«Как я его порезал? Когда? Я же видел, что он отъехал, разве нет? Он потом сделает это же в ответ? Точно сделает.»
— Феликс! Ты меня слышишь? — спросил Чонгук и парень перевёл на него взгляд, — Ты как? Феликс не отвечал, он не знал что ответить, даже самому себе. Вот уже бежит на всех порах Сокджин с Хёнджином, а на фоне продолжает кричать Джисон от боли. — Скорая будет через двадцать минут, — сообщил Сокджин, накладывая ему на бедро нормальный медицинский жгут, — Снимай с него коньки, — приказывает доктор, перехвативая рану, зажимая ещё сильнее тряпкой и поднимая ногу выше, — А ты Хёнджин займись Феликсом, уведи отсюда по возможности. Хёнджин кивнул и перепрыгнул через борт, подъезжая к Феликсу. Чонгук пытался выйти с ним на контакт, но ничего не получалось, а Чонин от безысходности просто держал его за руку. — Феликс, хочешь уйти отсюда? — поинтересовался Хёнджин, положив руки ему на плечи. — Нет… — тихо ответил Феликс. Чонгук и Чонин удивились, как легко Хёнджин нашёл с ним контакт, после их то попыток. Старший не стал настаивать на варианте уйти со льда, но от лужи крови откатил. Крики Джисона иногда прерывались, но не заканчивались. Жгут и руки Сокджина слишком сильно сжимают ногу и это ощущается не меньше, чем сама боль от раны. — Ликс, что ты сейчас чувствуешь? Не молчи, — попросил его Хёнджин, не давая смотреть на других, в особенности на Хана, только на себя. Он держал его за подбородок, но нежно, почти некасаясь. — Вину, страх… Он мне отомстит, — уже чуть громче ответил Феликс, но всё также отречённо. — Воу, нет, ты не виноват, Джисон мог бы отъехать, всё обойдётся, — заключил его в объятия Хёнджин, поглаживая по спине. На каток пришёл и Минхо. Он подбежал к Джисону, который упорно пытался подняться, скорее всего из-за боли, прошибающей по всему телу. Хореограф прижал его к скамейке, чтобы тот сам себе не навредил. — Лежи и не двигайся, если не хочешь умереть, — приказал ему Минхо отпуская, тот, лежа смирно, лишь изгибался от боли. — Сокджин, что мне делать? — поинтересовался мужчина зачем его сюда призвали. — С Джисоном мы справимся, уведи отсюда Феликса, у него явно шок, — распорядился Сокджин, поглядывая на лёд, где остались все фигуристы. Тренировки на сегодня окончены для всех, так что Минхо уведёт всех отсюда, но с собой заберёт только Феликса. Минхо подозвал Хёнджина, а за ним подтянулись и остальные. — Идите в раздевалку, не мёрзните, — открыл им калитку Минхо, он встал так, чтобы перекрыть картину с Джисоном, и все фигуристы вышли с катка. Сокджин сам в крови, как и Джисон, у которого на половину оторвана штанина, так и Намджун. Пол весь был залит кровью вместе с лавочкой. Фигуристам не нужно было видеть эту красоту, особенно Феликсу. Хореограф приобнял парня за плечи, приказал всем идти в раздевалку, а Феликса зайти в тренерскую сразу же, как только переобуется. Феликс не торопился, он вообще не осознавал себя в этом мире. Что он делает, что он думает… Да он не думает, в голове пугающая пустота. Хёнджин ещё пару раз повторил, что он не виноват, не отводил от него взгляд, беспокоится. Феликс ответил, что понял и ушёл в тренерскую, как и должен был. К этому времени Минхо успел заварить ему чай. Как только Феликс показался в дверях, он предложил ему сесть на диван и вручил в руки чай, не давая и шанса отказаться. — Пей, тебе нужно отойти от инцидента, — кивнул головой в сторону кружки Минхо и фигурист всё-таки сделал пару глотков, — Я не видел, как всё произошло, но не думаю, что это ты слепой, — в своей манере сказал Минхо. — Я не видел его, — ответил Феликс, немного отпив чай, что полностью противоречило мнению хореографа. — Не твоя вина, он мог отъехать, — повторил Минхо слова Хёнджина, садясь рядом, чуть приобнимая его. Феликс вроде потихоньку начинает осознавать происходящее, но он так и не может понять, почему поехал на Джисона, если он там стоял. Парень видел, как хореографу пришло сообщение от Намджуна, что Джисон вместе с Сокджином уехал в больницу, а сам он зайдёт в медпункт, чтобы переодеться. Оба взрослых старались предотвратить Феликса от встречи с кровью, хоть он и не боялся её. Он уже видел всё, что только можно.«Считается ли это за месть? И будет ли он мстить в ответ?»
