.
Машин на дороге правда оказывается не так много, особенно на выезде из города, но даже так Хуа Чен нервно постукивает по рулю на каждом светофоре и едва себя сдерживает, чтобы не надрывать глотку каждый раз, когда кто либо задерживает движение больше, чем на пару секунд. Каждая заминка в его перегруженном переживаниями сознании ощущается бесконечной, словно отдаляет его от Се Ляня на еще сотни километров, когда он едва преодолел пятьдесят. На очередном красном он шумно вдыхает носом, но вместо сокрушений быстро набирает номер Инь Юя, переключая телефон на аудио машины. — Слушаю, Господин Хуа. — Инь Юй, забери Жое из дома Эмина через пару часов. Мне нужно срочно выехать из города, я вернусь домой как только все улажу. — Да, разумеется. Что насчет Хэ Сюань? Хуа Чен поджимает губы и тяжело выдыхает. «Вы случайно не знакомы с девушкой, по имени Мин И?» — Езжай один. — Я Вас понял. Хуа Чен отключается и вместе с этим ярко загорается зелёный. Он вновь напоминает себе, что прошлое Хэ Сюань его не касается, чтобы подавить лезущие в голову мысли и догадки о том, как же все-таки они связаны с Ши Цинсюань. И знает ли обо всем этом Се Лянь, ведь он уже виделся с Хэ Сюань. Всё, что Хуа Чену остается делать в этой ситуации – держать свое любопытство в узде и проследить, чтобы они не пересеклись. Ведь вряд ли встреча будет из приятных. Ну а пока… Хуа Чен выезжает на полупустую трассу, тускло освещаемую старыми фонарями, и опускает стекло почти полностью, позволяя тяжелому ветру заглушить его мысли. Ведь он знает, что должен увидеть Се Ляня, но совершенно теряется, когда думает о том, что же дальше. Он никогда ничего не пускал на самотек, но сейчас он уверен, что просто не имеет права строить свои планы на их разговор. Все будет как должно быть. Первые полтора часа Хуа Чен пролетает даже не заметив, ловко огибая изредка встречающиеся впереди машины. И только подняв полностью стекло и заглушив сам ветер, он осознаёт, что едет с совершенно пустыми руками. Цветы! Он мог хотя бы купить цветы! Однако впереди он видит лишь пустынную трассу и обрамляющие её сплошные деревья. — Да твою мать. – шипит Хуа Чен сквозь зубы и выруливает на обочину. Он хватает телефон с подстаканника и набирает на карте цветочную лавку, почти ни на что не надеясь. Однако он тут же удивленно усмехается, ведь ближайший цветочный обнаруживается буквально в двадцати километрах. Сама судьба ему сегодня услужлива. Либо таких же отчаянно влюбленных бедолаг, забывших про цветы, намного больше, чем можно подумать. Хуа Чен бесцеремонно врывается в ярко освещенную нежно-розовыми лампами лавку и от его внезапного появления девушка внутри едва не роняет из рук небольшой горшок денежного дерева, но успевает перехватить его поудобней и слегка рассеянно улыбнуться. — Добрый вечер, господин! По какому поводу, кому, и что вы хотите сказать? Хуа Чен не сразу понимает, что она имеет в виду цветы, уже готовясь смутиться. Он оглядывает десятки разрисованных горшков с пестрыми и более нежными цветами, переводит взгляд на ожидающую ответа хозяйку лавки в причудливом комбинезоне и выдыхает с облегчением. Не такое зачуханное место, которое можно было ожидать от лавки посреди пустыря. — На самом деле, – Хуа Чен подходит к стенду с моделями небольших букетов и с усмешкой оборачивается к хозяйке через плечо, – Пионы. И белые розы. Возьму столько, сколько уместится в салоне моей машины. Сколько времени у Вас займёт всё упаковать? Девушка округляет глаза и одними губами произносит справедливое «а-хуеть». — М-могу я взглянуть на Ваш автомобиль? Чтобы примерно определить количество букетов… Хуа Чен услужливо приоткрывает ей дверь. Её челюсть пробивает порог, пока Хуа Чен мечтательно представляет Се Ляня в ореоле облаков и окруженного миллионами нежных цветов. Хуа Чен чувствует себя значительно уверенней в окружении сладостного ненавязчивого аромата