***
Через песок прорастает нежно салатовая трава. День предельно жаркий, море отражает в себе ясное бледное небо. Леви нравится, что вода тут «не мальдивская», «не курортная». Она не имеет этой излишне яркой голубизны, как те пляжи, которые люди обычно ставят на обои рабочего стола. Она нежная, серо-голубая, но при этом не наводит ненужную тоску. Сейчас она медленно пробирается в кроссовки Леви, пока он идет вдоль берега и тянет руку с телефоном к небу. Лишь бы была. Есть. Он судорожно нажимает на клавиатуре «2» — быстрый набор, и прижимает гаджет к уху. Первый гудок, второй, третий. И, наконец, такое знакомое «бро». — Я уже начала думать, что твой самолет разбился. Предкам твоим звонить собиралась, ха-ха, — резко выпалила Изабель. — Мы с тобой шутили про отсутствие связи, Бель. А я сейчас потратил почти сорок минут чтобы найти хоть одно место, где она ловит, — объяснил Леви. — Хуево, — подытожила, — чем там вообще будешь заниматься целыми днями? — Да я вот сам пытаюсь найти занятие. Бабушка позже отведет меня в конюшню, где работает дедушка, может там будет не так скучно. — Да, бро, мне тебя чертовски жаль, — на фоне были слышны звуки приставки. — Хочешь выполнить наш план без меня? — спросил Леви. — Нет уж. Те игры, которые мы запланировали, я пройду либо с самым лучшим напарником, либо не пройду вообще, — дальше она говорила с ненавистным монстром из игры, а не с другом, — да ты, уебок, кажется, нарываешься! — Надеюсь. Я позвоню тебе завтра, Бель. Пока. — На связи, бро. Леви нажал кнопку сброса. Теперь он сел на теплый песок, метрах в трех от места, где он перестает быть сухим, обнял согнутые ноги руками и положил на них голову. Он скучает. Уже скучает. Хотя, думаю, это скорее из-за того, что он знает о невозможности увидеться. Знает, что когда правда захочет — не сможет, поэтому скучает уже. Из раздумий парня вытянул знакомый звук мотора и он лениво перевел взгляд чуть назад. Эрвин уверенно направлял байк четко по направлению к Леви, а как только подъехал достаточно близко, остановил машину и ловко слез с нее. — Привет, Леви, — сказал парень, доставая из кармана широких черных брюк пачку сигарет. — Привет, Эрвин, — равнодушно сказал брюнет, сделав акцент на имени. Конечно, неудачно скрытое удивление на лице Эрвина заставило уголки губ Леви поползти вверх. — Откуда узнал? — он сел рядом с брюнетом и закурил. — Мысли читаю, — пожал плечами Леви. — И о чем я сейчас думаю? — провокационно спросил Эрвин. Брюнет задумался на пару секунд и ответил: — Наверняка, хочешь угостить меня сигаретой, — он перевел взгляд на блондина. — Тебе лет то сколько? — с издевкой ответил Эрвин. — Девятнадцать. Эрвин запрокинул голову назад и слабо рассмеялся. — Я должен в это поверить или что? — с одышкой от смеха проговорил блондин, — вижу же, что ты мелкий, котя, — теперь он посмотрел на Леви, а тот удивленно смотрел на него. — Как ты меня назвал? — с отвращением спросил брюнет. — Ох, ты не расслышал? Я сказал, — Эрвин медленно повел корпусом в сторону Леви, и, если бы не ветер, брюнет бы мог почувствовать и услышать дыхание блондина. Слишком близко. Настолько, что между их лицами едва втиснется ладонь, — котя. Леви резко толкнул блондина в грудь. — О личном пространстве не слышал, кретин? Мне шестнадцать, — сказал брюнет, отряхиваясь как будто от грязи, но на деле от мерзкой ауры Эрвина. — Вот теперь верю, — одобрительно кивнул блондин. — Так дашь закурить? — обиженно спросил Леви. — Ну, не знаю, — Эрвин в наигранной задумчивости потер подбородок, — ты раньше курил хотя бы? — Слушай, придурок, тебе самому то сколько? — разъяренно спросил брюнет. — Восемнадцать, — моментально ответил Эрвин. — Шутишь? Тебе на вид меньше двадцати пяти не дашь, — удивленно изрек Леви. — Спасибо, — сказал блондин, выпуская изо рта табачный дым. — Это был не комплимент, — вякнул младший. Эрвин равнодушно пожал плечами, сказав лишь «Окей». — А ты, раз такой взрослый, может и травку куришь? — снова его эта провокационная улыбка. — Нет, — отрезал младший. — Хочешь накуримся, Леви? — Эрвин встал на ноги. Леви смотрел на него секунд тридцать, если не больше, в