Намджун прибежал моментально, ощущение, будто он переоделся на бегу, и сел на корточки перед фигуристом. Мужчина знает, что парень винит лишь себя, но он наблюдал со стороны, его слова звучат весомей, чем других. — Феликс, виноват здесь только Джисон, не накручивай себя, — сказал Намджун, смотря тому в глаза, — С ним всё будет в порядке, просто ты задел артерию, больше ничего, через месяц он вернётся на лёд. — Он будет мстить… — чуть слышно прошептал Феликс. — Не будет, он взрослый и явно с мозгами человек, — уверял его Намджун. — Да и мы вряд-ли допустим такое во второй раз, — добавил Минхо, зная, что соединять две группы в одну они не станут.«Он отомстит не на льду…»
— Феликс, такое случается, не часто, но всё же, — продолжал Намджун, — Всё обошлось, ничего серьёзного… — Но он в больнице, — протестовал Феликс. — А ты там не бывал? Туда попадают только при смерти? — саркастически спросил Минхо, — Если Сокджин сказал, что всё обошлось, значит так и есть. — Верно, ты же ему доверяешь? — поинтересовался Намджун, хоть и знает ответ. — Да… — ответил Феликс, теребя свои пальцы. — Ну вот, тебя ещё он вечером много чего скажет, он не станет тебя ругать, не надумывай, — просил его тренер, правда он даже не подозревает, о чём думает этот парень. То, как Намджун пытался успокоить его, правда действовало на Феликса. Оно грело его душу, так же, как объятья Минхо, такие же успокаивающие. Он слегка улыбнулся этим мыслям и взрослые облегчённо выдохнули.***
Джисону сделали операцию и теперь до конца сборов он пролежит в больнице, а после ещё месяц дома. Как оказалось, ещё бы пару миллиметров и Феликс бы задел нервы и сухожилие. Джисон мог потерять чувствительность ноги, как и способность двигать ей. Эта информация только ужасала, хоть Намджун и говорил, что он идёт на поправку и старался, чтобы такие подробности не протекали к фигуристу. Феликс ни разу его не навестил, слишком страшно. Но и это не самое страшное, что может его ожидать. Фигурист не может прыгнуть, если на этой же четверти льда есть хоть один человек. Ему нужна дистанция десять метров, иначе он срывает прыжки. Намджун не кричит на него за это, он понимает что эта фобия, задеть кого-то ещё раз, убирётся постепенно. Но и со льда никого не убирал, чтобы Феликс не привыкал к свободному катку, а боролся со страхом. Намджун стал больше подмечать мелочей за Феликсом. Он стал намного внимательней к нему. Дома парень не прочь провести время с Намджуном за очередным ночным чаепитием, после которого его гнали спать. Иногда они все вместе выбирались прогуляться. Семья Ким делала всё для него, но Сокджин всё так же пытался достать нужную ему информацию. Феликс знает это и тщательно обдумывает каждое слово, которое вылетает в мир. Иногда парень даже забывает, на что вообще нужно было отвечать. Джисона не было слышно и видно полтора месяца, и в этот сезон он не выходит на международные соревнования. Он сначала месяц был в гипсе, а потом ещё половину разрабатывал саму ногу, чтобы снова научиться ходить, прыгать и просто с ней существовать. Всё это он делал дома, так через неделю его выписали из больницы. В итоге на ноге у него остался шрам, очень сильно напоминающий форму лезвия от конька. Как в память об фигурном катании и Феликсе. Но вот он вернулся. Феликсу стало ещё страшнее, он не знал что его ждёт. На лёд ему разрешено выходить только с Намджуном, а тот в свою очередь выходит в коньках. Джисону придётся учиться кататься чуть ли не с нуля и начинает с того, что ездит под руку с Намджуном, а тот раздаёт задания. О прыжках и вращениях не было и речи, а в зале Джисон