ты не пахнешь мятой

сколько мне нужно слов, чтобы быть сильным вновь?

Одни из выходных в мае

      Вика любит весну. Снег под тёплыми лучами солнца начинает таять, становится даже как-то легче дышать. Пуховик или шубка меняются на кожанку или джинсовку. Наконец можно надеть кроссовки. Отчасти именно это и стало поводом вымолить у Вани снять домик загородом и отдохнуть там вдвоём целые выходные, забросив всю суету. Бросить шумный мегаполис, отказаться от мобильной связи и просто сидеть вдвоём в беседке у домика на стульчиках, попивая кофе. — Ты же понимаешь, насколько это классно, Вань? — глаза у Вики поблескивают от вдруг возникшей идеи. — Да, но… — начинает мешкаться тот, всё никак не готовый отпустить даже ненадолго эти экзамены из головы.       Ваня в общем нервничает. Не позволяет себе ни на минуту забыть о том, что скоро экзамены и ругает себя, если вдруг застаёт самого себя же за ничего не деланьем. — Ванюш, отпусти, пожалуйста. На два дня. Я тоже устала, тоже чувствую некую вину. Я правда всё понимаю, но нам это надо. — Я знаю, Викуль, понимаю… я бы хотел. — Так мы и можем! — подбадривает, садясь ближе и кладя свои руки ему на колени. Взглядом ловит его, мягко улыбаясь. — Поехали. — Поехали, — вдруг заключает он, спустя минуту молчания.       Вика радостно вскакивает, начиная суматошно искать дорожную сумку, параллельно раздавая указания парню по поиску домика. Он и сам не понимает, как так резко включился в этот процесс, переняв у девушки такое приятное волнение, сменившее эти скрежетания на душе. И всё вдруг становится так хорошо, словно не они минут десять назад сидели и тосковали. Включили Алису, ведь под музыку собираться куда легче.

они думают, ты этого не хотела прям как влюбиться в тебя, я не выбирал это сам

— Знаешь, я бы навсегда осталась в этом моменте, — начинает Вика, натягивая шлёпанцы, которые взяла специально, чтобы быстро их надеть и выйти во дворик. — где мы с тобой только вдвоём. Вокруг щебечут птички, лес и всё, что волнует – это не остыло ли кофе, пока мы танцевали под музыку с колонки, забыв обо всём на свете.       Это действительно то, что она хотела. Это действительно всё, что ей сейчас нужно для счастья. Вика прекрасно понимает, что через год или два все эти переживания из-за ЕГЭ будут казаться ей пустяком, потому что предстоит столкнуться с чем-то более серьёзным. Но сейчас она тут. Сейчас она просто рада, что смогла уехать подальше от стола с кипой книжек по подготовке, репетитора и пропахшей квартиры грустью.       Она не знает точно, но очень верит и надеется, что Ваня ощущает то же. Ей не хочется уходить в пучину мыслей о том, что может быть что-то не так. Она не может себе представить, что будет дальше. Нет, возможно, может… но это явно будет неправдой. — И я бы… тоже. — Ты не представляешь, насколько сильно я тебя люблю. Не знаю, смогу ли я вообще кого-нибудь так же полюбить. Помнишь, ты говорил про то, что со мной ты ощущаешь себя как дома? Я тебя поняла, Ванюш... я ощущаю то же самое. Просто я тогда называла это по-другому. Мне так тепло было рядом и спокойно. Я думаю, что именно оно и есть... твоя эта метафора про дом. — Ванюш, ты знаешь, так мало времени мы вроде знаем друг друга, а столько произошло. У меня никогда такого не было. Спасибо тебе за всё, правда. Я не верила, что такое вообще может быть со мной. Я никогда, наверное, не привыкну... но не думай, я очень стараюсь. "Перестань".

