Дочка убийцы

Стоя над телом Дамблдора, Веатрикс думала о своем, внимательно смотря на свои руки. Раньше из них не вылезало ничего черного и Веатрикс никогда раньше не ощущала покалывания в руках, когда хотела воспользоваться магией. Что-то определённо было не так. Тьма сгущалась. Почти во всех окнах замка горел свет. Никто не спит. По крайней мере не спят Гриффиндор, Когтевран и Пуффендуй. Про Слизеринцев нельзя было судить они жили в подземельях. Веатрикс задумалась сколько еще времени пройдет перед тем как ее отец двинется на поиски. Интересно, сердится ли он за то, что Веатрикс применила против него магию? — Гарри, идем... — она медленно опустилась на колени рядом с Гарри и легко коснулась его плеча. Он покачал головой. — Гарри нам нужно в лазарет... — Я не ранен— возмутился Поттер — Я верю тебе, просто там собрались все наши... Гарри поднял на Веатрикс глаза. В них блестели слезы. —Кто еще погиб, Веатрикс? — Из наших — никто, не бойся. — Но Черная Метка... Малфой сказал, что пере­ступил через труп... — Он переступил через Билла, но с ним все хо­рошо, Билл — Ты уверена? — Конечно, уверена... Он... немного изуродован, вот и все. На него напал Сивый. Мадам Помфри го­ворит, что он... он уже не будет выглядеть, как пре­жде... — Голос Веатрикс чуть дрогнул. — Мы просто не знаем, какими могут быть последствия, все-таки Сивый — оборотень, хоть он в эту ночь и не пре­ображался. — А другие... там были еще тела... — Невилл лежит в палате, мадам Помфри счита­ет, что он поправится полностью, ну еще профес­сору Флитвику досталось, но он тоже чувствует себя неплохо, слабость в ногах, вот и все. Он все требу­ет, чтобы его отпустили посмотреть, как там его когтевранцы. А вот один из Пожирателей смерти убит, попал под смертоносное заклятие, которые расшвы­ривал повсюду тот огромный блондин. Гарри, если бы не твой «Феликс», думаю, наших друзей всех перебили бы, а так все, похоже, летело мимо... Они уже добрались до больничного крыла, Гарри, пинком распахнув дверь, увидел на койке у входа спящего Невилла. Рон, Гермиона, Полумна, Тонкс, Сириус и Люпин стояли у другой койки, в дальнем конце па­латы. Услышав скрип двери, все они обернулись. Гер­миона подлетела к Гарри, обняла его, Люпин с встре­воженным видом шагнул им навстречу. Следом за ним Сириус. Веатрикс опустила глаза. Ей было стыдно смотреть на собственного отца. — С вами все в порядке? — Да, все... Как Билл? — поинтересовался Гарри Никто ему не ответил. Веатрикс глянула поверх пле­ча Гермионы и увидела на подушке Билла неузнавае­мое лицо, рассеченное и разодранное так страшно, что оно казалось гротескной маской. Мадам Помфри наносила на раны какую-то остро пахнущую зеле­ную мазь. Веатрикс вспомнила , с какой легкостью Снегг залечивал раны, причиненные Малфою заклинани­ем Сектумсемпра. — Разве нельзя исцелить Билла какими-нибудь чарами? — спросил Гарри у волшебницы. — Чары тут не помогут, — ответила мадам Пом­фри. — Я перепробовала все, что знаю, но от укусов оборотня лекарства не существует. — Но его же искусали не при полной луне, — ска­зал Рон, смотревший в лицо брата с таким выраже­нием, как будто надеялся, что раны затянутся от од­ного его взгляда. — Сивый не преобразился, так что Билл не станет... настоящим... И он неуверенно взглянул на Люпина. — Нет, думаю, настоящим оборотнем Билл не ста­нет, — сказал Люпин, — но отсюда не следует, что в кровь его не попала никакая зараза. Это зачаро­ванные раны. Они вряд ли исцелятся полностью, и... и в Билле будет, возможно, проступать времена­ми нечто волчье. — Дамблдору наверняка известно, как можно помочь, — сказал Рон. — Где он? Билл сражался с этим маньяком по его приказу, Дамблдор в долгу перед ним, не может же он оставить его в таком состоянии... — Рон... Дамблдор мертв, — произнесла Веатрикс. Голос ее дрогнул. Глаза заслезились. И она все таки нашла в себе силы взглянуть на отца. Тот внимательно смотрел на нее. Он не был зол. — Нет! — взгляд Люпина переметнулся с Веатрикс на Гарри, словно в надежде, что Гарри опровергнет ее слова, однако тот промолчал, и Люпин рухнул на стоящий у койки Билла стул и спрятал лицо в ладо­нях. Никогда еще Веатрикс не видела, чтобы крестный те­рял власть над собой, ей казалось, что она нечаян­но вторглась во что-то очень личное, почти непри­стойное. Сириус подошел и сжал плечо Сириуса, тот устремил на него мутный взгляд. И