Ну почти аль денте

Ладони Хона предательски потели, теребя в кармане потертую флешку. Он тащился сюда на метро, боясь в давке нечаянно выронить свое сокровище, волнуясь, что совсем разучился разговаривать. — Парень, это ты Ким Хонджун? — Молодой высокий мужчина встал из кресла, отодвигаясь от пульта контрольной комнаты студии. — Здравствуйте, — скованно поклонился Ким. — Не нужно так нервничать, тебе нечего стесняться. Твоя музыка говорит все за тебя, — продюсер добродушно улыбнулся, — мне очень понравилось твое видение. Хочешь работать со мной? Не находя, что сказать, парень только растерянно закивал головой. Его упорные труды, стоившие ему пропущенной мимо юности, наконец начинали давать свои плоды. Хонджун поклонился еще ниже, вытаскивая и протягивая из кармана флешку. — Сонбэ, не могли бы вы… — он бережно передал носитель в руку того, кто нашел его среди кучи других молодых авторов, — Здесь то, что я нигде не публиковал. И тексты. Простите. Композитор посмотрел на него, не скрывая приятного удивления и поворачивая в пальцах истрепанную флешку. Он довольно хмыкнул, обещая ознакомиться с материалом. — Ты очень талантлив, Хонджун. Я прослушаю это и обязательно отпишусь. Не против обсудить наше сотрудничество за кружкой пива? Он кивнул. О такой удаче обычно мечтают все, кто спускает последние деньги на лотерейные билеты, надеясь сорвать желанный куш и в один миг стать самым богатым человеком страны. Хон, конечно, не стал мультимиллиардером, но контракт со студией звукозаписи обещал ему стабильную зарплату в качестве композитора. Однако работать бок о бок с другими оказалось тем еще испытанием. Музыку ради музыки хотели писать далеко не все, а меркантильными амбициями молодой творец явно не отличался. Он тратил деньги на оборудование, снял комнату в уютной квартирке у добродушной аджумы, сбежав от разочарованных родственников. Иногда парень заставлял себя встречаться с коллегами за совместными ужинами, но язвительный нрав парня выстроил прочную стену между ним и коллективом. Продюсер его уважал и с пониманием относился к желанию работать дома в одиночестве. Он плавно перешел на дистанционную деятельность, ограждаясь от мешавшей творить суеты. А потом начались злоключения с соседями, душившими его вдохновение своим присутствием. Начальство наседало, требуя новые тексты и мелодии. И в итоге все-таки вызвало на ковер. Встреча состоялась в душном и шумном клубе, как назло, до отказа наполненном чужими людьми. Вип-комната со столом, заставленным алкоголем, кожаные диваны, похожие на дохлых бегемотов. Музыка играла здесь тише, но от бессмысленной долбежки к горлу подступал ком тошноты. Коллеги бросали растерянные взгляды на нелюдимого парня, который прикладывался с ними к рюмке, но по-прежнему оставался таким же отталкивающим. — Хонджун, в этом месяце у тебя что-то на работу явно не стоит, — в своей добродушной манере начал сонбэнним. — У меня, — угрюмо начал оправдываться тот, — проблема с соседом по квартире. Хозяйка подселила ко мне какого-то хмыря, который постоянно водит девок и друзей. Они мешают мне работать. — Ты всегда можешь вернуться в студию, — мужчина сплел свои пальцы, испытующе смотря на оказавшегося между молотом и наковальней парня. Хон устало вздохнул. Продюсер прекрасно знал, что и вне дома тот будет работать не лучше. Он давил на него своим непроницаемым взглядом. — Дайте мне две недели, я закончу все в срок, — Ким раздраженно покрутил в руках рюмку, заботливо наполненную собутыльниками. — Тебе нужно усерднее стараться, Хони, — один из уже в слюни пьяных коллег навалился на него плечом, — равняйся на своих хёнов! Хонджун брезгливо поморщился и грубо отпихнул прилипалу, нагло посягнувшего на его личное пространство. Тот возмущенно выругался, отвесив ему несильный подзатыльник. — Помереть захотел, выскочка?! — Довольно, — ровным тоном пресек ссору продюсер. — Ким Хонджун, я жду от тебя новых шедевров. Две недели, так и