Ну почти аль денте

Хонджун смотрел на нависшего над ним Сонхва и не понимал причину его негодования. — А что такого? — он был удовлетворен, и это блаженство, смешавшись с безумием, затмевало все сомнения. — Я тебя чуть не придушил, — брюнет был в ярости, но уже не горячей, а бессильной и отчаянной. Его негодование было направлено на себя самого, и он безуспешно искал ответ в глазах напротив. — Ты же понимаешь, чем это все могло закончиться? — Пак поднялся, отстраняясь от обмякшего и расслабленного тела под ним, сел, брезгливо отбрасывая на пол использованный презерватив, и опустошенно обхватил руками колени. — Думаешь, я бы тебя не остановил? — «Нет, не остановил бы» — Чего ты так испугался, это же просто «игра»? Разве с другими ты так не делал? — Ты у меня первый, — честно признался тот. Ничего себе поворот. Для первого раза ослепительный Пак Сонхва справился на пять с плюсом. Хонджун улыбнулся этой мысли, но озвучивать ее не стал. Вдруг его сосед от такой щедрой похвалы зазнается. Почему-то парня очень радовала мысль о том, что он сорвал цветок невинности этого совестливого ангелочка. Приятно быть первым, и хотелось бы единственным. — Откуда тогда у тебя под подушкой набор профессионального хахаля-трахаля? — Рыжий подозрительно покосился на голую спину сидящего, пробегая глазами по позвоночнику от шеи до копчика с анатомически идеально расположенными ямочками над ягодицами. Кожа Сонхва блестела от пота, но сам он выглядел холодным и отстраненным. Парень только неопределенно качнул головой, не показывая своего смущенного лица. — Друг дал. Так у него есть друзья. Все-таки этот заучка был не так безнадежен. В отличие от самого Хона. Довольно растянувшись на смятой постели, перемазанный следами горячей страсти, Ким невольно нахмурился. Он так мало знал о человеке, с которым еще пару мгновений назад был одним целым. Знал только имя, возраст, что тот учится в университете, любит порядок и розовый цвет. И что терпила Сонхва на самом деле просто до одури горячий и дикий, если его довести. Настолько безрассудный и агрессивный, что в голове начинают путаться мысли, а тело так и тянет броситься на этот пылающий костер, наплевав на обжигающую боль и последствия. — Не переживай так, — беззаботно потягиваясь, Хонджун перевернулся на бок. Он хотел прикоснуться к гладкой коже партнера, но почему-то не осмелился. — Я ведь сам этого хотел. — Зачем? — Сонхва очень удачно задавал правильные вопросы. Он обернулся и оперся на руку, непонимающе уставившись на рыжего через плечо. — Ну, — Хон смело поймал его взгляд и ехидно улыбнулся, — мне же приснился кошмар. Нужно было что-то пострашнее, чтобы его забыть. Сосед закатил глаза и слез с постели. Абсолютно голый Пак Сонхва был поистине произведением искусства, которым Хонджун откровенно любовался уже который раз. — Спасибо. Больше так не делай, — угрюмо бросил он, наводя порядок и выходя из комнаты. — Типа секс не предлагать, могу не отказаться? — Хон насмешливо крикнул ему вслед, а сам тоже поднялся и сел, отмечая про себя ноющую боль в заднице. В ответ только раздраженно хлопнула дверь ванной. Сердце неприятно кольнуло то ли от внезапно проснувшегося чувства вины, то ли от досады. Удивительно, наглому Киму все-таки не были чужды такие эмоции. Сонхва своей растерянностью начинал будить в нем что-то лучшее, чем просто желчное нахальство и ненависть ко всему живому. Такая перемена настораживала, но вместе с тем дарила какое-то чувство легкости, которое до недавнего времени злой гений испытывал лишь тогда, когда после тяжелой работы запускал на компьютере безукоризненно чистую и прекрасную композицию. Когда он проснулся, ему было страшно. Он словно вновь вернулся в тот день, переломивший окончательно хрупкую душевную спираль, до этого медленно тлеющую из-за постоянного стресса. Хонджуна сломали, унизили, заставили ненавидеть своё испорченное чужой похотью обессиленное тело, прочно впечатывая в мозг боль разрывающейся плоти и размазывая его самого по холодному кафелю клубного туалета. Эта боль не давала вспомнить лица своего