Дочка убийцы

Гарри и Веатрикс на утреннем уроке заклинаний рассказали Гер­мионе и Рону обо всем, что случилось (предвари­тельно наложив заклятие Оглохни на всех, кто си­дел поблизости). Ловкость, с которой они вытянули воспоминания из Слизнорта, произвела на их дру­зей сильное впечатление, а когда Гарри поведал им о крестражах Волан-де-Морта и обещании Дамблдо­ра взять его и Веатрикс с собой, если удастся найти хоть один из них, друзья и вовсе разинули рты. — Ну и ну! — воскликнул Рон, когда Гарри закон­чил, и, забыв о волшебной палочке, нацеленной в по­толок, машинально взмахнул ею. — Вот это да! Вы и вправду собираетесь отправиться с Дамблдором?.. И попытаетесь уничтожить?.. Ну и ну! — Рон, из-за тебя снег пошел, — страдальческим тоном произнесла Гермиона и, схватив его за за­пястье, направила палочку в сторону от потолка, с которого и вправду начали падать большие белые хлопья. От внимания Веатрикс не ускользнул свире­пый взгляд основательно покрасневших глаз, кото­рым сидевшая за соседним столом Лаванда Браун смерила Гермиону, немедленно выпустившую руку Рона. — Ах, да, — сказал Рон, с недоумением оглядывая свои плечи. — Прости... Глянь-ка, у всех такой вид, будто их жуткая перхоть одолела... И он стряхнул с плеч Гермионы несколько сне­жинок. Лаванда залилась слезами. Рон с безмерно виноватым выражением повернулся к ней спи­ной. — Мы с ней порвали, — краешком рта сообщил он Гарри и Веатрикс. — Вчера ночью. Когда она увидела, как я выхожу с Гермионой из спальни. Вас-то она, по­нятное дело, видеть не могла, вот и решила, будто мы там были вдвоем. — Ты ведь не особенно горюешь из-за того, что все наконец закончилось? — отозвался Гарри. — Нет, — признался Рон. — Конечно, пока она на меня орала, приятного было мало, но мне хоть не пришлось самому объяснять ей, что между нами все кончено. — Трусишка, — сказала Гермиона, выглядевшая, впрочем, очень довольной. — Хотя, должна сказать, прошлая ночь вообще была неудачной для роман­тических отношений. Вон и Джинни с Дином тоже расплевались. — Это из-за чего же? — спросил Гарри — Да ну, дурь полная. Джинни заявила, что Дин вечно норовит пропихнуть ее сквозь дыру в пор­трете, как будто сама она в нее пролезть не мо­жет. Правда, у них давно уже все шло вкривь и вкось. Гарри глянул на сидевшего по другую сторону класса Дина. Вид у того был определенно несчаст­ный. — Тебя это, разумеется, ставит в неудобное по­ложение, так? — О чем ты? — поспешно спросил Гарри. — О команде по квиддичу — ответила Гермио­на. — Раз Джинни с Дином перестали разговари­вать... — А, ну да, — сказал Гарри. — Флитвик, — остерегающе прошептал Рон. К ним приближался своей прыгучей походкой крохотный преподаватель заклинаний, а между тем из всех троих только Гермионе удалось превратить уксус в вино. Стоявшую перед ней склянку заполня­ла темно-красная жидкость, а в склянках Рона, Веатрикс и Гар­ри плескалось нечто мутно-коричневое. — Так-так, юноши и девушка, — неодобрительно пропищал профессор Флитвик — Поменьше бы разговоров да побольше внимания. Ну-ка, попробуйте еще разок, а я посмотрю... Все трое подняли волшебные палочки, поднатужи­лись, сосредоточились и наставили их на склян­ки. Уксус Веатрикс окрасился в красный. Уксус Гарри превратился в лед, склянка Рона по­просту взорвалась. — М-да... задание на дом, — сказал, вылезая из-под стола и стряхивая со шляпы осколки стекла, профес­сор Флитвик. — Практиковаться. Поскольку на этот день приходились после уро­ка заклинаний редкие три свободных часа, все от­правились в гостиную. У Рона, развязавшегося нако­нец с Лавандой, настроение было самое беззабот­ное, Гермиона тоже выглядела повеселевшей, хоть на вопрос, чего это она так разулыбалась, ответила только: «День нынче хороший». Веатрикс видела, что Гарри о чем-то задумался. Такой вид обычно он принимал когда оставался на едине с Веатрикс. Она уже хотела спросить о чем это он думает. Но тут Гер­миона воскликнула: — Кэти! Вернулась! Ну, как ты? Гарри пригляделся: действительно, Кэти Белл, на вид совершенно здоровая в окружении ликующих подруг. — Все отлично! — радостно ответила Кэти. — Из больницы святого Мунго меня еще в понедельник выписали, провела несколько дней с мамой и па­пой, а сегодня утром приехала сюда. Гарри, Лианна только что рассказала мне про Маклаггена и по­следнюю игру... — Ну что ж, ты вернулась, Рон в отличной фор­ме, — сказал Гарри, — выходит, у нас есть все шан­сы расколотить Когтевран, а значит, мы все еще и на Кубок можем рассчитывать. Послушай, Кэти... Он должен был выяснить все как можно быст­рее, от