быть, дам. — Спасибо, — без особого удовольствия произнес тот. — Я могу идти? — Он резко поднялся и наигранно учтиво поклонился начальнику. — Ступай. Будь на связи. Быстро шагая и игнорируя недовольное ворчание других, он вышел из душной комнаты в еще более душный коридор клуба, оставляя за дверью язвительные «дерзкий сучонок» и «совсем страх потерял». Сколько он выпил? Заботливые потные свиньи подливали ему вдвое больше, чем себе самим. Конченные выблядки, зазнавшиеся от чувства своей важности, не могли даже и пары нот связать. Только и делали, что пили пиво, настойчиво отращивая свои животы и отупляя и без того никуда не годные гладкие без признаков извилин мозги. Хонджуна штормило. Он сделал неуверенный шаг, надеясь добраться до туалета и извергнуть из себя ужин вперемешку с соджу. Еще шаг. Парень запнулся, ловя руками стену. Клубные ритмы долбили по голове, усиливая крутящее ощущение вместе с резкими вспышками светомузыки. Воняло потом, алкоголем и приторной отдушкой. Дверь уборной предательски отдалялась, а тошнота стремительно нарастала. Борясь с опьянением, он настойчиво полз вдоль стены, благодаря судьбу за то, что какая-то парочка обжималась у противоположной, не преграждая ему путь. Еще немного, совсем чуть-чуть, потерпи, Хон. Со всей силой своего отравленного зеленым змеем тела, он навалился на дверь, старательно пытаясь игнорировать мерцающую и жужжащую галогеновую лампу над кабинками. Пара стремительных неустойчивых шагов. Он уперся руками в мокрый от чьей-то мочи ободок унитаза и вывернулся наизнанку. Челка обессиленно рухнула на глаза, застилая и без того мутный взгляд мелкой рябью. Ноги подкосились. Голые колени в рваных джинсах заскользили по грязному кафелю. Полегчало. — Полегчало? — раздалось за спиной. Хонджун устало поднял над головой руку, показывая большой палец. Он криво усмехнулся своему положению. В нос бил запах кислой блевотины и хлорки, перемешанный с вонью нечистот. Его снова стошнило, до боли сжимая желудок. Спасибо, лучше бы вообще не приезжал он в этот ублюдский шалашовник. — Пупсик, тебе определенно нужна помощь, — его плеча коснулась чужая ладонь. Ким с усилием поднялся над унитазом и обернулся. В проеме раскрытой настежь кабинки стоял раскрасневшийся от алкоголя парень на вид лет двадцати, опираясь на боковую заслонку. — Не-а, сам уж как-нибудь, — пытаясь пересилить живущее своей жизнью тело, Хон приподнялся, захлопнул крышку и упал на нее задницей, роняя чугунную голову на грязные колени. — Ты здесь один? В таком виде ты и до раковины не дойдешь, — не унимался горе помощник. Его лицо было невозможно рассмотреть. — Давай, я помогу тебе умыться, — он потянул парня за предплечье, поднимая на себя. — Да че ты приебался ко мне? — Хонджун пытался оттолкнуть его другой рукой, но та словно была ватной, получалось плохо, он лишь слабо толкал своего спасителя. — Да ты бы видел себя, — пытаясь удержать равновесие, пыхтел свидетель его душевного общения с фаянсовым другом. Парень толкнул его на раковину, заставляя упереться руками о тумбу. Ким поднял взгляд на отражение в зеркале. Волосы слиплись в грязные сосульки, по щеке размазалась непонятного состава жижа, лицо было красным, а губы блестели от слюны, мерзко свисающей вниз. Зашумела вода и внезапно вовремя оказавшийся рядом помощник прикоснулся мокрой ладонью к его рту. Парень мотнул головой. — Я сам. Он запустил испачканные руки под струю, усердно смывая с них следы чьей-то малой нужды. Набрав воды в ладони, погрузил в освежающую влагу лицо. Еще раз. Набрал в рот, прополоскал, сплюнул. Подняв со лба волосы, Хонджун столкнулся с чужим взглядом в зеркале. Пьяные темные глаза изучали его мокрое лицо. — А ты милый. Похож на побитого щенка. — А ты че, педик, что ли? Тебе своих клубов мало? — Ну не надо так резко, сладкий. Я же помог тебе. И это твоя благодарность? — И че, бля, на коленях ползать теперь перед тобой? — Ким злобно оскалился в зеркало. — Если я захочу, то