Сам по себе

      В свои тринадцать (но по ощущением скорее четырнадцать) Эйприл О'Нил считала себя вполне взрослой. По крайней мере, достаточно, чтобы понимать, что является помехой для своей матери. Та любила её… ну, наверное, глубоко в душе, а ещё чувствовала свою вину – за то, что не посвящает себя дочери. У Элизабет были свои причины: она продолжала любить Джонатана – и ненавидеть его за всё, что привело к нынешней жизни, начиная от его любви к работе и кончая смертью там же. И, стремясь выкинуть мужа из головы, отчаянно кинулась искать ему замену, отодвинув дочь на задний план. Даже переехала ради этого. И нашла ведь довольно быстро. Богатый итальянец, бизнесмен, её новый мужчина мог себе позволить выделить на падчерицу достаточно денег, чтобы та была подальше от его драгоценной Лиззи, по её желанию, естественно.       Да, девочка понимала, почему мама так поступала. Контраст: отчим носил жену на руках, папа же едва ей уделял внимание, пропадая на работе целыми сутками. Эйприл слышала в школе, как какая-то старшеклассница говорила подружкам: «Женщине важно чувствовать себя любимой». Так что за себя она не обижалась. А вот за папу…       Может, наивно, но Эйприл верила, что у её отца были весомые причины так себя вести. Он спасал мир… или что-то в таком духе. И у этого её твёрдого убеждения были основания: документы, оставленные им, в основном зашифрованные. К чему ещё такие предосторожности? Она не могла понять, о чём там речь, но выглядело многообещающе. Он собирал компромат на кого-то, наверняка хотел заявить в полицию, но случился пожар – и Эйприл почти не сомневалась, что тот был неслучайным. Плохие люди всегда убирают хороших, которые хотят вывести их на чистую воду!       И это её предположение получило подтверждение буквально вчера: в квартиру, куда девочка пришла в гости (да, Элизабет, когда муж приезжал по делам в Нью-Йорк, жила с ним в отдельных апартаментах, а Эйприл – в снятой для неё специально квартире, с приходящей нянькой), явились странные настойчивые мужчины, желающие ознакомиться с любыми документами, вынесенными отцом с работы. Элизабет заверила их, что всё уничтожила, не желая иметь ничего общего с тем, из-за чего её муж пренебрегал семьёй… Точнее, она была в этом уверена. На самом деле дочь всё забрала себе, когда её отправили «выкидывать старый хлам».       Незнакомцы были настойчивы, но ушли ни с чем. После из визита мать заявила, что это был слишком большой стресс, и засобиралась в санаторий. Она едва ли заметила, что дочь поспешила уйти практически сразу за незваными гостями. Эйприл прихватила свой велосипед и бинокль, не собираясь упустить случай выяснить, что же произошло с отцом. А эти люди могли наконец дать подсказку (если не ответ), кто был замешан, почему это произошло. И, может быть, мама поймёт, увидев доказательства…       Она ездила за этими типами весь день и поняла, что работа шпиона – тяжёлая и временами скучная. Приходилось долго стоять на месте, причём прячась, чтобы её не засекли. И быстро-быстро ехать, чтобы не потерять их из виду. Однажды она едва их не упустила – когда покупала булочку, чтобы перекусить. По большому счёту их перемещения не говорили ей ни о чём. Здания, дома, организации… Что показалось любопытным – большое офисное здание, принадлежащее «Сакс-Индастрис». Фамилия в этом названии ей была знакома, мать упоминала этого человека, вспоминая однажды день похорон отца. Кажется, хоть она и развила в себе неприязнь к любым учёным, этот ей понравился: «Он больше похож на порядочного предпринимателя, чем на стандартного «белого халата», поглощённого только лишь работой», так она его характеризовала.       Солнце уже садилось, когда она поняла, куда привела её слежка – большое, ангароподобное двухэтажное здание с двумя маленькими окнами только на торце второго этажа. Это была зона складов – самое её начало. В золотых закатных лучах всё выглядело несколько… зловеще. Да, определённо. Эйприл ощутила на коже неприятный холодок, поняв внезапно, что она совершенно одна в незнакомом месте и даже весьма смутно помнит, как найти дорогу домой. Ах да, и уже темнеет.       Эйприл не была дурой вроде тех, что сами нарываются на неприятности – с парнями, связываясь с дурными компаниями, да и просто придурками, которых хватает. Она знала, что шутки с судьбой могут плохо закончиться, и всегда держала глаза и уши открытыми. Это другие, её ровесники из школы, могли шутить про острые ощущения и взрослые наслаждения, но она-то читала криминальные сводки – что-то ужасное могло случиться с кем угодно и даже в самый обычный солнечный день в людном месте.       Но юная О'Нил, не играла в какие-то глупые челленджи, не испытывала свою удачу, её вела только жажда справедливости… и любопытство. Немного. И нет, она не была уверена в собственной неприкосновенности, зато считала себя начинающим журналистом-детективом. «Дело Джонатана О'Нила» – она должна была его раскрыть. Хотя и было страшно, но она же забралась так далеко, и что же, отступить? Ну нет!       Она оставила велосипед за какими-то кустами недалеко, закидав попавшими под руку старыми газетами и листьями, придавив сверху парочкой веток. Девушка пробралась обратно, радуясь, что вокруг объекта нет забора. С другой стороны, подумалось ей, это как раз лишние подозрения отводит. Типы уже загнали машину в ангар.       Крадясь, чтобы найти возможность заглянуть внутрь, она чувствовала себя крутой шпионкой… Но реальность грубо расставила всё по местам.       – Ай! – только и вскрикнула она, когда её пребольно схватили за руку.       – И что у нас тут? Никак лазутчица! Как звать, пигалица?       – Ничего я не скажу! Пустите! – крикнула Эйприл, пытаясь вывернуться, но куда там! Схвативший её мужик был намного сильнее. Его обросшее щетиной лицо только перекосилось в мерзкой ухмылке, когда она завопила ещё пуще: – Пусти, грубиян! А-а-а! Помогите!       – Никто тебе не поможет, деточка. Пойдём-ка к начальству! Ну! – Эйприл никуда идти не хотела и попыталась пнуть этого мужика. Попала по колену, увы, только вскользь. Впрочем, охранник (наверное) всё равно разозлился: – Ишь, ещё пинается она! Ну погоди, я тебе покажу…       Все её старания вырваться были тщетны. Он втащил её на склад через служебную дверь с другой стороны, куда она не успела добраться. Эйприл наконец попала туда, куда собиралась, только, к своему большому сожалению, совсем не таким образом, как хотелось бы. Изнутри склад походил на… склад. Разочаровывающе как-то: много всяких ящиков в штабелях, погрузчики, деревянные поддоны… Впрочем, не факт, что в ящиках чего-нибудь этакого не было.       Между тем, мужчина протащил её к отгороженной под кабинет части, со шкафом для документации и с парой больших столов с компьютерами. Там никого не было, что заставило охранника выругаться, не заботясь о нежных ушках пленницы. Однако когда она заметила, что он потащил её к огромному, во всю стенку шкафу, то стала вырываться с удвоенным энтузиазмом.       – Я туда не пойду! Ты меня не заставишь! – Она пыталась задержаться, вцепившись свободной рукой в кресло на колёсиках, потом за стол… но почти не преуспела, только уронила какую-то папку да канцелярский стаканчик. – Не хочу! Не пойду!       – Ах, не хочешь? – зло обрадовался он и встряхнул её. – Ну ничего, мы тебя проучим. Будешь знать, как шпионить да вынюхивать!       Он затащил её таки в шкаф… оказавшийся лифтом. На нём они спустились на уровень или на два. А может, и на три – кабина ехала очень легко и плавно.       «Ну конечно, где ещё делать злодейское логово, как не под землёй?» – осенило её.       Это озарение ей вряд ли могло помочь. Итак, её затащили в комнату с мониторами. Она поняла, что это, видимо, пульт охраны, куда выводится изображение с камер наблюдения. Пока девочка осматривалась, бугай вызвал кого-то, нажав кнопку на пульте и объявив:       – Сэр, подойдите на пост! У нас тут шпионка!       Подошедший спустя пару минут человек ей не понравился ещё больше знакомого охранника. Это был… учёный, но почему-то сразу возникло ощущение, что не хороший, а из тех, кого называют безумными учёными. Что его выдало? Возможно, неопрятный (некогда белый) халат со зловеще красными пятнами, а может, взгляд, скользкий, жадно осматривающий, будто она – какой-то особо интересный микроб под линзами микроскопа.       – И что тут у нас? – хрипловато спросил он.       – Да вот, сэр, шпионила у нас под складом. Оперативники ещё говорили, мол, кто-то за ними следит…       – А почему они привели её сюда?! Их что, не учили уходить от слежки?! Передай, пусть знают: я дам знать об их некомпетентности хозяину! А что девчонка? Как звать?       – Молчит, сэр.       Тут впервые этот неприятный человек обратился к ней прямо:       – Молчишь, значит? Ну ничего, деточка, скоро мы всё о тебе узнаем. Так что последний шанс решить нашу проблему миром: кто ты и что тебе нужно?       Эйприл промолчала, упрямо стиснув зубы. Она уже поняла, что попала в крупные неприятности, но не собиралась облегчать задачу своим… похитителям? Можно их таковыми считать, если она сама к ним влезла?       Её карманы бесцеремонно проверили в поисках мобильника, но ничего не нашли – она даже порадовалась, что случайно оставила свою маленькую сумочку пристёгнутой к велосипеду.       – А я думал, детишки сейчас с телефонами-игрушками не расстаются, – несколько огорчённо заметил охранник.       – Ничего, есть у меня идея, как её разговорить, – мерзко ухмыльнулся начальник. – Конечно, мистер… хозяин не одобрил бы, но на наше счастье, его нет в городе. Веди её за мной!       По дороге, увидев множество камер-клеток, учуяв запахи, характерные для больниц… или исследовательских лабораторий. Что с ней могли там сделать? Воображение услужливо подкинуло пару-тройку кадров из фильмов ужасов. Эйприл впала в панику, отчаянно выдираясь из рук охранника. Но тот не отпускал, только шипел сквозь зубы, когда ей всё же удавалось по нему попасть ногами. Учёный же, будто не замечая этой борьбы, рассказывал, что недавно была выловлена неизвестная науке дикая тварь, соседство с которой поможет развязать язык одной рыжей нахалке.       Эйприл брыкалась ещё с большей энергией, инстинктивно зная (думать у неё уже не получалось): из камеры шансы выбраться куда меньше, чем будучи снаружи. Но куда там! Её запихнули в эту клетку… или аквариум… стеклянную коробку, иными словами.       Учёный постучал кончиками ногтей по стеклу, глядя на неё:       – Знаешь, это место предназначено для карантинного пребывания лабораторных животных. Удобно, всё отлично видно, если кто-то болен. А ты привыкай к новому соседу, – теперь он обращался к тому, кого Эйприл сразу и не заметила, – не стесняйся. Знакомьтесь поближе.       И эти страшные люди ушли, оставив пленников наедине… разделённых прозрачной перегородкой, которая отлично позволяла друг друга рассмотреть.

