Одухотворённая ци чрезвычайно обильна, или Злопамятность злобного создания

Всё же Сюэ Сянь был отчасти злобным созданием, а в чём-то — не просто злобным, но очень злопамятным. Даже после того, как он признал, что Сюаньминь действительно многое значит для него, даже после того, как они научились проводить ночи вместе и следовать единым путём, отдельные моменты продолжали словно бы жечь внутри. Так, верно, мучаются неотмщённые духи, ожидая, что кто-то свершит за них подходящую кару над обидчиком. Но неотмщённые духи были слабы, а он, Сюэ Сянь, оставался драконом, существом, которое никак нельзя было отнести к слабым. Играя в небе, он мог порождать ураганы и грозы, и странно, что никак ещё не покарал этого Святошу, пусть тот и занял, не спросясь, и сердце, и мысли. Сюэ Сянь очень долго объяснял себе, что Сюаньминь не поплатился за некоторые свои неосторожные действия лишь потому, что драконий разум не придумал ещё столь извращённой и в то же время справедливой кары, которая бы и сохранила этому Святоше жизнь, и проучила бы его достаточно. Так, может, и продолжалось бы дальше, если бы однажды в своём путешествии они не забрели в заброшенную деревню. Если кто и населял её, так только призраки, да и те не могли показаться, пока солнце висело высоко в небе. Вместе с тем место казалось удивительно благоприятным. Возможно, что-то изменилось недавно, и люди пока не знали, что могут вернуться и снова возделывать землю и ловить рыбу в протекавшей неподалёку реке. Оглядев с безразличным видом покинутые дома, Сюаньминь выбрал тот, у которого уцелела крыша, и предложил Сюэ Сяню отдохнуть в нём. — Здесь одухотворённая ци чрезвычайно обильна, — мягко сказал он. И пусть никому из них не требовалось сейчас никакого лечения, Сюэ Сянь мгновенно вспомнил, как подобное случалось прежде. В тот день он ещё не обрёл полной силы, его ноги в человеческом обличье не могли нести его тела… В тот день!.. Сюэ Сянь сощурился и поглядел на Сюаньминя, но тот будто и не помнил ничего. Впрочем, что ещё можно было ждать от этого Святоши, должно быть, ему привычно было не обращаться к памяти вовсе! Сокрытые внутри угли обиды разгорелись в считанные мгновения. — Одухотворённая ци… — пробормотал Сюэ Сянь, устремляясь за Сюаньминем в дом. — Чрезвычайно обильна… Сюаньминь был высок и силён, прекрасно сложен, обладал немыслимой для человека силой. Но всё же он оставался человеком, ровно как Сюэ Сянь оставался драконом. И потому в чём-то они вовсе не были равны. Сюэ Сянь прежде словно не задумывался об этом, но тут в нём взыграло некое чувство, схожее с яростью, вырвалось из-под контроля, и едва Сюаньминь вошёл в пронизанную светом комнату, где почти не сохранилось мебели, он нагнал его и припечатал лицом к стене. Сюаньминь едва успел упереться ладонями, чтобы не приложиться высоким лбом. Сюэ Сяню не требовалось ни талисманов, ни очерчивания кругов, чтобы заставить Сюаньминя замереть неподвижно. Он прильнул к нему всем телом, скорее примеряясь, выискивая возможность… Размышляя, с чего бы начать. — Что ты делаешь? — спросил Сюаньминь. Но голос его звучал спокойно, будто что бы ни задумало злобное создание, а этот Святоша всему был рад и покорен. Но Сюэ Сянь не доверял этому тону. Он прекрасно знал, что подо льдом плещутся волны дикого океана. — Всего лишь хочу взыскать один долг, — отозвался он в самое ухо Сюаньминю и прикусил его кожу на шее, да так, что легонько вспорол её, слизнул языком каплю крови, позволив собственной слюне вдоволь смочить рану. — Ты… — словно бы не нашёл слов Сюаньминь, и Сюэ Сянь, весьма довольный собой, легонько подул ему чуть ниже затылка, заставляя приподняться мельчайшие волоски на коже. Даже легчайшее дуновенье дракона было способно породить настоящую бурю. Сюэ Сянь отлично умел управляться с ветрами, потому этот лишь прошёлся лезвием по всем швам одежды Сюаньминя, заставив