пионов и роз, красиво упакованных в изящные букеты. Хозяйка лавки собирала их светясь от счастья и едва ли не пританцовывая на месте от каждого опустевшего горшка. А после, аккуратно нагрузив все в машину Хуа Чена, вскрикнула невероятно бодрое «Надеюсь у вас всё получится!» с прижатой к груди стопкой купюр. Убил двух зайцев разом. Она за один чудной запрос получила чек равный ее рабочей неделе, а салон Хуа Чена, включая пустующее переднее сиденье, набит пышными букетами. Хуа Чен расплывается в улыбке от мысли, что Се Лянь создан чтобы держать в руках белые розы. И Хуа Чен абсолютно точно будет дарить их ему каждый день или посадит сотни и сотни кустов, чтобы он мог своими руками выращивать и любоваться ими. Двести километров остаются позади незамеченными, но как только Хуа Чен читает на очередной вехе ровными буквами выведенное «Сяньлэ», в горло протестующе толкается рвотный позыв. Он и в самом деле уже здесь, Се Лянь все ближе, осталось совсем немного. Хуа Чен крепче обхватывает кожаный руль вспотевшими ладонями и делает глубокий вдох через нос. Он сделает все как надо. В этот раз все будет хорошо. Вместе с выдохом он жмет на педаль. Деревню Сяньлэ также называли «Маленьким королевством» всего лишь в трех часах от окраины Шанхая, ведь именно здесь время словно застыло в империи Цинь; жители гордо носили ханьфу вне праздников, а вместо многоэтажных домой здесь стойко стояли бережно отреставрированные сыхэюань с богатыми садами и красочными воротами. Хуа Чен невольно задерживает дыхание, когда въезжает в деревню через громоздкую арку с призывной надписью, и попадает в новый мир. Первой мыслью пролетает волнительное «Здесь вырос Се Лянь». А после, он чувствует щекочущий грудную клетку трепет. Это место невероятно невероятно подходит Се Ляню. Ступор отступает как только Хуа Чен замечает выглядывающие над воротами любопытные головы и быстро спохватывается. Он вновь вбивает данную Ши Цинсюань геолокацию в дисплей автомобиля и с замершим от волнения сердцем едет вперед. Пять километров, перетекающие в три. Неровная дорога, высокие деревья, провожающие его долгим взглядом жильцы и одинаковые дома, разделяемые друг от друга лишь стеной. Два, один… Навигатор радостным голосом сообщает, что Хуа Чен достиг места назначения. Этот дом отличается от предыдущих. Меньше, более отдален от соседних, а на воротах – густые белоснежные облака и восходящий среди них величественный дворец с кроваво-бордовой черепицей и такими же стенами. Хуа Чен в то же мгновение узнает широкие мазки кисти Се Ляня и чувствует как вниз по ребрам течет обжигающее тепло. Он наконец-то здесь. Пальцы быстро набирают нужный номер и ему становится невероятно душно, как и каждый раз, когда он звонит Се Ляню. — Хуа Чен! Названный сглатывает вязкую слюну и наконец выходит из машины. — Гэгэ, знаю, как это прозвучит… Но можешь, пожалуйста, выйти к воротам? С другой стороны слышится удивленное «Ох!» и неясный шорох. И сразу различив в нем шорох одеял, Хуа Чен холодеет. Он совсем забыл про время! Он вновь явился к чужому дому посреди ночи и вынудил Се Ляня к нему выйти! Но Хуа Чен не успевает ужаснуться по-настоящему, потому что одна сторона ворот спешно распахивается и из нее выбегает Се Лянь. В белоснежном ханьфу. Они смотрят друг другу в глаза одинаково растерянно, с единственной лишь разницей в бешено отбивающем рёбра сердцем Хуа Чена. Се Лянь невероятно, неописуемо, божественно красив. — Хуа Чен! Боже мой, ты правда здесь? Я– ох, заходи скорее в дом, тебе стоит отдохнуть с дороги! — Гэгэ… – Хуа Чен выравнивает дыхание и ласково улыбается. – Извини, что так внезапно. Я очень хотел тебя увидеть, и… Хуа Чен открывает заднюю дверь автомобиля, сладкое благовоние сотен нежных бутонов расползается наружу. Се Лянь широко распахивает глаза и прижимает ладонь к губам, и Хуа Чен сглатывает, когда видит в уголках его глаз бусинки слёз..