***

      Лео, весь сжавшись, смотрел на девочку, закрывая лицо рукавом ветровки. Впервые он видел человеческого ребёнка так близко, тем более, противоположного пола. На ней была жёлтая ветровка с налипшим на неё мусором, кажется, листья и травинки… растрёпанные рыжие волосы, веснушки… а серо-зелёные глаза смотрели на него с испуганным ожиданием, мол, бросится ли, не разбирая, будто неразумный бешеный зверь, на стекло перед ним или нет.       Это крайне неприятно царапнуло его: одно дело – слышать от сэнсэя, что люди не примут его сходу за равного себе, такого же умного, тоже обладающего душой, да и думать об этом самому (ну да, внешность-то отличается – мягко сказать, а всё остальное не настолько видно), другое – видеть воочию, что он для этой девчонки – зверь, монстр.       Он чуть было не сказал: «Это не я монстр, а они, те люди, которые запихнули нас обоих в клетки!». Но промолчал. Учение сэнсэя, его слова всплыли в памяти: «Если вдруг окажешься в плену, не демонстрируй свою сообразительность. Враг недооценивает того, кого считает глупым». Помнится, тогда, когда состоялся этот разговор, наивный черепашонок спросил, мол, а если не «враг», если есть шанс стать друзьями? Тогда учитель ответил: «Ты поймёшь, кто враг, только понаблюдав и послушав, но ради собственной сохранности нужно воспринимать любого незнакомца как врага».       Лео это не понравилось, но он не стал спорить. Сейчас, будучи старше и умнее, он понимал, что действительно лучше перестраховаться, хотя где-то внутри он всё ещё по-детски надеялся на… принятие кем-то, наверное. Ему было одиноко, как бы ни отрицал. И, по сути, лишь в детстве… Но нет, вероятно, именно тогда это одиночество и было сильнее всего – оттого и возникли «воображаемые друзья». Сейчас он с ним справлялся лучше.       В любом случае, он не собирался нарушать ещё одно правило сэнсэя – и без того сегодня наделал глупостей, пусть и из лучших побуждений. Сейчас ему было так стыдно за глупость и непослушание, что даже страх перед скорым будущим отступил. И уж конечно, попытка подружиться в таком положении… Даже то, что у него возникла мысль об этом, пусть и мимолётная… Ему от этого было только хуже.       Вероятно, задумчивость отразилась на лице, потому что девушка, жавшаяся в соседней клетке, немного расслабилась и даже подалась вперёд. Услышав шорох, он поднял взгляд… и не увидел страха, только любопытство.