поползаешь. Я возьму свою плату за твою милую мордашку, — Парень грубо схватил Хонджуна за ворот и потащил обратно в кабинку, бросая на унитаз и больно ударяя спиной о его холодную поверхность. Дверь защелкнулась, обрывая пути к отступлению. Высокий, теперь было это заметно, парень с обесцвеченными волосами припечатал его за горло к бачку, наклоняясь и бесцеремонно сминая мокрые губы своими. Хонджун почувствовал резкий вкус алкоголя и каких-то лекарств. Силы предательски покинули его конечности, он открыл рот, пропуская чужой язык внутрь. Незваный гость потянул пояс джинсов вниз, не удосуживаясь расстегнуть даже пуговицу. У Кима от страха сковало в груди, а в животе забилась тревога. Свет погас. Незнакомец был сильнее, он схватил его за талию и поставил на ноги как куклу, развернул лицом к кнопке смыва, больно вдавливая подбородок в обжигающий холод фарфора. Плевок между ягодиц. Горячая плоть скользнула по копчику. Боль. У Хона полились слезы, голос предательски надломился. Чужая рука больно впилась в рыжие волосы и повернула голову набок. — Посмотри на меня, неблагодарный сучонок. — Ким Хонджун! Посмотри на меня! Он, задыхаясь, распахнул глаза, ослепленный темнотой. Темный силуэт тряс его за плечи. Хонджун дернулся, высвобождаясь от хватки и отталкивая от себя призрака. — Отъебись от меня! — надрывно орал рыжеволосый, колотя руками воздух. Резкая вспышка света ослепила его, заставляя зажмуриться и закрыться ладонями. Он потер намокшие от истерики глаза и увидел, что перед ним рядом с выключателем стоит Сонхва. Взволнованный парень изучал его перекосившееся от испуга лицо. — Ты кричал, — тихо сказал сосед, — тебе снился кошмар? Да, ему снился кошмар. Не просто страшный сон, а ужасное и болезненное воспоминание. Пытаясь унять дрожь и прогнать остатки леденящего кровь флешбека, он схватился за рыжую копну, сжимая себя до тянущей волосы боли. — Ты в порядке? — Пак подошел ближе, но Хон снова непроизвольно дернулся, инстинктивно прижимаясь к стене. — Какого хуя ты тут делаешь? — злобно ощетинился хозяин комнаты. Темноволосый опустился на колени возле кровати, мягко укладывая ладони на простынь. Он тоже испугался, дышал неровно, взволнованно. — Я занимался и услышал твой крик, пришел проверить, что случилось, — он почему-то виновато опустил взгляд. В панике выскочив из-под одеяла, Хон сидел перед ним в трусах и влажной от холодного пота футболке, сжавшись и часто дыша. — Тебе нужно успокоиться, — Сонхва положил теплую ладонь на босую ногу Кима, — дыши со мной. Дай мне свою руку. Хонджун послушно протянул ему свою маленькую холодную ладонь, покрытую набухшими от малого количества сна венами, крепко стиснув длинные пальцы. Сосед громко и медленно задышал, пристально смотря ему в глаза. Его ресницы дрожали. Рыжий, пытаясь утихомирить бешено колотящееся сердце, стал подражать ему, вдыхая воздух носом и выдыхая его через рот. Паника начинала отступать, утопая в бездне карих глаз брюнета. Тот слабо улыбнулся, ласково поглаживая костяшки. Ким улыбнулся, повторяя его эмоции. И вдруг вспыхнул, выдергивая руку и отводя взгляд. — Ебать ты психолог, — ядовито усмехнулся рыжий. — А тебе точно кошмар снился? — подражая его насмешливой манере, поинтересовался Сонхва. — А что, принесешь мне теплого молочка с печенькой? — гоготнул тот, добавив, — Мамочка? — Ну… просто у тебя это… — Он взглядом указал на боксеры Хонджуна с миньонами. — Может зря я тебя разбудил? Хон ничего не понял. Нахмурился. Опустил взгляд. «Приветик, старшой!» — задорно посмотрел на него проснувшийся стояк, на котором растянулась желтая рожа в круглых очках. Блять. Хонджун задохнулся от возмущения, стыдливо накрывая причинное место одеялом, не решаясь посмотреть в лицо пристыдившего его соседа. — Да ладно, ты же только что проснулся, — смущенно успокаивал его темноволосый, — такое бывает. Не бывает. Не бывает такого, чтобы у тебя вставал от леденящего душу воспоминания о насилии. У нормальных