ты прости, что я так слаб, я не знаю, где искать то, что сможет прекратить бег от самого себя

      Ощущали ли вы когда-нибудь такое, что после ссоры с человеком сразу думается, что всё, абсолютно всё, что между вами было – это ложь? Именно это и крутится в голове у девушки, параллельно с теми самыми, как ей раньше казалось, тёплыми воспоминаниями. Только сейчас они вызывают лишь желание трясти головой из стороны в сторону, лишь бы выбить их из головы. Лишь бы больше не ощущать этот невидимый след от пощёчины и плевка в лицо. Лишь бы больше не чувствовать себя такой дурой.       Она не помнит, как проснулась и даже заставила себя сходить в душ. Не помнит, как собрала вещи. Не помнит, как трясущимися руками, не сказав никому, покупала билет обратно домой. Лишь бы добраться. Даже опечаталась в фамилии… пришлось платить штраф по факту. Лишь бы доехать. Помнит лишь жжение в груди, а в общем-то… оно до сих пор.       Отношения, в которых изначально всё начиналось с тайны – не могло быть ничего хорошего. Даша не могла быть настолько наглой и наивной, когда её так явно отшивают, а она продолжает писать и навязываться. Всё просто – ей давали повод. Она так же, как и Вика, просто хотела быть счастливой, но не понимала, как иначе избавиться от неё, если не такими способами. Возможно, даже пыталась как-то предупредить, а та лишь верила Ване и тому, какая Даша «ахуевшая». Снова мерзко. Борьба за парня… звучит глупо и по-детски. Звучит наивно. Да, в Викином духе. Она так долго хотела и пыталась всё контролировать и убежать от этих отношений, но снова ошиблась.

хочу убежать от этих глаз хоть это невозможно для меня сейчас

— От Вики что-то приходило? — спрашивает Коля у Амины, кажется, раз пятый за последние полчаса. — Нет, — снова отвечает та, вздыхая. — Я не знаю, что происходит. Мне очень страшно. — Амин, она уехала. Номер освободили сегодня днём. Администратор сказала, что девушка была будто глубоко в себе, тряслись руки, заплаканная. Думаю, ей стало очень тошно тут. — Ещё раздражает, что она постоянно думает, что мешает своими проблемами. Она в них не виновата. Если и есть кого винить, так это Ваню. — Ванька вообще не понял. Разве он мог оказаться человеком, который так бы поступил, а особенно с Викой. Да он с неё пылинки, блять, сдувал. — В этом и дело… ублюдок, — шумно выдыхает, пытаясь прийти к себя.       Стук в дверь. Обеспокоенные Малена и Жожо влетают в номер пары с расспросами. — На ресепшене сказали, что выехала. — Она мне вчера сказала, чтобы мы продолжали гулять и тусить, как ни в чём не бывало. Не наша проблема это, чтобы из-за этого свой отдых ломать. Может, поэтому уехала, — грустно проговаривает Амина. — Не знаю, что может вообще произойти с человеком в таком состоянии, — говорит Малена. — Хватит нагонять, — грубо отзывается Мирзоева. — Я напишу её маме. Попрошу отписать, когда она будет дома. — Идёмте поедим, — встревает Серёжа. — Со вчерашнего дня не ели. Хотя бы кофе, — последнюю фразу он сказал больше для Амины, которой кусок в горло не лезет. — Когда уже эта драма закончится, — хнычет Коля. — Молчи уж, — и на него тоже обрушился гнев Амины с соответствующим взглядом.

хотел бы описать это, но нет таких слов внутри меня сильный холод, я заброшенный дом

— Может, к Анастасии? — спрашивает обеспокоенная мама. — Нет, — отрезает Вика, теребя в руке этикетку от чая. — Всё будет хорошо.       Сама не верит в это, но ведь будет? Через время всё всегда становится лишь пылью.       Внутри пустота. Дыра. Огромная. Ничего не разобрать. Она ужасно его любит, но также и сильно ненавидит. Не понимает, как чувствовать себя в таком положении. Зачем он «выбрал» именно её. Нельзя так поступать с людьми. Это жестоко. — Я не думала, что Ваня бы так смог поступить, Викуль, — тихо проговаривает мама. — Мам, перестань. Он поступил, ясно? Не оправдывай его. — Но я не помню, чтобы он даже как-то давал повода. — А он их как раз и давал. Мам, я дура глупая и влюблённая ничего не видела. Меня пальцем помани и всё. Ему тяжело со мной было, но видимо терпел, лишь бы забыть Дашу, но так и не смог. Да господи, — срывается на слёзы. Чёрт бы их побрал. Сколько можно этих страданий. Только всё стало хорошо. абушка двести ростом, 20:48 Вы где ща? «Серьёзно?» - проносится в мыслях у Вики.