обидчика, пробуждая ненависть ко всем, кто лез в его личное пространство. Он начал мстить. Мстить соседям, сменявшим друг друга и настойчиво вторгавшимся в его мрачную обитель, и упиваться их мучениями в блаженном безопасном одиночестве. Это заглушало чувство собственной ничтожности и невозможности творить так же легко и непринужденно, как раньше. Ужасное воспоминание временами возвращалось, заставляя избегать сна и доводить себя до изнеможения ночным бдением, чтобы под утро свалиться без сил и забыться в надежде не увидеть ни единого сновидения. А потом в доме появился Пак Сонхва. Очередная жертва его борьбы с самим собой. Сосед оказался другим, настойчивым и раздражающим своей покорностью. Но и тут он в нем ошибся. Прилежный студент оказался не просто другим, он был тьмой, как черная дыра поглощающей всё плохое, но облаченной в исключительно чистый свет сверхновой звезды. Но тьма, какой бы бездонной и непроглядной не казалась, не может вечно таиться за спокойной личиной благоразумия. И она разверзлась, переполнившись, и пожирая тень, которую звали Хонджуном. Тихий океан, внешне спокойный, переполненный ядом Кима, вскипел, выплескивая наружу бездну возмущения, агрессии, боли. Это была боль Сонхва или Хона? Парень не мог их разделить, когда яростная хватка трепала огненное пламя волос и яростно подчиняла, выбивая из головы напрочь все мысли и оставляя только рафинированную ничтожность. Минус на минус дает плюс, так ведь? Хоть Ким и не был прилежным учеником, но эту истину матери всех наук помнил, а теперь и испытал на себе. Цунами по имени Пак Сонхва сбило его с ног, закрутило бешеными волнами и выплюнуло, омывая солеными водами собственного сожаления. Боль и ненависть растворились в пене, выбрасывая парня на берег и даруя надежду на спасение в виде вдохновения. Жадный от творческого голода Хонджун смог снова что-то создать. А потом опять больно споткнулся о свой песчаный замок на солнечном берегу, ломая его к чертям и падая лицом в зыбучий плывун терзающего душу воспоминания. И оттуда его опять выдернул Пак Сонхва. Властно затянул обратным течением, снова погружая в свои внешне невозмутимые океанские воды. Всплывая на поверхность и борясь с тяжелым камнем в груди, Хонджун наоборот лишь глубже тонул в пучине. Но вода безразлично расступилась перед ним, как перед Моисеем. А он вопреки воле стихии, лишь снова с головой бросился навстречу бурлящей глубине, надеясь снова наглотаться горькой и соленой воды, чтобы промыть свою глубокую рану. Пусть было больно, пусть было неправильно, пусть его снова било о твердые камни. Хон хотел разбиться о дно, стать песком и илом, смешаться своей злобой и болью с обжигающим легкие отсутствием кислорода. Агрессия Сонхва перемешивала их в водовороте, бросая от течения к течению и выталкивая навстречу черному звездному небу. Отчаянный крик наслаждения этим буйством природы заново родившегося Кима убеждал в безумии и очищал. Блаженное освежающее чувство чистоты соленых брызг снова выбросило его на берег. А его океан утонул сам в себе, унося чужую боль в свои обманчиво безмятежные глубокие воды. Было так хорошо, но в то же время так плохо от осознания ненормальности содеянного. Блять, это реально сводило его с ума. — Ты еще здесь? — Сонхва возник в дверном проеме, обернутый полотенцем, и прогнал своим разбитым видом все абстрактные мысли. — Иду в душ, — растерянно вскакивая с кровати и вновь ощущая боль между ягодиц и где-то внутри, Хон пошатнулся и проплыл мимо соседа. — Если хочешь, можешь спать тут, — обреченно вздохнул хозяин комнаты. — Если снова нагрянет кошмар, я разбужу. У меня чуткий сон. «Я знаю. Не говори так». Судорога сковала сердце. «Не заставляй меня привыкать к этому. Я выверну тебя наизнанку». — Я еще не скоро усну, но подумаю над твоим предложением, — рыжая челка скрыла болезненный блеск глаз. Снова безразличная улыбка. — Только не приставай, мне рано вставать на учебу, — Пак поправил постель и стал переодеваться в пижаму, когда Хонджун уже скрылся за дверью ванной комнаты. Он сложил тетради на столе, готовясь