Месяц. Сода почти не ощущал времени, чаще всего просто понимал, что очередной день закончился. Всё было так рутинно и скучно, ведь день за днём ничего не менялось. Получилось даже свыкнуться с мыслью о расставании, которая, казалось, заменила душу на огромный кусок прозрачного и ничего не выражающего стекла. Разнообразия, пусть и совершенно минимального, придавало то, что изредка Саша мог пересилить себя и выйти на улицу, в магазин, надеясь хоть как-то проветриться. Проветриться от запаха дыма, ставшего теперь частью квартиры.
Раньше казалось, что отказаться от такой убийственно-противной вещи, как сигареты, — легко, даже слишком. Только вот, говоря каждый раз, что всё, конец, такого больше не будет, он каждый раз лгал. И со временем так привык к этому, что «сигарета раз в три дня» превратилась в «сигарету раз в полдня». Это было странно и непонятно, бессмысленно, но совсем не волновало, ведь чаще всего и времени думать не было. Зато покурить время находилось.
Вот и сейчас, выкуривая очередную сигаретку вечером на балконе, Сода сидел на ещё пару недель назад принесённом кресле и, раздумывая над жизнью, наблюдал за городом, утонувшем во тьме. Они только что распрощались с ребятами, закончив записывать ролики. И так было почти каждый день. Поэтому было чересчур скучно и заезжанно, хотелось хоть чем-то разбавить своё бесцельное существование.
— Зачем? — слышится в динамике голос Дизоффа, с непониманием выслушивающего друга.
— Пятница же, да и дни так однотипно проходят, надо как-то их скрасить, — Сода, полный энтузиазма, как всегда придумал что-то, что лучше не осуществлять, и друг это отлично понимает, потому старается отговорить.
— Сань, мы работаем семь дней в неделю, странно отмечать именно пятницу.
— Тогда один её отмечу, раз ты не хочешь, — хмыкнув, ответил Сода и мысленно досчитал до трёх, зная, что последует сразу после этого. И не прогадал.
— Божечки, — выдохнул старший, точно закатив глаза в своей излюбленной манере, — Ла-адно, сходим мы в твой бар, одного тебя в таких местах оставлять просто нельзя.
— Вполне можно, не заводись. Не хочешь - не иди, — Саша просто знает, как нужно уговаривать, поэтому закрепляет согласие друга таким образом.
— Пойду я, пойду.
— Вот и славно, — Сода победно усмехается, — встретимся через пятнадцать минут у «пятой стены», хорошо?
— Будто у меня выбор есть.
— Выбор есть всегда, — Философски заметил Саша, поднимаясь с насиженного места.
— Ну не бросать же тебя.
— Тогда до встречи.
Сода услышал лишь гудки в трубке и усмехнулся. Он был в высшей степени доволен, что смог уговорить Дизоффа на такую авантюру. Непонятно правда, на что он вообще надеется, ведь напиться в баре хоть и хочется, да и место для такого специально предназачено, но это будет глупо и неправильно.
А Саше просто хочется, вот и всё. Он не контролирует желания такого типа, алкоголь в данной ситуации схож с сигаретами — оно просто «хочется» и ничего больше. Сигареты теперь, правда, не совсем «хочется», даже напротив, избавиться бы от этой отвратительной привычки, да никак. Теперь Сода и не пытается, курит по первому зову «сердца», вечерами проводя час-другой под едва заметный огонёк сигаретки. Смешило то, что для подобных ритуалов была даже специальная одежда, выделенная из шкафа.
Саша вышел с балкона и стянул с себя прокуренную толстовку. Из кармана джинс он достал пластинку мятной жвачки, направляясь в комнату. В спальне приятно пахло прохладой, а на душе становилось гораздо легче. До встречи оставались какие-то несчастные минут десять, поэтому Сода, почти не задумываясь, надел первую попавшуюся толстовку, бросив в её карман телефон. Сходив на балкон и захватив пачку сигарет, он открыл балконную дверь настежь, впуская в квартиру морозный ноябрьский воздух. После, пошарив по курткам в поисках ключей, Саша наспех накинул лёгкую куртку и почти вылетел из квартиры, запирая на оба замка. Он может и до утра домой не вернутся, хотя с Дизоффом-то… Вернутся не позже часа.
