Невозможное счастье.

Джихангир обесиленно упал на постель, закрыв глаза. Комната была погружена в полумрак, - близился вечер, но шехзаде не разрешил слугам зажечь свечи. Из сада тянуло свежим ароматом роз, тонкого жасмина, и нежной фиалки, что так любит его Валиде... По Комнате медленно распространился едва ощутимый запах опиума, что тлел в высоком бахуре. Это снадобье лекарь посоветовал, когда Джихангир, будучи подростком и уже в полной мере осознавая свой недуг, ударился в жесточайшее уныние. Юноша перестал выходить из своей комнаты, ни с кем не желал общаться и даже мольбы и слезы матери не тронули его сердце. Султан, увещания которого сын также отверг, обратился к целителям, но те могли лечить лишь физические болезни. Наконец, отчаявшись, Сулейман пригласил к шехзаде местного травника, который, к тому же не брезговал общаться с другими, вышепонимания человеком, силами. И хотя падишах всем сердцем ненавидел подобных людей и не раз делал замечание покойной матери на этот счёт (Хафса султан любила подобный сброд), но ради родного сына он пренебрег собой. Джихангиру посоветовали добавлять в бахур щепопку опиума - дескать, в малом количестве это не яд, а лекарство. Подобным образом, всего через несколько дней к юноше вернулся вновь аппетит - не сказать, что он стал добрее, нет... Просто вернулся в прежнее ему состояние. Юноша был не глуп и понимал, что это средство быстро вызывает привыкание и не злоупотреблял им-лишь в минуты глубокого душевного потрясения. "Снова шакалы пытаются убить льва! - чувствуя, как тяжеет от приторного запаха опиума голова, размышлял Джихангир, - не могут они жить спокойно, покуда он не закроет свои глаза. Но они не знают одного - я никогда не позволю навредить любимому брату! Я без жалости брошу всех в огонь! ". Юноша задумался. У него было большое преимущество в этом дворце - его, калеку - наследника, не полноценного шехзаде никто не воспримал всерьез, и тем более, ни один из братьев не видел в нем соперника. И если раньше это его раздражало, то теперь парень был доволен своим положением в глазах семьи . Для всех во дворце он был этаким простаком, что дни напролёт проводит с книгами, отвергая по ночам общество прелестных рабынь. Отец любил с ним проводить время, но догадливый шехзаде быстро смекнул, что для султана он является своего рода живой "совестью"... К тому же, однажды он услышал разговор родителей, где отец прямо сказал жене, что совсем был не рад сыну инвалиду, считая его наказанием Аллаха. Это отнюдь не прибавило любви юноши к своему предку, и потому Джихангир продолжил и дальше играть перед ним роль наивного простака, говорящего цитатами древних философов. Мама же... Хюррем искренне любила своего ребёнка, и юноша отвечал ей тем же, но чрезмерная опека женщины его сильно докучала. Она относилась к нему, словно к несмышленному ребёнку, боясь отпустить его на шаг от себя,-Джихангир, и без того душевно поражённый своей болезнью задыхался от этого и чувствовал себя ещё большим немощным, чем есть на самом деле. К Михримах юноша относился равнодушно - едва ему исполнилось девять лет, как её выдали замуж за Рустем бея, в связи с чем сестре пришлось покинуть родной дворец... Джихангир редко писал ей письма - к тому же, Михримах, которой уже вскоре после свадьбы надоел нелюбимый муж, практически поселилась в Топкапы и всячески плела интриги с их Валиде. Джихангир тепло улыбнулся, вспомнив своего старшего единокровного брата Мехмеда. Проклятая оспа отняла у него жизнь несколько зим назад- единственный, после Мустафы дорогой сердцу человек. Баязид и Селим были далеки от младшего брата - всю свою сознательную жизнь проведя в борьбе за внимание отца, а сейчас и за трон, молодые люди практически не обращали внимание на горбатого сына султана, ни коем образом не считая его за соперника. **** Рыжеволосый парень был совершенно счастлив. Уже почти как три месяца, он проводил в обществе самой прекрасной девушки-Ириды (ах, какое же чудесное имя!). Как Селим и обещал, на следующий день он купил небольшой домик, и вернувшись за женщинами в постоялый двор, торжественно повёл их в новое жилище. Блондинка напрочь отказалась идти без своей пожилой попутчицы-она крепко держала женщину за руку и её синие умоляющие глаза оказались для Селима убедительнее всех просьб. Девушка оказалась на редкость умна - всего за несколько недель она смогла довольно сносно постичь турецкий язык(благо Селим не скупился на труды учителя), и немного путаясь в словах (что выглядело для самого юноши довольно мило), рассказала свою историю. Шехзаде был поражён смелостью её побега из дома во имя отца , хотя в душе всегда презирал безрассудные поступки,и поэтому на просьбы девушки отправить письмо в Грецию родным ответил быстрым соглашением. Шехзаде прекрасно знал, что никакие