тут Веатрикс поняла. Она вспомнила, что Дамблдор многое сделал для Римуса и понятно почему его так огорчила его смерть. — Как он умер? — прошептала Тонкс. — Что слу­чилось? — Его убил Снегг, — ответил Гарри. — Я и Веатрикс были там и все видел. Мы прилетели на Астрономическую баш­ню, потому что Метка висела именно над ней... Дам­блдору было плохо, он очень ослаб, но, думаю, по­нял, что это ловушка, едва услышав, как кто-то бежит к нам по лестнице. Он обездвижил нас, мы ничего не могли сделать, на нас была мантия-невидимка... и тут из двери выскочил Малфой и обезоружил его... Гермиона закрыла ладонями рот, Рон застонал, у Полумны задрожали губы. — Потом появились Пожиратели смерти... а за ними Снегг... и Снегг убил его. Авада Кедавра... — Го­ворить дальше Гарри не смог. Мадам Помфри залилась слезами. Никто не об­ратил на нее никакого внимания, только Джинни вдруг прошептала: — Чш-ш! Слушайте! Мадам Помфри, глотая слезы, прижала пальцы к губам, глаза ее расширились. Где-то в темноте запел феникс — такого пения Веатрикс не слышала ни разу: потрясающей красоты горестный плач. И Веатрикс по­чувствовала, как чувствовала, слушая феникса прежде, что музыка эта звучит у нее внутри, не снаружи, то было ее собственное горе, волшебным образом пре­вратившееся в песню, которая отдавалась эхом, раз­носилась над просторами замка, лилась в его окна. Как долго они молчали, вслушиваясь, сказать ни один из них не смог бы, как не смог бы и объяснить, почему, пока они слушали звучание собственной скорби, боль как будто стихала; однако всем пока­залось, что прошло немало времени, прежде чем больничная дверь снова отворилась и в палату во­шла профессор Макгонагалл. Как и на всех осталь­ных, на ней были видны следы недавней битвы — ссадины на лице, разодранная одежда. — Молли с Артуром уже летят сюда, — сказала она, разрушив чары музыки; все встряхнулись, словно вы­ходя из оцепенения, одни вновь обратили взгляды на Билла, другие вытирали глаза, третьи покачива­ли головами. — Что произошло, Гарри, Веатрикс? По словам Хагрида, вы были с профессором Дамблдором, ког­да... когда это случилось. И он говорит, что профес­сор Снегг как-то причастен... — Снегг убил Дамблдора, — ответила Веатрикс. Мгновение она молча смотрела на нее, потом, ко всеобщему испугу, покачнулась; мадам Помфри, по-видимому уже совладавшая с собой, бросилась к ней, выхватила из воздуха кресло и подтолкнула его под Макгонагалл. — Снегг, — опадая в кресло, слабо повторила Мак­гонагалл. — Мы все удивлялись... но он так доверял... всегда... Снегг... не могу поверить... — Снегг как никто владел окклюменцией, — с не­привычной хрипотцой в голосе произнес Люпин. Сириус кивнул, подтверждая слова друга. Его рука все еще крепко сжимала плечо друга — Мы все это знали. — Но Дамблдор клялся, что он на нашей сто­роне! — прошептала Тонкс — Я всегда думала, что Дамблдору известно о Снегге такое, чего не зна­ем мы... — Он намекал, что у него есть веские причины доверять Снеггу — пробормотала профессор Мак­гонагалл, вытирая уголки глаз клетчатым носовым платком. — Я хочу сказать... при таком прошлом Снегга... конечно, многих поражало... но Дамблдор недвусмысленно заявил мне, что раскаяние Снегга абсолютно искренне... и даже слова против него слы­шать не желал! — Хотела бы я знать, что наговорил ему Снегг, чтобы убедить его в этом, — сказала Тонкс — Могу вам сказать, — произнес Гарри, и все по­вернулись к нему. — Снегг снабдил Волан-де-Морта сведениями, которые заставили его начать охоту на моих маму и папу. А потом Снегг уверил Дамблдо­ра, будто не понимал, что делает, сказал, что сожа­леет об этом, сожалеет об их смерти. — И Дамблдор поверил ему? — ошеломленно спросили Сириус и Римус. — Поверил, что Снегг сожалеет о смерти Джеймса? Да Снегг ненавидел Джеймса... — возмутился Сириус — Он и маму мою ни в грош не ставил, — ска­зал Гарри, — она же была из маглов... «грязнокров-а», так он ее называл... Никто не спросил, как Гарри узнал об этом. Все выглядели придавленными страшным потрясением, все пытались переварить чудовищную правду. — Это моя вина! — вдруг сказала профессор Мак­гонагалл, скручивая пальцами носовой платок Ка­залось, она никак не может собраться с мыслями. — Моя! Я послала нынче ночью Филиуса за Снеггом, послала, чтобы он пришел к нам на помощь! Если бы я не известила Снегга о том, что происходит, он мог и