-x-X-x-
Отношения Идзуку Мидории с его матерью лучше всего описать как… сосуществование. Они взаимодействуют, если не сказать больше. Инко долгое время занимала в его жизни позицию скорее опекуна, чем матери. Идзуку не то чтобы ненавидел ее или что-то в этом роде. Ему даже казалось, что он мог бы ее любить. … Но когда дело доходило до их с отцом плана, приходилось идти на жертвы ради Оперативной Безопасности. Отец Идзуку ясно дал понять, что чем меньше людей знает полную правду, тем лучше. Только те, кому действительно, глубоко доверяли, могли быть посвящены хотя бы в часть секрета, который они с отцом несли. В частности, о том, как работают их Причуды… ну, как работает одна только Причуда Идзуку. Инко Мидория, так сказать, не попала под раздачу. Ей доверяли достаточно, чтобы воспитывать Идзуку публично, в то время как его отец работал в тени и якобы находился на работе за границей. Но ей не доверяли настолько, чтобы знать истинную природу причуд Идзуку или «Все За Одного», способность красть причуды у других, собирать их. Это означало, что его мать долгое время считала Идзуку безпричудным. Это означало, что она растила его все эти годы, полагая, что он никогда ничего не добьется. Это означало… это означало, что она была родиной тысячи грустных взглядов, когда она думала, что он не смотрит. Идзуку не ненавидел свою мать. Но было трудно чувствовать слишком глубокую связь с человеком, которому ты всю жизнь лгал. Когда он, наконец, получил причуду, Инко была в экстазе. Ликование, правда. Но Идзуку с трудом разделял ее счастье, ее внезапно обретенную признательность к сыну. Она никогда не пренебрегала им физически, но эмоционально… В конце концов, это не имело значения. Инко могла не знать о причуде «Все За Одного», но она знала кое-что из его правды. Например, она знала, что он был богат. Она знала, что он был преступником. А совсем недавно она узнала, что Все За Одного умер… и оставил Идзуку огромное наследство. Он больше никогда ни в чем не будет нуждаться. Это, конечно, в сочетании со всем остальным, сильно изменило динамику отношений между ним и его матерью. В одночасье она перестала быть его опекуном. В каком-то смысле он стал ее. Деньги, которые раньше шли через «Все За Одного» в руки Инко, чтобы она заботилась об Идзуку, теперь вдруг стали идти через него. И хотя Идзуку не прекращал выплат, никак не вмешивался в единственный источник дохода Инко, они оба знали этот факт. Инко больше не спрашивала его о том, что он делает или куда идет. Она вела себя так, будто это потому, что он теперь учится в UA, и что он уже совсем взрослый, потому что тренируется, чтобы стать профессиональным героем. Но они оба знали правду, или так думал Идзуку. Она немного боялась его. Немного боялась его, теперь, когда он стал главным, а его отец ушел. Да, Идзуку считал, что так оно и есть. Именно поэтому он был так удивлен, когда вернулся домой в субботу утром и почти сразу же был атакован женщиной. — О-Ох! Идзуку, тебе тут звонили! Моргнув при этом, Идзуку посмотрел на свою мать, наклонив голову в замешательстве. — Звонили? Улыбаясь нервно, но и с надеждой, Инко Мидория качает головой вверх-вниз. — Да! Ты, случайно, не помнишь тетю Мицуки? На краткий миг Идзуку вспомнил это имя. Честно говоря, хотя в последнее время ему чаще приходится общаться с Кацуми, он не видел ее мать уже много лет… с тех пор, как его признали безпричудным, и Кацуми и он… хм, «отдалились друг от друга». Поэтому неудивительно, что ему понадобилась секунда, чтобы вспомнить имя. 'Тетя Мицуки', хмф. Как будто эта женщина имеет право называть себя его тетей после десяти лет отсутствия контакта. — … Я помню ее, да. Но тогда Инко не знает, почему именно они с Кацуми перестали общаться как заправские друзья. Она не знает об издевательствах. Идзуку никогда не рассказывал ей. Он мог придумать ложь и сказать, что это была оперативная служба безопасности или что-то глупое в этом роде, но правда была такой, какой она была. Он просто не хотел доверять Инко. Не для того, чтобы получить еще больше ее печальных взглядов. — Н-Ну! Она позвонила сегодня утром, чтобы поболтать, и спросила, как ты! Я рассказал ей все о том, как ты поступил в UА, и как оказалось, что ты просто поздний цветок. Она была так рада за тебя. И вот что, она хочет пригласить тебя завтра на обед, чтобы отпраздновать это! Она угощает! Долгое мгновение Идзуку просто обдумывает слова Инко. Он слышит свою мать кристально ясно, как в первый раз, но все