лохматая, 20:50 так напиши им сам

абушка двести ростом, 20:51 Прости Я запутался Я правда думал, что у нас всё получится

тебе и так нелегко, я тебя зауважал, но полюбить так и не смог, и теперь некуда бежать

лохматая, 20:53 как же ты мерзок

абушка двести ростом, 20:54 не тебе одной в этом мире можно страдать и путаться

лохматая, 20:55 я делаю больно только себе ты делаешь больно мне ты бросил меня как десятилетка сейчас обосновываешь это «запутался» мне хуй с твоих слов ты мог со мной поговорить? а не делать это всё в крысу ты знаешь какой я дурой себя чувствую

абушка двести ростом, 20:57 я думал, что люблю

лохматая, 20:58 пиздец блять

      Его слова бьют точно в цель. В сердце, наполненное кровью. Оно ещё бьётся, но дыра так и ноет, заплатку оторвали. Снова. Оно больше не хранит в себе всё тёплое и хорошее, оно истекает и сильно болит. Если и можно как-то метафорически использовать этот жизненный механизм в отношении любви, то только так.       Невыносимо слышать эти колкие слова от Вани. От её Ванюши, который никогда бы себе, как ей казалось, не смог позволить чего-то подобного, а уж тем более того, что касается её ментальных проблем. абушка двести ростом, 21:03 Так че вы где Я хочу всё объяснить Ты должна меня понять