недоумении, а затем лишь коротко кивнул. Эрвин протянул парню руку, чтобы помочь встать, но тот лишь оттолкнул ее, промолвив: «Сам справлюсь». Эрвин полез под сиденье мотоцикла, а через секунду достал оттуда пару прямоугольных кусочков бумаги и прозрачный пакетик с травой внутри. Эрвин ловко, так, будто он проделывал это раньше много раз, сделал из прямоугольника незамкнутый цилиндр, зубами открыл пакетик и высыпал часть содержимого на пергамент. Затем аккуратно свернул конструкцию в плотную трубочку и, облизнув, заклеил край. Когда он проделывал идентичные действие со второй бумажкой, Леви наблюдал не за самой конструкцией, а за умелыми пальцами Эрвина. Само собой, они соответствовали телу парня — его ладони были крупными, можно даже сказать, большими, однако это не мешало им справляться с такими кропотливыми действиями. Леви так погрузился в свои мысли, что даже не заметил как меж его губ запихнули самокрутку, а в ладонь вложили зажигалку. «Да быть не может» — подумал брюнет. Переходный возраст это период не из простых. И пусть легкость его протекания зависит от множества факторов, вроде круга общения и родителей, не стоит отрицать, что все творили хрень. Всех какие-то кретины искушали сигаретами — и все искушались. Точно так же, как в рюкзаке каждого родители находили полупустые пачки, а если не их, то рассыпавшийся табак. И Леви не исключение. Они с Бель не то чтобы были из тех, кто любит выпендриться перед старшими ребятами, но они и не «осознание» подростки, у которых маленький рычаг в мозгу всегда указывает вверх на надпись: «включено». Так что, когда они шли домой с группой одноклассников, просто потому что по пути, они не стали отказываться от предложенных табачных палочек. А потом как-то, отец Беллы ушел на работу, оставив свои «Marlboro» на той тумбочке, где обычно лежат ключи. В одиночестве ребята их не оставили, скурив по штуки три каждый. Конечно, горький табачный запах мама Леви услышала еще на пороге. Она всегда говорила ему, что сигареты — билет в один конец к наркотикам. Леви никогда не понимал, говорит она так из-за простого страха или действительно считает эту чушь правдой, но суть была не в этом. Если он сейчас затянется, он лишь подтвердит бредовое мнение матери. Но если нет, ему придется ровно три месяца избегать одного голубоглазого кретина, просто потому что стыдно. Идиотский подростковый мозг, за что тебе, блять, стыдно? Идиотский. Да. Поэтому Леви зажимает фиолетовую кнопку зажигалки большим пальцем и подносит к самокрутке, позволяя серому дыму заполнить легкие, вытесняя к черту весь воздух. Верно. Зачем дышать? Лучше накуриться вместе с незнакомцем. Эрвин закуривает тоже. Садится на теплый сыпучий песок и облокачивается на байк. — Так и будешь стоять? — спрашивает он у младшего, выпуская сизый дым. Леви опускается на колени и садится рядом с блондином. — Откуда ты приехал? — спросил Эрвин. — Из Бостона, — равнодушно сказал Леви, затягиваясь. — И зачем? Я думал, вам, городским, там хорошо как рыбе в воде. — Предки заставили, — с ноткой раздражения. Эрвин молчал около тридцати секунд, а затем сказал: — А поддерживать диалог они тебя не научили? Леви с недоумением посмотрел на старшего, а затем злобно рыкнул: — Нет, не научили. — Ну как же, — прервался, чтобы затянуться, — я задаю вопрос, а после того, как ты ответил, ты задаешь мне встречный. Или ты всегда так на отъебись общаешься? — Эрвин ухмыльнулся. — Давай, спроси у меня что-нибудь. — Окей, — сказал Леви и перевел взгляд на старшего. — Ты всегда любил выебываться или с возрастом пришло? С ответом Эрвин тянуть не стал. — Коть, да я живу ради этого. Глаза Леви стали шире и он тотчас уткнул их в колени, пытаясь скрыть смущение и, возможно, порозовевшее лицо. — Ты ушки не прикрыл. Когда смущаются, к ним тоже кровь приливает, — мягко посмеялся Эрвин. — Заебал, — Леви резко поднял голову и посмотрел на блондина. - Твоя очередь задавать вопрос, — бросил брюнет, докуривая стик. — Окей, — пару секунд раздумий и он продолжил, — ты гей? — Че? — не понял парень. — Не хочу хвастаться, но мой гей-радар меня не подводит обычно, но хочется быть уверенным на