Дойти до места встречи не оказалось затруднительным, оно располагалось в семи минутах ходьбы и единственное, что смущало — это то, что дойти до него удобнее всего было дворами, а фонари не горели почти нигде. Темнота и морозный воздух давили на парня, а ледяной ветер, бьющий прямо в лицо, заставлял щурить глаза, обрамлённые пышными ресницами.
Доходило одиннадцать. Сода уже стоял у места встречи и задумчиво следил за тем, как падали снежинки. Неожиданно начавшийся первый снег крупными хлопьями валил на землю, застилая поверхность белым одеялом, которое растает максимум через час, если сможет так долго продержаться. Наблюдать за этими большими, но вовсе не теряющими от этого грациозности снежинками было приятно, пусть иногда они неуклюже падали на нос или ресницы, закрывая обзор.
— В снеговика превратишься, — с улыбкой заметил Комаров, подошедший к другу, смахивая с него нападавший снег. — Заболеешь ещё…
Кажется, несмотря на то, что его вытащили из дома в какой-то бар, куда он идти не так уж и хотел, настроение у Дизоффа было прекрасное, если не какое-то возвышенно-мечтательное. Его глаза светились энтузиазмом, хоть и печаль в них отражалась абсолютно.
— Не так часто я и болею, к тому же первый снег не всегда можно застать так случайно.
Сода тоже слегка улыбнулся и неожиданно двинулся в сторону бара, жестом маня друга за собой. Старший, не долго думая, повиновался и пошёл следом, рассматривая ночную улицу с затаённой тоской. На самом деле, он просто обожал гулять ночами, ведь было так атмосферно и комфортно… А клубы, бары… Всё это было как-то неправильно, когда на улице шёл первый снег, а редкие работающие фонари так ласково освещали улочки, гулять по которым было до ужаса приятно. Но всё-таки приходилось, да и отчасти хотелось, идти за Сашей.
Помещение бара встретило парней крепким запахом алкоголя и табака, но сама атмосфера этого места была достаточно уютной и лёгкой: деревянные стены с выжженными паяльником картинами лугов и полей, столы, сколоченные из брёвен, и диваны, мягкая обивка которых напоминала шкуры каких-то диких животных. Сода, быстро оглядевшись, уверенно повёл друга за барную стойку, где тот сразу почувствовал себя неуютно — ему было непривычно находиться в таких местах, да и окружающие люди, казалось, наблюдали за ним с каким-то молчаливым осуждением, либо ему просто казалось так из-за некого затаённого страха.
— Можно пожалуйста пару шотов любого виски? — усевшись на стул, попросил младший, даже не заглядывая в меню, лежавшее рядом.
— Хорошо, а вы что-нибудь будете? — обратился бармен уже к Дизоффу, со скучающим видом рассматривающему меню.
— Один бокал красного вина, пожалуйста, — он тыкнул пальцем в выбранный напиток и повернулся к Соде, который едва заметно улыбался, походя на чеширского кота. — Доволен, что затащил меня в этот ад социофоба?
— Доволен, — кивнув, ответил Саша и погладил друга по голове.
— Пользуешься тем, что я не люблю отказывать людям?
— Немного, — честно сознался парень, виновато улыбнувшись.
Бармен поставил перед парнями напитки, и Сода махом опрокинул один шот, даже не поморщившись.
Не прошло и сорока минут, а Сода уже со всей своей убедительностью доказывал другу, что всё это «ничтожное существование» — глупая вещь, особенно когда понимаешь, что ты ничтожество.
Сейчас, когда он выпил больше трёх шотов виски, в его голову лезли отнюдь не самые приятные мысли, а слёзы сами появлялись на глазах. Дизофф ощущал, что вся его футболка на плече промокла насквозь, ведь утешать Сашу было не так уж и легко, когда дело доходило до самобичевания. Конечно, больно от этих слов было не только самому Соде, но и Комарову тоже, он едва сдерживался, чтобы не высказать другу всё, что он думал по этому поводу. Но на деле лишь прижимал Сашу к себе, говоря, что всё будет хорошо, да и слезами горю не поможешь.
Бармен больше не предлагал алкоголя, видя кондицию клиента, да и под тяжёлым взглядом Дизоффа просто не мог это сделать. Комаров зато, несмотря на состояние друга и собственные мысли, даже не притронулся к вину, задумчиво наблюдая за бликами на бокале.