её белыми складками упасть к его ногам. Теперь можно было продолжать наказание — прикусить кожу на плечах, проследить поцелуями выступающие позвонки, вжаться бёдрами в бёдра, добившись короткого, едва слышного стона. Оставить россыпь цветков-укусов на лопатках, точно дивную роспись на белоснежном листе рисовой бумаги. Сюэ Сянь прежде так много раз позволял Сюаньминю вести, с таким удовольствием уступал ему в домашнем искусстве, что теперь опьянел от собственной власти. Оказалось, что этот путь не менее увлекателен! Как он прежде не подумал, нужно было давно уже взыскать разъедавший изнутри долг вот так просто?! Сюаньминь не говорил больше. Жадные ладони, губы и язык Сюэ Сяня сделали его мягким, податливым, заставили отпустить себя. Он вздрагивал от прикосновений, загорался желанием, и когда Сюэ Сянь проник в него пальцами, только чуть опустил голову, позволяя себе протяжный вздох. Он не сделал ни одной попытки обернуться или воспрепятствовать потерявшему всякий стыд дракону. Сюэ Сянь мимолётно задумался, не причиняет ли возлюбленному боль, потому второй рукой скользнул по его животу вниз, обхватил у основания крепкий член и принялся ласкать его, продолжая тем временем растягивать со всей возможной заботой и нежностью, что только могло скрывать его драконье сердце. Собственный член изнывал без внимания, сияющая капля увенчала его, напоминая, что увлекаться лишь частью задуманного наказания не стоит. Сюэ Сянь не был уверен, что Сюаньминь готов к нему, но, с другой стороны, разве этот Святоша не был достаточно стоек в том, что считалось болью? Наверняка он сумеет перетерпеть то, что сам Сюэ Сянь вытерпел уже так много раз… и даже нашёл потрясающим?.. С такой мыслью Сюэ Сянь наконец позволил и собственным одеждам упасть, чёрная ткань укрыла белую ровно в тот момент, когда он жарким толчком вбился внутрь, как карп кои порой играет с крючком. Сюаньминь не вскрикнул, лишь дрожь прошла по всему его телу. Не желая, чтобы возможная боль сократила удовольствие, омрачила бы затеянную весеннюю игру — да, по части наказания это злобное создание оказалось последовательным далеко не во всём, — Сюэ Сянь снова принялся пальцами оглаживать головку его члена. Он то обхватывал целиком, то только прослеживал выступающие вены, а сам в это время начал путь в тысячу шагов, вершиной которого стало бы их взаимное наслаждение. Перед тем как цветочные лепестки должно было унести озорным весенним ветром, Сюэ Сянь ощутил, что Сюаньминь словно бы весь трепещет. Впрочем, и сам он весь трепетал, да так, что совершенно забыл, отчего вдруг они предпочли любому ложу, даже собственным разбросанным по полу одеждам, замереть у стены… …И возносясь до сияющих пиков, Сюэ Сянь совершенно точно не помнил, что затеял всё это, лишь чтобы наказать Сюаньминя, посмевшего некогда в прошлом нацепить на него — на дракона, на почти небожителя! — обездвиживающий талисман и оставить лицом к стене. Точно так, как он сам сейчас удерживал его, в то же время пронизывая так, как опрокинутый дождь пронзает перевёрнутые облака. *** Отдышавшись, Сюэ Сянь отодвинулся, с удовольствием рассматривая следы собственной страсти на чужой спине. В это мгновение Сюаньминь наконец развернулся, поймал его за запястья, поцеловал в губы. Сюэ Сянь и сам не заметил, как вдруг после оказался уже лежащим на сброшенных одеждах. Сюаньминь же смотрел на него тяжёлым и жарким взором. Должно быть, слишком много драконьей слюны бродило теперь в его крови. Сюэ Сянь усмехнулся: — Неужели ты желаешь, чтобы мэйхуа сегодня зацвела дважды?.. — Трижды, — откликнулся Сюаньминь, и голос его оказался глубоким и чуть хриплым. — Так-то ты принимаешь моё наказание… — укорил Сюэ Сянь, послушно подставляя шею жарким губам. Впрочем, одухотворённая ци этой заброшенной деревни и впрямь была чрезвычайно обильной. Стоило воспользоваться такой возможностью!