***
17:34. Пиццерия Фредди Фазбера, Харрикейн.
- Я соскучился по тебе, крошка, - произнес Уильям с улыбкой в голосе, держа девушку за шею двумя руками, сжимая все сильнее и сильнее её горло, пока та, пыталась выбраться из его захвата, хрипя и скуля от боли, - Знаешь, когда ты находишься в таком состоянии, ты такая красивая. Ты такая беззащитная, и это только сильнее будоражит меня, теперь ты только моя и больше ничья! Слыша эти слова, Хейзер пробивает током от страха, ведь подобные слова он говорил её и в том ужасающем сне. Бегая глазами в поисках помощи, она понимала, что кроме неё и него, в этом здании больше никого нет. Никто не поможет и не спасет, и ей придется сгнить здесь как забывшей игрушке. Слезы из глаз медленно стекали по щекам, пока в ушах тихим эхом проносился смех этого урода. Он был доволен, он получил то, что он хотел, и теперь его ничто не остановит... Глаза медленно закрывались, она медленно теряла связь с этим миром пока не почувствовала небольшой глоток воздуха, и схватившись за него, как за последнюю тростинку, она попыталась отбиться от тяжелых мужских рук, но они были скреплены намертво, не давая ей и шанса. - Хах, ну уж нет, ты так просто отсюда не уйдешь, - прошипел тот, и резким рывком заломил ей руки за спину, от чего та, вскрикнула от резкой боли, - Я заставлю тебя кричать, рыдать, молить меня о пощаде, пока ты не сдохнешь. Я буду смотреть на то, как разлагается твой труп, то как трупные черви будут поедать тебя, пока от твоего прекрасного личика и тела не останется и кусочка. Ты подохнешь здесь, как никому не нужный скот, ты всего лишь расходный материал, крошка, и знаешь что? - посмотрел с вопросом Уильям на девушку, - Я даже рад, что ты им являешься. Я очень рад, что именно я, смогу истратить этот материал. Ты рада этому? Все также пытаясь получить хоть немного кислорода, Хейзер слабо кивнула в ответ, давая утвердительный ответ, отчего улыбка на лице Уильяма стала все больше и больше расцветать. Боже, как же её было противно находиться рядом с ним, чувствовать этот приторный одеколон, и чувствовать этот противный холод от него. Она не могла находиться рядом с ним, пока его руки изучали женское тело, в ожидании волны эйфории. Она хотела упасть на колени, и была готова стоять на них долго, лишь бы он отпустил её обратно домой, где её все равно никто бы не ждал. Ноги становились ватными, а веки все тяжелее и тяжелее, и когда это заметил Уильям, он лишь аккуратно приподнял женское тело на руки, давая надежду на нечто лучшее, чем просто страдание.***
17:49. Харрикейн, Юта
Подъезжая к одноэтажному дому, который так сильно выделялся на фоне остальных, в груди у двух мужчин появилась небольшая надежда на то, что девушка в безопасности, и что прямо сейчас она будет находиться в одной из комнат своего дома, и сможет встретить их своей слабой улыбкой, после ночей страданий и боли. Резко распахнув дверь взору Грегга открылась гостиная совмещенная с кухней, где было все разбросанно в хаотичном порядке, как если бы этот дом быстро ограбили и также быстро покинули его, до прихода полиции или хозяина. Проходя все дальше и дальше, под ногами мужчины хрустело стекло и шуршали маленькие кусочки бумаги, быстро скомканные в порыве легкого гнева. - Хейзер! Хейзер, где ты? - воскликнул Грегг, осматривая каждый уголок комнат. Надежда не угасала, она была такой маленькой, что казалось, прямо сейчас угаснет. Он вслушивался в каждый шорох, надеясь найти там свою дочь, как в игре в прятки, - Хейзер, ответь мне, пожалуйста! - в голосе слышалась та самая нотка отчаяния, которая не должна была проявиться здесь. Снова оглянувшись по сторонам, и не увидев никого, мужчина лишь горестно вздохнул и присел на диван в опустевшей гостиной, пока ещё двое обходили территорию дома на улице. Он медленно опустился в корпусе своего тела, и закрыл лицо руками, в жесте своей беспомощности. Слезы вновь накапливались на его глазах, и все таки, он заплакал. Заплакал так, как плачут родители в полицейском участке, плачут от бессилия и невозможности принять факт окончательной потери надежды на спасение своего ребенка от жестокой смерти. Пальцы впивались в лицо, сжимая и частично