Дочка убийцы

С утра Веатрикс встала рано. Она перечитала еще раз письмо, пытаясь увидеть его глазами другого человека. Никто бы и не понял о чем тут идет речь. Веатрикс прошлась до совятни и отправила письмо. Холодный воздух прекрасно охлаждал и помогал взбодрится. — Так, так, так Блэк, отправляем заказы на вонючие бомбы- послышался сзади голос. Веатрикс обернулась и увидела Филча с миссис Норрис. — Не отправляла я ни какого заказа — А то как же, в тебе течет кровь многих, кто в прошлом хулиганил в этой школе, но тебе я сделать этого не позволю. От этого заявления Веатрикс захотелось смеяться. Неужели папа с дядей Джеймсом и Римусом заказывали вонючие бомбы? — Мистер Филч по-моему вы сошли с ума- сказала Веатрикс, потом обогнула Филча и отправилась на завтрак. За столом Гриффиндора уже сидели Рон и Гермиона, но не было Гарри — Ты где была?- спросила Гермиона — Ходила прогуляться, а что? — Да ничего, просто ты так рано встала, обычно я тебя каждое утро минут по десять бужу — Доброе утро, — весело сказал Гарри, усаживаясь за стол Гриффиндора в Большом зале. — Чего это ты такой довольный? — удивился Рон. — Ну... квиддич скоро, — радостно сказал Гарри, придвигая к себе большое блюдо яичницы с беконом. — А-а... да. — Рон положил свой тост и глотнул тыквенного сока. — Слушайте, вы не против пойти со мной чуть раньше? Немного погонять меня перед тренировкой? Чтобы я слегка пообвык — Давай, конечно, ты как Веатрикс согласна? — сказал Гарри. — Конечно — Слушайте, по-моему, не стоит, — вмешалась Гермиона. — У вас троих масса несделанных уроков, а вы... Но она не закончила фразу: прибыла утренняя почта, и к Гермионе, как всегда, спускался«Ежедневный пророк» в клюве ушастой совы, которая приземлилась в опасной близости к сахарнице и протянула лапу. Гермиона сунула ей в кожаный мешочек кнат и, когда птица взлетела, критическим взглядом пробежала по первой странице. — Что-нибудь интересное? — спросил Рон. Гарри улыбнулся: понятно было, что Рон хочет отвлечь ее от неприятной темы домашних заданий. — Нет, — вздохнула она. — Сплетня о бас-гитаристке «Ведуний» — выходит замуж. Гермиона развернула газету и скрылась за ней целиком. Гарри занялся второй порцией яичницы. Рон с несколько озабоченным видом смотрел на высокие окна. — Постойте, — вдруг сказала Гермиона. — Ох, что же это... Сириус! — Что такое? — сказала Веатрикс и схватилась за газету так порывисто, что она разорвалась надвое, и у нее и Гермионы оказалось в руках по половине. — «Министерство магии получило сведения из надежного источника, что осужденный за массовое убийство Сириус Блэк... ля-ля-ля... в настоящее время скрывается в Лондоне!» — Гермиона прочла это упавшим голосом. — Люциус Малфой. Спорю на что угодно, — тихо и с яростью проговорила Веатрикс. — Он узнал Сириуса на платформе... — Как? — встревожился Рон. — Ты хочешь сказать... — Тс-с, — остановили его трое. — «...Министерство предупреждает волшебное сообщество, что Блэк крайне опасен... убил тринадцать человек... совершил побег из Азкабана...» Обычный вздор, — заключила Гермиона, положив свою половину газеты и с испугом глядя на Гарри, Веатрикс и Рона. — Значит, опять не сможет выходить из дома, вот и всё, — прошептала она. Дамблдор предупреждал его, что нельзя. Веатрикс хмуро посмотрела на свою половину разорванного «Пророка». Большая часть страницы была посвящена рекламе «мантий на все случаи жизни» от мадам Малкин, видимо, устроившей распродажу. — Эй, — сказала она, шлепнув газету на стол, чтобы видно было Гермионе и Рону, — посмотрите сюда! — Мне своих мантий хватает, — сказал Рон. — Да нет. Вот на эту маленькую заметку. Рон, Гарри и Гермиона нагнулись к газете. Заметка была в несколько строк и помещена в самом низу колонки. НАРУШИТЕЛЬ В МИНИСТЕРСТВЕ Стерджис Подмор, тридцати восьми лет, проживающий в Клэпеме, Лабурнум-Гарденс, 2, предстал перед Визенгамотом по обвинению во вторжении и попытке ограбления, имевшим место в Министерстве магии 31 августа. Подмор был задержан в час ночи дежурным колдуном Министерства Эриком Манчем, который застиг его за попыткой проникнуть в совершенно секретное помещение. Подмор, отказавшийся от защитительной речи, признан виновным по обоим пунктам и приговорен к шести месяцам заключения в Азкабане. — Стерджис Подмор? — медленно проговорил Рон. — Это у которого голова как будто