лохматая, 21:04 напиши им и спроси

абушка двести ростом, 21:05 Хер ли ты это разводишь блять       В общую беседу специально, видимо, ничего не писали, чтобы Ваня даже и не знал, что что-то не так и ребята потеряли Вику. Сейчас же, мама девушки отписала Амине, что та добралась и отдыхает в комнате. Полупустой. абушка двести ростом, 21:11 Вы где щас? орео, 21:12 тя ебет пидорас абушка двести ростом, 21:13 Кости мне перемываете?)) орео, 21:13 кому ты нахуй нужен после такого жожа, 21:14 Вань, у тебя крыша едет или что? схуяли ты так спокойно продолжаешь писать и спрашивать где мы мы больше не одна компания абушка двести ростом, 21:17 Вот именно, что просто так бы и не стал Щас дело не только меня и Вики Мне надо перед всеми вместе объяснить всё Раз это дошло до всех Мы приедем и поговорим жожа, 21:19 МЫ????????????????????????? орео, 21:19 вахуе абушка двести ростом, 21:20 Да маленник, 21:24 мы в цехе на дзержинской абушка двести ростом, 21:24 Наконец-то — Может и хорошо, что Вика уехала. Не увидит сейчас предстоящий цирк, — проговаривает Малена, блокируя телефон. — И то верно, — нервно усмехаясь, отвечает Пешков.       Минут через пятнадцать в заведение заходит Ваня вместе с Дашей под руку. Видя это, Амина закатывает глаз и выдыхает, готовясь к разговору. Когда они подошли к столику компании, ребята чуть двинулись, чтобы те смогли сесть. Ваня прищурился. — А где… — непонимающе спрашивает Бессмертных. — Уехала, — спокойно проговаривает Амина, даже не имея желания поднять глаза на этих двух. — Блять, — цокает парень. — Ребят, ну мы же с вами все всё понимаем, — вдруг говорит Даша. — Разве что кроме неё, —указывает на Малену. — Ты кто? — Какая тебе разница? Вам сюда разрешили приехать не для того, чтобы знакомиться, — зло проговаривает Серёжа. — Ну это не помешает, — задорно отвечает та. — Господи, — шепчет Амина, утыкаясь носом в плечо Коли. — Для чего эту драму разыгрывать? Они были знакомы всего ничего, правда ведь? А мы так-то чуть больше трёх лет уже… — не унимается Дарья. — Да завалишь ты уже или нет? —взрывается Мирзоева. — Не кричи, блять, на неё! — вступается Бессмертных. — Попизди ещё, дебильный, — вдруг вскрикивает Коля. — Блять, да вы чё все? — Пешков в полном недоумении. Ещё пару дней назад всё было как обычно. — Вань, ты не можешь так просто поступать. Вы встречались, даже съехались. Мы поехали в Казань компанией, парами. Ты серьёзно сейчас пришёл с другой и ещё как-то пытаешься выяснить отношения? Что с тобой стало? — Я и ваш друг тоже. Почему вы не хотите хотя бы выслушать меня? — Так слушаем, — говорит Коля, кивая. — Извините, — Ваня поднимает руку, подзывая официанта. — можно, пожалуйста, бокал вина вот этого и чистый виски. Ага, спасибо. — Если вы им туда плюнете, то накину чаевых, — бубнит Лебедев и все подавляют смешок. Кроме двоих, естественно. — Ребят, это правда всё очень сложно объяснить… — начинает Ваня. — Вы все знаете, что с Дашей у нас долгая и непростая история. Я правда думал, что смогу от неё отказаться. Мне казалось, что я действительно влюблён в Вику. Мне хотелось многое сделать для неё. Я пытался и вроде даже получалось… выдерживать все трудности, все её перепады… настроения, — алкоголь уже принесли, и парень делает первый глоток. — Но в какой-то момент всё рухнуло. Я осознал, что это не то, что мне действительно нужно. Я понимаю, что поступил как полный ебанат, но я не смог по-другому. Это оказалось выше меня. — Почему ты для меня тогда всё выставлял так, будто это пустяк какой-то. Ты же знаешь, что я никому. Никто и не знал, блять. Мог прийти, сказать: «Блять, Серёж, полный пиздец. Так и так-то». Ну ёбаный в рот, ты же здравый человек. Нахуй так? Вторую поездку ей портишь. Может, кругосветку ебанёте, чтобы Вика вообще нигде не смогла находиться, потому что каждая собака ей там бы напоминала о тебе пидорасе? — Я не знаю, — всё, что мог тот пролепетать в ответ. — Вы меня тоже поймите, — встревает Даша. — Ты вообще, блять, рот закрой, — перекрикивает её Амина. — Тоже мне, поймите. Да нахуй мне тебя понимать, идиотка? Ты хуярила её вашими фотками, где вы лобзаетесь с самого начала, написывала какую-то дрянь. Вы нахуй вообще в её жизни появились? — Вань, окей, — выставив руки перед собой, вдруг заговорила Малена. — раз ты уже затрагивал до этого данную тему, то хотелось бы высказаться. Ты знаешь психическое состояние Вики, правильно? Можешь её не понимать и осуждать, но знать-то ты знаешь? — кивает. — Так вот, зная всё это, ты всё равно так поступил? Молчу даже, что по-детски, но более крепкий морально человек намного легче бы это выносил, а ты как мразота просто поиздевался над нестабильной сейчас Викой. — Вот да, самое отвратное – это то, что он прекрасно осознавал то, что её реакция вообще может быть непредсказуемой и даже опасной, но всё равно именно таким способом и пошёл. Благо, только уехала. — У Мирзоевой пересохло в горле. Она делает глоток коктейля. Кажется, это какой-то авторский из этого заведения. Плевать.

я покидаю город, где меня никто не ждёт это пройдёт, как будто было не со мной

      Телефон всё ещё заполнен сообщениями от друзей, на которые до сих пор нет сил отвечать. Амина написала, что они увиделись с Ваней, потом Малена рассказала то же самое, записав даже небольшое голосовое с тем, как Амина кричит на Дашу.       Там Даша.       Внутри злость, смешанная с невероятной печалью. И эта печаль окутывает злость, не давая в полной мере ощутить ненависть к нему. Мысли полетели друг за другом, не давая оставаться в покое. Неужели Ваня и Даша хотят сохранить прежнюю компанию, но без неё? Неужели и вправду всё это происходит с ней? Неужели он… её не любит.       Не любит. Звучит так смешно и по-детски, правда. Страдает, что не любит. Столько людей в мире, а её зацепил именно он. Тот, который подарил самые лучшие полгода и в конечном итоге всё оказалось обманом. Они даже ещё ничего не обсудили по этому поводу, но она всё прекрасно чувствует. Как и что есть на самом деле. Нужен ли разговор вообще? Может, замять всё. Забрать молча вещи, перевезти их обратно к маме и забыть, как кошмар, от которого ты весь в поту просыпаешься утром? Поступить в какой-нибудь Калининград и начать всё с начала, будто этого всего не было. Или по его возвращению начать выяснять отношения, дойдя до ручки. Скандалить, пока собираешь вещи в его квартире. Расплакаться, поняв, что эта прекрасная история закончена. Вспомнить все его проёбы. Вспомнить Питер. Забыть концерт, загородный дом, блинчики, тусовки, на которых они всегда отходили в другую комнату и целовались. Довести его до истерики, в которой он выскажет ей на эмоциях всё, что думает. О, да, Вика уверена, что он просто ненавидел её много времени, особенно когда той было особенно плохо. Уверена, что ни черта на самом деле не понимал, а просто пытался забыть Дашу. Вика же была таким простеньким в этом плане вариантом. Побитым и искалеченным, правда, но легким в плане заполучения.

