С любовью, Роза У.

На следующее утро Роза проснулась рано. Она нервничала. Разумеется, ей было уже шестнадцать, и она не должна была бояться перехода в другую школу. Она была достаточно взрослой, чтобы постоять за себя, и она не боялась остаться без друзей — Роза давно уже научилась хорошо себя чувствовать наедине с собой. И тем не менее она поняла, что нервничает. Она надела джинсы и рубашку, завязала волосы в высокий хвост и посмотрела на себя в зеркало. Высокая, худая, с рыжими волосами, как у отца, и этими дурацкими веснушками. Она взмахнула палочкой, нанося немного косметических чар. Отец не любил, когда она закрывала веснушки, но в конце концов, не ему же нужно было отправляться в первый день в новую школу. Пожалуй, главным преимуществом Англии по сравнению с Штатами, было хорошее отношение к рыжим. Во всяком случае, Роза надеялась, что это так. Она никогда не говорила об этом отцу, но первые пару лет в Салеме над ней все смеялись из-за того, что она была рыжей. Ее называли бедной ирландкой, дразнили конопатой и не считали настоящей ведьмой — ведь ведьмы в Салеме, все, как на подбор, были с черными волосами. Приведя себя в порядок, Роза отлеветировала чемодан вниз и отправилась готовить завтрак. У них с отцом была негласная договоренность — кто первый встает, тот и готовит завтрак. Обычно этим занимался отец, но сегодня Роза была даже рада, что проснулась раньше. Они ведь не увидятся еще как минимум пару месяцев, так что ей хотелось сделать ему приятное. Напевая что-то под нос, Роза танцевала по кухне, готовя настоящий английский завтрак. Бекон, яйца, помидоры, тосты. Она хотела было подшутить над отцом и сделать чай с молоком, но потом все-таки передумала и сделала им обоим по большой кружке кофе — с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, они любили пить кофе вместе. Отец всегда добавлял больше кофе, а она — больше молока, но это все равно было одной из их любимых семейных традиций. Вскоре раздались шаги, и на кухне появился заспанный отец. Роза улыбнулась, заметив, что он, как и она, надел джинсы и рубашку. — Этот лучший запах на свете разбудил меня, — он улыбнулся. — Доброе утро, самая прекрасная дочь. — Доброе утро, пап. Накрыв на стол, Роза села напротив отца. Пару минут они молча поглощали завтрак — было слишком вкусно, чтобы оторваться. Потом Роза спросила: — Как мы доберемся до Лондона? — Думаю, легче всего будет трансгрессировать. — Правда?! — Роза едва не подпрыгнула на месте от восхищения. Раньше отец никогда не использовал с ней трансгрессию, и ей, разумеется, очень хотелось попробовать. — Камин у нас пока не подключен к общей сети, машины тут тоже нет, а добираться поездом слишком долго, так что да, мы трансгрессируем. И мне не нравится эта хитрая улыбка! — Папа, — нарочито обиженным тоном сказала Роза. — Ну что ты, я очень ответственная и прилежная девочка и не буду делать никаких глупостей! Судя по тому, как высоко отец поднял брови, ей он явно не поверил. Еще бы, сложно поверить дочери, из-за которой его уже несколько раз вызывали в школу! Да, Роза никогда не была зачинщиком шалостей, скорее, просто попадала в неудачную компанию. Но он прекрасно помнил это хитрое выражение лица и полное отсутствие раскаяния на нем. Роза никогда не нарушала правила просто так; она делала это либо из-за любопытства, либо из-за чувства справедливости — и это были определяющие ее качества, на взгляд отца. Именно поэтому он был уверен, что она попадет на Гриффиндор. Когда завтрак был окончен, отец остался мыть посуду, а Роза вернулась в комнату. Последний раз оглядела ее — та была совсем необжитой и пустой, что неудивительно, учитывая, что они переехали сюда всего месяц назад. Убедилась, что ничего не забыла, накинула толстовку — вдруг пойдет дождь, это же Англия! — закинула за спину рюкзак (отец научил ее заклятию незримого расширения, так что в него поместились и часть книг, и школьная форма, чтобы переодеться в поезде, и стратегические запасы маггловских чипсов — вряд ли в Хогвартсе можно было их найти) и спустилась вниз. Вместе с отцом они вышли из дома. Отец взял ее за одну руку, а чемодан и палочку — в другую. — Держись крепко, — он подмигнул. И трансгрессировал. Ее