не присоединиться к Пожирателям смер­ти. Пока Филиус не сказал ему, что они здесь, Снегг вряд ли знал об этом. — Ты ни в чем не виновата, Минерва, — твердо сказал Римус. — Мы все нуждались в помощи и при­ходу Снегга только обрадовались... — Значит, появившись на поле боя, он присое­динился к Пожирателям смерти? — спросил Гарри, желавший узнать о двуличии и низости Снегга все, что можно. Ему совершенно необходимо было най­ти побольше причин для ненависти к Снеггу, для того, чтобы принести обет мщения. — Что именно произошло, я точно не знаю, — взволнованно ответила профессор Макгонагалл. — Все так смешалось... Дамблдор сказал, что на несколь­ко часов оставит школу и что нам нужно будет, прос­то на всякий случай, патрулировать коридоры... К нам должны были присоединиться Римус, Сириус, Билл и Нимфадора... ну, мы и патрулировали. Казалось, все тихо. Каждый потайной ход, идущий из школы, был пере­крыт. На все входы в замок наложены мощные за­клинания. Я и сейчас не знаю, как сумели Пожира­тели смерти проникнуть... — Я знаю, — снова вмешался Гарри и коротко рассказал о двух Исчезательных шкафах, о созда­ваемом ими волшебном коридоре. — Вот так они и прошли, через Выручай-комнату. Почти невольно он взглянул на Рона, потом на Гермиону — оба выглядели совершенно пришиб­ленными. — Это я напортачил, Гарри, — уныло признал Рон. — Мы сделали, как ты велел: проверили Кар­ту Мародеров, Малфоя на ней не увидели и реши­ли, что он в Выручай-комнате. Я, Джинни и Невилл отправились следить за ней... но Малфой проско­чил мимо нас... — Он вышел из комнаты примерно через час после того, как мы начали наблюдение, — сказала Джинни. — Один, с этой кошмарной высушенной рукой... — С Рукой Славы, — пояснил Рон. — Помнишь, той, что дает свет только тому, кто ее держит? — В общем, — продолжила Джинни, — он, ско­рее всего, проверял, свободен ли путь, можно ли вы­пустить Пожирателей смерти, потому что, едва уви­дев нас, бросил что-то в воздух, и все тут же погру­зилось в непроглядную тьму... — Перуанский Порошок мгновенной тьмы, — горько промолвил Рон. — Фред с Джорджем... Я еще поговорю с ними о том, кому они продают свои то­вары. — Чего мы только не перепробовали — Люмос, Инсендио, — сказала Джинни, — ничто эту тьму не брало. Нам осталось одно — на ощупь выбраться из коридора, при этом мы слышали, как кто-то про­бежал мимо. Видимо, Малфой освещал себе дорогу Рукой и провел остальных. Заклинаниями мы поль­зоваться не решались, боялись попасть друг в дру­га, а когда добрались до освещенного коридора, их уже не было. — К счастью, — хрипло сказал Люпин, — Рон, Джинни и Невилл почти сразу наткнулись на нас и рассказали о случившемся. Через несколько ми­нут мы отыскали Пожирателей смерти, они направ­лялись к Астрономической башне. Малфой, скорее всего, не ожидал усиления стражи, да и порошок у него весь уже вышел. Началась драка, они броси­лись врассыпную, мы погнались за ними. Один из них, Гиббон, прорвался к лестнице на башню... — Чтобы поставить Метку? — спросил Гарри. — Наверное. Должно быть, они договорились обо всем еще в Выручай-комнате, — сказал Сириус. — Правда, не думаю, что Гиббону так уж хотелось в оди­ночку дожидаться там Дамблдора, потому что он скоро спустился вниз, присоединился к сражению и попал под смертоносное заклятие, на волосок про­летевшее мимо меня. — Значит, если Рон наблюдал за Выручай-ком-натой вместе с Джинной и Невиллом, — обращаясь к Гермионе, сказал Гарри, — то вы... — Да, дежурили у кабинета Снегга, — прошептала Гермиона, в глазах которой поблескивали слезы. — С Полумной. Проторчали там целую вечность, ниче­го не происходило, что творится наверху, мы не зна­ли... Рон же взял Карту Мародеров с собой... а около полуночи в подземелье примчался профессор Флит-вик. Он что-то кричал о Пожирателях смерти в за­мке, по-моему, нас с Полумной он даже не заметил, просто ворвался в кабинет Снегга, и мы услышали, как он говорит, что Снегг должен пойти с ним и по­мочь, потом какой-то громкий удар, а после Снегг выскочил из кабинета и увидел нас и... и... — Что? — спросил Гарри. — Я оказалась такой дурой, Гарри! — тоненько и тихо произнесла Гермиона. — Он сказал, что у про­фессора Флитвика обморок, велел нам зайти в ка­бинет, позаботиться о нем, пока... пока сам он будет сражаться с Пожирателями смерти... От стыда Гермиона закрыла лицо ладонями и рас­сказ свой