покрыта соломой? Он тоже из Орд... — Тсс! — испуганно озираясь, оборвала его Гермиона. — Шесть месяцев в Азкабане! — прошептал потрясенный Гарри. — Только за то, что хотел войти в какую-то дверь! — Не будь наивным, не в двери дело. С чего это он оказался в Министерстве магии в час ночи? — прошептала Гермиона. — Думаешь, он что-то делал по заданию Ордена? — шепотом спросил Рон. — Подождите, — вмешался Гарри. — Ведь Стерджис должен был нас провожать, помните? Трое уставились на него. — Ну да, он тоже должен был охранять нас по дороге на вокзал, помните? И Грюм досадовал, что он не явился, — значит, он не мог пойти туда по их заданию, так? — Ну, может, они не думали, что он попадется, — сказала Гермиона. — Его могли подставить! — воскликнул Рон. — Нет... слушайте! — Под угрожающим взглядом Гермионы он заговорщицки понизил голос - Министерство подозревает, что он человек Дамблдора, и... не знаю... никуда он не хотел проникнуть - его заманили в Министерство. Просто придумали, как его схватить! Наступило молчание. Гарри и Гермиона задумались. Гарри казалось, что версия эта притянута за уши. Гермиона же отнеслась к ней всерьез. — Знаете, нисколько не удивлюсь, если это в самом деле так. Она задумчиво сложила свою половину газеты. Гарри положил вилку и нож, и тут она будто опомнилась. — Так, по-моему, надо заняться этой статьей для Стебль — о самоудобряющихся кустарниках, и, если быстро справимся, успеем до обеда поработать над заклинанием Инаниматус Коныорус для Макгонагалл. При мысли о куче домашних заданий, дожидающихся его наверху, Гарри ощутил легкий укол совести, но небо было ясное, восхитительно голубое, а он уже неделю не садился на свою «Молнию»... — Можно ведь и вечером, — сказал Рон, когда они с метлами на плечах спускались по лужайке к полю для квиддича, и грозные предостережения Гермионы о том, что они завалят все свои СОВ, еще звучали у них в ушах. — И еще завтра целый день. Она чересчур заводится из-за работы — вот в чем ее беда... — Он помолчал, а потом с легким беспокойством добавил: — По-вашему, она всерьез сказала, что не даст списывать? — По-моему, да, — ответил Гарри. — Но и потренироваться надо, если не хотим, чтобы нас выгнали из команды. — Правильно, — повеселев, сказал Рон. — Времени у нас на все хватит. Подходя к полю для квиддича, Веатрикс посмотрела направо, туда, где колыхались темные вершины Запретного леса. Никто не взлетел оттуда, небо было пустынно, если не считать нескольких сов вдалеке, круживших около башни совятника. Забот у нее и так хватало, от летающей лошади никакого вреда ей нет; она перестал о ней думать. В раздевалке они достали из шкафа мячи и принялись за дело — Рон охранял три высоких шеста, а Гарри и Веатрикс играли за охотников. У Рона, на взгляд Гарри, получалось неплохо — он отразил три четверти бросков и с каждым разом действовал все увереннее. Часа через два они вернулись в замок на обед, в ходе которого Гермиона ясно дала им понять, что считает их безответственными. После обеда пошли на общую тренировку. Вся команда, кроме Анджелины, была уже в раздевалке. — Порядок, Рон? — спросил его Джордж и подмигнул. — Ага, — сказал Рон, хотя по дороге к полю он заметно присмирел. — Покажешь нам, где раки зимуют? — сказал с ехидной улыбкой Фред, высунув всклокоченную голову из ворота спортивного костюма. — Заткнись, — с каменным лицом огрызнулся Рон, впервые надевавший форму. Костюм был Оливера Вуда и пришелся ему почти впору, хотя Оливер был шире в плечах. Анджелина, уже переодетая, появилась из капитанской комнаты и сказала: — Внимание! Начинаем. Алисия и Фред, будьте добры, ящик с мячами. Да, тут будут наблюдать за нами кое-какие зрители — прошу не обращать на них внимания. Произнесла она это безразличным тоном, но Гарри почему-то подумал, что ей известно, кто эти зрители. И в самом деле: когда они вышли из раздевалки на яркое солнце, их встретило улюлюканье и глумливые выкрики слизеринской команды и десятка болельщиков, сбившихся в кучку на пустой трибуне. Голоса их гулким эхом разносились по стадиону. — Что это там оседлал Уизли? — насмешливо пропел Малфой. — Какими заклинаниями научили летать это гнилое старое полено? Крэб, Гойл и Пэнси Паркинсон загоготали. Рон оседлал метлу и взлетел, Гарри следом; сзади было видно, как покраснели у Рона уши. — Не обращай внимания, — сказал