***

      Эйприл боялась, что её бросят в клетку к злобному зверю, судя по злорадству того учёного и охранника. Может, волку или тигру. Да хоть растравленной собаке! Но она оказалась лицом к лицу с… большой черепахой. Или ящерицей. Зелёная чешуйчатая кожа, три пальца на руке, странная морда… или всё же лицо? Он так наклонился, что сложно было рассмотреть, ещё и будто специально кутался в куртку. Рыжеволоска даже далеко не сразу поняла, что он тоже поглядывает на неё голубым глазом. Внимательным таким взглядом. Потом заметила и другие интересные особенности: одежда… хотя пусть, многие хозяева наряжают своих питомцев, но поза была не звериной. Он подтянул колени («Не черепашьи», – подумалось ей) к груди, обхватив их лапами… нет, всё же руками.       «Как… как простое животное может выглядеть настолько по-человечески? – недоумевала она. – И этот взгляд… Может ли это быть человек, ребёнок, с которым… эти экспериментировали?! Ой, мамочки...»       До этого она не думала, что фантастические фильмы, которые показывали на неделе кино о монстрах, могут быть хоть сколько-то реальны. Фантастика же! Но… вот он, мальчик с зелёной кожей.       Они оба в одинаковом положении здесь. Стоило подумать об этом – и страх отступил. То есть, своего соседа, товарища по несчастью она уже не боялась. Могли ли они стать союзниками, чтобы вместе сбежать? Вот это её интересовало.       Сама того не заметив, Эйприл подалась вперёд, надеясь как-то пообщаться с ним, дать знать, что она ему не враг.       Её движение всё-таки привлекло его внимание. Они встретились взглядами – оба настороженные, загнанные, ищущие поддержки… и Эйприл слабо улыбнулась, приподняв ладонь и помахав ею. Зелёный мальчишка ответил тем же.       Они оба не думали, что за ними наблюдают через камеры. Учёный сжимал в пальцах карандаш, грозясь переломить его от злости. Он ненавидел оказываться неправым.       Охранник только подлил масла в огонь, сказав:       – А девчонка не трусиха. Даже меня пробрало от вида этого зелёного чудика, а она ничего…       – Сам вижу! – раздражённо бросил его начальник. Он-то рассчитывал, что эта мелкая шпионка испугается соседства с таким уродцем и тут же запросится на волю, обещая всё-всё рассказать… А вот не получилось. Но это не означало, что он намерен сдаться. – Ладно, пусть. Может, она от страха оцепенела. Но если мы подстегнём их…       Он сделал знак охраннику следовать за ним.

***

      – Ну что, познакомились, подружились? – едко поинтересовался учёный, подойдя к клеткам, и удостоился двух недружелюбных взглядов. – О, не надо на меня так смотреть, я ведь пекусь исключительно о благе… – благе кого, он не уточнил. – И ради него стоит немного поспособствовать образованию более тесных контактов. Но сперва… Девчонка, ты хочешь что-нибудь нам поведать?       Эйприл гордо задрала подбородок. Ей было страшно – этот человек походил на безумца. Только сдаваться она не собиралась, думая об отце. Он бы хотел, чтобы она стояла до конца за правое дело… ей так казалось.       – Что ж, пеняй на себя, – с этими словами он поклацал настройки камер на планшете, с жадностью наблюдая результат: перегородка между ячейками поднялась, а девочка инстинктивно вжалась в стенку за спиной, лишь бы оказаться подальше от мутанта, который теперь был гораздо ближе. Собственно, именно ради этого – созерцания чужого страха – он и пришёл сюда. Так-то можно было легко отключить перегородку и с офиса. – Что же ты? Давай, общайся. Вам предстоит тесное соседство… не могу обещать, что долгое, особенно когда я применю нашу разработку, повышающую агрессию. Если до этого наш зелёный чудик тебя не съест. Знаешь ли, мы его ещё не кормили.       Учёный одарил пленников напоследок предвкушающей улыбкой и ушёл. Да, его присутствие требовалось на другом объекте, куда кто-то вломился прошлой ночью, провести оценку ущерба. Ничего особо важного там не было, к счастью. А потом ещё нужно было проверить результаты инвентаризации склада. К его возвращению – как он думал – несговорчивая шпионка точно согласится рассказать даже то, чего не знает. Что же касается выловленного мутанта… ну, будут получены ценные данные касательно его поведения в неконтролируемых условиях. Если же он окажется хищным (да, учёный не думал, что это так, просто запугивал девчонку), то… пусть, одной проблемой меньше. Даже двумя – не нужно будет подбирать спецпаёк.       – Вы правда бросите девчонку с тем монстром? – немного недоверчиво уточнил охранник. – Как-то это жестоко.       – Тебя не спросил! Чем умничать – лучше иди на пост! Да, и держи язык за зубами о том, что тут было.