снедавшего его любопытства Гарри на вре­мя забыл даже о Джинни. Подруги Кэти, по-види­мому уже опаздывавшие на занятия трансфигура­цией, торопливо собирали сумки, и Гарри, понизив голос, спросил: — То ожерелье... Ты теперь вспомнила, кто тебе его дал? — Нет, — сокрушенно покачав головой, сказа­ла Кэти. — Меня уже все об этом спрашивали, но я никаких подробностей не помню. Последнее вос­поминание — как я подхожу в «Трех метлах» к жен­скому туалету. — Но в туалет ты точно зашла? — спросила Гер­миона. — Я помню, как толкнула дверь, — ответила Кэти. — Значит, тот, кто ударил меня Империусом, должен был стоять прямо за ней. А после этого в па­мяти пусто, не считая последних двух недель, когда я уже валялась в больнице святого Мунго. Слушай­те, я побегу, не хочется, чтобы Макгонагалл в пер­вый же день засадила меня писать строчки. Она подхватила сумку с учебниками и пустилась вдогонку за подругами. Гарри, Рон и Гермиона усе­лись за стол у окна, размышляя над тем, что расска­зала им Кэти. — Выходит, ожерелье должна была всучить Кэти женщина или девочка, — сказала Гермиона. — Кто еще мог оказаться в женском туалете? — Или кто-то, принявший обличье женщины или девочки, — отозвался Гарри. — Не забывай, в Хогварт­се имеется целый котел Оборотного зелья. И мы зна­ем, что часть его кое-кто уже спер... Перед его мысленным взором прошествовала, пританцовывая, целая колонна перевоплотивших­ся в девочек Крэббов и Гойлов. — Пожалуй, придется мне еще разок глотнуть «Фе­ликса», — сказал Гарри, — и попробовать снова про­лезть в Выручай-комнату. — Ну и потратишь его совершенно впустую, — произнесла Гермиона, опуская на стол только что извлеченный из сумки «Словник чародея». — Уда­чи тебе только на то и хватит, чтобы дойти до ком­наты. Со Слизнортом была совсем другая история, ты всегда мог убедить его, от тебя только одно и требовалось — слегка пришпорить обстоятельства. А прорваться сквозь мощное заклинание никакая удача тебе не поможет. Так что лучше не трать ос­таток зелья! Если отправишься с Дамблдором, тебе понадобится все везение, какое найдется... — Голос ее упал до шепота. — А мы не можем сами его изготовить? — не слу­шая Гермиону спросил Рон. — Такую штуку не меша­ет и про запас иметь. Ты бы посмотрел в книге. Гарри вытащил из сумки «Расширенный курс зельеварения», отыскал в нем «Феликс Фелицис». — Ничего себе, составчик! — воскликнул он, про­бежавшись главами по списку ингредиентов. — Да и готовить его полгода придется, оно еще настаи­ваться должно. — Вечная история, — буркнул Рон. Г арри собрался уже отложить учебник, но тут за­метил загнутый уголок страницы и, раскрыв на ней книгу, увидел заклинание Сектумсемпра с пометкой: «От врагов», которое попалось ему на глаза несколь­ко недель назад. Он так до сих пор и не выяснил, как это заклинание действует, — главным образом, пото­му, что не хотел испытывать его в присутствии Гер­мионы. Впрочем, Гарри подумывал и о том, чтобы испробовать его на Маклаггене — как только удаст­ся застать того врасплох. Единственным, кому возвращение Кэти Белл ни­какой радости не доставило, оказался Дин Томас, поскольку необходимость в нем, как в замене Кэти на месте охотника, отпала. Когда Гарри сообщил ему об этом, Дин принял удар стоически, лишь повор­чал немного да пожал плечами, но, отходя от него, Гарри ясно слышал, как Дин и Симус возмущенно перешептываются за его спиной. В следующие две недели тренировки по квиддичу проходили просто замечательно — таких на памяти Гарри, как капитана, еще не бывало. Игро­ки до того обрадовались избавлению от Маклаггена, так были довольны возвращением Кэти, что ле­тали лучше, чем когда-либо прежде. Джинни разрыв с Дином, похоже, нисколько не огорчил, напротив, она теперь стала настоящей ду­шой команды. Джинни страшно веселила игроков, изображая, как Рон беспокойно подскакивает вверх-вниз перед шестами или как Гарри сердито дает Маклаггену указания, пока тот вышибает из него дух. Гар­ри, хохотавший вместе со всеми, был только счаст­лив тому, что у него имеется совершенно невинный повод подолгу не спускать с Джинни глаз. В итоге, поскольку выискивать снитч ему во время трени­ровок стало некогда, Гарри еще пару раз зашибли бладжером. Тихо проплывали душистые май­ские дни, но всякий раз, как Гарри встречался с Джин­ни, бок о бок с ним непременно торчал Рон. Гарри все ждал, когда же ему повезет, когда Рон вдруг возь­мет да и поймет — ничто не сулит ему, Рону, боль­шего счастья, чем любовь, соединившая его лучшего друга и сестру? Поймет и оставит их наедине друг с другом дольше, чем