***
Гулять по магазинам иногда было весело, иногда смешно, но всегда главная проблема любого торгового центра была в выборе. Либо в неумении парня выбирать хоть что-то. И нет, не хотелось всего и сразу — хотелось хоть чего-то, что бы подошло по всем параметрам. Некоторые подарки были уже выбраны, но та часть, над которой всё ещё ничего не решалось, требовала пройтись по всем этажам ещё раз. Потратить ещё час, оставшийся до закрытия, а завтра, пока все пойдут за покупками, устроить себе затянувшийся сон-час.***
До закрытия Саша всё-таки успел, вышел даже на минут восемь раньше, и сразу же заказал такси. Автобусная остановка далеко, ехать с пересадками, а идти пешком в такую темень и даль не особо-то и хотелось. Заказанная машина приехала быстро, да и водитель попался хороший — не лез с разговорами, включил какую-то ламповую музыку и быстро довёз до дома. Сумма поездки, конечно, не была баснословно низкой, но «комфорт» того стоил. Оплатив поездку, Сода неспешно вышел из машины, взял пакеты и стал подниматься наверх по лестнице, так как оказалось, что какие-то малолетние идиоты допрыгались в лифте, и теперь он не работал. «Второй раз за месяц, » — подумал Саша, бросив недовольный взгляд на двери лифта. Войдя в квартиру и разувшись, парень поставил пакеты на пол и быстро помыл руки, стряхивая лишнюю влагу в стороны. Теперь, подготовив всё, что нужно, Сода решил, что пора и поспать, а поэтому, не переодеваясь, плюхнулся в кровать, с головой прячась под одеяло. «А я ведь даже не покурил… " — неожиданно пришло к Саше в голову прямо перед тем, как сознание полностью ушло в сон.***
В эту ночь спалось плохо, хоть и сил просыпаться не было, но сознание заставляло открывать глаза кучу раз. В три часа Сода даже переоделся, ведь ему стало до ужаса неудобно спать в уличной одежде, в полпятого умудрился покурить, стоя на балконе в одной футболке и боксерах в минус десять, в шесть двадцать два проснулся от неприятного кошмара. Ему хотелось выспаться, но отчего-то он боялся проспать. Что проспать? Да если бы Саша знал… Когда Сода вновь проснулся, солнца не было. Уже или ещё было не понятно, он даже подумал, что проспал всего час, и время не больше половины восьмого. Только вот спать уже совсем не хотелось, поэтому и казалось, будто прошёл совсем не час, а, как минимум, восемь. Поднявшись с постели и умыв лицо ледяной водой, Саша зашёл в зал, припоминая, что именно там оставил телефон. Чутьё его не обмануло — едва перевалило за четыре часа дня, и солнце уже завершило световой день, который в это время года бывает очень коротким. Наверное, такой длительный сон был хорошим знаком, ведь вечная усталость отступила и даже голод прорезался, что в последнее время было редкостью. Но на душе было всё так же паршиво и Сода в который раз подумал, что стал слишком неправильно оценивать свою жизнь: что бы не произошло — всё было мелочью. А раньше… Раньше было как-то легче и всё вокруг не казалось таким мелочным. Достаточно было выспаться или просто никуда не опоздать на полчаса, и уже день удался, и уже настроение на высоте. Холодильник был пуст. Едва ли там можно было найти хоть что-то, не считая пары завалявшихся банок с каким-то вареньем. «Вчера я, значит, посмотреть не мог, а теперь ещё и в продуктовый идти…» — Саша был слегка недоволен сложившейся ситуацией, но, взяв с собой сигареты, переоделся и вышел из квартиры, направляясь к магазину. На этот раз он и сам не заметил, как далеко миновал уже магазин. Не заметил и того, что чуть не попал под машину. И странно было лишь от того, что даже наушников на нём не было, просто в голове назойливой картинкой вертелся тот ужасный сон, который и кошмаром считать нельзя. Снился, как всегда, один и тот же человек — Дима. Снились поцелуи, по которым Саша успел соскучиться, снились и отдельные эротические сцены, но после любого доброго, сладкого и приятного момента неизменно следовало одно и то же — боль. Пачками, вёдрами, чем угодно, но она неизменно завершала все хорошие моменты. Несколько раз Саша успел пережить собственную смерть, после которой просыпался во сне раз за разом, надеясь, что именно сейчас он окажется в своей комнате, в реальности, но лишь переживал разные сценарии всяких милостей и последующей боли, ненависти, обиды. Сегодняшний день начался неприятно, не считая того, что удалось выспаться, а