***
"Разве вся история человечества — не о борьбе маленьких смелых «я» против несправедливости сильных мира сего?"
12:10. Харрикейн, Юта.
Ах, чувства. Как же вы мешаете своей внезапностью и смешанностью, но в то же время благодаря вам, и существуют люди. Без чувств мир бы поник в серости однобытия и мире бы творилась самая настоящая антиутопия среди которой, люди бы убивали друг друга в поиске чувств, если бы им заверили, что они материальны и находятся глубоко в каждом из нас. Это правда, у большинства они действительно глубоко внутри, скрыты под слоями железный цепей, которые тянут их глубоко вниз на дно печали и депрессионного состояния человека. Человечество давно пало в муках собственных грехов и своих желаний. Люди перестали видеть в эмоциях и чувствах то, что видели ранее. Теперь люди достают эти эмоции другими способами, употребляя наркотики, алкоголь, табачного дыма и также ведя беспечную половую активность, разнося приятный "букет" венерических заболеваний по новым жертвам. Разве не в этом ли счастье? Чувствовать чужие страхи, страдания и злость, чувствовать как человек ломает свои внутренние устои и идет по наклонной, не осознавая кем он становится и кем он был ранее."Почему ты скрываешь самого себя от других?"
Чужие страдания. Чужие страдания, вот он, способ найти самого себя в этой пучине ненависти и серости гребаной жизни. При этом ты и сам пытаешься держаться на плаву, пока другие топят тебя в попытках выжить в этой гнили, которая называется линия жизни. Линия жизни... Звучит красиво неправда ли? Конечно, эта нить имеет разные цвета, она может быть полностью ободранной от бедности этого мира, или быть сшита из золотых нитей, которые скажут тебе: "Тебе повезло, мальчик мой" при этом ухмыляясь и смотря на ваш гниющий труп, труп который гниет в собственных грехах. Грехи были и всегда останутся, нету полностью чистых или грязных людей, просто есть разный угол зрения."Перестань видеть во мне врага, трусливая сволочь!"
- Майкл, нет! Отдай, пожалуйста! Это моя игрушка! - восклицал детский голос, желающий вернуть свою вещь обратно. Каждый раз детское тельце подпрыгивало пытаясь выхватить плюшевую игрушку из рук старшего брата, который так не желал отдавать её обратно, гогоча ломающимся подростковым голосом. - Отдать? Хах, ну уж нет! Это игрушка моя! - весело смеялся мальчишка подпрыгивая с игрушкой в руках, пока его младший брат захлебывался в слезах, - Что ты плачешь как девчонка! Девчонка, девчонка! Ха-ха! - ещё громче произносил мальчик. - Я не девчонка! Отдай мне мою игрушку, пожалуйста! - ребенок рыдал, практически истерил и дергал брата за его серую майку, пока не услышал яростный звон ключей в замке, который заставил детей дернуться от страха и замереть в ту же секунду."Папа не в духе..."