людей такого не бывает. Хонджун был ненормальным. — Извини, — смягчился Сонхва, вставая с колен. На глаза попались смятые вещи на покрывале, скомканном в углу кровати. — Если ты не против, я заберу свои брюки и трусы, — он сгреб вещи одной рукой и бросил сочувственный взгляд на раскрасневшегося соседа, переживающего в голове смерть за смертью. Хонджун нервно поерзал, ловя его взгляд. Ему было стыдно и противно от себя самого. Сладко проспав до самого вечера, он даже не думал, что такое вообще может случиться с ним. Что он, уставший и довольный, увидит сон, который заставил его волосы встать дыбом, а живот скрутиться в судорогах от воспоминания о последнем в его жизни ужине с ненавистными коллегами. О его постыдном пьяном сексе без согласия с незнакомцем, вбивающим полумертвое в пьяном угаре тело Кима в холодный и грязный фарфор. После этого парень перестал ездить на студию, держал дистанцию на расстоянии электронных писем, прекратил выходить на улицу без особой надобности. Он стал ревностнее отстаивать свои границы. Границы, которые почему-то бесцеремонно начал нарушать его сосед. И почему-то Хонджун был не особо против. — Сонхва, — тихо позвал он выходящего из комнаты парня. Тот остановился и озадаченно оглянулся, молча вопрошая о причине обращения к нему. — Не уходи, — как-то жалобно проскулил Хонджун, приподнимаясь и упираясь ладонями в постель. — Почему? — темноволосый растерялся. — Блять, ты можешь не задавать тупых вопросов? — Раздраженно огрызнулся рыжий, толкая руками матрас. Взгляд соседа сменился, демонстрируя ответное раздражение. Он вздохнул и подошел к постели, закидывая одежду себе на плечо и выжидающе скрещивая руки на груди. Что этот клоун опять задумал? Снова обвинит его в том, что тот уходит, оставляя Хона со своим стояком? Это был очень глупый порыв. Тупой даже. Абсурдное возбуждение натолкнуло парня на очередную пакость. Только кому эта выходка больше будет «по вкусу»: Сонхва или ему? Он приподнялся, вставая на четвереньки, подполз к краю кровати и посмотрел на своего надменного соседа. — Поцелуй меня? — Он выжидающе прикрыл глаза и приоткрыл рот, облизывая губы. Пак нахмурился. — Не смешно, — холодно ответил он. — Мне так страшно, Сонхва, я опять забыл, как дышать, — кривляясь канючил рыжий. — Так вспоминай. Я тут при чем? — Напомни мне, — он потянулся руками, цепляясь за домашние спортивные штаны соседа. Тот чуть не потерял равновесие, но устоял. А Хонджун повис, обнимая его за пояс, — Я же сейчас с тебя штаны стяну. Сонхва уже внутри кипел от негодования. Эти перемены в настроении Хона ему уже знатно осточертели. То он его дразнит, выводя из себя, то играет на совести, то прогоняет, когда парень, мучимый раскаянием, пытается перед ним извиниться, то орет на весь дом и трясется от страха, то краснеет, а теперь еще и это. Логики в действиях соседа не было никакой. Ну или Пак явно не понимал этой странной цепочки умозаключений в чужой голове. Его то бросало в жар от стыда, то охватывало обжигающе холодной яростью. Спокойной жизни с Кимом не могло быть, это точно. Может, лучше было бы жить на улице? — Я не понимаю, чего ты добиваешься, — мрачно сводя брови, он подхватил рыжего под мышки и поднял, заглядывая в полыхающие чертовщиной глаза. — Да блять, просто поцелуй ты меня уже! — возмущался Хонджун, пытаясь восстановить равновесие и опереться на колени. Сонхва раздраженно и коротко вздохнул, наклоняясь к его лицу. Ему хотелось откусить тонкий нахальный нос этому проныре, так он его злил. И ничего милого в его кривляньях не было. Только зудящее чувство в груди накаляло нервы. Он холодно, стараясь не сорваться и не вмазать этому бесячему обмудку по довольной роже, коснулся Хонджуна губами. А тот нагло сомкнул руки на его спине и потянул на себя, углубляя поцелуй и жадно впиваясь в чужой рот. Пак споткнулся, упираясь коленями в край кровати, и снова устоял, все еще крепко держась за своего искусителя. Он попытался разорвать их