продолжила сквозь пальцы, приглушен­ным голосом: — Мы вбежали в кабинет — посмотреть, чем мож­но помочь профессору Флитвику он без сознания лежал на полу и... ох, теперь-то все так очевидно. Снегг, скорее всего, оглушил его, а мы этого не по­няли, Гарри, не поняли и дали Снеггу уйти! — Тут нет вашей вины, — решительно произнес Люпин. — Если бы вы, Гермиона, не подчинились Снеггу и преградили ему дорогу, он наверняка убил бы и тебя, и Полумну. — То есть когда он поднялся наверх, — сказал Гар­ри, мысленно следя за тем, как Снегг, вытаскивая на ходу волшебную палочку, взбегает в развевающей­ся черной мантии по мраморной лестнице, — и до­брался до места, где вы сражались... — Нам приходилось туго, мы проигрывали, — негромко сказала Тонкс. — Гиббон был убит, но ос­тальные Пожиратели смерти готовы были драться на смерть. Невилла ранили, Билла погрыз Сивый... было темно... повсюду летали заклятия... Малфой куда-то исчез, должно быть, проскользнул мимо нас наверх, в башню... потом и другие Пожиратели смерти устре­мились за ним, и один из них перекрыл каким-то заклинанием лестницу за собой... Невилл бросился к ней, но его отбросило в воздух... — Никому из нас прорваться не удалось, — сказал Рон, — а этот бугай, Пожиратель смерти, расшвыри­вал повсюду заклятия, они отскакивали от стен, чуть не ударяя в нас... — И тогда появился Снегг, — перебила его Тонкс, — и он не... — Я краем глаза заметила, как он бежит к нам, но тут огромный Пожиратель смерти снова метнул в меня заклятие, я пригнулась и потеряла Снегга из виду, — сказала Джинни. — Я видел, как он проскочил через проклятый барьер, словно того и не было, — сказал Сириус. — Я попытался последовать за ним, но меня отброси­ло точно так же, как Невилла... — Очевидно, он знал заклинание, которое нам не известно, — прошептала Макгонагалл. — В кон­це концов, он же преподавал защиту от Темных ис­кусств... Я-то решила, будто он спешит нагнать усколь­знувших в башню Пожирателей смерти... — Он и спешил! — гневно сказал Гарри. — Но не ради того, чтобы их остановить, а чтобы помочь им... и, готов поспорить, этот барьер пропускал только тех, у кого есть Черная Метка... Так что же произо­шло, когда он вернулся? — Ну, как раз перед этим здоровенный Пожира­тель смерти выпалил заклинанием, которое обру­шило половину потолка, заодно развалив и барьер на лестнице, — сказал Люпин. — Мы все бросились к ней, во всяком случае, те, кто еще стоял на ногах, и, когда из облака пыли появились Снегг с мальчи­ком, никто из нас, естественно, не стал на них на­падать... — Мы просто пропустили их, — глухо произнес­ла Тонкс, — вот и все. Решили, что за ними гонятся Пожиратели смерти, а в следующий миг Пожирате­ли вернулись вместе с Сивым, и снова началась дра­ка. По-моему, я слышала, как Снегг крикнул что-то, но что — не разобрала... — Он крикнул: «Все кончено», — сказал Гарри. — Он сделал то, что хотел сделать. Все замолчали. Плач Фоукса еще разносился над землями замка. И пока музыка продолжала наполнять воздух, непрошеные, нежданные мысли прокрадыва­лись в голову Веатрикс... Унесли ли уже тело Дамблдора от подножия башни? И как с ним поступят потом? Где найдет оно упокоение? Двери больничного крыла резко распахнулись, заставив всех испуганно вздрогнуть: в палату то­ропливо вступили мистер и миссис Уизли, а сле­дом за ними Флер с искаженным ужасом прекрас­ном лицом. — Молли, Артур, — воскликнула профессор Мак-гонагалл, вскакивая и бросаясь им навстречу, — мне так жаль... — Билл, — прошептала миссис Уизли, увидев изу­родованное лицо сына, и метнулась мимо Макгона-галл к его кровати. — О, Билл! Люпин и Тонкс торопливо встали и отступили в сторону, чтобы позволить мистеру и миссис Уизли приблизиться к Биллу. Миссис Уизли склонилась над сыном, коснулась губами его окровавленного лба. — Вы сказали, что на него напал Сивый? — встревоженно спросил профессора Макгонагалл мистер Уизли. — Но ведь он не преобразился? Так что же это значит? Что будет с Биллом? — Пока мы этого не знаем, — ответила профес­сор Макгонагалл, бросая беспомощный взгляд на Люпина. — Какое-то заражение, вероятно, произойдет, Ар­тур, — сказал Люпин. — Случай редкий, быть может, уникальный... Не ясно, как поведет себя Билл, когда очнется... Миссис Уизли отобрала у мадам Помфри остро пахнущую мазь и начала сама покрывать ею раны Билла. — А Дамблдор... — продолжал мистер