же на мгновение улавливает, что она только что сказала. В течение одного затянувшегося мгновения он думает о том, знает ли Мицуки Бакугу о том, как ее дочь обращалась с ним все эти годы. … Но нет, она не знает об издевательствах. Он помнит «тетю Мицуки», и хотя она отнюдь не была плохой женщиной, у нее был строптивый нрав, который Кацуми унаследовала. Даже когда они оба были совсем маленькими, Мицуки кричала на Кацуми по самым незначительным поводам. Тогда это всегда… раздражало Идзуку, но Кацуми ненавидела, когда он пытался ее защитить. Обычно Мицуки менялась, становясь милой и доброй с Идзуку, ведь он не был ее ребенком. Хм, есть ли смысл в том, что Кацуми стала такой, как она есть, потому что ее мать нечаянно жестоко обращалась с ней, даже если Мицуки не обязательно была плохим человеком в целом? … Неа. Кацуми была просто стервой. Тем не менее, ее мать… — Я-Я сказала ей, что ты будешь в восторге, конечно. Надеюсь, ты не возражаешь. Идзуку моргнул, но тут же отвлекся от своих мыслей и посмотрел на мать, на Инко Мидорию. — Что ты сделала? Он думал, что у них было взаимопонимание. Он думал, что Инко понимает, что динамика между ними изменилась и никогда не вернется к прежней. На самом деле, даже при том, что было раньше, она не приняла бы за него ни одного решения, не посоветовавшись сначала с его отцом. Тогда последнее слово о расписании Идзуку было за «Все За Одного». Теперь это был он. И судя по тому, как нервно Инко сжимает руки перед собой, она знает, что облажалась. — Н-Ну, я просто подумала… ты так давно не видел тетю Мицуки. Вы с ней заслужили этот шанс наверстать упущенное! На мгновение Идзуку захотелось наброситься на Инко. Но хотя он и относится к их отношениям между матерью и сыном несколько неоднозначно… она ведь все еще его мать, не так ли? Она резко перешла все границы, но если быть честным… у него пока не было никаких планов на воскресенье. Он, конечно, мог бы строить планы, но это… это смешно. Он «агрессивно» игнорировал Кацуми. То есть, он позволил ей подойти к нему, отшлепал ее, а потом снова и снова оставлял ее есть грязь. И, тем не менее, перспектива встречи с ее матерью его заинтриговала. Мицуки никак не может знать, чем занималась ее дочь. Ему интересно посмотреть, как она отреагирует, когда он расскажет ей. Есть только одно но… — Только Мицуки? Не Мицуки и Кацуми? Инко вздрогнула от его внезапного ответа. Возможно, она тоже ожидала, что он взорвется на нее. С тех пор как умер его отец, она ходила с ним как в яичной скорлупе. Тем не менее, услышав такой нейтральный ответ, Инко воспряла духом и кивнула. — Д-Да. По крайней мере, я так думаю. Она не упоминала, что Кацуми будет там… она сказала, что это все для того, чтобы отпраздновать с тобой и наверстать упущенное! Идзуку решил, что так будет лучше. — Хорошо. Но в будущем не строй для меня планов. Понятно? Инко быстро кивает, явно оценив уравновешенный ответ Идзуку. Ей лучше. У них не было нормальных отношений между матерью и сыном. Она не отвечала за него, даже отдаленно. И больше не будет. Резко кивнув в ответ, Идзуку направился в свою комнату, уже обдумывая, как именно он собирается испортить день Мицуки Бакугу.-x-X-x-
— Я… Я не знала. Идзуку улыбается, сидя за столом в умеренно хорошем ресторане, куда его привела ''тетушка Мицуки''. Сейчас они ждут, пока им принесут блюда. Тем временем он рассказал ей о том, какими были их с Кацуми отношения в последнее десятилетие. По правде говоря, она сама напросилась. Она была единственной, кто подтолкнул его к этому. И вот Идзуку, признаться, с некоторым ликованием объяснил, как ее дочь издевалась над ним за то, что он был безпричудным. Мицуки, надо ли говорить, выглядит совершенно потрясенной. Но есть и что-то еще. Что-то помимо осознания того, что ее дочь была хулиганкой, обрушилось на нее как грузовой поезд. — Ну, теперь ты знаешь. Кацуми сделала все возможное, чтобы превратить мою школьную жизнь в ад до UA. Даже сейчас она не может принять, что у меня есть причуда, что у меня есть сила. Она не хочет в это верить, потому что это значит, что весь ее менталитет был неправильным все это время. Идзуку излагает эти факты совершенно искренне, нисколько не боясь обидеть Мицуки Бакуго. Но также не похоже, что он ее обижает. Скорее, Мицуки продолжает смотреть на него странным взглядом. Любопытно, как она реагирует, и Идзуку пускает в ход свои экстрасенсорные способности, чтобы лучше понять, что происходит в ее голове. К сожалению, у него нет