он, нагнав друга, — посмотрим, кто будет смеяться после матча. — Вот правильное отношение, Гарри, — одобрила Анджелина, взмыв над ними с квоффлом под мышкой, и зависла перед своей командой. — Так, начинаем с перепасовки для разогрева, участвуют все... — Эй, Джонсон, что за прическа? - завопила снизу Пэнси Паркинсон. - Кто Это придумал, чтобы волосы выглядели как черви? Анджелина откинула со лба заплетенные в косички волосы и спокойно скомандовала: — Расходимся и посмотрим, на что мы годны. Веатрикс отлетела назад к кромке поля, Рон — к шестам на другой стороне, Гарри в другой конец поля. Анджелина подняла квоффл одной рукой и с силой метнула Фреду, тот отпасовал Джорджу, Джордж — Веатрикс, Веатрикс —Гарри, Гарри — Рону, и Рон его выронил. Слизеринцы, возглавляемые Малфоем, оглушительно заржали. Рон устремился вниз, чтобы поймать мяч до того, как он упадет на землю, вышел из пике неудачно, завалившись набок, весь покраснел, но все же снова поднялся на рабочую высоту. Гарри увидел, как переглянулись Джордж и Фред, однако, вопреки обыкновению, промолчали, за что он их мысленно поблагодарил. — Бросай, Рон, — крикнула как ни в чем не бывало Анджелина. Рон бросил квоффл Алисии, Алисия отпасовала Гарри, Гарри — Джорджу... — Эй, Поттер, шрам не беспокоит? — крикнул Малфой. — Прилечь не хочешь? Пора уж — целую неделю как не был в больничном крыле. Личный рекорд небось? Джордж бросил квоффл Анджелине, она вернула его Гарри, который не ожидал этого, но все же поймал мяч кончиками пальцев и сразу отправил Рону. Рон ринулся за мячом — и промахнулся. — Давай повнимательнее, — сердито крикнула Анджелина вслед Рону, устремившемуся к земле за квоффлом. Когда Рон вернулся на рабочую высоту, трудно было сказать, что краснее — его лицо или квоффл. Малфой и остальные слизеринцы задыхались от смеха. С третьей попытки Рон поймал квоффл и, наверное, от радости так запустил им в Кэти, что мяч пролетел у нее между рук и ударил прямо в лицо. — Извини! — простонал он и бросился к ней посмотреть, силен ли ушиб. — Вернись на место, она цела! — рявкнула Анджелина. — Но когда пасуешь своему, постарайся не сбить его с метлы! Для этого есть бладжеры! У Кэти шла кровь из носа. Слизеринцы на трибуне топали ногами и улюлюкали. Фред и Джордж подлетели к Кэти. — На-ка, — сказал Фред, вынув из кармана что-то маленькое малинового цвета, — остановит мигом. — Ладно, — крикнула Анджелина. — Фред и Джордж, берите биты и бладжер. Рон — к шестам. Гарри, когда скажу, выпускай снитч. Начинаем забрасывать Рону. Гарри помчался за близнецами. — У Рона все через пень-колоду, — буркнул Джордж, когда они приземлились возле ящика с мячами. — Просто волнуется, — сказал Гарри. — Утром мы упражнялись вдвоем, и он играл нормально. — Будем надеяться, он не прошел пик формы, — угрюмо сказал Фред. Они поднялись в воздух. Анджелина дала свисток, Гарри освободил снитч, а Фред с Джорджем отпустили бладжер. Веатрикс, Анджелина и Кэти тренировались с Квоффлом — Стоп... стоп... СТОП! — крикнула Анджелина. — Рон, ты не прикрываешь средний шест! Гарри оглянулся на Рона: тот парил перед левым кольцом, оставив без присмотра остальные два. — Ой, извини. — Ты все время смещаешься, следя за охотниками! — сказала Анджелина. — Или стой в центре, пока не надо прикрыть боковое кольцо, или циркулируй между ними, а не дрейфуй в сторону — из-за этого ты пропустил три последних гола! — Извини, — повторил Рон, и лицо его горело на фоне голубого неба, как красный бакен. — А ты, Кэти, не можешь как-нибудь остановить кровь? — Она только хуже идет, — хрипло сказала Кэти,— утираясь рукавом. Веатрикс оглянулась на Фреда: тот встревоженно шарил в карманах. Потом вытащил что-то малиновое, осмотрел и с нескрываемым ужасом обернулся к Кэти. — Ну, попробуем еще раз, — сказала Анджелина. Она не обращала внимания на слизеринцев, затянувших нараспев: «Гриффиндор — сапожники, Гриффиндор — сапожники», но посадка ее на метле стала несколько скованной. На этот раз свисток Анджелины остановил их через каких-нибудь три минуты. Гарри как раз заметил снитч у противоположных шестов и был раздосадован остановкой. — Ну что опять? — раздраженно спросил он Веатрикс, ближайшую к нему. — Кэти, — кратко ответила она. Гарри повернулся и увидел, что Анджелина, Фред и Джордж мчатся к Кэти. Вместе с Веатрикс он устремился туда же. Ясно