возвращал себе мышечную массу. Но теперь ему ничего не мешает вызвать Феликса к себе домой. Когда парень увидел от него сообщение с назначенным временем, к которому он должен прийти без опозданий, у него чуть ли не началась паническая атака. Но на неё не было времени, Феликс должен быть у него дома через полтора часа. Всё что он может сделать для своей же безопасности, это подготовить и растянуть себя хоть немного. Времени мало, конечно, он не успеет сделать это хорошо. Феликс понял, что за эти полтора месяца спокойствия он стал невыносимо узким и его растяжка никак не сгладит происходящее. Чанбин как всегда заехал за Феликсом, предупреждая о настроении, действиях и мотивах Джисона на сегодня. У него в машине пополняется аптечка с каждым таким визитом. Парень знает, что его изобьют, ведь Хан будет в ярости, как только увидит его на пороге. Но когда Феликс уже был перед Джисоном, тот был подозрительно спокойным. Правда это ненадолго. — Феликс. — в улыбке протянул Хан, — Как мы давно не виделись, успел отдохнуть? Ну ничего, сейчас наверстаем, раздевайся, не хочу портить твою красивую одежду, — он пристально смотрел на парня, пока тот выполнял его приказ, от чего становилось жутко. Парень и не думал сегодня сопротивляться или возражать. Не в том он положении, чтобы отхватывать чего похуже. После того как Феликс полностью разделся, Хан привёл его в гостевую комнату и уложил на большую кровать, что стояла посередине. Феликс покорно лежал, пока Хан пристёгивал к его щиколоткам и рукам кожанные ремни, а после цеплял к углам кровати за декоративные стенки. Феликс попробовал дёрнуть цепи или хотя-бы немного изменить не очень удобное положение. Джисон позаботился о том, чтобы младший не мог пошевелиться совсем, настолько сильно он его рясстянул на кровати.«Была бы у него возможность, он бы с радостью воспользовался дыбом»
Но на этом подготовка не закончилась. Хан аккуратно завязал Феликсу глаза, чтобы тот не видел ни его, ни происходящее. Дальше парень услышал, как выдвинулся ящик тумбочки и Джисон что-то взял в руки, не пророняя ни слова. Феликс напряжённо ждал. Ему не сказали, что будет и не говорили, когда это начнётся. Но внезапно раздаётся секундный рассекающий воздух звук и тело прошибает током от боли. На заднице осталась красная полоса, от неожиданности и сильного удара парень коротко прокричал. Тут Феликс понял многое. В руках у него плеть, его наказание — порка, и ему завязали глаза для того, чтобы обострились другие чувства и он не знал, когда Хан ударит. Пока у Феликса был мыслительный процесс, Хан не упустил возможность ударить ещё раз, да посильнее, чтобы рассекало не только воздух, но и кожу вместе с ним. Проявилась первая кровь. Следующие пару ударов пришлись по спине. У Феликса выбило весь воздух из лёгких и крик вышел приглушённым, а на глазах сразу же проявились первые слёзы. — Привык к новым ощущениям? Теперь считай каждый удар вслух, собьёшься, начнём сначала. Двадцать ударов, понятно? — объявил цену за его травму Джисон. Феликс ужаснулся, услышав число ударов. Хан его жалеть точно не собирается. — Да, — ответил Феликс, как тут же плеть снова ужарила и он сорвался на крик. — Да что? — стальным голосом переспросил Хан, выжидая. — Да, господин, — тихо добавил парень, дёргая цепи, в попытках хоть что сделать. На спину снова обрушился очередной удар, добавляя красного цвета к его бледной коже. Феликс в этот раз сдержал крик, лишь зашипев от боли, стараясь перевернуться, защититься, но ничего не выходило. — О-один… Снова удар, но уже не по пояснице, а по лопаткам. Вышел рваный крик, вмсете с которым