баллов тому, кто попадет ей в живот! Пятьдесят — кто угодит в голову! Чудесная игра! Но мне она что-то не по нутру!       — А кто всё-таки в тебя швырял? — спросил Гарри.       — Понятия не имею. Я здесь расположилась в колене сифона, предаюсь мыслям о смерти, а эта штука пронзает мою макушку. — Миртл свирепо посмотрела на друзей. — Вон она, под раковиной, её туда смыло.       Эстери нагнулась, чтобы поднять книжку, но её остановил Рон:       — Ты, что, спятила?! Вдруг это опасно!       Эстери подняла книгу с пола. Оказалось, что это дневник, но в нём не было ничего. Лишь на первой странице было написано «Том Марвало Реддл».       — Стой-ка, — Рон с опаской подошёл сзади и заглянул через плечо Гарри. — Мне это имя знакомо… Пятьдесят лет назад Т. Н. Реддл получил награду за особые заслуги перед школой.       — Откуда ты знаешь?       — Оттуда, что Филч заставил меня целый час полировать его памятную табличку. Ну, когда из меня полезли слизняки. Ты бы стирал столько времени слизь с чьей-нибудь фамилии, тоже бы небось запомнил.       — Но почему он тут ничего не писал?..

***

      Гермиона покинула больничное крыло в начале февраля — без усов, без чёрной шерсти и без хвоста. В первый же вечер возвращения в гостиной Гриффиндор друзья показали ей дневник и рассказали, как он был найден.       — А ведь в нём, возможно, скрыто что-то очень важное, — сказала Гермиона, внимательно рассматривая дневник.       — Если и скрыто, то очень надёжно. И, наверное, такое, чего стоит стесняться, — хмыкнул Рон       — Объясни, Гарри, почему ты его не выбросил?       — А я хотел бы знать, почему его кто-то выбросил, — сказал Гарри, — и за какие такие особые заслуги Реддл получил награду.       — Да за что угодно. — Рон поднял глаза к потолку. — Может, набрал тридцать С.О.В. или спас профессора от гигантского спрута… Или убил Миртл, а это кому угодно пришнесет славу…       По сосредоточенному взгляду Гермионы Эстери поняла, что она думает о том же, о чём и она.       — Ты до чего-нибудь додумалась? — полюбопытствовал Рон.       Но ответил ему Гарри:       — Значит, Тайная комната была открыта пятьдесят лет назад, верно? Это сказал Малфой.       — Ну… — протянул Рон. — И этому дневнику пятьдесят лет. — Гермиона, волнуясь, постучала по черному переплету. — И что?       — Ох, Рон, да очнись же ты! — с жаром воскликнула Гермиона. — Ещё мы знаем, что открывшего Комнату в прошлый раз исключили из школы пятьдесят лет назад. И Т. Н. Реддл получил награду за особые заслуги полвека назад. А что, если он получил награду за то, что поймал наследника Слизерина? Можно допустить, что в этом дневнике содержится всё: где находится Комната, как её открыть и что за создание там живёт. А тот, кто сейчас устраивает нападения, уж точно не хочет, чтобы это было всем известно, согласны?       — Блестящая теория, Гермиона, — кивнул Рон, — с одним маленьким «но»: в дневнике вообще ничего не написано.       Но Гермиона уже доставала из сумки волшебную палочку.       — Существуют невидимые чернила, — прошептала она и, трижды коснувшись палочкой дневника, произнесла: — Апарекиум! Ничего не произошло, но обескураженная неудачей Гермиона, снова полезла в сумку и вытащила что-то вроде ластика ярко-красного цвета. Она потёрла надпись и снова ничего не произошло.       Эстери не понимала почему именно они оставили этот дневник. В Хогвартсе опять стали радоваться солнцу. Нападений больше не было, настроение у всех поднималось, оживала в сердце надежда, что сгустившиеся было тучи пройдут стороной. Мадам Помфри радостно докладывала, что мандрагоры становятся нервными и замкнутыми, а это значит, что они вступают в переходный возраст.       — Вот юношеские прыщи сойдут, и мы снова их пересадим, — случайно услышал Гарри, как она добродушно делилась новостями с Филчем.       — А после этого нарежем и приготовим настойку. Так что в скором времени Миссис Норрис будет опять с вами…       Златопуст Локонс, похоже, считал прекращение нападений своей личной заслугой. Гарри как-то подслушал его разглагольствования о собственных доблестях. МакГонагалл вела Гриффиндорцев на урок трансфигурации, Локонс шёл рядом.       — Думаю, Минерва, что жертв больше не будет, — говорил Локонс, подмигивая и постукивая себя пальцем по носу. — Полагаю, Комната на этот раз закрыта окончательно. Преступник осознал, что я изобличу его, это лишь дело времени. С его стороны весьма разумно именно сейчас прекратить злодеяния, пока я не взялся за него основательно. Да, между прочим, вы ведь тоже понимаете, школе нужен сейчас какой-то праздник, который поднял бы моральный дух. Долой воспоминания о бедах прошлого семестра! Сейчас я не могу сказать больше, прибавлю только, что знаю, какой дорогой нужно идти…       Представление Локонса о празднике воплотилось в жизнь в Валентинов день, четырнадцатого февраля. Тренировка накануне затянулась до глубокой ночи, и Гарри с Эстери прибежали в Большой зал, немного опоздав на завтрак. В первую минуту им показалось, что они ошиблись дверью. Стены зала были сплошь увиты пышными, ядовито-розовыми цветами, с бледно-голубого потолка сыпались конфетти в форме сердечек. Они подошли к своему столу.       Рон сидел с таким видом, как будто его вот-вот стошнит. Что до Гермионы, она то и дело хихикала.       — Что тут происходит? — спросил Гарри, сел за стол и начал сковыривать с жареного бекона сердечки.       Рон молча указал на преподавательский стол — не мог говорить из-за переполнявшего его отвращения. Локонс, в омерзительной розовой мантии в тон цветам, жестом требовал тишины. Преподаватели по обе стороны от него сидели с каменными лицами. Гарри со своего места видел, как дёргается щека у профессора МакГонагалл. Снег выглядел так, словно его только что заставили выпить полный стакан «Костероста».       — С Днём святого Валентина! — возгласил Локонс. — Для начала позвольте поблагодарить всех — а их сорок шесть человек, — кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз. Но это ещё не всё! Представляю вам моих любезных купидончиков, валентинских письмоносцев! — лучезарно улыбался Локонс. — Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! Я уверен и мои коллеги захотят внести лепту в наш праздник! Давайте попросим профессора Снега, пусть он покажет нам, как сварить Любовный напиток! А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о Приворотных средствах. Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея!       Профессор Флитвик спрятал лицо в ладонях. Взгляд Снегга говорил, что он силой вольет стакан яда в глотку первого, кто обратится к нему за Любовным напитком.       Позднее Эстери удивилась, что к нему всё-таки обратилась Пенси. Её интересовало, кому это Пенси собиралась приготовить любовное зелье. Снейп сказал ей ни только как приготовить, но и продиктовал как приготовить антидот.       Целый день на уроки совались гномы, отвлекая всех разнося валентинки. Около десяти штук получила Эстери.       До Гарри тоже докапывался один гном, пытаясь отдать ему валентинку от Джинни.       На уроке профессора Флитвика выяснилось в чём была особенность дневника. На него пролились чернила, но он был абсолютно чист.       Вечером Гарри и Эстери нашли укромный уголок в библиотеке и проделали опыт с дневником, написав свои имена. Но на их дневник им ответил и сказал, что знает кто открыл тайную комнату.       Гарри и Эстери затянуло в дневник. Их перенесло в кабинет Дамблдора, но директором был не он.       За столом сидел Диппет и он разговаривал с Реддлом.       — Мой дорогой мальчик, — с мягкостью в голосе заговорил Диппет, — я просто не могу разрешить тебе остаться на лето в школе. Ведь, наверное, тебе хочется побывать дома на каникулах?       — Нет, — сразу же ответил Реддл. — Я предпочёл бы остаться в Хогвартсе, чем возвращаться к этим… к этим…       — Ты всегда жил на каникулах в магловском приюте для сирот, я полагаю? — В голосе Диппета звучал искренний интерес.       — Да, сэр. — Реддл слегка покраснел.       — Ты урождеэённый магл?       — Полукровка, сэр. Отец магл, мать колдунья.       — Что с твоими родителями?       — Моя мать умерла сразу после моего рождения, сэр. В приюте мне говорили, что она только успела дать мне имя — Том в честь отца, Марволо в честь деда.       Диппет сочувственно вздохнул.       — Принимая во внимание особые обстоятельства, можно было бы пойти тебе навстречу, но в школе сейчас такая ситуация…       — Вы имеете в виду нападения, сэр? — спросил Реддл.       — Именно, — ответил директор. — Мой милый мальчик, ты должен понять, сколь неразумно было бы позволить тебе остаться в замке после окончания семестра — особенно в свете последней трагедии… смерти этой несчастной девочки… Тебе будет гораздо безопаснее далеко отсюда, в твоём приюте. В Министерстве магии идёт разговор о закрытии школы. Ведь мы пока, увы, ни на йоту не приблизились к установлению… причины этих неприятностей…       Глаза у Реддла расширились.       — Сэр… Но, если этот человек будет схвачен… Если все это прекратится…       — Что ты хочешь сказать? — Голос у Диппета сорвался на фальцет, директор подскочил в кресле. — Реддл, тебе что-то известно об этих нападениях?       — Нет, сэр, — поспешно отозвался Реддл.       Диппет, слегка растерянный, упал обратно в кресло:       — Можешь идти, Том…       Реддл соскользнул с высокого стула и вышел из комнаты. Гарри последовал за ним. Они спустились по винтовой лестнице и вышли в полутёмный коридор к гаргулье. Реддл остановился — было видно, что он о чём-то напряжённо размышляет: он покусывал губу, на лбу залегла морщина. Потом, словно придя к какому-то решению, Реддл бросился прочь. Гарри и Эстери неслышно помчались вслед. По дороге им не встретилось ни одной живой души, и только в холле рослый волшебник с громадной копной рыжеватых волос и такой же бородой окликнул Реддла с мраморной лестницы:       — Том, что это ты блуждаешь в такую поздноту?       Он тяжело вздохнул, пожелал Реддлу спокойной ночи и пошёл дальше. Том дождался, пока тот скрылся из виду, и со всей быстротой поспешил вниз, по каменным ступеням в подземные помещения. Гарри и Эстери следовали за ним по пятам. Но, увы! Реддл повёл их отнюдь не в хитроумно замаскированный проход или секретный тоннель, а в тот кабинет, где Снегг учил их варить зелья. Факелы не горели, Том прикрыл дверь, оставив узкую щель, и они видели только его одного, неподвижно приникшего к двери и наблюдающего за коридором. Эстери показалось, что они стояли так чуть ли не час. Том Реддл всматривался в узкую щель, обратившись в каменное изваяние. И как раз тогда, когда они совсем отчаялись и уже хотели поискать возможности возвратиться в настоящее, с той стороны двери послышались чьи-то шаги. Гарри отчётливо уловил, как человек миновал дверь, за которой они стояли. Реддл беззвучно, как тень, выскользнул в коридор и двинулся следом; Гарри и Эстери на цыпочках за ним, забыв о том, что уж их никак нельзя услышать. Минут пять они крались за таинственными шагами — пока Реддл вдруг не замер на месте и не повернул голову в направлении каких-то новых звуков. Совсем рядом, где-то за углом, раздался скрип отворяемой двери, и кто-то заговорил хриплым шёпотом:       — Ну иди… Давай… Иди сюда, ко мне… Вот так… Теперь в коробку…       Голос было явно знакомый. Реддл неожиданно вышел из-за угла. Гарри и Эстери тоже сделали два-три шага и остановились сзади. Им стал виден силуэт здоровенного парня, присевшего напротив открытой двери, у которой находился громадный ящик.       — Добрый вечер, Рубеус, — громко произнёс Реддл. Великан захлопнул дверь и выпрямился.       — Что ты делаешь здесь, внизу, Том?       Реддл подступил ближе:       — Всё кончено, Рубеус. Я всё о тебе расскажу. Ведь если нападения не прекратятся, школу закроют.       — Ты это что…       — Я думаю, ты никого не замышлял убить. Но из чудовища мирного домашнего зверька не сделаешь. Ты выпустил его просто для разминки, чтобы он немного побыл на свободе…       — Он никогда никого не убивал! — закричал высокий парень, придавив спиной закрытую дверь. Из-за неё доносилось странное шуршание и пощёлкивание.       — Слушай, Рубеус. — Реддл подошёл ближе. — Завтра приедут родители погибшей девочки. Самое меньшее, что Хогвартс может сделать для них, — убедить, что тварь, убившая их дочь, уничтожена…       — Это не он убил! — загремел парень. Его голос громким эхом прокатился по темному коридору. — Он… нет, он никогда… он не может!       — Отойди в сторону, — приказал Реддл, вытаскивая волшебную палочку.       Заклинание осветило подземелье яркой вспышкой огня. Дверь за спиной верзилы распахнулась с такой силой, что его отбросило к противоположной стене. И глазам Эстери предстало чудовище, при виде которого Гарри вскрикнул, но, к счастью, беззвучно. Огромное, приземистое, мохнатое тело, неразбериха бесчисленных чёрных ног, мерцание множества глаз и пара острых как бритвы жвал — не то скорпион, не то паук огромных размеров. Реддл снова поднял волшебную палочку, но опоздал. Спасаясь бегством, чудище перекатилось через него, пронеслось по коридору и пропало из глаз. Реддл с трудом поднялся на ноги, глядя ему вслед, опять взялся за палочку, но великан прыгнул на него, вырвал палочку и, швырнув Реддла на пол, дико заорал: «Не-е-е-т!»       Происходящее закружилось в глазах Гарри и Эстери, и сейчас же наступила тьма, они были в библиотеке. Открытый дневник Реддла как ни в чём не бывало покоился у него на животе. Они отправились в спальню мальчиков. Не успели Гарри и Эстери отдышаться, как дверь спальни отворилась и вошёл Рон.       — Вот вы где, — сказал он. Рон встревоженно подошёл к ним.— Что с вами?       — Это был Хагрид, Рон. Хагрид открыл Тайную комнату пятьдесят лет назад.