было, что Анджелина вовремя остановила игру: Кэти, белая как мел, обливалась кровью. — Ее надо в больницу, — сказала Анджелина. — Мы ее доставим, — сказал Фред. — Она... это... по ошибке проглотила Кровяной Волдырняк. — Продолжать без загонщиков и одного охотника нет смысла, — мрачно сказала Анджелина, когда Фред и Джордж, поддерживая Кэти с двух сторон, полетели к замку. — Всё, переодеваемся. Слизеринцы проводили их до раздевалки глумливыми выкриками. Получасом позже Гарри, Веатрикс и Рон вошли через портретную дверь в общую гостиную Гриффиндора. — Как прошла тренировка? — холодно спросила Гермиона. — Тренировка? — начал Гарри. — Совсем паршиво, — глухим голосом закончил Рон, опустившись рядом с ней в кресло. Гермиона посмотрела на него и немного оттаяла. — Первый блин комом, — утешила она Рона. — Надо втянуться... — Кто сказал, что из-за меня паршиво? — огрызнулся Рон. — Никто, — растерянно сказала она. — Я думала... — Ты думала, я ни на что не годен? — Да нет же! Ты сказал: «паршиво» — ну я и... — Я намерен заняться уроками, — сердито объявил Рон и затопал к лестнице в спальню. — Он паршиво играл? — Нет, — ответил Гарри, как и положено другу. Гермиона подняла брови: — Ну, наверное, он мог и лучше сыграть, но ты правильно сказала: все-таки первая тренировка... В тот вечер и Рон, и Веатрикс, и Гарри не сильно продвинулись с уроками. Гарри понимал, что Рон огорчен своей плохой игрой, да и у самого него до сих пор гремело в ушах: «Гриффиндор — сапожники!» Все воскресенье они просидели в гостиной, зарывшись в книги, между тем как комната то наполнялась народом, то пустела. День опять был погожий, и большинство однокашников-гриффиндорцев проводили его на воздухе, последний раз в году наслаждаясь ярким солнцем. К вечеру Гарри почувствовал себя так, как будто его мозгом колотили изнутри по черепной коробке. — Знаешь, наверное, надо поплотнее засесть за уроки на неделе, — сказал он Рону, когда они наконец отложили длинную работу о заклинании Инаниматус Коньюрус для Макгонагалл и уныло взялись за такое же длинное сочинение о спутниках Юпитера для профессора Синистры. — Да, — согласился Рон, бросив пятый испорченный обрывок пергамента в камин, и потер покрасневшие глаза. — Может, попросим Гермиону показать, что она сделала? Гарри посмотрел в ее сторону: она сидела с Живоглотом на коленях, весело болтала с Джинни, и в руках у нее мелькали спицы — вязался очередной бесформенный носок для домового эльфа. Нет, твердо сказал он, — ты же знаешь, она не покажет. И они продолжали работать, пока не потемнело за окнами. Гостиная потихоньку пустела. В половине двенадцатого к ним, зевая, подошла Гермиона. — Заканчиваете? — Нет, — лаконично ответил Рон . — Самый большой спутник Юпитера — Ганимед, а не Каллисто, — она показала пальцем на строчку в сочинении Рона, — а вулканы — на Ио. — Благодарю, — буркнул Рон, зачеркивая ошибку. — Извини, я просто... — Ну да, приходишь только критиковать... — Рон... — Некогда мне слушать нотации, ясно? У меня тут работы по горло. — Ой, посмотри! Гермиона показала на ближнее окно. Снаружи на подоконнике стояла красивая сипуха и смотрела на Рона. — Не Гермес ли это? — изумилась Гермиона. — Ух ты, он! — тихо сказал Рон и вскочил, бросив перо. — С чего это Перси мне пишет? Он открыл окно, Гермес влетел в гостиную, опустился на сочинение Рона и протянул лапу с привязанным письмом. Рон снял письмо, и птица тотчас улетела, оставив чернильные следы на рисунке Ио. Рон прочел надпись на свитке: «Рональду Уизли, Гриффиндор-Хаус, Хогвартс» — и сел в кресло. — Почерк Перси. — Он поднял глаза на Гарри, Веатрикс и Гермиону. — Ну, что? — Открывай! — нетерпеливо сказала Гермиона, и Гарри кивнул. Рон развернул свиток и начал читать. Чем дальше скользили его глаза по свитку, тем сильнее он хмурился. И когда закончил, на лице его было написано отвращение. Он бросил письмо Гарри, Веатрикс и Гермионе, и они, наклонившись друг к другу, прочли его вместе. Дорогой Рон! Я только что услышал (не от кого иного, как от самого министра магии, который узнал это от твоей новой преподавательницы, профессора Амбридж), что ты стал старостой Хогвартса. Я был приятно удивлен этой новостью и раньше всего хочу тебя поздравить. Должен признаться, я всегда опасался, что ты пойдешь, если можно так выразиться, «дорожкой Фреда и Джорджа», а не по