вышел и весь воздух. Кожу больно жгло и чувствовалась как по спине стекает кровь. — Д-два… С каждым ударом Феликс срывался на крик всё громче, срывая голос. На спине появлялось всё больше крови, ровно также, как и на заднице. Он уже ничего не видел от слёз. К десятому удару его тело содрагалось в судорогах, мышцы сжимались от боли. Феликс от безнадёжности дёргал цепи, которые звенели, но это бессполезно, кожаные наручники впивались и натирали кожу. — Тринадцать. На одном выдохе сказал Феликс. Он дышал через раз, а сознание порывалось отключиться каждый раз. Следующий удар был самым сильным, так же как и крик был самым громким. Этот удар даже выбил из головы счёт, чего Феликс боялся больше всего. Он сбился и молчит. — Ну? — поторапливает его Джисон. — П-пятнадцать? — Сначала, — кратко бросает Джисон и снова ударяет, но уже слабее. Вся задняя сторона Феликса уже была красной, а в некоторых местах расечена кожа до крови, что останутся шрамы. Джисон больше не бил так сильно, но попадал по ранам, доставляя не меньшую боль. Больше Феликс не сбивался, но последние числа уже шептал, а крики прекратились. Он всё же сорвал голос. За это наказание он получил более сорока ударов, для многих бы это показалось через чур, но не Хану. Это его игрушка и он делает с ней что захочет. И всё законно, по контракту. Это не было спанкингом, происходила настоящая порка, без какого либо возбуждения двух сторон, чисто ненависть и боль. Никакого стоп слова. Хотя этой роскошью Феликсу никогда не позволяли пользоваться, да он и не знал стоп слова, это не обсуждалось между ними, а он и не знал, что такая функция вообще есть. — Какой умница, все удары принял, — хвалил его Джисон, отстёгивая от кровати, он убрал волосы с лица Феликса, замечая, что тот на грани отключки и уже ничего не видит, не слышит, прерывисто дыша, что тоже отдаёт болью. Хан сам снял с него ремни и оставил в комнате, чтобы найти Чанбина и дать ему поручение. Нашёл он его на кухне, попивающего чай. Хотя как сказать попивающего, он только налил, но ни разу больше не прикоснулся. — Чанбин, обработай ему последствия и к полуночи увези домой, — кратко, без лишних подробностей приказал Хан, не задерживаясь на кухне. — Да, господин, — мог лишь ответить Чанбин, сразу направляясь в сторону аптечки. Мужчина слышал все крики Феликса, поэтому даже не представляет, что там будет вместо парня. Живой ли он вообще? Также он захватил одежду, которую он оденет на него. Войдя в гостевую комнату, он увидел явно еле живого парня, хотя что от него осталось? Чанбин ужаснулся, взяв полотенце с полки, намочил его в тёплой воде и начал вытирать кровавые подтёки, не касаясь самих ран. Феликс окончательно отключился и сейчас ничего не чувствует, что на руку мужчине. Он без лишних проблем обработал раны спиртом и забинтовал его корпус. На удивление задница пострадала меньше, на ней не было таких страшных ран, только небольшие. Чанбин решил, что оставлять его здесь не очень безопасно, да и если очнётся перевезти его будет сложнее. Так что одев парня, он аккуратно взял того на руки за более живые участки тела и понёс в машину. Посадить он его не мог и не хотел, так что положил его на живот, занимая всё заднее сидение. Ехал Чанбин предельно аккуратно, так как мелкий был не пристёгнут. Занеся парня в квартиру он точно также положил его на кровать. С собой прихватил аптечку с машины, так как был уверен, он мало что здесь найдёт. Ночь Чанбин проведёт здесь, утром покажется перед Джисоном и вернётся обратно сюда. Он опасался, что у того поднимется температура. Такая реакция организма оправдана, столько