Хуа Чен искренне интересуется, улыбается ли Му Цин когда-нибудь, ведь кроме кисло сморщенного носа и нахмуренных бровей Хуа Чен правда не видел другого его выражения лица. На это Му Цин молча добавляет к общей картине скривленные в отвращении губы и Хуа Чен для общего блага решает перестать гнать беса и действовать бедному подростку на нервы. Внутри родной дом Се Ляня небольшой, но невероятно теплый и уютный. И кажется дело и не в домах вовсе, а в нем самом. Он носит в себе это тепло и наполняет им всё вокруг. — Уверен, что не хочешь поужинать? – бодрым тоном спрашивает Се Лянь, ставя перед Хуа Ченом кружку с бергамотовым чаем и пододвигая к нему ближе блюдце с фисташковыми эклерами. – Я попробовал приготовить минестроне! Как у… Ши Цинсюань, разумеется, не получилось, но в целом вышло неплохо. Хуа Чен готовится охотно принять предложение, но тут сидящий за спиной Се Ляня Му Цин медленно проводит ребром ладони поперек горла, и энтузиазма тут же убавляется. По страху в глазах Му Цина Хуа Чен верит, что тот искренне его предостерегает. — Уверен, гэгэ. Я приехал прямиком с вашего дома, и как ты знаешь, Ши Цинсюань бы не выпустила меня из-за стола не наевшимся до упаду. Но в любое другое время я готов пробовать всё, что ты приготовишь. – поспешно добавляет Хуа Чен в конце и мягко усмехается от радостно хлопнувшего в ладоши Се Ляня. — Я попрошу Вас не называть моего брата «гэгэ» хотя бы при мне. – недовольно буркает Му Цин и залпом допивает свою кружку с горячим шоколадом. Се Лянь негромко смеется и треплет его по волосам, на что тот только закатывает глаза и выскальзывает из-под его руки. — Как скажешь, – хмыкает Хуа Чен и вскидывает брови на удивленный взгляд Му Цина. Кажется он и не ожидал, что Хуа Чен правда будет слушать. – И… еще раз извини за неприятную ситуацию, Му Цин. — Ну проехали, чего вы оба так драматизируете, меня это вообще не касалось, – Му Цин ведет плечом и, быстро сполоснув свою кружку, готовится наконец выйти с кухни и пойти спать. Хуа Чен, воспользовавшись моментом когда Се Лянь пропадает под столом в поисках упавшего кубика сахара, ловким движением успевает протолкнуть в чужую ладонь семьсот юаней и быстро подмигивает на ошарашенный взгляд подростка. Му Цин одними пальцами пересчитывает купюры и усмехается ему в ответ перед тем, как выйти из комнаты. Чистое благословение. Хуа Чен обменял на это подобие улыбки сотню долларов. — Эти цветы… – смущенным голосом начинает Се Лянь, закинув найденный кубик в свой чай. Хуа Чен облокачивается на стол и пристраивает подбородок на запястье, готовясь внимательно слушать и заодно хвататься за каждую его эмоцию и ловить каждую улыбку. – Они чудесны, Хуа Чен. Я очень люблю пионы, и белые розы – мои любимые. Я бы никогда в жизни не подумал, что получу столько прекрасных букетов. Чем же я такое заслужил? Вся гостиная сейчас была обставлена всеми выскребенными емкостями, в которые можно заливать воду, и цветы были перенесены почти в десять подходов под ворчания Му Цина о том, что откуда-он-вообще-их-взял. — Гэгэ, – ты заслуживаешь мир у своих ног, – Тебе невероятно идут эти цветы. Особенно с твоим ханьфу. Я дар речи потерял, когда тебя увидел. Щеки Се Ляня покрываются восхитительным румянцем, когда он с неловким смехом расправляет шелковую ткань на коленях. — Я носил его как раз в последние годы перед тем, как переехал в город. Удивительно как хорошо он сохранился, правда? В нем я чувствую себя героем собственных же картин. Хуа Чен осторожно касается чужого запястья свободной рукой и ведет кончиками пальцев по широкому рукаву. — Твоя картина… мне жаль, что я не дал её закончить. — Вовсе нет, это моя вина, – Се Лянь перехватывает чужие пальцы своими и водит подушечками по каждой фаланге, проходится по костяшкам, – Ведь именно из-за меня порвался холст. Прости, что я так оттолкнул тебя, я правда испугался. Но я обязательно все исправлю и закончу картину. — Всё в порядке, гэгэ. Я… всю неделю думал, что нас увидел Эмин. Я чувствовал себя просто уродом, думал, что разрушил чужую семью. Но я бы никогда… — Знаю. – Се Лянь отпускает чужую руку и мягко ведет ладонью по щеке напряженного Хуа Чена, – Ты очень хороший человек, Хуа Чен. Именно поэтому Ши Цинсюань тебе доверилась, и доверился я. — Ты правда все слышал? Тогда, на Дне рождении Эмина? — Я вынес торт и вспомнил, что забыл взять нож. И когда возвращался, увидел вас на переднем дворе, и вы оба выглядели такими серьезными. Я думал вы повздорили и прислушался, на случай, если стоит вмешаться. В итоге услышал то, что, кажется, не должен был. — На самом деле… так даже лучше. Это очень многое облегчило между нами, не так ли? – Хуа Чен повторяет движение Се Ляня и нежно проводит большим пальцем по его все еще пылающей щеке, ведет выше и заправляет выбившуюся каштановую прядь за ухо. — Ты прав. И я рад, что теперь и Му Цин знает всю правду. Я долго не знал, как к этому подойти, но этот случай оказался идеальной возможностью нам наконец поговорить. Наступает тишина, но её вовсе не хочется прерывать. Ладонь Хуа Чена медленно опускается на теплую шею, и, подняв взгляд, он спотыкается о сверкающие карамельные глаза, пристально за ним наблюдающими. — Гэгэ, я… Но Се Лянь быстро накрывает его губы пальцами и мягко улыбается, тонкие полоски морщинок тянутся вместе с уголками его губ. Хуа Чен в очередной раз проглатывает терзающее горло признание. — Хочешь покажу тебе сад? Я возьму нам покрывало, кажется, скоро пойдет дождь. Хуа Чен проталкивает комок поглубже в глотку и с улыбкой кивает. Все хорошо. Должно быть.