— Саш, может домой? — слегка нахмурившись, предложил парень, заметив, что время перевалило за полночь, и взглянул на красное личико друга. Взгляд Дизоффа говорил сам за себя — на дне его глаз покоилось волнение вперемешку с тягучей тоской.
— Ну Санечка, — похлопал голубыми глазками младший, которыми он, казалось, глядел прямо в душу.
— Останемся ещё ненадолго… — быстро сдался парень, прикладывая тыльную стороны ладони к своему лбу, тяжело вздохнув. Ему было жарко и душно, поэтому он быстро встал из-за стойки и удалился в туалет, надеясь смочить лицо холодной водой.
Сода, проведя пару долгих секунд в раздумиях, неспешно достал из кармана телефон, набирая выученный наизусть номер. Пошли гудки. Первый, второй, четвёртый, шестой… «Абонент не отвечает»…
— Блять.
Ещё одна попытка дозвониться.
— Да? — слышится из динамика телефона заспанный Димин голос. Саша, немного усмехнувшись, думает, что, оказывается, есть такие странные люди, которые спят в такое «детское» время.
— Почему? — сходу спрашивает Сода, не замечая, как на глаза наворачиваются слёзы.
— Блять… — шепчет парень, который, очевидно, даже не посмотрел на имя звонящего, поэтому немного охренел с такого поворота событий, — Месяц прошёл.
— Почему?
— Сколько ты выпил?
— Так почему? — настойчиво продолжает спрашивать Сода, не обращая внимания на вопросы собеседника.
— Ты знаешь, в чём была главная проблема, — твёрдо говорит Дима, не решаясь говорить прямо, но в то же время уже сдаваясь под напором Саши.
— В чём? — его голос дрожит, но он спрашивает всё также спокойно, показывая, что ждёт от собеседника связного предложения с объяснением причин.
— Так получилось, что я встретил соулмейта.
— И ты любишь этого человека?
— Конечно, она же мой соулмейт.
Сода больше ничего не сказал, промолчал и сбросил, тихо засмеявшись. По его щекам всё так же текли слёзы, да и смеялся он нервно, лишь от тупости всего происходящего, которое никак не укладывалось у него в голове. Дизофф, вернувшийся так неожиданно, дал себя обнять и ничего не спросил, когда Сода едва смог успокоиться, и взглянуть на друга со всем возможным в такой ситуации спокойствием.
— Пойдём уже домой, — Александр ласково погладил Соду по голове и слегка улыбнулся.
— Почему? Разве уже пора?
— Не хочу тащить твоё накидавшееся в хлам тело, — вздыхает Комаров, сведя брови к переносице, задумчиво смотря на друга. — Хотя очень сомневаюсь, что ты до сих пор трезв, — тихо добавил он, просто проговаривая мысли вслух.
— Давай хотя бы твоё вино допьём?
— Пополам.
— Хорошо, — Сода довольно улыбается и делает глоток, опустошая бокал ровно на половину.
Дизофф допил вино и рассчитался с барменом, поблагодарив того за алкоголь, после, взяв друга за руку, вышел из душного помещения, не забыв застегнуть на Соде куртку. На улице было прохладно, всё ещё валил снег, неизвестно от чего так затянувшийся, фонари тускло освещали улицу, а вдалеке, где-то на дороге, шумели припозднившиеся автомобили. Сода, улыбнувшись, покрутился на месте, чуть не потеряв ровновесие, и, повернувшись к Саше, предложил:
— А может... немного прогуляемся? Дома скучно.
— Давай прогуляемся, — согласился Комаров не в силах отказаться от такого приятного предложения, посчитав, что другу стоит проветриться, после такого выплеска эмоций.
Младший взял Сашу за руку и повёл куда-то вперёд. Дизофф и правда не знал куда, ведь, по сути, все парки были закрыты на ночь, а в большинстве мест для прогулок было совсем темно, ведь фонари туда ставить не захотели. Только вот Сода, знающий об этом лучше всех, прекрасно понимал куда идёт, явно уже маршрут продумал и время рассчитал. Конечно, это не было удивительно, он тоже всегда любил прогуляться ночью под луной, пофоткать городские огни в мраке, а после долго восхищаться этим в каких-нибудь длинных голосовых, которые Комаров так любит слушать.