словно бы протащили сквозь узкую трубу и выплюнули. От перемещения у Розы закружилась голова, и он точно свалилась бы прямо на асфальт, если бы отец так крепко не держал ее. Ее едва не вывернуло. — Да, ощущения не из приятных. — Отец не сдержал хитрой улыбки. — Но зато мы в Лондоне! Придя в себя, Роза огляделась: они были рядом с вокзалом Кингс-Кросс, и он впечатлял своей красотой. Еще ни разу с момента переезда отец не нашел времени, чтобы погулять с ней в Лондоне, но обещал, что на рождественские каникулы они обязательно пару дней посвятит именно этому городу — в Рождество, рассказывал он, это место особенно красивое. — Поезд уходит в одиннадцать, а сейчас только десять. — Роза посмотрела на огромные часы на фасаде здания. — Что будем делать? — Найдем нужную платформу для начала. — Отец направился ко входу в вокзал, и Роза пошла за ним. — А потом посадим тебя в поезд. Мне нужно будет уйти на работу, но зато ты сможешь выбрать любое свободное купе! И не стесняться меня, когда встретишь будущих однокурсников. — Я тебя никогда не буду стесняться! — Роза возмутилась. — Ты у меня самый крутой отец, и я уверена, что все мои однокурсники будут мне только завидовать. На это отец только пожал плечами и ничего не ответил. Это было и неудивительно — он всегда себя несколько недооценивал. На взгляд Розы, для такого крутого человека, как ее отец, у него были слишком большие проблемы с самооценкой. На вокзале он сразу же повел ее к поездам и остановился между платформами девять и десять. — «Хогвартс-экспресс» отправляется с платформы девять и три четверти, так что нам нужно пройти через магический барьер между платформами девять и десять. Справимся? Роза фыркнула и покрепче обхватила рюкзак. В Салемскую школу ведьм они попадали через каминную сеть, прямо из дома, без всяких там поездов и проходов через стену. Честное слово, эти англичане ужасные позеры. Отец опять взял ее за руку, и они побежали к стене. Роза не удержалась и зажмурилась, а когда открыла глаза, то уже была на платформе. Она увидела поезд: он был огромным и несколько старомодным — как и всё в магической Англии, по крайней мере, судя по рассказам отца. Вместе они отправились к хвосту поезда — Роза не хотела сразу же оказаться в большой и шумной компании. Отдав чемодан одному из помощников машиниста, отец повернулся к Розе и крепко обнял ее. Несколько минут они молчали, Роза совсем не хотела отпускать его, зная, что не увидит еще пару месяцев. — Не забыла учебники? А еду? Она кивнула. — Разрешение на посещение Хогсмида? Я же его подписал, да? — Ага. Я обязательно тебе напишу, когда объявят первое посещение деревни. Ты же приедешь? — Конечно, Роз. — Я буду тебе писать! Не забывай отвечать, ладно? — Не забуду, — он фыркнул. — А если я забуду, ты пришлешь мне вопиллер, мы, кажется, это проходили. Роза рассмеялась. — Ты мне всю жизнь это будешь припоминать, да? — Еще бы! Сижу я на работе, взрослый и суровый дядя, и тут мне прилетает вопиллер от милой дочурки — тебе тогда, кажется, было лет двенадцать, не больше — и перед всем отделом отчитывает меня! Ну и смеху же было! По всему министерству потом еще год анекдоты ходили… Отец рассмеялся и снова притянул ее к себе. — Мне уже пора уходить, Роз-Роз, — тихо сказал он, и Роза улыбнулась: ей всегда нравилось это милое семейное прозвище. — Напиши мне сразу после распределения. Я буду переживать за тебя. — Я знаю, пап. Он поправил ей лямки рюкзака, поцеловал в лоб и снова обнял. — Пока, пап. — Пока, Роза. Роза запрыгнула в вагон и из тамбура помахала отцу. Тот помахал ей в ответ, потом грустно улыбнулся и отправился обратно к магическому барьеру. А Роза уселась в дальнее купе и открыла книгу. Нужно было чем-то себя развлечь до отправления поезда. Она не знала, что у самого барьера Рон Уизли — а это был, разумеется, именно он — остановился и вновь с грустью посмотрел на поезд, на котором его единственная дочь Роза отправлялась в место, вмещавшим в себя самые счастливые и самые грустные воспоминания Рона — в Хогвартс. Потом он вздохнул и прошел через барьер, обратно в маггловский Лондон. Он с трудом признавался в этом самому себе, но он, оказывается, очень сильно скучал по этому месту.