связь, но Хон не пустил его, отчаянно посасывая нижнюю губу парня. Руки рыжего скользнули вниз, приподнимая футболку Сонхва и касаясь кожи. Мурашки пронзили ее гладкую поверхность. Темноволосый задышал чаще, громко выдыхая через нос и сменяя отступление на нападение. — Ты пиздец как бесишь меня, Ким Хонджун, — наконец урвав мгновение, чтобы вздохнуть, прорычал темноволосый и толкнул парня на кровать, в крепкой хватке заваливаясь вместе с ним. Тот лишь рассмеялся, снова впиваясь в губы и слизывая с них слюну. Умалишенный безрассудный идиот. Сонхва снова попытался его оттолкнуть, но уже мягко, упираясь в грудь и сгребая пальцами свободную футболку. — Просто заставь меня забыть о кошмаре, — рыжий хватал воздух, ловя возмущенные искры в глазах напротив. Он использует Пака, чтобы очистить голову от тягостных мыслей. Ведь его сексуальная агрессия затмевала в разуме все плохое и дарила щекочущее чувство азарта, полноты эмоций, вдохновения. Он хотел питаться этой бушующей энергией, как колючий кактус морозной утренней влагой пустыни. Хотел напиться ей до краев, чтобы все лишнее вытеснилось прочь и очистило его грязную душу. — Я не хочу делать тебе больно, — безысходно борясь с собой, Сонхва касался пальцами родинки на шее. Маленькой и аккуратной, как точка от укола шипом. Изнывающий от невыносимой нерешительности парня, Хонджун обхватил его ногами, прижимаясь пахом к чужому телу. Сонхва злился на него, злился на себя за свое возбуждение, но вопреки здравому смыслу прижимался в ответ, отчаянно приближаясь к точке невозврата. Горячее дыхание щекотало кожу, а руки бездумно изучали чувствительную поверхность спины под уютной домашней одеждой. Одежда, что Пак хотел унести, свалилась обратно на помятую постель и скатилась на пол. Опять, как ночью. — Ты или конченный тупица, или да, — вздрагивая от прикосновений губ к мочке уха, практически стонал рыжеволосый. — Мне это нравится, — жадно втягивая воздух в обожженные страстью легкие, прошептал он. — Тогда в этот раз сначала ты, — Сонхва подхватил Хона повыше ягодиц, цепляя резинку комично не вписывающихся в эту жаркую сцену трусов с миньонами. Оголяя, он погладил упругие выпуклости, невесомо касаясь кончиками пальцев кожи между ними. Ким резко замер, пронзенный некстати возникшим воспоминанием. — Погоди, — он стал резко выпутываться из рук соседа. — В чем дело? — Я еще не купался, со вчера. Пак резко отпрянул, брезгливо отстраняясь и щурясь. — Фу, ну и грязнуля. — Не теряй настроя, я быстро, — он спешно скинул белье со своих ног и в одной футболке выскочил из комнаты. — Мы могли бы сделать это вместе, — в догонку обиженно бросил Сонхва. — НЕТ! — хлопнула дверь ванной. Брюнет разочарованно уселся на постели, оглядывая комнату. Хонджун реально был грязнулей, превратившим свою обитель гения в подобие свалки. На столе валялись пустые пачки от снеков и банки от энергетиков. Стояла у монитора немытая кружка. На аппаратуре лежал слой пыли, нарушенный только там, где сосед постоянно касался ее своими музыкальными пальцами. «Нет, я так не могу. Только не здесь» — про себя вздохнул Пак и поднялся, забирая с собой свои вещи и уверенно направляясь в другую комнату. Захлопнув ноутбук с открытой вкладкой «Мужчина с мужчиной. Путеводитель для чайников», он сбросил свою ношу на стул и упал на кровать, сложив руки на груди и выжидающе смотря в потолок. Дверь ванной хлопнула еще раз, послышался топот босых ног. Не в ту дверь. Короткое «Э, не понял?», и рыжая макушка выглянула из-за двери. — Ты че, ебу дал? — возмущенно нахмурился его толком даже не вытиравшийся почти любовник. — Иди сюда, — Сонхва закатил глаза, раскрывая объятия навстречу. Хонджуну два раза повторять не надо, он запрыгнул на Пака, устраиваясь влажной голой задницей на мягких штанах и жадно развязывая на них шнурки. Брюнет раздраженно цокнул и по-хозяйски схватил того за голые бедра, поднимаясь и жадно целуя губы, пахнущие зубной пастой. Вопиюще наглый Ким