сто процентов, — пожал плечами Эрвин, — вот я и спрашиваю, ты - гей? — Чувак, это не твое дело, — напряженно ответил Леви, — я тебя даже не знаю. — Но можешь узнать, — сразу подхватил Эрвин и улыбнулся. — Ага. Могу, — Леви разогнул ноги и несильно потянулся, а затем издал короткий смешок. — Что тебя развеселило? — спросил старший, а Леви начал заливисто смеяться. Его как-то нехорошо пошатнуло, когда он поднялся на ноги, а Эрвин успел его подхватить. — Да все окей, — сказал младший, отстранившись от блондина. Он резво снял с себя джинсы и кроссовки, побуждая Эрвина сделать тоже самое. — Плавать идешь? — спросил Леви у блондина, мягко держа его за предплечье и тяня в сторону воды. — Уверен, что хочешь? — с ухмылкой спросил Эрвин. — Вечером вода не слишком теплая. — Идем, — убедительно подтвердил брюнет. — Ну-у, — протянул старший, снимая с себя брюки, — раз ты хочешь, — парень подхватил воротник белой майки, и швырнул ее на песок. Леви лишь мельком успел посмотреть на рельефное тело, как его одной рукой подхватили под плечи, а другой — под колени. Эрвин бежал к воде быстро, сжимая пальцы на чужой коже, а Леви, даже не собираясь возражать, лишь обнял руками чужую шею и чувствовал касание теплого ветра. В один момент он начал слышать шлепанье чужих ног о воду и уже через пару секунд, брюнет сам чувствовал мокрый прохладный песок под ногами, а мокрые пряди падали на серо-синие глаза. Леви прочесал их руками, прилизывая назад. Оба парня рассмеялись. — Это охуенно, — с отдышкой сказал Леви. — Ага, — сказал старший, потянувшись рукой к чужому лицу. — Чувак, клянусь, если ты растрепаешь мои волосы, то я… — Да нет же, — сказал блондин и коротко дотронувшись до волос младшего, показал ему зеленую водоросль, — всего лишь убрал ненужное. Хотя, твое лицо ничем не испортить. Взгляд Эрвина на секунду упал на что-то позади младшего. Тогда он несильно схватил плечи Леви и развернул парня к себе спиной. Солнце. Такое близкое, красивое. Оно подсвечивает облака, плавно погружаясь в море, отражаясь от водного зеркала, создает тропинку розового света. Малиново-алое небо, с плавными, почти незаметными переливами, и лишь вокруг солнца оно окрашиевается в оранжевый. — Розовый, — завороженно проговорил брюнет, — закат розовый. — Ага, — мягко сказал Эрвин и проскользил ладонями вниз по рукам младшего, — и вода теперь тоже. Взгляд Леви опустился ниже. Правда розовая. — Я думал, такое только в фильмах бывает. — Закат? — уточнил Эрвин. — Все это.***
Успокоить накуренного Леви удалось, а вот высушить одежду нет. И сейчас (хватает того, что она неприятно липнет к телу), ветер вызывает мурашки по коже, потому что, блять, холодно. И, возможно, только возможно, Леви хотел бы сейчас на миллиметр ближе прижаться к крепкому торсу Эрвина. Невозможно. Небо уже темно-темно голубое, виднеются первые звезды. Леви хочется в кровать, хочется провалиться сквозь нее. Хочется хоть что-то, на что можно положить весящую минимум тонну голову, а тут так кстати плечо Эрвина. И не одно, а целых два, мол, выбирай. Но опять же. Невозможно. Леви позволяет себе лишь смотреть на левое плечо, хотя сосредоточить взгляд отчего-то сложно (давайте подумаем, отчего), поэтому он изредка переводит его на руки Эрвина, зжимающии руль, еще реже — на дорогу. И вот, переведя взгляд на самый нечастый объект залипания, Леви замечает, что они почти дома. Он уже видит желтый фонарь у входа, а затем слышит, как монотонный звук мотора меняется, а колеса трутся о землю, намереваясь остановить байк. Приехали. Леви слезает с мотоцикла, кидая короткое «спасибо», а затем заламывает руки за голову поочередно, как бы разминаясь. — Спасибо в карман не положишь, — говорит Эрвин. — Повторяешься, — констатирует факт Леви, — и что же ты хочешь? Эрвин отводит взгляд в раздумьях. — Оставлю желание на потом, — он широко улыбнулся, — До встречи, Леви, — сказал он и прокрутил ручку газа. — Ага, — сказал Леви и уже развернулся в сторону двери, — Эрвин, — повернул голову в бок так, что одним глазом видел чужой силуэт, — твой радар не ошибся, — и уверенно пошел к дому. — «Эрвин» мне нравится куда больше, чем «чувак».