моим стопам, поэтому можешь вообразить, с каким чувством я воспринял известие о том, что ты перестал пренебрегать требованиями руководства и взял на себя реальную ответственность. Но хочу не только поздравить тебя, Рон, я хочу дать тебе некоторые советы — почему и посылаю это письмо ночью, а не, как обычно, утренней почтой. Надеюсь, ты прочтешь его вдали от любопытных глаз и избежишь неудобных вопросов. Из того, что говорил мне министр, сообщая о твоем назначении, я заключил, что ты по-прежнему часто общаешься с Гарри Поттером и Веатрикс Блэк. Должен сказать тебе, Рон: ничто не угрожает тебе потерей значка больше, чем продолжающееся братание с этими учениками. Не сомневаюсь, мои слова тебя удивят, и ты, безусловно, возразишь, что Поттер и Блэк всегда были любимцами Дамблдора, — но должен сказать тебе, что Дамблдор, вероятно, недолго будет оставаться во главе Хогвартса, и влиятельные люди совсем иначе — и, наверное, правильнее — оценивают поведение Поттера и Блэк. Распространяться не буду, но если ты просмотришь завтрашний «Ежедневный пророк», то получишь хорошее представление о том, куда дует ветер... и, быть может, наткнешься на имя твоих покорных слуг! Серьезно, Рон, нельзя, чтобы считали, будто вы с Поттером и Блэк одного поля ягода. Это может очень повредить тебе в будущем — я имею в виду и карьеру после школы.А ведь Блэк на минуточку еще и дочка убийцы. Ее отец был маглоненавистником, дак почему же например, его дочь может ненавидеть нас. Как тебе должно быть известно, поскольку в суд их провожал наш отец, этим летом у них было дисциплинарное слушание перед Визенгамотом в полном составе, и прошло оно для них не лучшим образом. Блэк заявила, что не винит отца в содеянном, что еще раз доказывает, что она пойдет по его стопам. Их оправдали чисто формально, если хочешь знать мое мнение, и многие, с кем я говорил, по-прежнему убеждены в их виновности. Возможно, ты боишься порвать отношения с Поттером и Блэк- я знаю, что Поттер бывает неуравновешен и даже буен, но, если ты обеспокоен этим или заметил еще что-то тревожащее в его поведении, настоятельно рекомендую тебе обратиться к Долорес Амбридж. Эта замечательная женщина, я знаю, будет только рада помочь тебе советом. Перехожу ко второй части. Как я уже заметил выше, режиму Дамблдора в Хогвартсе, возможно, скоро придет конец. Ты должен быть предан не ему, а школе и Министерству. Я с огорчением услышал, что в своих попытках произвести в Хогвартсе необходимые изменения, которых горячо желает Министерство, профессор Амбридж встречает очень мало поддержки со стороны персонала (впрочем, с будущей недели ей станет легче — смотри опять-таки завтрашний номер «Ежедневного пророка»!). Скажу еще: ученик, выказавший готовность помочь профессору Амбридж сегодня, года через два получит очень хорошие шансы стать старостой школы! Жалею, что редко виделся с тобой этим летом. Мне больно критиковать родителей, но боюсь, что не смогу жить под их кровом, пока они связаны с опасной публикой из окружения Дамблдора. (Если надумаешь писать матери, можешь сообщить ей, что некий Стерджис Подмор, близкий друг Дамблдора, недавно заключен в Азкабан за незаконное проникновение в Министерство. Может быть, это откроет ей глаза на подлинную сущность мелких преступников, с которыми они теперь якшаются.) Считаю большой удачей для себя, что избежал позорного общения с такими людьми — министр проявил ко мне величайшую снисходительность, — и надеюсь, Рон, что семейные узы не помешают и тебе понять всю ошибочность взглядов и поступков наших родителей. Я искренне надеюсь, что со временем они сами осознают, насколько они заблуждались, и, если настанет такой день, с готовностью приму их извинения. Пожалуйста, обдумай хорошенько все, что я здесь написал, в особенности о Гарри Поттере и Веатрикс Блэк, и еще раз поздравляю тебя с назначением старостой. Твой брат Перси. Гарри повернулся к Рону. — Ну что ж, — сказал он так, словно воспринял все это как шутку, — если хочешь... Что там у него? — Он заглянул в письмо. — Ага, порвать со мной отношения, клянусь, я не буду буянить. Веатрикс засмеялась. — Дай. — Рон протянул руку. — Он... (Рон разорвал письмо пополам) ...самый большой (разрывая на четыре части) ...гад (разорвав на восемь) ...