изменений в нём произошло и столько нужно заживлять, он явно будет не в восторге. Как он опасался, так и вышло. Ночью Феликс метался в бреду, весь мокрый и горячий. Чанбин обтирал его, даже сумел заставить Феликса выпить жаропонижающие, хоть тот ещё и не сильно пришёл в себя. Он просто положил таблетку как можно дальше в рот и слегка промассировал горло, в итоге она попала внутрь. Через часик, другой, Феликсу стало легче и он продолжил спокойно спать. Время близилось к шести утра и Чанбину пришлось уехать. Сам Феликс проснулся спустя пару часов. Сначала он не осознавал где находится, но когда в глазах прояснилось, немного удивился. Он мало, что помнит, так ещё и голова болит от недавнего жара, о котором Феликс даже не подозревает. Он помнит как Джисон бил его плетью, а после чернота, хотя и эти воспоминания в темноте. Немного полежав, пытаясь вспомнить хоть какие-то подробности, как он до сюда добрался, но ничего невышло. Жутко хотелось пить, ему повезло, что он видимо ещё умудрился поставить себе воду на утро в таком то состоянии. Он начал начал приподниматься на руках, в этот же момент открылась входная дверь. Феликс не на шутку испугался и дёрнулся, из-за чего произошла вспышка боли в местах ран и парень со стоном упал обратно на спину, отчего простонал от боли громче. — Ты встать пытался? — быстро разулся Чанбин и подошёл к его кровати. Он волновался за него, в особенности за раны, если они снова начнут кровоточить. — Ч-что ты тут делаешь? — удивлённо и слегка напуганно спросил Феликс.«Он же не собирается везти меня к Хану?»
— Слежу, чтобы не умер, — коротко ответил Чанбин, касаясь его лба ладонью, — Жара больше нет, что ты хотел?«У меня был жар?»
— Пить, — всё ещё ощеломлённо ответил Феликс, — Тебе Джисон приказал? — он хотел удостовериться, что сейчас в безопасности и может расслабится. — Как раз таки если он узнает где я, то мне несдобровать, — усмехнулся мужчина, взяв стакан в руки, — Я помогу тебе приподняться, — он аккуратно поднял ему голову, этого было достаточно, чтобы попить. Он ждал, пока Феликс не напьётся, а после опустил обратно на кровать. — Мне нужно помазать твои раны, перевернись пожалуйста, — попросил он Феликса. Сначала он смотрел за его действиями, чтобы понять насколько всё плохо, но Феликс справился с задачей. Чанбин разрезал все бинты, что были на нём. Кровь уже подсхватилась и образовала тоненькую корочку, то что надо. Мужчина взял крем и невесомыми движениями начал наносить вокруг ран. Он старался причинить как можно меньше боли, но парень всё равно шипел от неё. Чанбин кучу раз извинился и когда закончил, приклеил бинты на пластыри только к ранам, а не перебинтовывая его всего. — Пришёл в себя? Помнишь, что было вчера? — как бы не хотел спрашивать это Чанбин, нужно. — Да. — тихо ответил Феликс, переворачиваясь обратно, — Я не хочу об этом говорить. — Днём я отвезу тебя к семье Ким, — уже решил мужчина. — Нет. Я останусь здесь, — заявил Феликс, не собираясь никуда ехать. — Не обсуждается. Я не могу о тебе заботиться, у тебя ночью может ещё раз подняться температура, — стальным голосом говорил Чанбин, — Ты можешь не говорить Сокджину, но через неделю у тебя этап, ты должен сняться, в таком состоянии… — Смогу. Иначе они догадаются и мне крышка, — грубо перебил его Феликс низким голосом. — В любом случае, здесь не безопасно, пока ты один и за твоим состоянием нужно следить, — не отступал Чанбин. — Ладно, вези куда хочешь, я выкручусь, — резко ответил Феликс, даже немного удивился своему голосу и тону. — Я для твоего же блага это делаю, Джисон ни о чём не узнает, — обещал он.