к новому учебному дню. Пусть он и спал до обеда, но режим нарушать нельзя. Это было единственным постоянным, что оставалось в безумно скачущей диаграмме его полетевшей к чертям размеренной жизни. Еще вчера днем он был святым и непорочным, а теперь уже запутался в своих грехах и кругах Ада, которые предстоит пройти. Пак пошел на кухню, вслушиваясь в шум воды, доносящийся из ванной, наспех перекусил и отправился снова в постель. Морфей-предатель не спешил забирать его в свои объятия. Сегодня Сонхва было так хорошо и одновременно плохо, что хотелось сдохнуть от осознания своего падения. Он так привык делать все, о чем его просят, а коварный сосед манипулировал им, играя словно марионеткой. Это бесило до одури, выжигало из него рассудок и хладнокровие, оставляя лишь агрессию и желание. Желание задушить гада, пригревшегося на его груди. Прилежный студент вместо права изучал то, как нужно подвергаться плотским утехам. Невинный до недавнего времени парень убивал в себе голос рассудка, выпуская всю жизнь томившегося внутри зверя. Благоразумный Пак Сонхва стремительно падал в клокочущую бездну, теряя свою годами хранимую чистоту и беспристрастность. А его мучителю это нравилось. Чистое безумие. Парень перевернулся на живот, утыкаясь лицом в подушку. Может быть, недостаток кислорода замедлит ход мыслей, отключит его совесть и позволит уснуть? Когда рядом с ним послышались тихие шаги и постель мягко промялась под весом чужого тела, он уже забывался, с трудом различая движения укладывающегося рядом Хонджуна. Он все же пришел. Зачем? И почему так долго?

***

И как утро наступило так быстро? Сонхва сидел в учебной аудитории, без обычного интереса слушая размеренное жужжание преподавателя по криминалистике. Впервые с полным безразличием на автомате записывая лекцию, он бездумно выводил строчки каллиграфическим почерком с бесконечным количеством грязных помарок. Грязных, каким был, теперь и он сам. Поглощенный мрачными мыслями, он оперся свободной рукой на стол, натянув рукав бирюзового свитера на кисть и уткнувшись в мягкую ткань щекой. Его шея была стыдливо закрыта высоким воротом, надежно скрывая метки, оставленные губами Хонджуна гораздо ниже. Он не помнил, когда сосед успел так ярко его пометить, но боялся, что даже мимолетно кто-то посторонний может не то, что увидеть, а почувствовать его теперешнюю порочность. Пак изучал лысину профессора, изображая заинтересованность в лекции. — Агрессия, — повышая тон, обозначил лектор пункт, который нужно было отразить в записях, — это физические, сексуальные, экономические, эмоциональные или психологические действия или угрозы этих действий, оказывающие влияние на других людей. Включая любое поведение, которое пугает, устрашает, подчиняет, обижает, унижает, обвиняет, оскорбляет или ранит кого-либо, это явление —неотъемлемая часть всех преступлений. Записали? — он поднял взгляд от своего планшета и обвел им аудиторию, фиксируя на себе внимание студентов. — Слабо осознаваемое агрессивное поведение — это непреднамеренное агрессивное поведение в состоянии аффекта, когда опасные действия совершаются на фоне сужения сознания, резкого снижения самоконтроля, в этом случае личность может не отдавать себе полного отчета в происходящем. Отсюда мы получаем связь с другим понятием. Каким? — Преступление, совершаемое в состоянии аффекта? — сделал догадку один из студентов. — Верно, — преподаватель кивнул. — Аффект всегда возникает в ответ на уже сложившуюся ситуацию, мобилизуя организм и организуя поведение так, чтобы обеспечить быструю реакцию на неё. Его уникальными характеристиками являются кратковременность и высокая интенсивность, в сочетании с выраженными проявлениями в поведении и работе внутренних органов. Сонхва снова включился в учебный процесс. «Агрессия, угроза, снижение самоконтроля, преступление, аффект, реакция» — спешно записывал он, чувствуя подступающее волнение. Эти слова отзывались в нем, молотом ударяя по вискам. — Итак, — лекция продолжалась, — ситуации бывают разные. Аффект является смягчающим уголовную