Уизли. — Это правда, Минерва?.. Он действительно... — Дамблдор погиб, — прошептал мистер Уизли, но миссис Уизли могла сейчас думать только о сыне. Она заплакала, слезы ее падали на изуродованное лицо Билла. — Конечно, какая разница, как он выглядит... это н-не так уж и важно... но он был таким красивым м-мальчиком... всегда таким красивым... и с-соби-рался жениться! — А это еще что такое? — внезапно и громогласно осведомилась Флер. — Что значит — соби'гался? Миссис Уизли повернула к ней залитое слезами, испуганное лицо. — Ну... только то... — Думаете, Билл не захочет тепе'гь взять меня в жены? — гневно спросила Флер. — Думаете, 'газ его покусали, так он меня и 'газлюбит? — Нет, я совсем не об этом... — И п'гавильно, потому что он захочет и еще как! — заявила Флер, распрямляясь во весь рост и от­брасывая за спину длинную гриву белокурых волос. —Чтобы помешать Биллу любить меня, т'гебуется кое-что пок'гуче какого-то обо'готня! — Да, да, конечно, — торопливо подтвердила мис­сис Уизли, — просто я думала, может быть... раз он теперь... то как же... — Вы думали, что я не захочу за него выйти? — гневно раздувая ноздри, спросила Флер. — Что меня инте'гесует одна его внешность? По-моему, моей к'гасоты вполне хватит на нас обоих! А все эти ш'гамы показывают только, как отважен мой муж! Пустите, я сама! — яростно воскликнула она, оттал­кивая миссис Уизли и вырывая из ее рук мазь. Миссис Уизли отпрянула назад, к мужу, и с рас­терянным видом наблюдала, как Флер обрабатыва­ет раны Билла. Все молчали; Веатрикс не решалась даже пошевелиться. Подобно всем остальным, она ожидала какого-то взрыва и смотрела на отца, ведя с ним мысленный диалог. — У нашей тетушки Мюриэль, — произнесла пос­ле долгой паузы миссис Уизли, — есть редкой красо­ты диадема... гоблинской работы... Я не сомневаюсь, что уговорю ее одолжить эту диадему вам на венча­ние. Знаете, она так любит Билла, а диадема очень пойдет вашим волосам. — Спасибо, — чопорно ответила Флер. — Уве'гена, это будет к'гасиво. А через миг — Веатрикс не успела даже заметить, как это произошло, — две женщины уже плакали, обни­мая друг дружку. Веатрикс была совершенно сбита с тол­ку и, гадая, не сошел ли весь мир с ума, огляделась по сторонам: Рон выглядел таким же ошеломленным, как она, Джинни и Гермиона обменивались изумлен­ными взглядами. — Видишь! — произнес сдавленный голос. Тонкс гневно взирала на Люпина. — Она все равно хочет выйти за него, пусть даже он и искусан! Ей напле­вать на это! — Тут другое, — едва шевеля губами, ответил на­прягшийся вдруг Люпин. Сириус заинтересованно на него взглянул. — Билл полным оборот­нем не станет. Это два совершенно разных... — Да мне-то что, какое мне дело? — воскликнула Тонкс, хватая Люпина за отвороты мантии и встря­хивая его. — У вас это семейное? — шепнул Гарри на ухо Веатрикс — Что именно? — Встряхивать и ты так делаешь и Сириус, теперь еще и Тонкс. Веатрикс усмехнулась что ж возможно это и было что-то родственное. Она взглянула на отца. Тот внимательно следил за происходящим и кажется не собирался разнимать собственную племянницу и лучшего друга. — Я миллион раз говорила тебе... — А я миллион раз говорил тебе, — произнес Люпин, стараясь не встречаться с Тонкс взглядом, — что я слишком стар для тебя, слишком беден... слиш­ком опасен... — Сколько раз я тебе повторяла, Римус, ты ве­дешь себя просто смешно, — объявила миссис Уиз­ли через плечо Флер, которую она продолжала гла­дить по спине. — А я полностью согласен с Молли. Это и смешно и глупо — добавил Сириус — Ничего не смешно, — не сдавался Люпин, гневно посмотрев на Сириуса. — Тонкс заслуживает кого-то помоложе и поздо­ровее. — Да ведь нужен-то ей ты, — сказала, слабо улыб­нувшись, миссис Уизли. — И в конце концов, Римус, человек молодой и здоровый вовсе не обязательно навсегда таким и останется. И она печально повела рукой в сторону лежав­шего между ними Билла. — Сейчас... сейчас не время говорить об этом, — сказал Люпин, горестно обводя взглядом палату, но избегая при этом чьих бы то ни было глаз. — Дам­блдор мертв... — Дамблдор был бы счастливее всех, зная, что в мире прибавилось хоть немного любви, — резко сказала профессор Макгонагалл, и при этих словах больничная дверь распахнулась снова — вошел Хагрид. Та малая часть его лица, которую не закрывали борода и волосы, была мокрой, припухшей; Хагри­да сотрясали рыдания, в