Драконий фрукт

Дни потекли неделями, подобно воде, что сочилась сквозь кварцевую черноту скал на острове. Я перестала считать и ощущать время. Думать о том, что было вчера, и что случится завтра. Было лишь настоящее... Такое необычное, новое, но живое, как никогда, наполненное тропическим вкусом сока питайи, палящим солнцем, сделавшим кожу медной, горячим песком и гулким рокотом волн, бьющихся вдалеке о скалы, где лагуна уходила в горизонт океана. Я вышла к ней, чтобы искупаться, заодно прихватив пару драконьих фруктов для Эррора, который теперь самолично их чистил и для меня, не выдержав зрелища их неблагородного потрошения с помощью зубов. Мы все чаще плавали и встречались здесь, вместо темноты пещеры, куда я приходила лишь в дни непогоды. Кроме того, мне удалось рядом с ней соорудить из лиан и пальмовых листьев неплохой аналог гамака, и ночевала я теперь в нем, уютно устроившись в его широком изгибе. Он получился большим, но от этого ещё более удобным, сделав сон качественным и вернув моему телу привычное чувство здоровья и силы после отдыха. Захожу в воду, приятно вминая ступни в нежный песок, но памятуя о возможной встрече с каменной рыбой, все же смотрю под ноги, избегая наступать на подозрительные места, даже если это всего лишь ямка, выбитая волной. Вода теплая и приятная, обволакивает пропахшее солнцем тело, даря чувство лёгкой ненавязчивой прохлады, из которой не хочется уходить, пока не сядет солнце. Чуть спотыкаюсь, стоило войти по грудь и намочить футболку полностью, что уже изрядно выцвела на солнце, оставив напоминанием блеклый зеленоватый цвет. И меня тут же легко подхватывают, придерживая уже на плаву. — Неуклюжая, как рыба-пузырь, — привычный язвительный голос и лёгкий толчок под ребра вместо приветствия, но и это заставляет улыбаться, пытаясь схватить кончик чужого хвоста в отместку, но он слишком ловко отплывает, успев выхватить из рук пару принесенных мной фруктов. — На себя посмотри, морской огурец, — обиженно отвечаю, чувствуя, как под ногами кончился берег и можно плыть. Волны приятно приподнимали и опускали собой, неспешно качая на бирюзовой поверхности. Рядом грациозно кружился Эррор, хищно скалясь, остановившись, чтобы очистить и съесть плоды. Подплываю поближе, чтобы урвать и себе кусочек, но монстр не хочет делиться, рыча на меня и откусывая сочную белоснежную мякоть. — Да ладно тебе, жадина. Я потом ещё принесу, дай кусочек, — жалобно тяну в ответ на его собственнические замашки. — А ты отбери! — лукаво улыбается, демонстративно кусая снова. — Ах ты угорь сопливый, а ну отдай! — кидаюсь к нему, стараясь ухватить хоть за что-нибудь, и рука слепо цепляется за ребра, тут же втянув нас обоих под воду. Успеваю задержать дыхание и не нахлебаться солёной влагой, продолжая крепко держаться за кости, пока монстр изумлённо перевернулся, взметнув тёмно-синий плавник хвоста где-то над нами, погружая нас глубже. Я оказываюсь прямо над ним, почти прижимаясь и обхватывая коленями, пытаясь дотянуться до фрукта, который Эррор вытягивает над нашими головами. Второй и вовсе выскользнул из пальцев и вспыл на поверхность. Но столкнувшись с омутом глаз, казавшихся почти изумрудными в лазурной бездне, проткнутой лучами солнца, словно стрелами, останавливаюсь, ощущая потребность... видеть его и чувствовать... Мы больше не развивали отношений с той ночи, ограничиваясь обществом друг друга и редкими, несмелыми касаниями, словно откатившись на несколько шагов назад, боясь нарушить шаткое равновесие, привыкая друг к другу, но... Оба хотели большего... И сейчас оказались в почти непозволительной близости, замерев друг перед другом в гулкой голубой воде, по поверхности которой мягко катились волны. Из носа выпускаю несколько пугливых пузырьков воздуха, что Эррор расценивает, как нехватку кислорода, бросив быстрый взгляд на поверхность, но когда я хотела отпустить его и действительно всплыть вверх, сирена сам схватил меня, удерживая рядом. Монстр выглядел неуверенно, но долго колебаться времени не было, и он запустил пальцы в мои волосы на затылке, притягивая к себе и аккуратно целуя, словно не надеялся на взаимность... А в моей душе тут же взметнулось пламя ответных чувств, что я так долго держала на коротком поводке, вырываясь из клетки, где были надёжно заточены, вливаясь в ответный поцелуй, в который вплеталась нехватка воздуха, от которой начали неметь пальцы и сводить диафрагму. Чувствуя, как я вздрагиваю, Эррор наполнил мои лёгкие воздухом, как тогда, в аметистовой пещере, а после... углубил поцелуй, чувствуя мой ответ. Монстр усадил меня на основание своего хвоста, обхватывая