Яростный хлопок двери, а после недовольный бубнеж с первого этажа. Эти звуки дали детям понять, "беги или получи", и в секунду в коридоре никого не осталось, даже не оставляя отпечатков прошлый действий. Тихий скрип двери в детскую комнату, и два мальчика стояли и лишь прислушивались к звукам снаружи. - Кэссэди, спрячься под кровать... И как можно скорее, - уже шептал Майкл. Да, может он и не проявлял тепло и заботу к своему брату, может он иногда обижал его, но он ни за что не позволит того, что отец изобьет брата. Лишь в такие моменты в нем проявлялась забота о своем брате, он держал его на дистанции от отца, и принимал все удары на себя, тихо зализывая раны, когда все уже уснут глубоким сном. - Майкл! Спустись на минутку пожалуйста... Нужно поговорить, - тихий звон пряжки ремня, легкая дрожь в теле, и наступающие слезы. "Мне конец..." - подумал про себя Майкл, тихо приоткрывая дверь в коридор ведущий к лестнице в ад, прямо в лапы к самому Дьяволу, который ни за что не отпустит живым и никогда не даст свободы от насилия в семье. Закрыв дверь за собой, он мысленно молился Господу богу, чтобы тот, кто породил его, не прикоснулся к брату. Он не причем, и не должен попадать под горячую руку. Видя лестницу на горизонте, ноги предательски подкашивались и бросались в легкую дрожь, он увидел спину отца и нечто длинное в его руке. "Это ремень...", он был прав, до отца дошли новости о небольшом конфликте сына в школе, и тот был не рад этому и теперь пришел момент наказания за непослушание. - Ах, Майкл. Ты уже здесь, спускайся, не стесняйся, - произнес с ухмылкой Уильям видя страх старшего сына, который был готов провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть и не чувствовать всего того, что ему предстоит почувствовать... Вскрики, рыдания и мольбы сына доносились с первого этажа, пока младший тихо рыдал в своего плюшевого золотого медведя, он боялся криков, он боялся ненависти своего отца к своим сыновьям, он боялся что когда-нибудь Майкл не выдержит и падет и тогда ему придется попробовать вкус металла во рту. Их отец безжалостен, свиреп и готов на все, чтобы добиться своей цели, даже если придется пойти на убийство своих детей, дабы они не стояли на его пути. - Хватит рыдать! Замолчи и получи то что заслужил, сын мертвой суки! - громкий шлепок и вскрик, - Лучше бы ты никогда не рождался! - Прошу, хватит! Мне больно! - Заткнись! - громкие удары ремня, а также вскрики сына, заставляли младшее дитя рыдать и рыдать, пока старший брат пытался укрыться от ударов того, кто его породил на этот свет..."За что ты так с ним, папа...?"
***
- И тяжело тебе жить с осознанием того, насколько жесток твой отец? - сидя напротив парня произнесла девушка. Их глаза были не такими яркими, как если сравнить с их глазами из детства, жизнь медленно, но верно, тушила эти огни, но есть открытый вопрос который мучает их обоих. Кто потухнет первым? Сомнение, страх, горе, противостояние самому себе, своим эмоциям и чувствам, а также дикое желание, желание исчезнуть, раз и навсегда. - Наверно не легче, чем тебе с осознанием того, кем является и твой отец... - стараясь не смотреть в чужие глаза произнес он. Краем глаза он заметил то, как она дернулась от этих слов и то, как она недоуменно посмотрела на него, а после и оглянулась по сторонам, - Можешь ничего не говорить, я вижу то, как тебе неприятна эта тема. - В каком это смысле ты видишь? Ладно, даже если ты видишь, то почему ты скрываешь это? Может твое "виденье" этой ситуации неверно? Ты пытаешься показать себя не тем кем ты являешься, Майкл. Перестань вести себя так, словно твои собственные страдания приносят пользу этому миру. "Все, кого ты любил, или бросят тебя или умрут. Все, что ты создал будет забыто. Все, чем ты гордился будет со временем выброшено на помойку". Понимаешь ли ты это? Почему ты думаешь, что лишь так ты поможешь миру? Для самого начала ты должен помочь самому себе, а потом уже другим протягивать руку помощи, - смотря на него твердым и холодным взглядом, произнесла Хейзер. Снова эти никчемные сомнения в самой себе и в нём. Каждый раз видя то, как она сомневается в самой себе, в неё разрушается частичка её личности. Каждая секунда длилась как минута, а минута как час. - Да даже если бы я так сильно хотел это, я бы делал так как я этого хочу! Может мне нравится сама мысль того, что причиняя вред себе, я помогаю другим! Может мне нравится это самопожертвование?! Ты ничего обо мне не знаешь! Ты не знаешь как я рос и как я жил! Тогда почему ты тоже пытаешься помочь мне! Почему ты не задумываешься хотя бы раз о других! - срывая свой голос и зажмурив глаза, прокричал он. Снова эта дистанция. Почему ты держишь эту гребаную дистанцию?! Покажи кто ты на самом деле! ПОКАЖИ..! - Скажи мне, почему ты всегда находишь на дистанции?! Ты боишься меня?! - Резко встав из-за стола выкрикнул он. Снова эта волна чувств. О нет... - А ты как будто нет. Ты как будто не выстраиваешь дистанцию, я вижу как ты сам её выстраиваешь и в то же время ты её разрушаешь, зачем? Зачем ты разрушаешь то, что выстраиваешь сам, м? - вывод простой. Они оба уже не могут видеть друг друга. "Им нужно время на одиночество," - скажете вы. "Определено," - отвечу вам я - ваш скромный повествователь."Я должна показывать всем, что они не последние люди! Но кто тогда я сама?!"