руке он сжимал огромный грязный носовой платок. — Я... я все сделал, профессор, — прерывающим­ся голосом сообщил он. — П-перенес его. Профес­сор Стебль отправила детишек назад, по постелям. Профессор Флитвик еще лежит, но, говорит, что враз поправится. А профессор Слизнорт сказал, что со­общил в Министерство. — Спасибо, Хагрид, — ответила профессор Мак­гонагалл, сразу же встав и обернувшись, чтобы оки­нуть взглядом тех, кто теснился у койки Билла. — Когда министерские появятся здесь, мне придется объясняться с министром. Хагрид, будь добр, скажи деканам — Слизерин может пока представлять Слиз­норт, — что мне необходимо немедленно увидеться с ними в моем кабинете. Буду рада, если к ним при­соединишься и ты. Хагрид кивнул, повернулся и, шаркая, покинул па­лату. Профессор Макгонагалл взглянула на Гарри и Веатрикс: — Перед тем как встретиться с деканами, я хоте­ла бы коротко переговорить с вами, Гарри, Веатрикс. Если вы согласитесь пройти со мной... Гарри встал, Веатрикс вслед за ним — и вслед за профессо­ром Макгонагалл вышли из палаты. Веатрикс услышала голос отца, который начал переговариваться с Римусом. Коридоры были пусты, только один звук долетал сюда — плач фе­никса. Прошло несколько минут, прежде чем Веатрикс поняла, что направляются они в кабинет не Мак­гонагалл, а Дамблдора, и еще несколько секунд по­требовалось ей, чтобы сообразить: ну конечно, она же заместитель директора школы... а теперь, по-ви­димому, и директор... так что комната, охраняемая горгульей, принадлежит ей... Они молча поднялись по винтовой лестнице и вошли в круглый кабинет. Веатрикс не знала, чего ей ожидать: может, того, что кабинет будет задра­пирован черной тканью или что он увидит лежа­щее в нем тело Дамблдора. На деле же все выгляде­ло почти таким, как несколько часов назад, когда они с Дамблдором уходили отсюда: на тонконогих столиках жужжали и попыхивали серебряные при­боры, в стеклянном ящике поблескивал под светом луны меч Гриффиндора, и Распределяющая шляпа лежала на полке за письменным столом. Вот разве насест Фоукса опустел, феникс продолжал выпевать свой плач над просторами замка. Да в череде порт­ретов прежних директоров и директрис Хогвартса появился новый: в золоченой раме над столом не­подвижно застыл Дамблдор — полукружия очков на крючковатом носу, спокойный, ничем не встре­воженный взгляд. Коротко глянув на них, профессор Макгонагалл сделала странное движение, словно собирая в ку­лак всю свою волю, затем обогнула стол и обрати­ла к Гарри напряженное, нахмуренное лицо. — Гарри, Веатрикс, — сказала она, — мне нужно знать, чем вы и профессор Дамблдор занимались сегодня ве­чером, когда покинули школу. — Этого мы вам сказать не можем, профессор, — от­ветил Гарри. Он ждал ее вопроса, и ответ у него был готов. Вот здесь, в этой самой комнате, Дамблдор ска­зал ему, что он не должен рассказывать об их уро­ках никому, кроме Рона и Гермионы. — Гарри, это может быть очень важным, — ска­зала профессор Макгонагалл. — Так оно и есть, — отозвался Гарри, — это очень важно, но он не хотел, чтобы я кому-то об этом рас­сказывал. Профессор Макгонагалл пристально вглядыва­лась в него. — Поттер (Гарри отметил это новое обращение), профессор Дамблдор умер, и вы должны понимать, что ситуация несколько изменилась... — Я так не думаю, — сказал, пожимая плечами, Гарри. — Профессор Дамблдор никогда не говорил мне, что в случае его смерти я вправе не выполнять больше его приказаний. — Но... — Впрочем, существует кое-что, о чем вам лучше узнать до того, как здесь появятся люди из Минис­терства. Мадам Розмерта находится под заклятием Империус, это она помогала Малфою и Пожирате­лям смерти, это с ее помощью ожерелье и отрав­ленная медовуха... — Розмерта? — с недоверием переспросила про­фессор Макгонагалл. Но прежде чем она успела ска­зать еще хоть слово, в дверь постучали и в кабинет робко вошли профессора Стебль, Флитвик и Слиз­норт, за которыми следовал Хагрид. Лесничий по-прежнему горько плакал, содрогаясь всем своим ог­ромным телом. — Снегг! — воскликнул Слизнорт, выглядевший совершенно разбитым — он был бледен и обиль­но потел. — Снегг! Я же учил его! Думал, что хоро­шо его знаю! Однако ответить ему никто не успел — волшеб­ник с землистым лицом и короткой черной челкой, только что вернувшийся в пустую раму под потол­ком, резким голосом сообщил: — Минерва, министр будет здесь