второй рукой под поясницей, выпуская в мой рот несколько языков разом, чем немало пугает, но отстраниться не даёт, ласково огладив по спине, словно успокаивая под мерный гул воды, перемешивающей солнечный свет в ней. Позволяю ему целовать так глубоко, смешивая между нами вкус моря, но так страстно не хватает дыхания, и я чувствую, как от этого слабнет тело. Монстр утягивает на поверхность несколькими мощными гребками хвоста, где я шумно вдыхаю, тут же вновь увлекаемая в спонтанный поцелуй истосковавшегося по ласке существа. У него необычные языки: узкие, длинные и очень приятные, словно оплетающие мой собственный, приглашая уткнуться в их мягкое основание, что я незамедлительно делаю, под его одобрительный рык, напоминающий урчание... Я жутко волнуюсь, памятуя о том, что между нами не всегда всё бывает гладко, но Эррор не даёт времени на размышления, прикусывая кончик моего языка, что до этого исследовал его гладкое нёбо с едва заметной ребристостью. От вздымающихся мягких волн создаётся качание, от которого я ритмично толкаюсь собой в его грудь и хвост, что начал приятно скользить между икр, то и дело задевая голую кожу своей шероховатой гладкостью, и спустя пару минут, я вдруг понимаю, что Эррор жмется ближе, мягко разводя хвостом бёдра, а сам задышал слишком тяжело для того, кто рождён плавать. — Эррор, ты в порядке? — тихо спрашиваю, чуть отстраняясь и ловя его подернутый непривычной мглой взгляд. А он мычит что-то нечленораздельное в ответ, покрываясь румянцем шафранового цвета и только спустя ещё пару волн, разбираю сказанное: — Прости, Амбри... Я не должен был, — и прежде, чем успеваю ответить, Эррор ныряет и исчезает в мглистой бирюзе моря, оставляя меня в замешательстве, с прерывистым дыханием, неподалеку от берега, к которому я тут же устремляюсь, попутно ругая себя за несдержанный вопрос и Эррора, за его боязнь подступиться ближе... — Да чертов ты... — ругаюсь и пинаю ни в чем не повинный песок, устремляясь к пещере, желая по пути проветрить разгоряченную голову и тело, на котором остаточным шлейфом горели его прикосновения. Одежда высохла почти моментально из-за небывало жаркого дня: казалось, еще немного, и солнце испепелит меня без остатка, смешав прах с графитовым песком острова. Даже песчинки обжигали ступни, словно я была в пустыне, а не в тропиках, где сквозь листву безжалостное светило напекало голову. Чтобы успокоиться, я решила побродить по джунглям подольше, спланировав ближе к вечеру помыться в реке у водопада. По пути я собрала побольше питайи, уложив ее в подол растянувшейся футболки и решив возвращаться, когда стало чрезмерно жарко. Солнце казалось огромным пылающим костром, стремящимся сжечь все живое. Даже терпеливые к южному климату местные растения выглядели жалко, скрючившись или свернув в трубочки причудливые листья. Когда я вернулась к нашему обиталищу, в голове нещадно било молотом, ознаменовав накатывающей болью в висках и затылке приход перегрева и теплового удара. Настроение вторило самочувствию, отзываясь раздражением на любую мысль, включая монстра, что не показывался из омута, стоило мне кинуть в него фрукты, надолго оставшись буравить взглядом сверкающую чашу морского озера. — Да и иди ты к черту тогда, — устало шиплю и ухожу в свой гамак, падая в него без сил и отмечая, что стало ещё хуже, добавив к боли в голове ещё и тошноту. Судя по состоянию я действительно перегрелась, забыв о мерах предосторожности в такую небывалую жару, выйдя купаться прямо на открытое солнце, что заливало лагуну от рассвета и до заката горячими волнами тепла. Свернулась в своем травяном гнезде калачиком, с каждой минутой ощущая, что неуместно становится холодно, сводя мышцы ознобом. Корю себя за глупую безмятежность и невнимательность, за которые теперь сполна расплачусь в ближайший день, как минимум... Вдалеке над океаном слышится гул, выбивающийся из привычного ритмичного боя волн о скалистые подступы к острову, заставляя вздрогнуть всем телом, что задремало, борясь с лихорадкой теплового удара. Голова гудела нещадно, во рту все пересохло, а мышцы сводило ломотой, идущей до самых костей. Кажется, что озноб добрался и до них тоже... Со стоном переворачиваюсь на спину, понимая, как едет перед глазами картинка, раскачиваясь подобно шторму, который, судя по повторившемуся ближе гулу держит курс прямиком на остров. Вспоминаются ужасающие картинки из прошлого, когда огромные, безудержные ураганы с мощным глазом посередине бороздят океаны, врезаясь в сушу дьявольской мощью, разнося в щепки всё, чего коснется его немилость. Но встать сил не было: когда я попыталась это сделать, то