способности читать мысли. К счастью, ему это и не нужно, чтобы быстро понять кое-что очень интересное. Мицуки Бакуго возбуждена. — … Ты действительно вырос во впечатляющего молодого человека, Идзуку. Подняв на это бровь, Идзуку пристально смотрит на Мицуки, пока та не понимает, что смотрит на нее, отчего женщина средних лет краснеет и отводит взгляд. Несмотря на то, что ей слегка за тридцать, Идзуку может признать… Мицуки выглядит потрясающе для своего возраста. Не то что его мать, которая хоть и постарела, но не особенно изящно. Хотя, справедливости ради, причуда Инко не позволяла ей обманывать так, как Мицуки. Причуда Мицуки Бакуго, глицерин, позволяла ей получать из кожи гладкую жидкость. Мицуки много лет пользовалась ее увлажняющим эффектом, и по сей день у нее безупречная кожа и молодой вид, несмотря на возраст. Она была, прямо говоря… настоящей Милфой. Конечно же, Идзуку не позволяет своему интересу к ней, как и знанию о ее возбуждении, показаться на своем лице, когда Мицуки слегка ерзает под его взглядом. — И-Извини. Я… Я… Я обещаю тебе, я привлеку Кацуми к ответственности за то, что она сделала. Ей это больше никогда не сойдет с рук. — Немного слишком поздно для этого, ты не думаешь? Ее уже остановили. Я остановил ее. Но ты… Мицуки, ты даже не понимаешь, что являешься частью проблемы, не так ли? Это вызывает более характерную реакцию Мицуки. А именно, она застывает и смотрит на него, а затем на мгновение начинает кипеть от гнева. — Ч-что?! Что это значит?! Но то, что она, наконец, преодолела свой шок и смущение от имени дочери и снова показывает себя вспыльчивой и агрессивной, не означает, что Идзуку отступит. — Она научилась этому от тебя, Мицуки. — Я… я никогда в жизни никого не запугивала! Я не идиотка! Я знаю, что моя дочь высокомерна и эгоцентрична, и я пыталась выбить это из нее, но…! Смех Идзуку прервал Мицуки. Он окинул зрелую женщину взглядом, сузив глаза, когда наклонился к ней через стол. — На одном дыхании ты говоришь о том, что ты не хулиганка, и в то же время рассказываешь о том, как ты шлепаешь свою дочь. Тебе не кажется, что эти два понятия немного противоречат друг другу, Мицуки? Он не может не добавить немного жара в свои слова. И, может быть, это странное возбуждение Мицуки, а может быть, он просто такой пугающий, но агрессивная женщина действительно… отступает. Она отступает назад, как от удара, а затем, кажется, сжимается в комок, повесив голову, когда он, кажется, действительно проникается к ней. Если честно, он может использовать пару причуд социальной инженерии здесь и там, придавая больше веса своим словам. Но все же… есть что-то странное в ее реакции, что-то, что он упускает. — … Как я могу загладить свою вину, Идзуку? Как я могу исправить ошибки моей дочери? Кацуми… она не плохой ребенок. Ей просто нужен второй шанс. На краткий миг тихий, извиняющийся тон Мицуки заставляет Идзуку почувствовать себя… странно. На мгновение он вспоминает хорошие времена, свое детство с Кацуми, когда они все еще были друзьями, а ее агрессивное отношение было благом, а не помехой. Однако это длится недолго. Идзуку рычит и смотрит на мать Кацуми с невозмутимым видом. — Хочешь загладить свою вину? Начни с того, что встань на колени и попроси прощения от имени своей дочери. Если честно, он не ожидает, что она это сделает. Он не ожидает, что она будет умолять его прямо здесь и сейчас, посреди общественного ресторана. Вот почему Мицуки так удивляет его, когда он не только чувствует всплеск возбуждения женщины, но и наблюдает, как она встает, явно намереваясь выполнить его требование прямо здесь и сейчас. — Подожди! Что ты делаешь?! Идзуку хмурится, когда останавливает Мицуки на ее пути. Он вспоминает, как Кацуми вела себя в лесу после их дуэли. Не то, чтобы она проявила хоть какие-то признаки покорности, не то, что ее мать сейчас. Мицуки наклоняется над столом, вместо того чтобы встать на колени, и берет его за руку. — Я пытаюсь показать тебе, Идзуку. Я готова сделать ВСЕ, что угодно, чтобы загладить вину за поступок моей дочери. Все, что угодно. Откуда, черт возьми, все это взялось? Конечно, Идзуку давно не видел «тетушку» Мицуки, но он точно не помнил, чтобы она так жаждала. И все же… как мать, так и дочь, возможно? Кацуми явно откуда-то взяла то странное возбуждение, которое он заметил раньше. И, похоже, Мицуки действительно была готова на все, чтобы загладить свою вину. Вопрос только в том, воспользуется ли он этим? И если да, то как?-x-X-x-