с минуты на минуту он только что трансгрессировал из Мини­стерства. — Спасибо, Эдвард, — сказала профессор Мак­гонагалл и торопливо повернулась к преподавате­лям. — Прежде чем он сюда доберется, я хочу пого­ворить с вами о случившемся в Хогвартсе, — быстро сказала она. — Лично я не убеждена, что в следую­щем году школа откроется снова. Смерть директо­ра от руки одного из наших коллег — это ужасное пятно на истории Хогвартса. Ужасное. — Я уверен, Дамблдор желал бы, чтобы школа про­должала работать, — сказала профессор Стебль. — По моему убеждению, если хотя бы один ученик за­хочет приехать сюда, школа должна остаться откры­той для него. — Да, но сохранится ли у нас после случившегося хотя бы один ученик? — произнес Слизнорт, промо­кая шелковым носовым платком потеющий лоб. — Родители захотят держать детей дома, и я не стану винить их в этом. Сам я не думаю, что в Хогвартсе нам угрожает большая опасность, чем где-то еще, но от матерей подобных мыслей ожидать не при­ходится. Они пожелают иметь своих детей под бо­ком, это так естественно. — Согласна, — сказала профессор Макгонагалл. — В любом случае нельзя утверждать, что Дамблдор никогда и в мыслях не имел ситуации, в которой Хогвартс может закрыться. Когда распечатали Тай­ную комнату, он подумывал о закрытии школы, — а должна сказать, убийство профессора Дамблдо­ра представляется мне куда более пугающим, чем мысль о чудовище Слизерина, которое продолжает обитать где-то в недрах замка... — Нам следует проконсультироваться с попечи­телями, — пропищал профессор Флитвик; на его лбу красовалась большая ссадина, но в остальном об­морок в кабинете Снегга, похоже, никакого ущерба ему не нанес. — Необходимо придерживаться уста­новленных процедур. Нельзя принимать решение впопыхах. — А ты, Хагрид, так ничего и не сказал, — обра­тилась профессор Макгонагалл к лесничему. — Как ты считаешь, должен ли Хогвартс работать по-пре­жнему? Хагрид, все это время молча проплакавший в свой гигантский платок, поднял на нее покрасневшие, опухшие глаза и прохрипел: — Я не знаю, профессор... это пускай деканы ре­шают, ну и директор... — Профессор Дамблдор всегда ценил твое мне­ние, — ласково произнесла профессор Макгона­галл, — как ценю его и я. — Ну, я-то останусь, — ответил Хагрид. В угол­ках его глаз продолжали собираться крупные сле­зы, стекавшие в косматую бороду. — Тут мой дом, был дом, с тринадцати лет... А если кто из детишек захочет, чтоб я их учил, так я и буду. Вот только... не знаю... Хогвартс без Дамблдора... Он гулко сглотнул и снова спрятал лицо за но­совым платком. Наступило молчание. — Ну хорошо, — сказала профессор Макгонагалл, поглядывая в окно, чтобы не пропустить появления министра, — в таком случае я должна согласиться с Филиусом — нам следует проконсультироваться с попечителями, они и примут окончательное ре­шение... Теперь о доставке учеников домой... По-ви­димому, с этим лучше поторопиться. Мы могли бы, если понадобится, подготовить «Хогвартс-экспресс» уже к завтрашнему дню... — А как же похороны Дамблдора? — спросил Гар­ри, впервые за время совещания открыв рот. — Ну... — ответила профессор Макгонагалл от­части утратившим прежнюю деловитость тоном. — Я... я знаю, Дамблдор хотел покоиться здесь, в Хог­вартсе... — Значит, так и должно быть, верно? — горячо воскликнул Гарри. — Если Министерство сочтет это уместным, — сказала профессор Макгонагалл. — Никто из дирек­торов и директрис Хогвартса не был еще... — Да никто из них и не сделал столько для шко­лы, — проворчал Хагрид. — Хогвартс должен стать местом последнего упо­коения Дамблдора, — заявил профессор Флитвик. — Полностью согласна, — подхватила профес­сор Стебль. — А в таком случае, — сказал Гарри, — нельзя от­правлять учеников по домам, пока не закончатся по­хороны. Они захотят... Последнее слово застряло у Гарри в горле, но про­фессор Стебль закончила за него: — Попрощаться. — Верно, — пропищал профессор Флитвик. — Очень верно! Наши ученики должны принести ему дань уважения, это будет очень уместно. А потом мы организуем их отправку по домам. — Поддерживаю, — отрывисто заявила профес­сор Стебль. — Я полагаю... да... — взволнованно произнес Слиз­норт, и Хагрид тоже придушенно всхлипнул в знак согласия. — Он уже здесь, — внезапно сказала профессор Макгонагалл, выглянув в окно. — Министр... и, по-моему, с целой делегацией... — Можем мы