на несколько секунд. Однако до окончания последнего в сезоне матча по квиддичу надежд на это, судя по всему, не было никаких: Рон все время обсуждал с Гарри тактику игры и ни о чем другом не думал. В этом отношении Рон был не одинок. Острый интерес к игре Гриффиндор — Когтевран обуял всю школу — игра определяла чемпиона этого года, на­звать которого наверняка пока было невозможно. Если Гриффиндор побьет Когтевран с преимущес­твом в триста очков (дело непростое, но, с другой стороны, Гарри никогда еще не видел, чтобы коман­да его летала так хорошо), то именно он и попадет в чемпионы. Если преимущество будет несколько меньшим, первым окажется Когтевран, а Гриффин­дор — вторым; проиграв сотню очков, он займет третье место, за Пуффендуем, а проиграв больше сотни, — четвертое, и тут уж никто, думал Гарри, ни­кто и никогда не позволит ему забыть, что именно он был капитаном Гриффиндора, когда тот впер­вые за двести лет съехал в самый низ турнирной таблицы. Подготовка к решающему матчу обладала все­ми характерными для такого события особенностя­ми: ученики соперничающих факультетов пытались при каждой встрече с противниками посильнее их застращать. Стоило кому-то из игроков показаться в коридоре, как он тут же натыкался на компанию, во весь голос репетирующую оскорбительные для него куплеты. Выбор у игроков был невелик — либо идти себе с важным видом, снося подобные знаки внимания, либо прятаться между уроками в туале­тах, где их от всего пережитого нередко выворачи­вало наизнанку. В сознании Гарри исход предстоя­щей игры запутанным образом связался с успехом или неудачей его планов в отношении Джинни. Он не мог отогнать чувство, что, если Гриффиндор по­бедит с преимуществом в три с лишним сотни оч­ков, всеобщий восторг и шумная гулянка после игры смогут дать ему не меньше шансов, чем добрый гло­ток «Феликс Фелицис». Впрочем, за всеми этими тревогами он не забы­вал о другой важной задаче — выяснить, чем зани­мается Малфой в Выручай-комнате. Гарри продол­жал брать у Веатрикс карту и заглядывать в Карту Мародеров и, поскольку Малфоя на ней нередко не оказывалось, думал, что тот по-прежнему проводит кучу времени в комна­те. И хотя Гарри понемногу утрачивал надежду на то, что ему удастся проникнуть в Выручай-комнату, всякий раз, проходя мимо нее, он предприни­мал такую попытку. К сожалению, в какие бы слова ни облекал он свою просьбу, дверь в комнату упор­но не появлялась. В один из последних перед матчем дней Гарри пришлось отправиться на ужин в одиночестве. Рона опять затошнило, и он понесся в ближайший туалет, а Гермиона убежала, чтобы поговорить с про­фессором Вектор насчет ошибки, прокравшейся, как она полагала, в ее последнюю письменную работу по нумерологии. Вскоре к нему присоединилась Веатрикс. Скорее по привычке, чем по другой какой-то причине, Гарри избрал окольный путь по коридору восьмого этажа, начав просматривать на ходу Карту Мародеров. В первые мгновения найти Малфоя ему не удалось, и Гарри решил, что он навер­няка снова засел в Выручай-комнате, но тут же об­наружил крошечную точку, помеченную «Малфой», в мужском туалете на седьмом этаже, причем в ком­пании не Крабба или Гойла, а Плаксы Миртл. Гарри на миг остановился, вглядываясь в эту не­мыслимую парочку, а двинувшись дальше, тут же врезался в стоявшие у стены рыцарские доспехи. Громовый лязг вырвал его из забытья, он поспешил убраться подальше, пока не явился Филч, торопли­во спустился по мраморной лестнице на один этаж и понесся по коридору. Добежав до туалета, он при­жался ухом к двери. Слышно ничего не было. Гарри тихо-тихо открыл дверь. Спиной к нему стоял, вцепившись руками в ра­ковину и склонив над ней светловолосую голову, Драко Малфой. — Ну не надо... — раздался из кабинки проникно­венный голосок Миртл. — Не надо... Расскажи мне, что тебя мучает... Я тебе помогу... — Никто мне не поможет, — ответил, содрогаясь всем телом, Малфой. — Я не могу этого сделать... не могу... не получается... А если не сделаю поскорее, он сказал, что убьет меня. Веатрикс замерлв на месте от потрясения — она поняла, что Малфой плачет, плачет по-настоящему, что по щекам его льются, стекая в грязную раковину, сле­зы. Малфой задыхался, давился слезами, но затем, после нового содрогания, поднял взгляд к растрес­кавшемуся зеркалу и увидел за своей спиной выта­ращившего глаза Гарри и рядом с ним стоявшую Веатрикс. Резко повернувшись, Малфой выхватил волшеб­ную палочку. Гарри и Веатрикс инстинктивно вытащили свои. За­клятие Малфоя промазало мимо Гарри на несколь­ко дюймов, разбив лампу на