на свете. Он бросил обрывки в камин. — Давай, до утра надо с этим закончить. — Он подтянул к себе сочинение по астрономии. Гермиона смотрела на него со странным выражением. — Дай-ка сюда, — вдруг сказала она. — Что? — удивился Рон. — Дай мне. Я их посмотрю и исправлю. — Серьезно? Гермиона, ты наша спасительница, — сказал Рон. — Что я могу для тебя?.. — Ты можешь сказать: «Мы обещаем, что больше не будем волынить с домашними заданиями до ночи». — Она протянула обе руки за их сочинениями, но вид у нее был веселый. — Спасибо большое, — слабым голосом сказал Гарри. Он отдал ей сочинение, снова опустился в кресло и потер глаза. Было уже за полночь, гостиная опустела, остались только они трое и Живоглот. Скрипело перо Гермионы, исправлявшей их сочинения, шуршали страницы справочников, по которым она проверяла факты. Веатрикс очень устала. А в животе было странное, противное ощущение пустоты, вызванное отнюдь не усталостью, а письмом, в виде черных хлопьев догоравшим в камине. Она знала, что половина народа в Хогвартсе считает ее дочкой убийцы , такое уже было не в первый раз, но, прочтя то же самое в письме Перси, прочтя, что Рону советуют порвать с ней и даже доносить на нее профессору Амбридж, она осознала свое положение с небывалой ясностью, Он четыре года училась с Перси, жила у него вдоме во время летних каникул, Перси даже поставил ей высший балл за второе испытание на Турнире Трех Волшебников — а теперь Перси считает ее психически неуравновешенной и, возможно, буйной. Волна сочувствия к отцу захлестнула ее: среди ее знакомых отец, наверное, единственный, кто мог бы действительно понять ее чувства — он сам в таком же положении. В волшебном мире чуть ли не все считают Сириуса страшным убийцей, приспешником Волан-де-Морта, и с этим ему пришлось жить четырнадцать лет... Веатрикс заморгал. Ему привиделось в огне что-то, чего там не могло быть. Мелькнуло и исчезло. Нет... невозможно... померещилось, потому что думала об отце.. — Перепиши это, — сказала Гермиона Рону, толкнув к нему сочинение и исписанный ею самой листок. — И добавь заключение, которое я написала. — Гермиона, честно, ты самый прекрасный человек на свете, — пролепетал Рон, — и если я когда-нибудь опять буду с тобой груб... — Я пойму, что ты снова стал самим собой, — докончила Гермиона. — Гарри, у тебя все нормально, кроме этого вот, в конце. Ты, наверное, не расслышал профессора Синистру. Европа была покрыта льдами, а не львами... Что с тобой? Гарри сполз с кресла и, стоя коленями на вытертом, в подпалинах каминном коврике, глядел в огонь. — Эй, Гарри, — неуверенно окликнул его Рон, — ты почему там? — Потому что увидел в огне голову Сириуса. Гарри ответил совершенно спокойно. В конце концов, он видел здесь же голову Сириуса в прошлом году и говорил с ней; и все же он не был уверен, что действительно увидел ее сейчас, — она исчезла мгновенно. Веатрикс спустилась на колени рядом с ним. — Голову Сириуса? — повторила Гермиона. — Как в тот раз, когда он захотел поговорить с вами на Турнире Трех Волшебников? Но не сейчас же — это было бы слишком... — И, глядя в огонь, вскрикнула: — Сириус? Рон выронил перо. Посреди пляшущего пламени была голова Сириуса, и длинные черные волосы спадали на его улыбающееся лицо. — Я уж подумал, вы уйдете спать раньше, чем остальные разойдутся, — сказал он. — Каждый час заглядывал. — Каждый час залезал в камин? — со смехом спросила Веатрикс. — На несколько секунд — проверить, чисто ли на горизонте. — А если бы тебя увидели? — испуганно спросила Гермиона. — Кажется, одна девочка, первокурсница, как будто видела мельком. Но не волнуйся, — сказал Сириус, заметив, что Гермиона поднесла ладонь ко рту, — я тут же скрылся. Наверняка приняла меня за странное полено или что-нибудь вроде. Веатрикс засмеялась. Как же приятно было снова увидеть папу. — Но это же громадный риск... — начала Гермиона. — Ты говоришь прямо как Молли, — сказал Сириус. — Это был единственный способ ответить на письма Веатрикс и Гарри, не прибегая к шифру. А шифры расшифровываются. Только я не понимаю почему два письма обычно же писали по одному — Ты писал папе?- спросила Веатрикс — Ты писала Сириусу?