упавшие локоны на мужской лоб. Грегг ещё никогда не чувствовал себя так, он и не думал, что однажды он будет сидеть в доме своей дочери и трястись в страхе за жизнь своего, уже взрослого, ребенка. Наверняка каждый родитель не мог найти себе места, когда их ребенок терялся на какое то время, но тревога наверняка была намного легче, с осознанием того, что твоему ребенку не грозит опасность в лице смерти. Однако, знание того, что твой ребенок находится в смертельной опасности, полностью блокирует трезвый разум заменяя его, на паронадоедальный. Родитель не может спать, есть, да и просто жить с мыслями о том, что ты не знаешь где твой ребенок. Жив он или мертв? А вдруг он надеется прямо сейчас на то, что его найдут? А что если, не получится найти тело ребенка, и тогда родители не смогут похоронить его как следует, и отправить его душу на упокой холодной земле, которая скроет все тайны вместе с, уже бывшей, личностью человека. Его личность навсегда затеряется среди других, и лишь фотографии и видео будут колко напоминать о том, как была беззаботна жизнь маленького человека, и то, насколько хрупка человеческая жизнь. Не важно чья, взрослого, ребенка или пожилого, важен смысл того, что сама жизнь - это то самое бесценное сокровище, которое никак нельзя потерять, бедь потеряв однажды, ты больше никогда не получишь возможности вернуть её обратно. - Какой же я никчемный отец... Как я мог позволить её потеряться, буквально у меня на глазах, - произнес самому себе Грегг, уставив свой взор в, до боли белый, потолок. Смотря на него, ему было противно от этого цвета, единственное что он сейчас хотел увидеть, это серо-голубые глаза его дочери, которые сверкают маленькими звездами от её улыбки. Не важно, что происходило, её глаза всегда сверкали, даже если было темно или горестно на душе, светлые блики её радужек, могли осветить человеческую душу новым светом счастья, или наполнить душу обычным спокойствием. Грегг всегда улыбался внутри себя, видя то, как даже находясь в злом состоянии, её "окна души" излучали детское и невинное счастье. В душе, она была тем самым наивным ребенком, которому было все интересно, и все для него казалось загадкой."I know, I know I've let you down (Я знаю, я знаю, я подвела вас всех) I've been a fool to myself (Дурачила саму себя) I thought I could (Я думала, я смогу) live for no one else (Жить для никого) But not through all the hurt and pain (Но, пройдя через печаль и боль) Its time for me to respect (Настало признаться самой себе)"
***
Прохлада и тягучая влажность стягивала такой дорогой кислород, и делала его более вязким, от чего дышать было практически невозможно. Глаза больно слипались, не позволяя их открыть полностью, а лишь щурясь в поиске хоть какого-то источника света, кроме маленькой и запылившейся лампочки, которая находилась так далеко от глаз, делая её все меньше и меньше, пока та не превратилась в маленькую точку, и не слилась в едино с темно-зеленым потолком, ставшим таким от постоянной влаги. Каждый вздох давался с трудом, а боль в шее не утихала, походу, её довольно не слабо сжимали, раз резкая боль отдает по всему позвоночнику и плечам, медленно расползаясь по лопаткам, или по так называемым "человеческим крыльям". Наверно, будь она птицей, она бы так и описала свою боль, если бы ей выдернули крылья без всякой анестезии. Попытавшись вытянуть руки вперед, девушка поняла кое-что. Она связана.Да, она, черт возьми связана. Паника снова начинала охватывать мозг в, пленительно холодные, оковы, а голова шла ходуном, от жгучей боли в висках, как если бы в её голову стреляли бесчисленное количество раз. Шум в ушах медленно сходил на нет, ставя устрашающую тишину вперед. "Уж лучше бы звучал шум в ушах..." - проговорила в уме девушка. Дрожь пробегала по телу, как маленькая крыска, которая постоянно кусала её то за шею, то за лопатки, отчего та, лишь иногда подергивалась. Она пыталась, она терзала себя, но она очень сильно хотела уйти от сюда. "Зачем я пришла сюда...Дура, дура, дура, ДУРА, ДУРА! Лучше бы я осталась дома!! ЗАЧЕМ Я ПОСЛУШАЛА ЕГО, ЗАЧЕМ Я ПОВЕЛАСЬ НА ЕГО УЛОВКУ, ЕСЛИ ПОНИМАЛА, ЧТО Я ПОДОХНУ В ЭТОЙ ЧЕРТОВОЙ ДЫРЕ, ЗАЧЕМ??!!