***

      Будь поблизости кто-нибудь, умеющий читать мысли, он очень удивился бы сомнениям, одолевающим обоих – и девушку, и черепаху-мутанта. Они оба сильно сомневались, стоит ли попытаться заговорить, хоть и по разным причинам. Лео снова спорил с собой из-за наставлений отца и собственных детских порывов. Эта рыженькая девушка не казалась опасной, она тоже была пленницей, но и человеком, подсаженным к нему, чтобы... что? Напугать его? Или её? Спровоцировать?       Недоверие боролось в нём с желанием просто… просто поговорить, отвлечься хоть как-то.       Эйприл же боялась раскрыть рот и спровоцировать. Ну да, сложно начать общаться с кем-то, кто на человека не очень-то похож, что ни говори, несмотря на её предыдущие мысли. Пришло ей в голову, что пусть даже это ребёнок, но не отшибло ли ему все мозги этими экспериментами? Она терялась. Как ни странно, в чувство её привели воспоминания о наставлениях старой нянечки, пусть та говорила про уличных собак. «Ни в коем случае не беги, не кричи, не размахивай руками, – говорила она. – Не показывай страха… да и не бойся – они боятся тебя куда больше, а потому и лают. Иди неспешно, спокойно говори с ними. А лучше всего бери с собой кусочек чего-то съедобного. С тебя-то не убудет, а животному приятна доброта».       Это работало – Эйприл даже подружилась с парой дворняжек, проживающих по пути в её школу. Ещё прошлую, когда она в неё ходила. Те приветствовали её счастливым писком и вилянием всего собачьего организма. Да, она не боялась собак. Но насколько можно сравнивать с ними того, кто оказался с ней в камере? В итоге она решила, что хуже не будет, если хотя бы попытается обозначить себя с дружеской позиции. Он не выглядел буйным… и, к слову, она так и не поняла, действительно ли он – это «он».       – Привет, – робко и тихо начала она, – я… э… эм, я не могу представиться, не хочу, чтобы они знали. А ты давно здесь?       Она внутренне поморщилась от того, насколько криво это прозвучало, но…       – Нет, – так же тихо ответили ей. – И меня зовут Лео. Леонардо, вообще-то.       Он рассудил, что от того, что он назовётся своей невольной соседке, ничего не будет. Ну, понадеялся, боясь, что скоро спятит, просто не услышав собственный голос. И потом, он видел, что она тоже боялась, но не его, а, кажется, этих.       – Приятно познакомиться, Лео, – после небольшой паузы (видимо, он её удивил) ответила девочка. – Красивое имя. А… – она поколебалась, прежде чем спросить: – А это они с тобой сделали? То есть, ты…       – Черепаха-мутант, ага. Но это не они. И… не надо об этом здесь.       Они переглянулись и совершенно одинаково хмыкнули, чувствуя себя сообщниками. Оба понимая, что нельзя болтать лишнего, они, тем не менее, прояснили, что очень хотят сбежать отсюда и даже начали осторожно придумывать план побега.       Вот уж когда Лео пожалел, что пока мало владеет языком жестов для общения на скрытных миссиях. Откровенно говоря, раньше он даже не слишком-то и хотел этому учиться, думал, всё равно ведь ему это делать не с кем, а ждать, когда (если!) оправдаются ожидания учителя об одной команде с сыновьями Йоши, не видел смысла. Впрочем, Эйприл всё равно его вряд ли поняла бы.       А ведь здорово, должно быть, понимать кого-то другого без слов… И полагаться, как на самого себя…       «Я могу надеяться только на учителя, – решительно отдёрнул себя Лео. – Уже много времени прошло, он наверняка вернулся в логово и нашёл записку. Он меня найдёт».       Черепашка не сомневался в возможностях, способностях и, главное, в желании приёмного отца спасти его. Что же до этой рыженькой девушки… Пусть верит, что они заодно. Так и есть – до определённого момента. Об абсолютном доверии речи идти не могло. Да и с ней в любом случае что-то особо ужасное не сделают, она ведь человек, как и похитители, так что положение у них всё же не совсем одинаковое. Свой панцирь он ей не доверит.       «Нужно ждать и наблюдать».