прогнулся в спине от удовольствия, потягиваясь вслед за горячим поцелуем. Длинные пальцы соседа скользнули до ягодиц, властно впиваясь в кожу. Хон задрал чужую футболку, ворча «Почему ты, блять, еще в одежде» и натягивая ее до самых ключиц парня. У Сонхва была красивая грудь. Подтянутая и словно высеченная из мрамора, увенчанная словно вишенками на торте аккуратными сосками. — Милый животик, — прошептал Пак, снимая футболку и возвращаясь к изучению тела партнера. Он коснулся языком родинки на шее, ключиц, вновь поднялся поцелуями к губам, нежно спускаясь руками к низу живота Хонджуна. Он едва коснулся возбужденного члена парня, но тот сразу же отреагировал, протяжно мыча от предвкушения. Уже более смело обхватив пальцами ствол, Пак оттянул крайнюю плоть и тут же плавно вернулся наверх. Ким был мокрым после душа и уже скользким от предэякулята. Большой палец Сонхва дразняще надавил на головку. Хонджун простонал более громко и требовательно, впиваясь до покраснения губами в чужую ключицу. Руки бездумно блуждали, зарываясь в темных волосах. Он нетерпеливо ерзал на бедрах партнера, вздрагивая от каждого движения. Рука внизу ускорилась, требовательно разгоняя кровь по жилам. Хона повело, он жадно облизал свои губы, высыхающие от частого дыхания, а Сонхва поймал своими его мокрый язык. Снова поцелуй. Закрывая глаза, рыжий видел вспыхивающие красные огни, сбиваясь на каждом вдохе. Пальцы одной руки соседа скользили с нарастающим темпом, а другие нетерпеливо пробирались между ягодиц. Надавливая на чувствительную дырочку, Пак не спешил проникать внутрь без смазки, только дразнил, испепеляя взглядом раскрасневшееся лицо тяжело дышащего Хонджуна. Тот в забытьи ерзал на его бедрах, словно одежда между ними не была преградой. Рыжие волосы упали назад, когда он запрокинул голову, подставляясь злым от нетерпения поцелуям и покусываниям напряженно надрачивающего ему Сонхва. Раскаленная кровь стучала в ушах. Ему было так охуенно хорошо, что, когда оргазм лавиной накрыл его с ног до головы, он снова сбился, забыл про дыхание и из последних сил вытолкнул из груди высокий и протяжный стон, закатывая глаза от удовольствия и словно переживая маленькую смерть, затмевающую взор темными точками. Сонхва крепко поддерживал его за поясницу тяжело дыша в ямочку над ключицей. — Черт, ты меня сейчас сквозь штаны проткнешь, — пытаясь отдышаться, Хон размазывал сперму по животу и приподнимался на коленях, давая парню под ним стянуть назойливо мешавшую одежду. Когда Сонхва предстал перед ним теперь совершенно голым, он с испугом сглотнул, глядя на член, который брал ночью в рот. Страх, что он разорвет его тело пополам, стучал по мозгам, взывая к крепко спящему рассудку. Страх, пробуждающий мучительно болезненные воспоминания, колотил по ребрам. Пак грубо впился в его губы, не давая мыслям в голове панически разогнаться. Он резко ссадил его с себя, переворачивая на спину и нависая грозовой тучей над его разомлевшим от первого оргазма телом. Рука нырнула под подушку, извлекая оттуда смазку и презерватив. — Так вот в чем дело, — хищно облизнулся Хонджун, ловя на своих губах помутненный тяжелый взгляд парня, выдавливающего на пальцы лубрикант. — Ты хоть знаешь, как этим пользоваться, валенок? Язвительная усмешка прозвучала как вызов. Сонхва его принял, хватая партнера под колени и усаживаясь между них. Он погладил выступающую кромку подвздошной косточки Хона, вводя другой рукой скользкий палец в горячее тело. От неожиданного ощущения, рыжий вскрикнул, сжимая его горячими стенками. — Стой, бля, Сонхва, стой, — хватая ртом воздух, рыжий ухватился за предплечье соседа. — Тебе больно? — вытаскивая палец, забеспокоился тот. — Нет, просто… Это странно, — закрывая руками раскрасневшиеся щеки и хныча от нахлынувшего ощущения пустоты внизу, запричитал Ким. — Вставь его обратно, прошу. Пак послушно ввел палец теперь до самого основания, наблюдая за тем, как Хонджун кусает свою припухшую