стене. Гарри метнулся в сторону и, подумав: <Левикорпус!» — взмахнул па­лочкой, но Малфой блокировал заклинание и под­нял палочку, собираясь выпалить собственное. Веатрикс заметила, что Малфой заклинаниями старался попасть только в сторону Гарри, в нее он не метил. — Нет! Нет! Погодите! — взвизгнула Плакса Миртл, и по туалету разнеслось громкое эхо. — Стой­те! СТОЙТЕ! За спиной Гарри с громким «ба-бах!» взорвалась мусорная урна; Гарри выкрикнул заклятие Обезноживания, оно ударилось в стену прямо за ухом Мал­фоя, отлетело и разбило туалетный бачок, на кото­ром сидела Плакса Миртл. Миртл громко взвизгнула, все вокруг мгновенно залила вода, Гарри посколь­знулся и упал, а Малфой с искаженным до неузна­ваемости лицом закричал: — Круци... — СЕКТУМСЕМПРА! — бешено взмахнув палоч­кой, взревел с пола Гарри. Кровь выплеснулась из лица и груди Малфоя, словно их рассекли удары невидимого меча. Мал­фоя качнуло назад, и он с громким плеском рухнул на покрытый водой пол, выронив палочку из обмяк­шей правой руки. — Нет... — задохнулся Гарри. Оскальзываясь и шатаясь, он поднялся на ноги и бросился к Малфою, лицо которого уже покрасне­ло, а белые ладони скребли залитую кровью грудь. — Нет... я же не... Гарри и сам не знал, что говорит; он упал на ко­лени рядом с Малфоем, неудержимо сотрясавшим-ся в луже собственной крови. Веатрикс, с минуты поглядев на тело брата, бросилась к нему сама и принялась трясти за плечи. Он был без сознания и от него по воде расходились алые круги. Он был ранен. Серьёзно ранен. Или может убит? Веатрикс взглянула на Гарри полными гнева глазами и прорычала: — Зачем ты это сделал? Кто тебя просил? Гарри не ответил. Он смотрел опустошенным взглядом. Плакса Миртл истошно завопила: — УБИЙСТВО! УБИЙСТВО В ТУАЛЕТЕ! УБИЙСТВО! Сзади хлопнула дверь, Гарри в ужасе оглянулся: в туалет ворвался смертельно бледный Снегг. Грубо отпихнув Гарри и Веатрикс, он тоже опустился на колени, вы­тащил волшебную палочку и прошелся ею по глубо­ким ранам, нанесенным заклятием Гарри, бормоча при этом похожие на какие-то песнопения магиче­ские формулы. Кровь начала униматься, Снегг стер остатки ее с лица Малфоя и повторил заклинание. Раны стали затягиваться прямо на глазах. Гарри, пораженный ужасом от того, что он натво­рил, наблюдал за Снеггом, едва сознавая, что и сам он весь пропитан кровью и водой. Где-то вверху ры­дала с подвываниями Плакса Миртл. Снегг, произне­ся заклятие в третий раз, поднял Малфоя на ноги. — Вам нужно в больницу. Кое-какие шрамы, ве­роятно, останутся, но если немедленно воспользо­ваться бадьяном, возможно, удастся избежать даже этого. Пойдемте. Он довел Малфоя до двери, но, подойдя к ней, остановился и сказал через плечо полным холод­ной ярости голосом: — А вы, Поттер, Блэк... вы ждите меня здесь. — Профессор можно я пойду с вами— крикнула Веатрикс уходящему профессору. Ей не хотелось оставлять брата. Снегг сразил Веатрикс холодным взглядом. По нему было видно, что он задумался. — Хорошо, Поттер а вы ждите нас здесь. Они быстро дошли до Больничного крыла, где мадам Помфри залечила шрамы Драко. В целом он был здоров, но она посоветовала остаться Драко на несколько дней в лазарете. Снегг вместе с Веатрикс вернулся через десять минут. Вошел в туа­лет, прикрыл за собой дверь. — Уйди, — велел он Миртл, и она мгновенно скрылась в унитазе, оставив после себя звенящую тишину. — Я не нарочно, — сразу сказал Гарри. Голос его эхом отозвался в холодном, залитом водой про­странстве туалета. — Я не знал, как действует это заклинание. Но Снегг оставил его слова без внимания. — Похоже, я вас недооценивал, Поттер, — не­громко сказал он. — Кто бы мог подумать, что вам известна столь Темная магия? Кто научил вас это­му заклинанию? — Я... прочитал о нем где-то. — Где? — Это была... библиотечная книга, — наобум вы­палил Гарри. — Не помню, как она называлась. — Лжец! — сказал Снегг. — Принесите мне вашу школьную сумку, — спо­койно потребовал Снегг. — И все ваши учебники. Все. Принесите сюда. Немедленно! Спорить было бессмысленно. Гарри мгновенно повернулся к двери и, расплескивая воду, выскочил из туалета. Вернулся он через двадцать минут. Веатрикс интересовало, что же он делал так долго. Сложно что ли собрать книги? Снегг вынимал книги одну за одной и просмат­ривал их. Наконец в сумке осталась самая послед­няя — учебник по зельеварению, его Снегг изучил очень внимательно. — Это ваш «Расширенный курс», Поттер? — Да, — сказал все еще не отдышавшийся Гарри. — И вы совершенно в этом уверены, не так ли? — Да, — немного вызывающим тоном подтвер­дил Гарри. — Вы