ответственность состоянием при условии, что он является реакцией на противоправное либо аморальное поведение потерпевшего, которое может носить однократный или систематический характер. В последнем случае речь идёт о наличии длительной психотравмирующей ситуации, — пожилой мужчина пригладил редкие волосы на затылке. — Алкогольное опьянение или воздействие наркотических веществ похожим образом способны стать катализатором преступления, но это отдельная статья. Пак внимал речи лектора, приоткрыв рот и впитывая в себя поток информации. — Выделяют также обычный и накопительный аффект. Обычный аффект возникает в связи с каким-то непосредственным влиянием на человека. Накопительный наступает не в результате непосредственного сильного воздействия, а в результате накопления относительно слабых влияний, каждое из которых в отдельности не могло бы вызвать состояние аффекта. Так, например, когда человек с пессимистичным взглядом на жизнь не находит людей, способных сбалансировать его мировосприятие и от состояния «все плохо» прийти к принятию многообразия жизни и жизненных сценариев. — Профессор сделал паузу, смотря на усердно пишущих студентов, — Ощущение того, что он не отвечает ожиданиям окружающего мира: родителей, близких, друзей, учителей и других, также может сделать человека агрессивным. В этом случае внутренняя агрессия на себя самого проецируется на окружающих. Мы получаем взрывную смесь, которая потом часто попадает в хронику. Сонхва скользнул ладонью по лицу, шокировано подбираясь к выводу. Перед глазами заплясали черные точки, стало душно. — Вашим заданием будет проанализировать криминальную хронику в довольно большом срезе, чтобы всем хватило событий, — мужчина оперся на кафедру, — за последние пять лет. Староста отправит вам файл, в котором вы сможете найти дела, освещающие преступления, совершенные лицами в состоянии аффекта. Я буду ждать от вас подробный отчет о ведении дела, ваши наблюдения касательно судопроизводства и описания аффективного состава происшествий. Когда мы имеем дело с аффектом, то подсудимый признается невменяемым. Ваша задача — подробнее изучить психологическую составляющую и сделать выводы о том, справедливо или нет был осужден преступник. — Разве имеет смысл спорить с приговором? — раздался растерянный вопрос из аудитории. Лектор лукаво улыбнулся. — Работа правозащитника состоит в том, чтобы защищать своего нанимателя. Любой ценой. Студенты оживленно заговорили. Кто-то спорил с профессором, кто-то был недоволен заданием. Сонхва опустошенно смотрел в тетрадь. Молодые люди начали вставать со своих мест и покидать аудиторию. Не помня себя, он последовал за толпой, судорожно набирая сообщение. «Сан, нужно встретиться. Я закончу в три». Ответ пришел только с началом следующей пары. «Хён, это важно? Можешь прийти ко мне?» «Да. Сбрось мне адрес». Остальные занятия прошли мимо, словно парень был во сне. Глубоком и тягучем. Приходя в себя уже перед калиткой дома друга, он нервно сглотнул и коснулся пальцем звонка. Через пару минут, неимоверно долгих, он уже разувался, сопровождаемый обеспокоенным взглядом младшего. — Что у тебя снова случилось? — Сан подал ему домашние тапочки. Из кухни выглянул Уён, одетый в плюшевую пижаму хозяина дома. Кто бы сомневался, что он тоже был здесь. — Привет, хён! — Он порывисто обнял старшего. — Мне кажется, что я превращаюсь в чудовище, — вместо приветствия выпалил Пак, — Еще немного, и вы будете посещать меня либо в колонии, либо в психушке. — Что ты несешь? — Сан нахмурился и пихнул его в плечо. Чон взял его за руку. Этот жест не ускользнул от внезапного гостя. Парень поднял взгляд от сцепленных пальцев друзей к их лицам, поочередно оглядывая каждого и в полной растерянности останавливаясь на смущенно опущенном взгляде друга, который еще вчера изливал ему душу. — Вы…? — Брюнет указал пальцем на каждого из них. — Ага, встречаемся, прикинь? — Весело подняв соединенные руки засмеялся Уён. — Поздравляю, — недоверчиво протянул старший. — Можно присесть? Или лучше лечь, сразу в гроб, — угрюмо добавил он.