уйти, профессор? — тут же спросил Гарри. Он не имел никакого желания ни видеться се­годня с Руфусом Скримджером, ни отвечать на его расспросы. — Можете, — ответила профессор Макгонагалл, — только быстро. Она подошла к двери, придержала ее, выпуская Гарри и Веатрикс. Они торопливо спустилист по винтовой лест­нице и побежал пустыми коридорами; мантия-не­видимка осталась на Астрономической башне, но это значения не имело: в коридорах не было нико­го, кто мог бы из увидеть, — даже Филча, Миссис Норрис или Пивза. Они так и не встретили ни единой души, пока не свернули в проход, ведущий к гости­ной Гриффиндора. — Это правда? — прошептала Полная Дама, ког­да они приблизились к ней. — Неужели правда? Дам­блдор — мертв? — Да, — ответил Гарри. Она застонала и, не дожидаясь пароля, отступи­ла в сторону, пропуская Гарри и Веатрикс. Как они и думали, гостиная была набита битком. Ког­да они выбрались из портретного проема, все замол­чали. Гарри увидел Дина и Симуса, сидевших прямо у входа в окружении других учеников: значит, спаль­ня должна быть пустой или почти пустой. Не гово­ря ни слова, не встречаясь ни с кем взглядом, Гарри пересек гостиную и скрылся за ведущей к спальням мальчиков дверью. Веатрикс прошла вслед за ним. Рон сидел на своей кровати, не раздевшись и под­жидая его. Гарри опустился на свою, какое-то время все трое просто смотрели друг на друга. — Они там обсуждают закрытие школы, — ска­зал Гарри. — Люпин говорил, что так и будет, — отозвал­ся Рон. Они еще помолчали. — Так что? — очень тихо, словно боясь, что их может подслушать мебель спальни, спросил Рон. — Нашли вы его? Раздобыли? Этот... крестраж? Гарри покачал головой. Происшедшее на черном озере казалось ему теперь давним ночным кошма­ром — неужели все так и было, лишь несколько ча­сов назад? — Не добыли? — спросил сразу приунывший Рон. — Его там не было? — Нет, — сказал Гарри. — Кто-то уже забрал кре­страж, оставив взамен подделку. — Уже забрал?.. Гарри молча вытащил из кармана медальон, от­крыл его, протянул Рону. Подробный рассказ может подождать... сегодня это значения не имеет... ничто не имеет значения, кроме конца — конца их бессмыс­ленного приключения, конца жизни Дамблдора... — Р. А. Б. — прошептал Рон, — а кто это? — Не знаю, — ответил Гарри. Веатрикс задумалась. Ей это сочетание букв казалось знакомым, но она не могла вспомнить откуда. В комнату мальчиков зашёл Сириус. — Так и знал, что найду тебя тут— сказал он, обращаясь прямиком к Веатрикс. Веатрикс интересовало откуда он это знал. Спальня то вроде принадлежала мальчикам. — Мне нужен Джеймс — сказал он — Зачем? — поинтересовалась Веатрикс откинувшись на кровать Гарри. — Вправлять мозги твоему непутевосу крестному... Веатрикс больше ни слова не сказав, пошла вслед за отцом из комнаты. Она была морально истощена, поэтому Джеймса не могла отпустить далеко от себя. Римуса они обнаружили, стоящим в коридоре. — А Веатрикс тут зачем? — поинтересовался он Веатрикс сосредоточилась и призвала Джеймса. Тот смотрел на Римуса точно такими же глазами как и Сириус. — А... Понятно. Делайте, что хотите все равно не уговорите... — Римус упрямо отвернулся. — Лунатик... Сколько раз я тебе твердил, что ты ничуть не отличаешься от других людей. Да есть возможно небольшая проблемка, но ведь Дора тебя полюбила, а ты не хочешь дать шанс. Самому себе побыть счастливым...— твердо и как-то заумно сказал Джеймс — Джеймс, я опас.. — И не надо твердить мне, что ты опасен. Нихрена подобного. Да может быть ты один раз чуть не убил Нюнчика, но согласись ты наверняка сам об этом жалеешь. — Кроме него, я же не всегда смогу себя контролировать. Например, допустим меня прошибет старческий склероз и я забуду в какой день превращусь.. — Я буду рядом с вами и смогу защитить Дору от тебя— сказал Сириус. Они начали о чем-то спорить. Но с каждым словом Римус становился все больше неуверенным. И наконец сдался. — Ладно, ладно, начну я с ней встречаться, но Сириус я тебя уверяю, как только об этом узнает ее мать, тебе не придется беспокоится о безопасности Тонкс в старости. Андромеда меня в землю живьем закопает. — А с Медой я поговорю, не сомневайся— весело сказал Сириус. Он явно повеселел. Казалось новость о смерти Дамблдора на время исчезла из его головы. А песня, которую пел Феникс вдруг смолкла и Веатрикс поняла, что он точно также как и Дамблдор покинул эту школу навсегда.