13:01. Харрикейн, Юта.
Громкий хлопок двери, и усталый выдох обоих людей. Она так и продолжила сидеть за обеденным столом, и прожигать пустую стену своим взглядом, а он, сжавшись в плечах, направился туда, где так часто произносят слово "Дом". Ветра усиливались и становились холоднее с каждым днем, заставляя людей, все больше и больше надевать одежды, дабы сохранить тепло источаемое от их тел. Небо заполняли тучи, отчего оно становилось все более серее, чем раньше. Погоде было всё равно, что сейчас только-только наступало обеденное время, сейчас все чаще и чаще можно было заметить, как днем намного темнее, чем обычно. Наступал период дождей, становилось тяжелее дышать из-за сильной сырости, а глаза слипались от усталости и недосыпа. Земля смешивалась с асфальтом в цвете, и иногда было непонятно по чему ты идешь, по грязи или по асфальту, который был так неаккуратно выложен рабочими и совсем распух от влаги. Голова отдавала тугой болью в виски, заставляя сжимать зубы, да так, что казалось что они превратятся в порошок. Мысли душили каждый раз, а тело казалось ватным. "Может я был слишком груб с ней?..", "Может не стоило так с ней говорить?...", эти слова бились рикошетом по черепной коробке, не давая отдохнуть хоть на секунду. Проходя уже такие знакомые улицы, ему иногда попадались черно-желтые ленты полиции, на которых было написано "Не пересекать! Работает полиция". - Видимо здесь нашли очередной труп... Твою мать... - произнес на выдохе Майкл. Он прекрасно знал, кто делал подобные вещи с ничем неповинными детьми, тот, кто жил по соседству с ним, в одном доме и на одном этаже, тот чье имя для него звучит как яд, тот от кого веет этим ужасом и неприятной атмосферой, атмосферой смерти и разлагающихся трупов, этим человеком был - Его отец. Уильям Афтон. От одной мысли о том, что он носит фамилию и о том, что он является наследником девиантного гена, кровь стынет в жилах, а слезы медленно стекают по щекам. Ему было противно, противно каждый раз видеть его в крови, видеть его маниакальную улыбку, которая словно была натянута за уши, и была поистине нечеловеческим подобием. Ему казалось, что его отец - сошел с ума, и он был абсолютно прав...***
- Ну же, Майкл, смотри, чем гордится твой отец, - указывая на изнасилованный труп маленькой девочки, произнес Уильям. Ох, как же он был счастлив в этот момент, эйфория от убийства выливалась из его глаз, и он наблюдал этими глазами на своего испуганного сына. - Что ты сделал с ней..? - кое-как выдавил из себя Майкл. - Я помог ощутить ей истинное счастье, мальчик мой... Скоро и ты поможешь другим сделать это... Ах, представь, как бы она стонала, когда была бы в твоих руках. Ты бы ей понравился, но... Она не дождалась тебя, ах, бедная девочка, - словно напевая сказал Уильям. Сердце Майкла билось как бешеное, от одной мысли о том, как же жестоко насиловал девочку отец, - Но, её тело всё еще здесь... Ты не хочешь немного "поиграть" с ней? - Ты чокнутый! Я... Я не хочу даже думать об этом! Отстань от меня! - кричал во всю глотку Майкл, на что получил удар в нос. - Мне не нравится твой тон. Если ты не хочешь - ну и ладно, мне больше достанется, - достав маленький шведский ножичек, Уильям принялся разрезать одежду с верха тела, а после оставлять маленькие ранки на грудной клетке. Он был как вампир, и с помощью крови он утолял свою жажду...***
- А еще он говорит, что это я - сын мертвой суки... Хм..Кто бы говорил.