- спросил Гарри одновременно с Веатрикс. Оба рассмеялись. — А ну тогда понятно почему письма было два, в кои-то веки решили не сговариваться- усмехнулся Сириус — Сами написали, а нам — ни слова, — с упреком сказала Гермиона. — Забыл, — ответил Гарри, и это было правдой. — И я — Не смотри на меня так. Никаких секретов из письма нельзя было извлечь, верно, пап? — Да, очень хорошо составлено, — улыбнулся тот. — Однако поторопимся, а то, чего доброго, помешают... Начнем со шраса Гарри... — А что?.. — начал Рон, но Гермиона его перебила: — Потом объясним. Дальше, Сириус. — Понимаю, когда шрам болит, удовольствия мало. Но, по-моему, беспокоиться пока не из-за чего. Ведь он весь прошлый год болел? — Да, и Дамблдор сказал, что это происходит, когда Волан-де-Морта обуревают сильные чувства, — сказал Гарри, как всегда не обращая внимания на то, что Рон и Гермиона вздрогнули. - Так что не знаю, может, он был зол или еще что нибудь в тот вечер, когда я отбывал наказание. — Да, теперь он вернулся, и болеть будет чаще, — сказал Сириус. — Так, по-твоему, это не из-за того, что Амбридж дотронулась до меня, когда я отбывал у нее наказание? — Вряд ли, — сказал Сириус. — Я знаю ее репутацию и уверен, что она не из Пожирателей смерти. — По подлости своей вполне может быть, — мрачно заметила Веатрикс, а Рон и Гермиона энергично закивали. — Да, но человечество не делится на хороших людей и Пожирателей смерти, — с невеселой улыбкой возразил Сириус. — Хотя знаю, существо она преотвратное... Послушала бы ты Веатрикс, что о ней говорит твой крёстный — А Римус ее знает? — быстро спросил Веатрикс, вспомнив ее замечание об опасных полукровках на первом занятии. — Нет, — сказал Сириус, — но два года назад она составила законопроект против оборотней, и теперь он не может получить работу. Веатрикс вспомнила, что Римус теперь совсем обносился, и Амбридж стала ей еще противнее. — Чем же ей не угодили оборотни? — сердито спросила Веатрикс. — Боится их, я думаю.— Сириуса забавляло ее негодование. — Должно быть, не переносит полулюдей: в прошлом году агитировала за то, чтобы отловить водяной народ и навесить всем бирки. Представляешь, тратить на это время и энергию, когда такая рвань, как Кикимер, гуляет без ярлыка. Рон рассмеялся, а Гермиона огорчилась. — Сириус, — сказала она с укоризной, — если бы ты немного поработал с Кикимером, он наверняка переменился бы. Как-никак ты почти что последний член его семьи, и профессор Дамблдор сказал... — Да, но я все равно не понимаю, что ей оборотни сделали перебила подругу Веатрикс Веатрикс —На них, Веатрикс у каждого свой счет, одни могут любить, другие ненавидеть и не доверять, вспомни сама, как ты отнеслась к Римусу когда только узнала, что он оборотень- с укором сказал Сириус Веатрикс покраснела и виновато опустила глаза. — Да, ну не расстраивайся так, Римус насколько я знаю на тебя не сердится, а вот мне стало интересно почему у тебя сложилось такое впечатление если ты никогда не видела оборотня раньше. — На это есть свои причины и давай уже оставим тему Римуса, мне и так стыдно до сих пор от собственных же слов и... — Ну, а что на уроках у Амбридж? — перебил Сириус. — Обучает вас убивать полукровок? — Нет, — сказал Гарри, не обращая внимания на обиженную Гермиону которой не дали защитить Кикимера. — Она вообще не позволяет нам прибегать к магии! — Читаем дурацкие учебники, и больше ничего, — сказал Рон. — Все понятно, — сказал Сириус. — По нашим сведениям из Министерства, Фадж не хочет, чтобы вас обучали борьбе. — Обучали борьбе? — изумился Гарри. — Он думает, мы что, собираем тут какую-то армию магов? — Именно так он и думает, — подтвердил Сириус. — А вернее, боится, что этим занят Дамблдор — формирует свою личную армию, чтобы захватить Министерство магии. Молчание. Потом заговорил Рон: — В жизни не слышал ничего глупее, включая рассуждения Полумны Лавгуд. — Значит, нам не дают изучать защиту от Темных искусств потому, что Фадж боится, как бы мы не использовали заклинаний против Министерства магии? — возмутилась Гермиона. — Точно, — подтвердил Сириус. — Фадж решил, что Дамблдор готов на все ради захвата власти. С каждым днем он все больше превращается в параноика. Того и гляди, Дамблдора арестуют по какому-нибудь сфабрикованному обвинению. Тут Гарри вспомнил о письме Перси. — Не знаешь, в завтрашнем «Ежедневном пророке» будет что-нибудь о Дамблдоре? Брат Рона Перси пишет, что да. — Не знаю, — сказал Сириус. — В выходные никого из Ордена не видел — заняты. Мы тут одни с Кикимером. В голосе Сириуса прозвучала обида. — Так и о Хагриде ничего не слышно? — А... ему