вывалилась из гамака, больно ударившись коленом о какой-то выпуклый корень. Всё кружилось так, что едва сдерживаю тошноту, просто бессильно закрыв глаза, обливаясь знобливым потом, дрожа и рвано выдыхая... "Не повезло, Амбри" — думаю про себя, с тоской мазнув мыслями по образу монстра... Как жаль, ведь он подумает, что я обиделась и не пришла... Или решит, что меня смыло волнами в океан, если я останусь тут до шторма. Пытаюсь позвать его в зияющий провал пещеры, где слабо блестит водная чаша, размытая и неконтрастная из-за плывущего взгляда, но вместо голоса вырывается какое-то неясное, болезненное мычание, не похожее на нормальную речь... Как же мне плохо... Хуже, чем, когда меня поцарапала та чертова рыба... Намного хуже... Снова засыпаю, а может и теряю сознание, приводимая в чувство лишь струями холодного дождя, разбавленного трескучим грохотом ударившей над головой молнии. Меня колотит, а голова, кажется, от малейшего движения превратится в расколотую тыкву. С такими темпами я просто умру от полученного теплового удара: такой банальной, но такой страшной смертью... — Эр...рор, — чуть не плача, зову его, словно молясь, — Эррор... — губы шепчут беззвучно, а глаза закрываются, смешивая с дождем слёзы. Обидно и страшно... Так страшно оставаться один на один с болью и собственными кошмарами, слушать бешеный рев грозы и треск сминаемых им пальм, что стоически раскачивались под натиском ураганных порывов, прекрасно приспособленные, в отличие от меня, пережидать такие условия. Слезы бегут по щекам, а тело крупно вздрагивает, свернувшись на земле мокрым больным комочком, когда вдруг меня словно что-то закрывает от дождя и грубо толкает в бок. — Амбри? — слышу знакомый голос, но глаза плохо слушаются, не желая фокусироваться на темном образе надо мной, — Амбри, черт тебя возьми! — Эр... — единственный слог, что могу из себя выдавить, морщась от стреляющей в голове боли. Глаза с трудом делают картинку чётче, открывая передо мной образ монстра, что выполз из воды прямо с хвостом, подобно двоякодышащей рыбе, преодолев расстояние от омута до меня буквально ползком. Сердито скалится, почти рычит, но в глазах почти паника, выдающая его с головой... Он волновался... Монстр буквально хватает меня за шиворот и тащит в пещеру, извиваясь всем телом, подобно огромной морской змее. Я беспомощно волочусь по земле и камням, оказываясь в сухой, теплой пещере, где вода льется сквозь отверстие в потолке, устремляясь в озеро по проторенной временем выемке в каменном полу. Все тело дрожит мелкой дрожью, стоило мне ощутить сухой воздух, но сил подняться и попить не было. Эррор куда-то исчез, судя по звуку отползая в сторону и возвращаясь вновь, настойчиво склоняясь ближе. На силу давит на мои щеки, расжимая челюсти, и припадает к ним, от чего я вздрагиваю, но моментально расслабляюсь чувствуя на языке живительную влагу пресной воды, которую Эррор в меня вливает таким методом... Сама в ответ льну к нему, жадно глотая... Монстр повторяет так несколько раз, пока я не напилась как следует, а после вдруг начал меня раздевать, под мой слабый, вялый протест в виде бессвязного стона и жалкой попытки вцепиться в его сильные руки. — Успокойся... Одежду нужно снять, ты насквозь мокрая и дрожишь, — сердито шипит Эррор, раздражённо скидывая мои руки и доводя начатое до конца, обнажая трясущееся в лихорадке тело. Сознание вновь качает меня, не давая концентрироваться на окружении, но когда вновь получается это сделать, понимаю, что я совершенно обнажена, а вокруг всего тела заворачивается мягкий большой хвост Эррора, окутывая собой, словно живым одеялом, прижимая к испещренной ребрами грудине спиной, из которой доносится тепло живой души. Монстр бережно оплел меня собой, унимая дрожь и страх, оставляя лишь неприятную пульсирующую в голове боль... На лоб легла чуть прохладная костяная ладонь, впитывая и ее, подобно губке... — Спи, Амбри... Я рядом, — тихо рыкнул его голос в самое ухо, и я блаженно прикрываю глаза, благодаря все звёзды вселенной за то, что он почувствовал неладное и забрал меня... Выполз на сушу, ради того, чтобы попытаться отыскать... — Эррор... люблю... тебя, — тихо бормочу сквозь наступающий рваный сон, словно подсознание взяло верх над разумом, обнажая душу и чувства перед тем, кто и сам был далек от равнодушия... Вторая рука вскальзывает из-за спины вперёд, ложась на живот и прижимая в кольцах хвоста поближе, даря ласку ответом на мое признание. Монстр утыкается носом куда то в шейный изгиб позади, ласково прикусывая и довольно урча в ответ... И я понимаю прежде, чем уснуть... Эррор тоже меня любит...