купили его в магазине «Флориш и Блоттс»? — Да, — твердо повторил Гарри. — Тогда почему же, — поинтересовался Снегг, — на внутренней стороне обложки значится «Рундил Уозлик»? Сердце Веатрикс замерло. Она поняла, что сделал Гарри. Он спрятал учебник и вместо своего принес учебник Рона. Она недовольно посмотрела на Гарри. — А это у меня прозвище такое, — ответил он. — Ваше прозвище, — повторил Снегг. — Ага, так меня друзья называют, — подтвердил Гарри. — Значение слова «прозвище» мне известно, — сказал Снегг. Холодные черные глаза его снова сверлили Гар­ри, который старался в них не глядеть. «Изолируй свое сознание... изолируй свое сознание...» Он так и не научился по-настоящему делать это. — Знаете, что я думаю, Поттер? — совсем тихо произнес Снегг. — Я думаю, что вы лжец, проходи­мец и заслуживаете того, чтобы до конца семестра проводить каждую субботу в школе, со мной. А что думаете вы, Поттер? — Я... я не согласен с вами, сэр, — ответил Гарри, по-прежнему отказываясь глядеть Снеггу в глаза. — Ну хорошо, посмотрим, что вы станете думать после того, как отбудете наказание, — сказал Снегг. — Суббота, десять утра, Поттер. У меня в кабинете. Я думаю мисс Блэк тоже не помешает наказание — А мне за что?! — возмутилась Веатрикс — не я же чуть не убила Драко. — За то, что вы Блэк староста, а значит должны были это предотвратить. Остановить Поттера от действа, которое он задумал совершить, так что в десять утра в субботу жду вас — Но, сэр... — Гарри в отчаянии уставился на него. — Квиддич... финальная игра сезона... — В десять, — прошептал Снегг, обнажая в улыбке желтые зубы. — Бедный Гриффиндор! Боюсь, в этом году его ждет четвертое место. И без дальнейших слов он вышел из туалета. Гар­ри уставился в треснувшее зеркало, его тошнило, тошнило так сильно, как Рону наверняка никогда и не снилось. — Я не стану повторять: «А что я тебе говори­ла?» — произнесла Гермиона час спустя в общей гос­тиной. — Перестань, Гермиона, — сердито сказал Рон. Ужинать Гарри и Веатрикс не пошли, не было аппетита. Он только что закончил рассказывать Рону Гермионе и Джинни о случившемся, хотя особой нужды в этом не было. Новости разносятся быстро; судя по всему, Плакса Миртл взяла на себя труд обежать все туале­ты замка и в каждом насплетничать; Пэнси Паркинсон успела навестить в больнице Малфоя и теперь обливала Гарри грязью, где только могла, а Снегг подробно рассказал обо всем преподавателям. Гар­ри уже пришлось один раз покинуть гостиную, что­бы провести крайне неприятные пятнадцать минут в обществе профессора Макгонагалл, которая объ­яснила, как ему повезло, что его не выгнали из шко­лы, и выразила самое сердечное согласие с наказа­нием, наложенным Снеггом, — ежесубботней отсид­кой в школе вплоть до окончания семестра. — Говорила я тебе, что-то с твоим Принцем не­ладно, — упрямо продолжала Гермиона. — И была права, не так ли? — Нет, не так, — возразил Гарри. Ему было тошно и без нотаций Гермионы. Вы­ражение, появившееся на лицах игроков его коман­ды, когда он сообщил, что в субботу играть не смо­жет, стало для Гарри худшим наказанием. Сейчас он чувствовал на себе взгляд Джинни, но не решал­ся встретиться с ней глазами, опасаясь увидеть в них разочарование или гнев. Он только что сказал Джинни, что в субботу ей придется играть за лов­ца, а Дин возвратится в команду, чтобы занять ос­вобожденное ею место охотника. Так же он взял еще одного охотника взамен Веатрикс. Возможно, если они победят, Джинни и Дин на радостях помирят­ся после игры. Эта мысль пронзила Гарри, как ле­дяной кинжал... — Гарри, — сказала Гермиона, — как ты можешь по-прежнему защищать его книгу, когда это закли­нание... — Да отцепись ты от книги! — выпалил Гарри. — Ну, занес Принц в нее заклинание, ну и все! Он же не рекомендовал его использовать! Откуда мы зна­ем, может, он просто отметил то, что использова­ли против него! — Я в это не верю, — сказала Гермиона. — Ты просто оправдываешь... — Я не оправдываю того, что сделал! — мгновенно откликнулся Гарри. — Я жалею, что сделал это и не из-за одной только дюжины отсидок. Ты пре­красно знаешь, я не воспользовался бы таким закли­нанием даже против Малфоя, но и Принца винить не в чем, он же не написал: «Попробуйте, отличная штука» — он просто делал заметки для себя, не для ого-нибудь другого... — Ты хочешь сказать, — произнесла Гермиона, — о собираешься вернуться назад и... — И забрать книгу? Да, собираюсь, — с силой оттил Гарри. — Послушай, без Принца я никогда не ролучил бы «Феликс Фелицис». Не узнал бы, как спас­ти Рона от яда. Не смог