не прикоснуться, не спрятать этих эмоций в моей вселенной пустота, луна не затмевает солнце

      Находиться в квартире, из которой вы уезжали парой – невыносимо. Собирать вещи, понимая, что больше никогда сюда не вернёшься – отвратительно. Чувствовать его взгляд на себе и не иметь возможности броситься в объятия – мерзко. Слушать звуки айфоновской клавиатуры время от времени – тяжело.       Сказать несомненно есть что, но почему-то слова не идут. Будто и без слов всё понятно. Или хочется остаться в этой недосказанности? С надеждой, конечно, как иначе. — Я правда всё не так себе представлял, — тихо вдруг проговаривает парень. — Думал, что всё будет хорошо. Я не знаю, что чувствую. Не смог заставить себя поступить по-другому. — Хорошо, — лишь срывается с её губ. — Главное, что это закончилось и тебе легче, правда? — ответа нет. — Мир часто бывает жесток к нам, и я рада, что твоя чёрная полоса наконец закончилась. Значит, наверное, так должно было быть. Значит, чтобы было хорошо тебе, мне должно стать больно. — Я не верю в это. — Ладно, — пожимает плечами. Открывает ящик с безделушками, сгребая всё в одну сумку без разбора. Лишь бы побыстрее уехать. — Мне было хорошо с тобой, правда… ты не думай, — говорит так тихо, еле разборчиво, будто боится, что услышат. — Уже подумала, Вань, — его имя сорвалось как-то истерично. Не смогла сдержаться. — Я знаю, что вёл себя иначе и говорил по-другому… неправду, наверное, так. Мне стыдно. — Да знаю, — усмехается Вика, вываливая из шкафа вещи. — Больше так только ни с кем не делай, хорошо? Это очень больно. Меня разрывает. Очень больно, Ваню-ю-юш, — голос вновь срывается. Слёзы текут из глаз. Руки подрагивают. Она проклинает всё на свете, что до сих пор не убежала отсюда. Да и вообще, что пришла одна, без, хотя бы, Серёжи.       Амина бы явно разнесла его в пух и прах, а Жожа был всегда сдержанный, даже когда дело касалось подобного. Всегда она в нём это любила. Уважала даже, но сама не могла. Мама в детстве всегда ей говорила: «чего ты сопли на кулак мотаешь? Успокойся. Голову выше». Тяжело так. Какая же это выдержка нужна… ну чтобы так. — Твои таблетки наверху, сейчас достану, — вдруг вспоминает Бессмертных, вставая с кровати и идёт к шкафу. Тянется на верхнюю полку и вытаскивает пакет с антидепрессантами, а после укладывает их в чемодан. — Да, спасибо.       Стоя на пороге, Вика в последний раз взглянула на номер такси, которое уже подъезжает. Кладёт телефон в карман и берётся за сумки, отказываясь от помощи. Не вынесет ещё и минуты в его присутствии. Сдаётся уже. — Извини, — говорит Ваня, открывая девушке дверь. — Извиняться – это проще, чем прощать, — лишь отвечает та, выходя из квартиры.       Вдруг резко останавливается, вспоминая. Ваня чувствует, поэтому остаётся стоять в дверях, наблюдая за девушкой. Та смотрит на руку, видя кольцо, которое он ей подарил ещё давно, на котором написано "это пройдёт и это пройдёт". Снимает его, крепко сжимая в руке, а после оборачивается и молча отдаёт. Уходит. Теперь точно всё.

если мы больше не встретимся я хочу запомнить хотя бы черты лица за пределами осадков грязных иголок мою совесть пожирает искусственный голод