Идти, как оказалось, пришлось недолго — буквально десять минут, пять из которых они поднимались куда-то наверх.
Это был холм. Обычный холм, таких в городе достаточно много, но этот явно был особенным, по крайней мере, для Соды точно. Когда они поднялись почти на самый верх, хоть и не на самый, ведь смысла в этом не было абсолютно, открылся вид на реку, на мосты и на кучу огней на каждом из берегов.
— Красиво? — с лёгкой пьяной улыбкой спросил Саша, взглянув на Дизоффа, смотрящего на раскинувшийся пейзаж.
— Великолепно.
Сода довольно улыбнулся, отвернувшись к реке, сверкающей бликами ночных фонарей. Парень, как отчего-то подумалось Дизоффу, точно связывал это место с чем-то хорошим и тёплым, недаром здесь он выглядел намного спокойнее, чем в баре. Звучит странно, да и может это просто свежий воздух так влиял, а место и никак с этим не связано, но Комаров, любящий наблюдать за Содой, точно мог сказать, что ему стало легче. И дело-то совсем не во внешних факторах, таких как слёзы, ведь их-то может и не быть, а в чем-то внутри, заметном лишь если долго наблюдать за конкретным человеком.
Они могли простоять на этом месте ещё долго, наблюдая за размеренной ночной жизнью города, но всё-таки, мало-помалу, Сода стал засыпать, убаюкиваемый шумом ветра и редких проезжающих машин, поэтому стоило отвести его домой. Дизофф, сказав тихое «пойдём», за руку повёл Сашу обратно, в сторону его дома.
***
«Блядство, » — подумалось Соде сразу после пробуждения, и пришлось сделать определённое усилие, чтобы встать с постели, куда его так заботливо уложили, когда он отрубился где-то в прихожей. Доковыляв до кухни, чтобы поискать аптечку, он обнаружил вытащенный блистер таблеток от головы, за который мысленно поблагодарил Дизоффа, явно успевшего похозяйничать тут перед уходом.
Выпив таблетку и решив, что нужно позавтракать чем-то, что не является сигаретой, Саша ставит чайник и, открыв холодильник, придирчиво осматривает продукты, думая, что же можно приготовить из этого скудного наборчика. На ум приходит только салат из пары огурцов и завалявшейся китайской капусты, которые выглядели вполне съедобно. В магазин с бодуна с утра пораньше не очень-то хотелось, так что решено было обойтись без него и работать с тем, что есть.
Быстро нарезав овощи, Сода посолил салат и сел за стол, задумчиво глядя в окно. Не то, чтобы он помнил всё, что было вчера, но воспоминания обрывками всплывали в памяти, не настолько он был пьян, чтобы прошлый вечер напрочь вылетел из головы. Он точно помнил, что звонил кому-то, но вот кому… Нет, вот тут явный пробел. Дальше шло что-то о «соулмейте»? Да, точно, он с кем-то разговаривал об этом ужасе, о котором лучше было бы забыть. Саша, с усмешкой посмотрев на своё плечо, украшеное до дурацкого странным прочерком. Прочерком, блять.
«Ладно бы рисунок какой-нибудь, но прочерк, блять…» — да, Соду определённо бесило это, ведь в то время как у всех нормальных людей показывалась любимая вещь соулмейта, у него, как, очевидно, у самого главного лакера в стране, нет, в мире, какой-то ебаный прочерк. Его, конечно, не так сильно, на фоне окружающих его событий, волновал вопрос поиска так называемой «родственной души», но, интереса ради, как это вообще произойти должно?
Отвлёкшись от этих наполненных пассивной агрессией мыслей, парень всё-таки решил посмотреть историю вызовов, надеясь увидеть там кого-то безобидного… Только вот про Сашино везение можно песни сочинять…
— Ну, теперь мы знаем, кто говорил про соулмейта… Он его нашёл? Грустно, но, а чего я вообще ожидал? — невесело улыбнулся Сода,
зачем-то проговаривая вслух.
Он и правда задумался над своими словами, понимая, что ожидал чего-то слишком невозможного, чтобы теперь сетовать на судьбу, в которой и правда была логика. Саша, сделав такой неприятный вывод, постарался отвлечься от этих мыслей и, став высматривать непонятно что в окне, продолжил завтракать. Рассматривая утренний пейзаж, Сода понял, что совершенно не знает, сколько сейчас времени. По ощущениям было утро, хоть и не особо раннее, часов восемь-девять, а по времени… Пять утра.