продолжался чересчур странно, ведь Саша не успевал за его течением, будто всё ещё пребывая в полудрёме, которая никак не хотела прекращаться. И, кажется, из этого наваждения его не то спас, не то вытянул один, до странного знакомый, голос. Сода умудрился вернуться в реальность раньше, чем очередная машина затормозила прямо перед его лицом. — Блять, — тихо, чуть ли не одними губами, испуганно шепчет он, едва осознавая, что вообще только что произошло. — Аккуратнее будь, — Сода, услышав голос, быстро понимает, что его, вообще-то, держат за шиворот и, наверное, именно из-за этого он сейчас не под машиной, а за двойной сплошной и в паре сантиметров. Обернувшись, он встречается взглядом с глазами друга. — Ой, — только и может сказать он, смотря в глаза Комарова, уже выпустившего из цепких пальцев белую куртку, которую ранее сжимал, как последнюю надежду на жизнь. — Под машины сигать не стоит, особенно если помереть надеешься, — задумчиво советует Дизофф, и Саша отмечает, что его лицо выглядит чересчур хмуро для такого солнечного человека. — Да я же просто в магазин шёл. — Если ты про продуктовый, то до него полчаса ещё идти, если, конечно, на сто восемьдесят развернуться и идти-шагать в обратном направлении. — Что? — кажется, удивление настолько ясно отразилось на лице Соды, что Саша не смог сдержать улыбку. — Зайдёшь на чай? Думаю, мы могли бы посидеть — по душам поговорить… — Зайду, — только и говорит Саша, почти не размышляя. Он просто ни о чем не заботится, желая посидеть с другом. Дорога не проходит молча, дорога проходит шумно и с улыбкой, отчего Сода даже перестаёт думать о том, что не выходит из головы никогда. Забывает о прошлом, ведь на данный момент есть только «здесь и сейчас», а не «в прошлом месяце», «прошлым летом», «вчера» и так далее. Теперь холодный город его не душил, не раздражал, а лишь освежал. От него хотелось улыбаться.***
Пока Дизофф делает ароматный, столь любимый Сашей чай, тот сидит и водит рукой по гладкой поверхности стола, наблюдая за действиями друга. — Что думаешь насчёт февраля? — Сода чуть хмурится, замирая в ожидании ответа. Почему-то ему показалось нормальным задать именно этот, по-особенному дурацкий, вопрос. — Ну, говорить пока рановато, — Саша пожимает плечами, делая неопределённый жест. — Ничего особенного и не думаю. День рождения у меня и свадьба у друга. Этот друг, конечно, не во всём прав, но. — он махнул рукой, давая понять, что ему, в целом, всё равно, — друг же. А что думаешь ты? — теперь его взгляд становится более сосредоточенным, даже руки на секунду замирают. — Думаю, что найти соула классно. — Не хочешь об этом говорить? — хмурит брови, глаза темнеют и он грустно вздыхает. — О, чайник вскипел! — подмечает Саша, снимая его с плиты. — Не то что бы совсем, но… Ты же понимаешь, наверное. — Не совсем, — честно сознаётся старший парень, — Не забывай, что и отношений-то у меня нормальных не было. — А хотелось? — Саша, притягивая к себе горячую кружку и внимательно смотря на друга, слегка склонил голову набок, и лицо его приняло выжидающее выражение. — Может быть. Я не помню, что было раньше, сейчас был бы только рад, — только пожал плечами Дизофф, садясь напротив. — На соулмейта не надеюсь, но для меня это не так важно. — Он тоже говорил, что его это всё не волнует, что это не имеет значения… — просто факт, ничего больше, а в голосе только безысходность и тоска. Непонятна причина этой тоски, ведь, вроде, ничего уже не вернёшь. Всё, конец спектакля, а всё-таки… — А разве я — это он? Сода отрицательно мотнул головой. — Но эти «соулмейты»… Они на всех влияют одинаково. — Даже на тебя? — Я не проверял. Но сейчас я бы не стал бросать человека которого люблю, хотя, может, когда ты встречаешь «родственную душу» что-то меняется?***