бы... — Обзавестись репутацией блестящего мастера зельеваренья, которой ты не заслужил, — ядовито добавила Веатрикс. Она все еще была зла и полностью мысленно поддерживала Паркинсон, когда она набросилась на Гарри. — Угомонитесь, Веатрикс, Гермиона! — сказала Джинни, и Гар­ри изумился, почувствовал такую благодарность, что даже поднял на нее взгляд. — Похоже, Малфой со­бирался применить непростительное заклятие, ну так радуйтесь, что у Гарри имелось в запасе кое-что почище. — Конечно, я рада, что Гарри не был оглушен за­клятием! — воскликнула явно уязвленная Гермио­на. — Но нельзя же называть заклинание Сектумсемпра «чистым», Джинни, посмотри сама, к чему оно привело! А уж если подумать о том, что оно сде­лало с вашими шансами на победу... — Ой, только не делай вид, будто хоть что-ни­будь в квиддиче понимаешь, — оборвала ее Джин­ни. — Сама потом стыда не оберешься! Гарри, Веатрикс и Рон смотрели на них во все глаза: Гер­миона и Джинни, у которых всегда были прекрас­ные отношения, сидели теперь, сложив на груди руки и гневно глядя в разные стороны. Рон нервно взгля­нул на Гарри, потом схватил со стола первую попав­шуюся книгу и спрятался за ней. Гарри же, хоть он и считал, что совсем этого не заслуживает, вдруг стало весело, даром что до самой ночи никто из них не обменялся больше ни словом. Но долго веселиться ему не пришлось. Весь сле­дующий день Гарри вынужден был сносить колкос­ти слизеринцев, не говоря уж о недовольстве това­рищей по Гриффиндору впавших в окончательное уныние из-за того, что капитан их команды ухит­рился добиться отлучения от финального матча се­зона. К субботнему утру Гарри, что бы он ни говорил Гермионе, готов был с радостью обменять весь «Фе­ликс Фелицис» в мире на возможность выйти вместе с Роном, Джинни и остальными на поле для квиддича. Почти с нестерпимым отчаянием откололся он от вытекающего под солнечный свет потока учени­ков — все со значками и флагами, в шапочках и шар­фах своих команд, — спустился по каменным ступе­ням в подземелье и шел по нему, пока не утих шум далекой толпы, шел, сознавая, что ни слова коммен­тария, ни единого крика, восторженного или горест­ного, он отсюда расслышать не сможет. — А, Поттер, — произнес Снегг, когда Гарри, стук­нув в дверь, вошел в неприятно знакомый кабинет, который Снегг, хоть он и преподавал теперь наверху, так и не освободил. Веатрикс зашла следом за ним. Ей точно также хотелось сейчас оказаться оказаться поле для квиддича. Освещен кабинет был, как и всегда, тускло, и все те же разноцветные банки со слизистыми мертвыми существами стояли по его стенам. Еще более злове­ще выглядела груда оплетенных паутиной коробок, сваленных на столе, за которым явно предстояло си­деть Гарри, — от них так и веяло нудной, тяжелой и бессмысленной работой. — Мистер Филч давно уж подыскивал помощни­ка, который смог бы привести в порядок эти старые архивные дела, — ласково сказал Снегг. — В них со­держатся записи о правонарушителях Хогвартса и понесенных ими наказаниях. Нам хотелось бы, что­бы вы заново переписали карточки, на которых вы­цвели чернила, а также те, что погрызены мышами, и в алфавитном порядке разложили копии по ко­робкам. Магию использовать запрещается. — Разумеется, профессор, — сказал Гарри, вло­жив в последнее слово столько презрения, сколь­ко смог. — Думаю, вы могли бы начать, — злорадно улы­баясь, продолжал Снегг, — с коробок от тысяча две­надцатой до тысяча пятьдесят шестой. Вы встрети­те в них знакомые имена, что сделает вашу работу еще более интересной. Вот, гляньте-ка... Он театрально вытащил карточку из верхней ко­робки и прочитал вслух: — «Джеймс Поттер и Сириус Блэки уличены в при­менении незаконных чар к Бертраму Обри. Голова Обри вдвое увеличилась в размере. Двойное задержа­ние в школе». — Снегг глумливо оскалился. Работа, как и предвидел Гарри, была бесполезной и нудной, перемежавшейся лишь (как это наверняка и было задумано Снеггом) еканьем в животе, которое возникало всякий раз, как Гарри и Веатрикс натыкались на име­на Джеймса или Сириуса, обычно соединенные каким-нибудь пустяковым бесчинством; время от време­ни к ним присоединялись Римус Люпин с Питером Петтигрю. Копируя записи о всевозможных проступ­ках и наказаниях, Гарри не переставал гадать о том, что творится снаружи, где уже должен был начаться матч, где Джинни играла ловцом против Чжоу Гарри снова и снова поглядывал в сторону тикав­ших на стене часов. Казалось, стрелки их движут­ся вдвое медленнее обычного — может быть, Снегг заколдовал их, чтобы они замедлили ход? Не мог же он просидеть здесь всего