вести он не отошлет, ибо это девушка останется только его. и для иных умрёт. Ириде, он конечно же, мысли свои не открыл, эгоистично любуясь ее красотой и покорностью во взгляде. Как то разговор зашёл о женщине, которую так защищала красавица. Она молчаливо встречала Селима, когда тот приходил к Ириде, и лишь серые, поддернутые дымкой печали глаза, благодарно сияли. -Её зовут Деметра, - пояснила девушка, - она тоже родом из Греции, как и я. Она мама того несчастного юноши, что был капитаном нашего корабля. Разбойники зарубили его первым... Знаешь... Когда я лежала там, в трюме этого проклятого судна, мысли были лишь о близкой смерти. Но Деметра, -, она любовно улыбнулась женщине, - в те страшные часы заменила мне мать. Сама потеряв ребёнка, не сумев предать его тело земле и оплакать, она всеми силами поддерживала меня, не отпускала мою ладонь ни на миг. И теперь уже я никогда не отпущу её руку - это моя вторая мама. Селим понимающие кивнул, хотя в душе понимал, что вряд-ли он может в полной мере осознать весь тот ужас и страх, что пришлось пережить несчастным пленным. -Видимо, богам так было суждено, - продолжала рассуждать девушка, - я никогда не думала, что когда нибудь покину родной очаг и окажусь в османской империи в качестве рабыни... Но я здесь... Я не знаю, какие мне силы благодарить за встречу с тобой - ты мой защитник, мой спаситель... Ты освободил нас от плена, дал кров и еду... Ты - самый чистый душой человек... -Ирида, милая моя красавица, - смущённо прервал ее Селим, - я не стою твоих слов, твоей благодарности... Я был не честен с тобой с самого начала и потому позволь мне все рассказать, иначе это убьёт меня, сожжет изнутри! Едва я увидел тебя там, перед этой отвратительной толпой, такую ранимую и нежную, как цветок лилии, я уже не смог пройти мимо.. Твой смелый поступок поразил меня, а крик от удара кнута этого мерзавца заставил мою кровь вспыхнуть разьяеренным огнём. Никогда прежде я не был так зол-в любой ситуации я всегда сохраняю хладность ума, - но тогда я хотел разорвать этого скота, разрубить на мелкие куски! В тот миг я объяснил себе это желанием защищить слабую женщину, но едва увидел твои глаза, то безповоротно утонул в них. Наивная, чистая Ирида! Не смотри на меня так, клянусь, я готов умереть в эту же секунду от стыда! Ты уже поняла, верно? Вся моя забота, она не так и безкорыстна, как ты полагаешь... Я влюблен в тебя, так глупо влюблен... И как всякий влюблённый, смею надеяться на ответные чувства... Чем чаще я тебя вижу, тем сильнее в груди разгорается огонь моей любви... Ирида молчала, смущённо потупив глаза. Селим в немом восторге наблюдал, как на её щеках расцветает очаровательный румянец, и подбодренный, продолжил : - в первые дни я наивно полагал, что это - всего лишь блажь моей души, покоренной твоей красотой. Как художник восторгается картиной, как поэт рыдает от проникновенных строк, так и я готов был преклоняться перед твоим лицом, как перед самым красивым творением Всевышнего. "это не любовь, Селим, - убеждал меня разум, - не любовь... Ты боготворишь её тело, но совсем не знаешь душу." Я послушал себя, и знаешь, что за это время я понял - твоя душа гораздо красивее твоего тела. Ты - безупречна лицом, но душой - ангел. Я знаю, что тебе здесь тяжело и ты мечтаешь скорее вернутся домой, и я готов пожертвовать своим счастьем ради тебя... Скажи, что ты не любишь меня, что я не нужен тебе и клянусь, сегодня же я отправлю тебя в Грецию... Ирида молчала, не смея поднять глаза на Селима. Её обуревали противоречивые чувства - тоска по отчизне и родным, и горячая привязанность к Селиму, без которого она уже не могла помыслить себе ни дня. Девушка не знала, любовь ли это, но юноша то и дело посещал днем её мысли, а ночью - сны. Селим же, приняв молчание Ириды за отказ от его признания, вскочил с места, намереваясь скорее покинуть этот дом. Он мыслено проклинал свой язык и излишнюю болтливость - но как же трудно держать свои чувства, о Аллах! В пылу своего унижения от неразделенного признания, Шехзаде готов был отправить её на родину хоть сегодня, и плевать, что зверь внутри рычит и противиться этому. Ирида испуганно схватила его за руку, словно прочитав мысли. Она вдруг ясно поняла, что от следующих слов зависит её дальнейшая жизнь. Либо она принимает любовь парня и в свою очередь, открывает ему свое сердце и впереди лишь неизвестность, либо отказывается от всего этого и возвращается домой, где забывает все то, что пережила. И девушка приняла решение - она прыгнула в пропасть, в неизведанное ей будущее в чужой стране, но крепко держась за руку Селима. ... - Вы заберёте эту девушку во дворец? - поинтересовался Газанфер, едва они покинули дом Ириды. -Нет! - покачал головой Селим, - она не знает, что я Шехзаде... Полагает, что богатый бей, как