полагалось бы уже вернуться, — сказал Сириус, — никто не знает, что с ним. — И, увидев их огорченные лица, добавил: — Но Дамблдор не беспокоится, и вы не дергайтесь. Уверен, Хагрид жив-здоров. — Но если он должен был уже вернуться... — слабым голосом сказала Гермиона. — С ним была мадам Максим, мы связались с ней, и она говорит, что они распрощались по дороге домой. Но нет никаких оснований думать, что он пострадал или с ним что-то не так. Ребят это не убедило, они встревоженно переглянулись. — И не задавайте слишком много вопросов о Хагриде, — поспешил добавить Сириус, — так вы только привлечете внимание к его отсутствию, а Дамблдор этого не хочет. Хагрид сильный, он не пропадет. — Видя, что их это не успокоило, он спросил: — Когда вас опять отпустят в Хогсмид? Думаю, эта маскировка под собаку на станции нам удалась, а? Я решил... — НЕТ! — в один голос воскликнули Гермиона, Веатрикс и Гарри, а Гермиона спросила: — Сириус, ты видел «Ежедневный пророк»? — А, это, — ухмыльнулся он, — они все время гадают, где я, и все невпопад. — Да, но на этот раз, может быть, угадали, — возразила Веатрикс. — Малфой в поезде как-то странно выразился и, похоже, догадался, что это ты. И его отец был на станции — знаешь, Люциус Малфой. Так что ты тут лучше не появляйся. Если Малфой опять тебя узнает... — Люциус был на станции? Чего же вы не сказали раньше, я бы хоть избил, ну или в крайнем случае укусил за задницу например. — Папа... — Ладно, ладно, понял, — сказал Сириус. — Я просто думал, вам захочется повидаться... — Да, только не хочется, чтобы тебя опять упрятали В Азкабан! — сказала Веатрикс и Гарри закивал головой, полностью соглашаясь со словами подруги. Сириус молча смотрел из огня на Гарри, между бровей у него залегла глубокая складка. — Ты меньше похож на отца, чем я думал, — сказал он наконец с холодком в голосе. — Отец радовался бы риску. — Слушай... — Мне, пожалуй, пора. Слышу, Кикимер спускается по лестнице, — сказал Сириус, но Гарри ему не поверил. — Значит, когда снова соберусь к вам в камин, сообщить тебе Веатрикс время? Если для тебя это не слишком рискованно. Легкий хлопок, и там, где была голова, осталось только пляшущее пламя. — Ах да забыл еще сказать, меня вы с мысли сбили- сказал Сириус, снова появившись в камине — Веатрикс, на днях в Хогсмиде обещал появится Римус, вроде бы послезавтра, чтобы повидаться с тобой, Макгонагалл уже знает, так что вот, жди крестного — Хорошо, пап, ты только не сердись, я бы с радостью была увидеться с тобой и я уверена, что и Гарри тоже, но я не хочу, чтоб ты снова попал в Азкабан, не разбивай снова мне сердце своим уходом. — Прости малышка согласен я погорячился, просто нелегко держать все в себе когда сидишь в ненавистном тебе доме да и почти людей не видишь. Для меня тут как второй Азкабан, только кормят лучше и кровать помягче и теплее, ну и пожалуй дементоров нет — Папа, я не злюсь. — Ну а раз уж ты соскучилась то можно поболтать сейчас — Пап, но мне завтра надо на учёбу — А ты скажи, что заболела, я всегда так делал когда не высыпался — От чего это ты не высыпался? — Ага. Всё-то тебе и скажи, ну дак что согласна поболтать? Веатрикс оглянулась на ребят. Гермиона смотрела осуждающе и взглядом говорящим, я тебя все равно разбужу. — Хорошо, я согласна — А Гарри, ты не хочешь поболтать? — Нет, как-нибудь в другой раз, потому что если на уроки завтра не явимся мы оба, то возникнут подозрения — Ну хорошо, спокойной ночи — Спокойной. Ребята ушли, а Веатрикс осталась с отцом. — Ну дак, что как прошла неделька? — Ужасно, пап, если честно лучше бы я посидела на домашнем обучении — Я кстати слышал, что ты недавно наказание схлопотала правда? — Ага слышал он, я сама тебе ведь и писала. — Ну и что за наказание? — Строчки писали — Ну это не смертельно. Такие наказания обычно Мини дает — Тут они немножко отличаются — Не переживай я с твоим дядей Джеймсом часто наказания отбывал иногда и Римус с нами, все таки не был он святошей. Веатрикс рассмеялась. Они поговорили до двух часов, пока Сириус не опомнился, что ребёнку действительно пора спать. — Ладно, давай иди спать, нето по лицу Гермионы можно понять, что с утра она тебе поспать не даст — Хорошо, спокойной ночи — И тебе спокойной ночи малышка- Сириус улыбнулся дочери и исчез в камине. Веатрикс легла спать полностью выбившаяся из сил.