How do you live when nobody wants you to live?

Он моргает, раз, два, три раза. Он дышит один, два, три раза. Он плачет раз, два, три, четыре, пять... еще. Потерян. Он потерял способность верить. Потерял способность чувствовать. Потерял способность видеть. Потерян. Потерян. Потерял. Он потерян.

***

Он дышит, туман рассеивается в его мозгу, и он дышит. Теплый воздух заполняет холодную комнату, пачкает зеркало перед ним, но он дышит. Он улыбается своему отражению в зеркале, и оно улыбается ему в ответ. Парень вытирает пот со лба и тяжело ложится на пол, ударяясь спиной о деревянную поверхность. Он смотрит на потолок. Свет почти ослепляет, но он отказывается закрывать глаза, отказывается отпускать образ за ними, даже когда их жжет. Он отказывается закрыть их. Свет студии помогает ему вспомнить, зачем он здесь. Сюйси. Сюйси был причиной его слезящихся глаз и раскалывающейся головы. Он был причиной его бессонных ночей, его усталых дней, обеспокоенных взглядов, вечеров готовки в надежде, что мальчик съест хоть что-нибудь. Причиной был Сюйси. Потому что он видел, как мышцы другого замедляются через 15 минут после начала тренировки. Он видел, как дыхание Сюйси становилось неровным уже через 20 минут. Он видел выражение лица Сюйси во время танца, видел его глаза, видел его рот, его подбородок, его щеки, его ключицы, его руки, его кисти, его пальцы, его все... и он напуган. И он знает, он знает, что не только он заметил изменения, потому что он видит, как глаза мемберов задерживаются на теле Сюйси, как их брови нахмуриваются, губы опускаются, он видит. И он знает, но в то же время не знает. Он знает, что с Сюйси что-то ужасно не так. Он знает, что, то, как стекленеют глаза Сюйси, когда они соприкасаются с зеркалом – это не нормально. Он понял это с той секунды, когда посмотрел в эти глаза и увидел пустой взгляд, когда танцевальные практики превратились в тихие ритуалы, на которых никто не осмеливался говорить, потому что они были слишком напуганы, чтобы нарушить кажущуюся священной тишину, которая наступила, когда Сюйси перестал быть частью звука. Тогда он понял, что что-то ужасно не так, и все же он не знает. Он знает все эти вещи и не знает ничего. Потому что все они – маленькие, крошечные кусочки огромной головоломки, и чем больше кусочков он собирает вместе, тем больше ему хочется убежать от этой реальности, которую он не может заставить себя принять. Он ведет себя эгоистично, он трус, мудак, он тупой и глупый. Он знает. Потому что он знает так много и не знает, что ему делать. Рассказать их менеджерам? Правильно, как будто им есть до этого дело. Насколько он знал, это были они, те, кто все это начал, так что нет, это был не вариант. Поговорить с остальными? Говорил. Много раз. Говорил. И каждый раз все происходило одинаково: он высказывал свои опасения, они высказывали свои опасения, обещали поговорить с Сюйси, а когда кто-то из них пытался... они возвращались с грустным выражением лица и слезами на щеках. Потому что он знает так много, так много, и в то же время он ничего не знает, потому что эта головоломка, которую он пытается решить – невозможный крестовый поход. Он не знает, что не так, и в конце концов, все, что он действительно знает, это то, что он хочет вернуть Сюйси. Он хочет вернуть его яркую, как солнце, улыбку. Он хочет, чтобы его глаза искрились от самых незначительных вещей, как это было всего три месяца назад. Он хочет услышать его голос, ведь прошло столько времени с тех пор, как из уст Сюйси доносился только шепот. Он хочет перестать прислушиваться к тоненьким хныканьям по ночам. Он хочет перестать осторожно подходить к Сюйси, потому что теперь ему казалось, что одно неверное движение может привести к тому, что другой мальчик рухнет вниз. Хочет еще хоть раз услышать его смех. Хочет, хочет, хочет, хочет. Он хочет так много вещей, но не может. Он не может получить ни одну из них, потому что не знает. Он никогда не был тем, кто умоляет, кто опускается на землю и кланяется, но ради Сюйси он готов умолять, кричать и плакать перед каждым богом, чтобы тот вернул Сюйси, потому что это несправедливо. Это несправедливо. Это несправедливо. повторяет он про себя. Это несправедливо. ... Это несправедливо! Он кричит в ночь, и слезы катятся по его щекам. Он рыдает в ладони, и его глаза слезятся. Крики становятся отчаянными, настолько отчаянными, что он задыхается... потому что это несправедливо. Что такого сделал Сюйси, чтобы заслужить такое? Даже если он не знает, что такое «это». Кто-то однажды сказал ему, что никто никогда ничего не заслуживает, ни хорошего, ни плохого, никто ничего не заслуживает, ты просто получаешь то, что ищешь в жизни. Чушь. Если бы это было правдой, то Сюйси сделал бы что-то настолько ужасно неправильное, настолько ужасно плохое, что заслужил бы... нет, что он искал, чтобы его глаза были мертвыми, а улыбка – несуществующей?! Чушь. Он отказывается верить, что мир устроен именно так. Его глаза жжет. Он не закрыл их. Но их жжет. Свет ослепляет, и он не знает, как долго он сможет это продолжать, но, как и в других ситуациях, он собирается держать их открытыми, продолжать бороться, потому что если это несправедливо, то он собирается это исправить. Он отказывается закрывать глаза, отказывается позволить изображению за ними исчезнуть и, отказывается позволить Сюйси исчезнуть вместе с ним. Он садится и смотрит в зеркало. Его глаза красные от слез, волосы в беспорядке, ногти в крови от царапин. Он устал. Он еще раз протирает глаза и встает. Он знает. Он знает, что что-то ужасно не так. Он знает, что Сюйси исчезает, ускользает от его пальцев. Он также знает, что не позволит этому случиться. Он будет бороться до последнего, отдаст все силы, чтобы не дать Сюйси угаснуть. Он делает шаг, потом два, и плачет, слезы катятся по его щекам, и хотя они щиплют, Тэн не собирается закрывать глаза.