«День будет длинным, » — хватаясь руками за голову и тяжело вздохнув, думает парень, и, понимая, что ничего уже не спасти, быстро моет посуду и наливает себе чай, чтобы пойти помонтировать в комнате часок-другой и окончательно проснуться.
***
В девять или около того просыпается беседа, и Сода с интересом наблюдает за утром окружающих его людей. Слушает, как Глюк, конечно, «в двух словах», рассказывает очередную утреннюю историю, просматривает мемы, накиданные за жалких полчаса, и читает, как Дизофф, только-только проснувшись, говорит о том, что ему опять нужно уходить во второй половине дня. Он не говорит куда, да никто и не спрашивает, зная, что внятного ответа не последует.
Сода не пишет в беседу, лишь раз в минут двадцать просматривает все сообщения, занимаясь делом. Он решил, что до девяти не будет отвлекаться, а там уже как пойдёт.
В девять ноль одну пишет Саша и говорит, что зайдёт после записи, а пока предлагает снять с Пашей спуск. Сода, пожав плечами, легко соглашается, хоть и в итоге попадает на стенку. Удивительно, но он даже не сгорает. То ли просто день удачный, то ли эмоции кончились.
***
Дизофф, как и обещал, заходит во второй половине дня, спокойно улыбается и просит Сашу поговорить. Казалось бы, просто поговорить, но если бы… И Сода это сразу чувствует, хоть и не понимает до конца. Он пригласил гостя в кухню и тихо поздоровался, наливая чай.
— Так что случилось? — нарушил тишину Дизофф, задумчиво наблюдая за реакцией Саши, у которого глаза мгновенно по пять копеек становятся и он даже закашливается, не решаясь сказать что-либо. — Кто-то другой может и не заметил бы, но не я. То стекло ведь от фотографий? От ваших с Димой?
— А… Ну… Да? Да. От них, — признался Сода, оказавшись в невыгодном положении. Его припёрли к стенке так, что иного выхода, кроме как сказать правду, не находилось.
— Так что произошло-то? Я, конечно, пойму, если ты не расскажешь всё, но хотя бы что-то. Ты же должен понимать, что я, как друг, волнуюсь за твоё состояние.
Серьёзный тон друга всегда не то чтобы подкупал, скорее располагал к разговору. Слушая Дизоффа, ему хотелось верить, хотелось доверять. Он будто дарил ощущение того, что всегда поможет, что ему и правда важно всё, о чём он спрашивает. Хотя, может, так оно и было.
— Мы расстались.
Два слова, если разбирать на части речи, то местоимение и глагол, а эмоций больше, чем в огромном рассказе. Старший не улавливает их все, но яркую боль видит сразу, а потом замечает и это странное состояние отчаяния и разбившихся надежд. Он не знал от чего, но ему это было знакомо, даже слишком.
— А почему? Я думаю, что раз не ты его бросил, то точно должен был узнать причину, — пусть он и не выражает сочувствие так, как принято, он просто понимает, что пока не надо. Чувствует что-ли.
— На самом деле, — как бы Соде не было странно это говорить, он всё равно решил идти по правде, — до вчерашней ночи я не знал причины… Когда мы расстались, я просто ушёл домой, даже не помню, что я тогда сказал.
— Дурак, — совсем безобидно ругается Комаров, смотря на Сашу и грустно улыбаясь.
— Знаю, — Сода кивает, уткнув лицо в ладони. — А расстались мы по той простой причине, что он нашёл соулмейта, — он горько усмехнулся.
— А вы не...? — кажется, его непонимание было чересчур видно, но и скрывать смысла не было, поэтому он лишь задумчиво посмотрел на друга и стал ждать ответа, не отрывая взгляда от его грустных глаз, что, кажется, были даже слегка влажными от нахлынувших печальных воспоминаний.
— Нет. Но у нас было всё хорошо, даже чересчур. А баланс, видимо, должен быть, вот всё и сломалось.
— Знаешь, я уверен, что всё будет хорошо, — минимум слов, но Соде становится легче. То ли от того, что он выговорился хоть кому-то, то ли просто от времени.
Дизофф думает, что не отказался бы от любимого человека, даже если бы тот не был его «родственной душой», а от Соды тем более.