— Нет, нет и ещё раз нет, — хмурится Дизофф, поправляя манжеты ярко-зелёной рубашки, — трезвым водителем быть — это не ко мне. И так каждый новый год на меня сваливаете. — Согласен, Сане нужно хоть когда-нибудь нормально отдохнуть, а водителем пусть побудет Дима, у него всё равно дама, — Тёма ловит на себе благодарный взгляд Саши и кивает ему. — То, что со мной моя девушка, не… — За девушкой нужно следить, мы же в клубе, да и бухать при ней неприлично, — прерывает Диму Паша и тому не остаётся ничего, кроме как согласиться на эту роль, хоть и нехотя. В принципе, не удивительно, что никто не проявлял особого энтузиазма сидеть, кушать виноградик и пить безалкогольное коктейли, а потом ещё и развозить всех, не считая Глюка, живущего в этом же доме, по местам прописки. Дизофф же исполнял эту роль чаще всего, так как и пил он не так много — больше двух фужеров даже не планировал, да и вполне спокойно реагировал на мысль о том, что он снова не будет понимать пьяный лепет друзей. В этот раз ему, видимо, повезло и теперь он спокойно может выпить, потанцевать и просто по душам поговорить с какими-то людьми. Проблемой Саши было именно то, что споить его было можно чуть ли не с одного бокала, а потом его тянуло именно поговорить, а не искать приключения на многострадальную задницу. Были истории, которые он, что не удивительно, не помнил, когда в четыре утра его находили в VIP-зале, судачащим с какой-то заплаканной девушкой. То Тёма, То Паша, часто шутили, что будущему соулмейту Комарова страшно повезло — и психолога не нужно, когда есть такой человек. А вообще родственная душа этому человеку нужна не была, года два, как минимум, его мысли поглощал лишь один человек, которого он мог считать лишь другом.***
Прошёл всего час, а Сода устал. То ли от нервов, то ли от недосыпа, но ему катастрофически нужно было выпить, хотя он собирался всё-таки дождаться боя курантов, до которого оставалось не больше получаса. Всё это время, он постоянно с кем-то общался и был почти на сто процентов уверен, что почти израсходовал свой годовой лимит живого общения. Невеста, между прочим, ему понравилась. Она была приятной в общении и очень милой, и он решил, что она подходит Диме даже больше, чем кто-либо другой, а потому постарался отпустить его сразу, как только поближе познакомился с девушкой. Она, будто зная всё и вся, напрямик спросила: — Вы были в отношениях раньше? — имея в виду именно Соду и именно Диму. Парень не мог, да и не хотел, врать ей, потому лишь кивнул. Она извинилась и улыбнулась, кажется, даже сказала, что не специально и что она его правда любит. Саша простил, потому что не на что было обижаться. Разве что на судьбу, но это ведь ничего не даст, а зря тратить свои ресурсы он не хочет. Сода даже не пожалел, что подготовил для неё подарок, и вручил ей его прямо через минуту после долгожданных курантов, когда они, наболтавшись, пили игристое вино из хрустальных фужеров, выкрикивая «С новым годом!». Невеста с лучезарной улыбкой поблагодарила парня и, вручив свой подарок, замотанный в подарочную плёнку, попросила открыть потом, дома. Сода легко кивнул. Вскоре Саша оказался рядом с Дизоффом, ведь девушку Дима увёл куда-то, извинившись за прерывание беседы. Они выпили что-то, имеющее градусную меру явно больше, чем девятиградусное вино, Комаров явно перестал себя контролировать в совершенстве, в его движениях появилась несвойственная такому мастеру грации неуклюжесть, но глаза его сохраняли более-менее осмысленное выражение. Сода же не то, что бы напился, но после этого он не помнил уже ничего, не считая того, как перед самым отъездом домой курил на пороге клуба, в то время как Саша запомнил ещё шот виски и какую-то психичку, наехавшую на них из-за шума. Шума, в клубе… Ненормальная, в общем. То, как дарили подарки, не помнил ни один из них, только первый подаренный подарок — цепочка для невесты Димы — теплился в памяти младшего парня. Ночь была тёмная и беззвёздная. Луна изредка появлялась из-за облаков, обращая на себя внимание и освещая всё вокруг. Город казался сотканным из серебра в её лучах. Отлично запомнился снег. Обычный снег, крупными хлопьями падающий на землю, наращивая новый, свежий белый покров, но всё же первый в году, что, наверное, делало его необычным. Романтичным ли? Сода не мог сказать. Для него символом романтики были звёзды и ясное безлунное небо, но ни того, ни другого не было. Зато был искрящийся в свете фонарей и выглядывающей луны снег, тёплый смех и расстёгнутая куртка, из-за чего весь свитер был насквозь мокрый и покрытый снегом.***
Утро первого января — время чудесное. Точнее как утро… Без пяти минут два часа дня. Сода встаёт и чувствует неприятное жжение в области плеча, как раз там, где располагается его метка. «Наверное упал неудачно,» — пожимает плечами Саша, так как ничего другого придумать не может, ведь из всей пьянки не помнит ничего. Максимально ничего.