"the ones you love (Те, кого ты любишь) mean more than anything (Важнее всего на свете) So with sadness in my heart (С печалью в моем сердце) I feel the best thing I could do (Понимая, лучшее что я могу -) is end it all (Закончить все это) and leave forever (И уйти навсегда...)"
***
18:20. Харрикейн, Юта.
"Если я не буду появляться в течение суток после пропажи, прошу искать меня в "Пиццерии Фредди Фазбера" возможно, именно там, вы найдете ответ на то, как и почему я умерла"
Хейзер Томсон
- Значит, пиццерия, так? - произнес Грегг поворачиваясь к Майклу, - И что это значит? Она находится сейчас там? - Я не знаю, но раз она написала, то все может быть, - смотря на небольшой клочок бумаги проговорил тот, - Но есть одна загвоздка, почему мы не сможем попасть на территорию пиццерии. - Какая загвоздка? - На территории пиццерии проводится массовая травля крыс и мышей, и мы никак не сможем попасть туда из-за опасности отравления ядовитыми газами... Но что же тогда с ней? Если Хейзер находится в пиццерии, то она..? - Если она все таки находится там, она попросту погибнет, нам будет проблематично пробраться на территорию пиццерии или в само здание, нам моментально попросят удалиться, мистер Афтон, - подключился к разговору и офицер полиции, - Даже если я покажу свой полицейский значок нас не пропустят. Я не имею ордер на проникновение в здание, во время обработки от грызунов. Это можно было бы ещё сделать, если рядом был капитан полиции, но он в данный момент просто не сможет подключиться к нам, за столь короткое время. - И какие у нас тогда варианты, Эдисон? Ты понимаешь, что на кону, стоит жизнь не только моей дочери, но и возможных будущих жертв от рук этого ублюдка! Плевать я хотел на эту обработку, но свою дочь я там не оставлю, я вытащу оттуда её любой ценой, даже если это будет стоить мне тюремного заключения или моей жизни. Свое, я уже отжил, и мне уже давно пора на упокой, - резко встав с дивана произнес мужчина. Его глаза пылали гневом и яростью. Для слез не было места, ведь, они никак бы ему не помогли, а лишь усугубили ситуацию, которая давно является "критической" для этого дня, - Выдвигаемся сейчас же. - Что? Постойте, мистер Блюхард, но как же..? - замялся на секунду офицер. - Я выразился понятно. Выдвигаемся сейчас, ни минутой раньше, ни минутой позже. Эдисон, вызывай подкрепление и скажи ему ждать на улице, пока ты не дашь команду атаковать, - произнося эти слова, Грегг твердой походкой направлялся к двери, пока двое мужчины наблюдали за этим, и после не пошли за ним следом. Намерения мужчины были настолько тверды, что офицеру и Майклу могло показаться в этот момент, что Грегг забыл обо всем, что тревожило его раньше. Горе, скорбь или простой стресс были полностью забыты, пока сердце горело пламенем, от фантомной боли его души, фантомной боли которая была в его сердце, ещё с момента переезда его дочери в этот проклятый город. Он был против, он внутри себя понимал, что не к добру все это, но однако отпустил её... Отпустил её на съедение тому ублюдку, который спокойно разгуливает где-то по коридорам пиццерии или темным уголкам улиц, в поиске его будущих жертв."Whats done is done, it feels so bad (Что сделано, то сделано, на сердце боль) what once was happy now is sad (Что казалось счастьем, стало огорчением) I'll never love again (Я никогда не полюблю) my world is ending ( Мой мир рушится) I wish that I could turn back time (Я хочу вернуть время вспять) cos now the guilt is all mine (Ведь вся вина, сейчас на мне) can't live without the trust from the ones you love. (Не смогу жить без веры любимых...) I know we can't forget the past (Я знаю, мы не можем забыть прошлое,) you cant forget love and pride (Ты не можешь забыть любовь и гордость)
because of that its killing me (Потому что это - убивает меня изнутри)"