только полчаса... час... полтора... Когда часы показали половину первого, в животе у Гарри заурчало. Снегг, не произнесший ни слова после того, как задал Гарри работу, поднял на него взгляд только в десять минут второго. — Думаю, этого будет достаточно, — холодно ска­зал он. — Отметьте место, на котором вы останови­лись. Продолжите в следующую субботу, в десять. — Да, сэр. Гарри наобум втиснул помятую карточку в ко­робку и поспешил к двери, пока Снегг не передумал. Они вместе вышли из кабинета. Веатрикс отделилась от Гарри, чтобы навестить Гарри. В любом случае квиддич может еще подождать немножко. Семья была важнее. Она постучала в дверь Больничного крыла и прошла внуть. Тут была безупречная чистота. На одной из кроватей лежал Драко. Он читал какую-то книгу. У Веатрикс засосало под ложечкой. В последнее время она чувствовала, что между ней и Драко все налаживается. Драко не сразу заметил Веатрикс, но когда все таки заметил улыбнулся. Веатрикс прошла и села на край его кровати. Вглядываясь в лицо брата. Он изменился. Под глазами залегли круги. Сам он казался как будто больным. — Приятно видеть тебя здесь сестренка— сказал он, слегка охрипшим голосом — Я рада, что с тобой все обошлось, когда тебя выписывают? — спросила Веатрикс — Завтра, я уже заждался, тут скукота и у меня много важных дел... — голос Драко оборвался. Веатрикс вспомнила разговор его и Миртл. Драко кто-то хотел убить если он не выполнит задание. — Драко... Какое задание ты должен выполнить? — спросила она. Веатрикс видела как Драко побледнел. Хотя куда еще бледнее? — Прости сказать не могу — сказал он и отвернулся к окну. Веатрикс не хотела давить на брата. Ей не хотелось портить их отношения. Она осторожна погладила плечо Драко. Тот повернулся и посмотрел на нее виноватыми глазами. После чего взял с тумбочки волшебную палочку. Драко направил палочку на Веатрикс. Она оглянулась в Больничном крыле ни одного человека. Что ж если Малфой хочет убить ее пусть убивает. Хотя она не могла поверить. Ей казалось, что их отношения начали налаживаться. Из выставленной вперед палочки вылетела фиолетовая сфера, которая прошла сквозь грудь Веатрикс. У нее закружилась и заболела голова. Когда она открыла глаза снова перед ней начали мелькать воспоминания. Знакомство Поступление на Гриффиндор. Совместные уроки. Спасение философского камня. Тайная комната. Спасение папы. Бал. Танец. Первый поцелуй. Поцелуй под омелой год спустя. Ревность. Ревность. Ревность. Ненависть к Чжоу. Веатрикс и Гарри стали парой. Спасение отца. Гарри бросает Веатрикс. Они снова начали встречаться. Воспоминания мелькали слишком быстро, когда все закончилось Веатрикс тяжело приоткрыла глаза. Она все вспомнила. Ей хотелось убить Беллатрикс за то, что из-за нее Веатрикс потеряла память о любимом человеке. Она взглянула на брата, тот сидел и смотрел на нее с слегка виноватой улыбкой. — Лучше? — спросил он — Гораздо — Веатрикс во все глаза смотрела на брата. Сейчас казалось между ними не было всех тех ссор, обзывательств, побега из дома. Они снова стали братом и сестрой. — Спасибо.. — Да чего уж там, не мог смотреть как ты мучаешься — сказал Драко. Веатрикс ни слова не сказав, обняла Драко. Они не обнимались очень давно и это объятие для каждого значило слишком много. Сейчас Веатрикс забыла о том, что Драко пожиратель, кем бы он не был он ее брат... — Спасибо... Просидев с ним еще немного, Веатрикс бросилась в гостиную Гриффиндора, чтобы обрадовать Гарри. Она его вспомнила. Вспомнила все. Добежав до Полной дамы, она произнесла пароль и влезоюлв в гостиную, как только дверь открылась. В гостиной веселье шло полным ходом. Веатрикс глазами поискала Гарри в толпе и заметила, но сердце ее пронзил удар. Он стоял и целовал Джинни, притянув ее к себе за талию. Веатрикс неверяще смотрела на Гарри. Она даже протерла глаза в надежде, что ей показалось, что это Гарри. Но нет не показалось. Все то, что Веатрикс хотела сказать Гарри вылетело из головы. Она чувствовала себя оскорблённой и бросилась из гостиной. Не думая, она взобралась на астрономическую башню. Сейчас там никого не было, поэтому Веатрикс спокойно смогла дать волю эмоциям. Она не сразу услышала приближающиеся к ней шаги, но когда открыла болевшие от слез глаза увидела перед собой Гермиону. — Веатрикс, что случилось? Ты так быстро убежала... — Я смотрю Гарри развлекается по полной программе? — спросила Веатрикс, охрипшим от слез голосом. — Но ты же... — Я все вспомнила, хотя лучше бы не вспоминала, так было бы легче... — Веатрикс снова разрыдалась и положила голову на колени... Теперь она поняла как чувствует себя человек, которого предали. Гарри, клялся ей в любви, а сейчас стоит и целуется с Джинни, хотя может уже они ушли куда-нибудь держась за руки. — Веатрикс... Гарри тебя любит... — Хватит, Гермиона, хватит уже это говорить! Не любит он меня и некогда не любил, а я дура, которая повелась на него. Я же знала, что он испытывает какие-то чувства к Джинни, он меня не любит!