её отец... Газанфер, прошу тебя, не говори мне сейчас об этом! Я так счастлив, что совсем на хочу думать о плохом... *** Селим собирался в Манису. Эту провинцию - жемчужина в сокровищнице империи, - любезно поручил ему в служении султан, тем самым подчеркнув, что наследником трона видит именно рыжеволосого сына. Юноша довольно улыбнулся своим воспоминаниям - обиженно - злобное лицо Баязида часто будет ему снится во сне. Мустафу отец принципиально не пригласил в столицу и опальный Шехзаде до сих пор находился в своего рода заточении в Амасье. За это время народ, вдохновленный лжеМустафой призывами к бунту, то и дело поднимали восстания во имя любимого ими Шехзаде. Однако верные султану янычары костёр недовольства быстро тушили, отрубая головы зачинщикам и самым ярым последователям сына Махидевран. Но на одного человека Селим не обращал внимания и совсем не брал в расчёт. Джихангир, чья кандидатура не рассматривалась в виду явной причины, но тем не менее стоявший с братьями в одном ряду перед султаном, прекрасно видел, как торжественная улыбка озарила лицо брата после слов падихаша. Селим безусловно был счастлив, но младший Шехзаде едва ли не дрожал от ненависти. Оказавшись в своих покоях, он, скрытый от любопытных глаз, как всякий умный человек, принялся анализировать последние события, ища в них связующую нить. Селим был хитрым как лис, и умудрялся всегда оставаться с идеально чистой совестью перед падихашом. Джихангир ещё будучи ребёнком помнил, как часто рыжий подставлял брата Баязида перед падишахом, используя самые подлые уловки. Превратившись в юношу, Селим не изменился - совсем недавно на него напали разбойники на лесной дороге и слава Аллаху, Баязид подоспел вовремя. Отразив нападение врага, младший Шехзаде не предстал в назначенный час перед отцом, чем тот остался очень недоволен. Баязид, справедливо надеясь на поддержку брата, объяснил султану всю ситуацию, попросив Селима потверить его слова. На что рыжий подлец сделал удивлённое лицо и отрицательно покачал головой, уверив отца, что никакому нападению разбойников он не подвергся, и вообще, только только вот прискакал из Топкапы. Не выдержав столь откровенной лжи, Баязид сорвался - при падихаше и его воинах, он принялся оскорблять старшего брата, называя его трусом и лжецом. Селим кротко молчал на оскорбления - юноша знал, что султан не выносит подобных сцен, и потому Баязид снова окажется в не фаворе по своей же неуемной глупости. Всё это Джихангир узнал от самого брата, чей буйный нрав и длинный язык увели его вдаль от Манисы и благосклонности отца. Но что же делал Селим на лесной дороге, и совсем без охраны? Рядом не было даже верного ему пса Газанфера, что вообще казалось довольно странным... Джихангир уже не первый раз замечал, как брат пропадал из дворца и возвращался совершенно счастливый. Первая мысль юноши была совсем, как он считал, неразумной- Селим посещает какую то девушку и потому в последние три месяца выглядит совсем иначе. Но в его пользовании был целый гарем, и как слышал Джихангир от одной весьма громкой болтающей девушки наложницы- брат не гнушается пользоваться ее услугами. " глупо, это все глупо! - лихорадочно соображал младший Шехзаде, - Селим нашёл в городе сообщника, с помощью которого и был очернен Мустафа. Готов поклясться, он желает совершить очередную подлость по отношению к моему любимому брату..." ... Селим не спеша шёл по рынку, направляясь к дому Ириды. Он был в предвкушении встречи с девушкой, а потому не замечал слежку за собой. Джихангир, держась поодаль от него, скрыв лицо под высоким капюшоном ( это бы не помогло, будь Селим внимательнее, то сразу бы узнал брата в чуть сгорбенной фигуре), монотонно шел за старшим братом, лишь гадая, куда его приведёт Селим. А привёл его Шехзаде к небольшому домику(Джихангир ловко спрятался за высокий пышный куст ежевики), у ворот которого его встретила, бросившись в объятия девушка. Младший Шехзаде застыл от увиденного - девушка была прекрасна, как весенний цветок. На один лишь он залюбовался ею, забыв про Селима, и в который раз он проклял свой недуг, мешающий ему в любви. -"А тебя никто так не обнимает, не прижмется к груди, - ядовито шелестел в груди назойливый голосок зависти, - никто никогда не полюбит такого мерзкого урода, как ты!" Юноша стремительно отвернулся от влюбленных, замечая,, как они пошли прочь по дороге. Следовать за ними не было более смысла - Джихангир уже узнал, что хотел. Гораздо позже, оказавшись в своих покоях, он трезво рассудил-Селим влюблен в эту девушку и потому сейчас она является его раной. Вполне возможно, убив эту девушку, можно пошатнуть самого Селима - он вновь начнёт пить от горя и тоски по ней, и тем самым дать повелителю понять, что его выбор наследника престола оказался не таким уж и хорошим.