губу и протяжно стонет. Он наклонился к его лицу и заглянул прямо в бесновато горящие глаза своими обжигающе ледяными. — Ты хочешь, чтобы я продолжил? — Низким голосом, словно зверь перед броском, выжидающе спрашивает парень. — Д-да, пожалуйста, — утопая в бездне напротив, умоляет он. Сонхва напорист. Он начинает уверенно двигать одним пальцем, а уже через мгновение добавляет второй, растягивая стенки и мучительно приятно скользя внутри. Хон скулит, продолжая наблюдать за собственным отражением в зеркале пристального и внимательного взгляда напротив. Третий палец входит на всю глубину, Пак немного меняет угол, надавливая на простату. Хонджун задыхается, судорожно сгребая руками покрывало. — Сонхва, умоляю, — он чуть ли не плачет, подергиваясь навстречу медленным и уверенным движениям внутри. Парень резко вытаскивает пальцы, вызывая стон негодования снизу, отрывает зубами полоску от фольгированного квадратика и извлекает оттуда презерватив. Под полным развратного предвкушения взглядом он раскатывает его по всей длине, выдавливает еще немного смазки и пододвигает рыжего к себе, укладывая его голени на свои предплечья. Обжигающий взгляд. Немая мольба. Вздох. Сонхва уперся головкой постепенно увеличивая давление и раздвигая плоть Хонджуна. Темные волосы непослушно падают на лоб, прикрывая сомневающийся взгляд, когда парень нависает над лицом партнера и выхватывает из губ резкий стон, с усилием толкаясь внутрь. Ресницы Кима покрываются влагой. Но останавливать эту безумную игру никто уже не хочет. Дав рыжему мгновение, чтобы привыкнуть, брюнет впивается в его тело глубже, заставляя бессильно тянуть на себя ткань и часто выплевывать рваные порции громких неприличных звуков, исчезающих в мокрых безумных поцелуях, не дающих нормально дышать. Пак начинает двигаться увереннее, напористее, приподнимаясь на коленях и поднимая поясницу парня в воздух. Тот инстинктивно пропихивает под себя подушку, чтобы облегчить смену угла проникновения и сильнее связать их тела в одно целое. Новые удары по чувствительному месту заставляют Хона метаться в исступлении, только раззадоривая мучительно нежно и глубоко истязающего его плоть Сонхва. Ему узко, ему нереально горячо и просто рвет башню от этих мокрых шлепков и непристойных высоких стонов партнера. Темные волосы качаются в такт все растущему темпу. Сонхва теряет терпение, остервенело вбиваясь в Хонджуна и утопая с головой в его развратных попытках дышать. Его закатывающиеся вновь от удовольствия глаза, руки, ищущие, за что ухватиться в этой реальности, чтобы окончательно не сойти с ума, мягкие и сочные губы — всё это заглушает звуки, сужая поле зрения до одной точки. Пак, не помня себя, тянется к напряженной и влажной шее и обхватывает ее пальцами, сдавливая кадык и вызывая испуганные сдавленные хрипы. Хон зажмуривается, отчаянно глотает плохо подступающий к глотке воздух, содрогается и в агонии изливается себе на живот второй раз. От этого зрелища и плотного давления на член у Сонхва сносит крышу, он, до этого лишь мучительно и низко стонавший, взрывается каким-то диким, совершенно животным грудным рычанием, теряя амплитуду и рвано и неровно двигаясь внутри, подставляясь под волны плавящего его тело жара. Он заканчивает вслед за партнером, задыхаясь от наслаждения и теряя связь с реальностью, моргает, пытаясь бороться с ослепляющими вспышками перед глазами. В безуспешных попытках отдышаться, Пак отпускает шею Хона, выскальзывая из его тела, и опускается над шокированным лицом соседа. Он смотрит ему в глаза, но видит безумие и страх вместо удовлетворения. — Пиздец, — хрипло произносит Хонджун, сталкиваясь с настороженным взглядом, — Я думал, ты меня сейчас убьешь нахуй. — Он устремляет свой взгляд в потолок, облизывается, и улыбается как конченный псих. — Это было просто охуенно. Сонхва резко поднимается над ним на вытянутых руках, не веря в картину перед своими глазами. — Ты что, совсем ебнулся, Ким Хонджун?