— на памяти Веатрикс это был первый случай, когда она сорвалась на Гермиону. Раньше на нее она никогда не кричала. Они были лучшими подругами и всегда старались выяснять свои отношения, не повышая голоса. Гермиона обняла Веатрикс и та уткнулась ей в плечо. — Гарри не многим лучше Рона, ты же должна понять какого мне сейчас, Гермиона — Я понимаю... Гарри абсолютно точно поступил не правильно.. Что ты будешь делать теперь? — спросила она. — Не знаю, но у меня нет больше желания оставаться в этой чёртовой школе. Терпеть общество Гарри. Видеть его и Джинни вместе. Я хочу сбежать отсюда как можно дальше, но понимаю, что это не возможно. Так далеко меня не отпустит папа, так что если и бежать то только к нему, а он наверняка захочет летом увидеться с крестником, тем более не его опекун, а значит должен жить с нами. Значит с Гарри мы снова проведем лето вместе и нет факта того, что я его когда-нибудь не убью. Он предатель и я его видеть не хочу... — И из-за него, ты готова бросить друзей и уйти из школы? — спросила Гермиона. Веатрикс кивнула. Она решила, что именно так и поступит. Она понимала, что проявляет трусость. Что гриффиндорцы себя так не ведут. Они через все трудности проходят, а Веатрикс собирается бежать. Ей не место на Гриффиндоре. Шляпа ошиблась, когда определила ее сюда. Ее место на Слизерине. Именно на нем и учатся такие как Веатрикс. Она подошла к краю астрономической башни, стянула с себя галстук и бросила его. Она с печалью наблюдала как он медленно падает на землю. За галстуком Веатрикс хотела бросить и браслет, когда-то подаренный Гарри, но делать этого не стала. Она решила, что она вернет его владельцу. То есть Гарри, с прощальным письмом. Ни слова не сказав Гермионе она снова пошла в сторону пока еще родной гостиной. Зайдя туда, она обвела взглядом комнату. Гарри не было. Не было и Джинни. Что ж наверняка они где-нибудь вместе. Зайдя в их с Гермионой общую комнату, она взяла перо и лист пергамента и начала писать. Дорогой Гарри, Я люблю тебя, любила и буду любить наверняка ещё долго, не смотря на твое предательство. Спешу сообщить, что я тебя вспомнила, но не буду мешать ни твоему счастью ни счастью Джинни. Искренне надеюсь, что у вас в будущем будут красивые дети, что жить вы будете в любви, что ты не обидишь Джинни так же как обидел меня. Прошу не ищи меня, все равно не найдёшь. Может мы еще встретимся. Время покажет. А сейчас прощай.

С любовью, Веатрикс.

Веатрикс перечитала письмо. Вроде бы ничего не упустила. Она сбегала до комнаты мальчиков положила на кровать Гарри письмо и браслет, забрала свою карту лежавшую на прикроватной тумбочке и вернулась в свою комнату. Она небрежно кидала свои вещи в сундук. Она не знала говорить отцу или нет, о том что она больше не будет жить в Хогвартсе, что не вернется домой. Гермиона не мешала Веатрикс собирать вещи. Последним Веатрикс достала из подо подушки зеркало через которое она общалась с отцом. — Сириус Блэк — сказала она и в отражении появился Сириус. — Привет, доченька как ты? — спросил он. Сейчас Сириус был дома, поэтому радовался, что может поговорить с дочкой. — Пап, я должна тебе кое-что сказать. Во-первых я вспомнила Гарри, а во-вторых мы расстались окончательно, если ты спросишь его то возможно он скажет тебе из-за чего именно, а сейчас я ухожу из Хогвартса, не ищи меня... Не хочу доставлять проблем ни тебе, ни Гарри. Но я буду писать... Она бросила зеркало в сундук и захлопнула его. Сириус так и не успел ничего ответить. Теперь нужно было спешить, пока отец не заявился в школу. Тогда весь план пойдет насмарку. — Что ж, Гермиона, прощай — Веатрикс обняла Гермиона и бегом спустилась с лестницы. Она двинулась к камину. Все бросали в ее стороны взгляды, но не спешили отвлечься от праздника. Что же имели право. Гриффиндор все таки победил. Кинув в камин щепотку кружаной муки, Веатрикс встала внуть и приготовилась к отправке. Она отправлялась в Францию. В старый семейный особняк Блэков. Ведь изначально они жили именно там. И там ее никто не найдёт. Она сбежала, она не достойна быть на Гриффиндоре. И не хочет больше быть там. Это не ее дом. Там ей не место.